Не верь, не бойся

Алые капли пестро окрашивают белоснежную ткань футболки на правом плече, вытекая из рассеченной брови. Острые костяшки с идеальной точностью оставляли багряные краски на девственной коже. Взгляд не позволял сфокусироваться ни на мозолистом кулаке, ни на опоре ногами в землю, опрокидывая ватную тушку на мусорный бак. Мощная платформа обуви оставляет отпечаток пинком, будто художник подписывающий холст. А конечности и не собираются защищаться, спасать свои внутренние органы от бойни. Возможно именно эта чрезвычайная беззащитность заставила хищника заскучать. Массивная подошва развернула своего хозяина на носках и отправила прочь, выстукивая ритм по сырому растрескавшемуся асфальту. Ресницы смаргивали вязкую кровь, она окрасила его щеки, словно румянец у стыдливого подростка. Только вместо бабочек в животе — пульсирующая боль, сигнализирующая о рождении новых кровоподтеков. Смогут ли помойные крысы захоронить его тело на этой свалке? Он не знает, но возможно они помогли ему оказаться возле двери в квартиру. Серьезно. Мозг истощился, стремясь сохранить жизнь себе и своему телу, поэтому воспоминания о ватных ногах и боли в пояснице даже на секунду не задержались в его сознании. Ему казалось, что он открыл телепорт, но он просто безнадежный. — Минхо, мать твою... В следующее мгновенно чужие жилистые руки и знакомый голос уволакивают его в безопасность. Чанбин практически нес его на себе до ванной комнаты, чтобы усадить его в ванну прямо в раскрашенной, артистичной подошвой, одежде. Прохладно и жестко нежной коже, но диван стирать потом никто не собирается. Запах спирта и аптечки ударил в ноздри, а челюсти сжались, выдавая зверское шипение. Рука соседа неумело обрабатывала рассеченную бровь Ли, заставляя того извиваться и скрести ногтями по акриловой поверхности. — Второй раз за эту неделю.. — Хмурый, но заботливо-тревожный, взгляд бегал от синяка к синяку. Голос хриплый, так как его, заблудший в драке, друг доковылял до комнаты примерно во втором часу ночи. В 2:01. — Ты когда перестанешь лезть к нему? — Не лез я, — Огрызнулся Ли, растягивая грязными пальцами такую же грязную на нем вещь. Ее уже ничто не спасет, тут только выкидывать на мусорку, но уже без хозяина в ней. — он вынудил. — Вынудил?? — Темные брови Чанбина взмыли вверх, а лоб морщинится в три неровных полосочки. — Вынудил. — Уперто повторил. Он оттолкнул Чанбина с его медикаментами от себя, оттягивая шторку, чтобы закрыться в этой ванне. Тот, на удивление, не лезет обратно, просто продолжает ждать объяснений за пределами грязно-бирюзовой ткани, криво висящей на пластмассовых кольцах под потолком. Конечности не слушаются, но Минхо вяло пытается справиться с одеждой, чтобы принять душ и смыть остатки пыли асфальта, собственной крови, запаха гниения и следов подошвы. Включив душ, парень продолжает говорить, зная, что его гиперзаботливый соседушка не покинет его даже в обнажённом виде за шторой: — Я шел с центра к остановке. А он сигарету не потушил и выбросил на газон, — Голос слегка подрагивал от усталости, а напор воды стучал по дну ванны, но даже так он был уверен, что Чанбин всё отлично слышит, поэтому продолжал мямлить и намыливать тело гелем для душа. С лавандой и лимоном. — Ну я замечание сделал, хули.. — Ты еблан? Молчание. Мозг начинает отбрасывать панику, а глупая усмешка с выдохом покидает его глотку. — Возможно. Сейчас ему приходит осознание насколько это глупо, просто ужасно по-идиотски. Детские разборки в не детском возрасте. — Ты Хан Джисону сделал замечание по поводу непотушенной, блять, сигареты, после того как в понедельник он отпиздил тебя твоим же рюкзаком за первым корпусом?? — Старший был на взводе. На эмоциях. На негативе. И на чрезвычайном волнении за драгоценного соседа, что пишет за него доклады. — Ты мазохист? Ничего личного, но ты просто мог бы попросить меня отпиздить теб— — Не мазохист я, завались. — Снова рявкнул Минхо, тут же закашливаясь от переусердствования с экспрессией. Чанбин ничего не отвечает, но через шум воды Ли все равно улавливает разочарованный вздох. Он не обижен, Чанбин не умеет обижаться. Он просто не может свыкнуться с наивностью его дорогого друга, хотя и не должен свыкаться, это уже тараканы вне его головы. Наконец разводы цвета ржавчины стекают в водосток с концами, а махровое полотенце мягко обнимает парня за плечи, впитывая влагу с его тела. Он задумается над своим поведением позже. Примерно между 2:43 ночи и болью в лопатках. Ситуация кажется потешной. Может он правда мазохист? Зачем ввязывает себя в передряги с местным отбросом, делая такие глупые замечания, зная, что они по сути беспочвенны. В голове картинка всплывает с тем газоном, возле которого и курил Хан Джисон. Посеревшая трава, осыпанная мелкими окурками и пеплом. До Джисона там еще десяток таких же криворуких было, что не могут дотянуться до мусорки в трех шагах у входа в бар. Ли смеется. Тихо, хрипло, скорее хихикая как нашкодивший ребенок. Как же глупо. В тот момент он был совсем далеко в мыслях. Надо же было влезть в разборку с тем, кто лишь одним своим видом вызывает в Минхо огромный спектр негатива и подрубает десять видов ненависти. Это вообще можно назвать разборкой? "Дружеский" подкол. Похоже ностальгия по старшим классам в его голове строится не на воспоминаниях об учителях или шумных кабинетах, а на ощущениях от кулака одноклассника на его лице. Все как три года назад. Ничего не меняется, кроме того, что Минхо не в старшей школе, а на третьем курсе менеджмента, и он уже должен уметь думать мозгом, а не задницей. Лопатки ноют, живот пульсирует изнутри, а бровь и скула онемели. Юноша осторожно переворачивается на другой бок, чтобы заснуть в более менее удобной позе и не надавить на цветные синячки во сне.

***

С утра Минхо не появился на парах. А если точнее, он не смог выйти из квартиры. Чанбин забрал его ключи и закрыл дверь за собой, заперев своего соседа вовсе не по случайности. Ноздри раздувались в возмущении, порхая как крылья бабочки на месте, пока пальцы вбивали буквы на клавиатуре сенсерного экрана телефона.

sadboycat: это прикол такой? ты меня наказываешь типа? я запомню, папаша

spearb: угомонись а выглядишь как запойный из подворотни лежи восстанавливайся не хватало, чтобы ты еще случайно встретил Хана в туалете не хочу видеть как твою оторванную голову достают из унитаза Экран гаснет. Батарея кончилась, он забыл поставить телефон на зарядку, вчера голова была забита немного не мыслями, а инстинктом самосохранения. Раздражало, что Чанбин ведет себя с ним как родитель с ребенком. Опекает. Решает, что ему делать за него. Вот только тихий голос в углу сознания уверенно шептал о правоте старшего. Ночная ситуация абсолютно на уровне с ребяческой шалостью. Пора усмирить свой пыл. Он станет взрослее и ответственнее когда перестанет пропускать мимо ушей слова старших и сбегать через окно по ржавой пожарной лестнице. Ли не стал себя утруждать переодеванием, а на ногах лишь шлепанцы, которые опасно увеличивали шансы соскользнуть с мокрой, от ночного ледяного дождя, лестницы. Нет, он вовсе не жаждал знаний, чтобы бежать в университет в домашней одежде, без ключей и через окно. Просто дома действительно не осталось ничего существенного для банального завтрака. Чанбин не учел, что запирать на весь день своего голодного соседа без еды в квартире — не самая лучшая мера воспитания. Минхо просто купит продуктов, а затем притащится во всей красе к универу, набрав номер «Со Членбин», чтобы тот вернул ключи, потому что залезть обратно по лестнице уже не выйдет, она слишком высоко. Ноги в резиновых шлепанцах шлепали по ледяным лужам, заставляя мозг парня пробуждаться быстрее чем от кофе, а руки теплились в карманах, наспех накинутой, серой худи с принтом. В голове он примерно прикидывал какие продукты стоит взять, чтобы уложиться в сумму в маленьком бумажнике. На часах 9:02, в круглосуточном супермаркете ровно две минуты назад объявился пунктуальный сменщик, что дал свободу парню с ночной смены. Солнце не так давно выглянуло из-за горизонта, также сменяя луну, и еще не успело высушить росу на газончике и разогреть асфальт. Ли поворачивает за угол и видит кривую знакомую вывеску. Подойдя к стеклянной двери он видит свое отражение. Лицо в ссадинах, бровь разбита, на скуле зеленый синяк. Хотя ничего из этого болью не ощущалось, Минхо даже и забыл о вчерашнем инциденте. Воспоминания каруселью пролетели перед глазами, а рука автоматом толкает дверь, чтобы разорвать зрительный контакт со своим отражением. Парень змейкой проходится меж стендов и холодильников, складывая нужные продукты в корзину. Произошла дилемма: кукурузные хлопья или шоколадные подушечки? Скидок не было, поэтому Ли не был уверен, что ему хватит денег на обе упаковки, что были непозволительно дорогой цены. Как же раздражало, что мир вертится вокруг денег, даже его любимый перекус на завтрак. С тихим вздохом под нос русоволосый разворачивается и направляется к другому углу магазина. Прямо за углом какого-то холодильника он чуть не впечатывается носом в чужое плечо, не ожидав, что в столь раннем часу в супермаркете будет кто-то кроме кассира. Ли спешит протараторить ленивое извинение за свою рассеянность перед незнакомым силуэтом в черной безразмерной худи и проходит дальше к стенду с хлебобулочными изделиями, чтобы отрыть самую свежую буханку. — Это за вчерашнее? Мы вроде помирились, я же красиво тебя раскрасил. — Голос с хрипотцой заставил парня вздрогнуть. Будь он кошкой, то мгновенно бы подлетел прямо на этот стенд с распушенным хвостом и агрессивным шипением. Губы Хан Джисона криво ухмылялись и вовсе не добро. Что-то нечитаемое прилипло к чужому лицу, закрывая блеск истинных намерений в зрачках, и это Минхо не нравилось. Он ненавидел Джисона. Ненавидел его нахальное поведение и отношение к своей и чужой жизням. Ли со с непосильным трудом удается не закатить перед ним глаза, но раздраженное «отъебись» срывается с языка быстрее, чем он может это осознать. Его рот действительно живет отдельным от хозяина организмом, так глупо подставляя его. Чужая рука молниеносно вцепилась в его воротник, вжимая лопатками в стойку с хлебом так, что она опасно шатается. Но Хану плевать упадет ли она, продолжая давить своим телом, а синяки на спине ревут от боли. Минхо зубы сжимает и за руку его хватается, пытаясь сопротивляться, чтобы не навернуться вместе со стендом. Хан замирает в таком положении и грозным взглядом бегает по лицу Минхо, ноздри слегка раздувались в непонятном возмущении и злости. — Хватит уже указывать мне, блять. — Еще что? И снова кровь по венам бежит с бешенной скоростью. Кан хватается обеими руками за капюшон старой худи, а Ли всю свою силу уводит в ноги, чтобы тот его никуда не откинул в сторону, платить за нанесенный ущерб супермаркету не сильно хотелось, рядом так опасно стояли стеклянные бутылки. Старший скалится и пытается оттолкнуть ненависть от себя, но тот в ответ бешено шипит и трепет чужую ткань одежды. Наконец Хан отпускает воротник, но прижимает Минхо уже к дверце холодильника, оба они упираются друг другу в плечи, не давая сократить расстояние. Глаза в глаза, флюиды злости так и прут из всех пор на коже парней. Спустя пару минут этой недоборьбы среди прилавков в супермаркете, они одновременно отстраняются друг от друга и дышут бешено. Ли ощущает как адреналин хлещет, заставляя кисти рук дрожать. Двое смотрят друг на друга еще пару секунд пока Джисон исподтишка не сбрасывает несколько консервов с полки в порыве эмоций. Он разворачивается на пятках и громко топает сапогами на выход к стеклянной двери, чтобы громко с психом ей хлопнуть. Кассир еще кричит ему мол: «Сволочь!», потому что дверь лишь с божьей удачей не разбилась от такого удара, заставив напугать бедного невинного сотрудника. Минхо, придя в себя, садится на корточки и собирает все консервы, раскладывая по полкам. Руки все еще дрожат, а дыхание сбитое. Злость чуть ли не из ушей лилась, какой же Хан Джисон отбитый псих. Он был так зол, что даже не помнит как оплатил покупки и почти дошел с пакетом к зданию университета. Свежий воздух смог наконец расслабить его, но ощущение мозолистых рук, врезающихся в его ворот худи, не хотело отпускать, обдавая жаром. Будто Джисон все ещё держит его. Боже, как же бесит. — Верни ключи, чмоня. — А ты как из квартиры вылез?? — Чанбин удивленно выдыхает в трубку, стоя у окна в аудитории и смотря на своего соседа со второго этажа. — А тебе всё расскажи. Мне домой надо, отдай ключи быстрее, я ненавижу голодать, а ты меня как раз и бросил наедине с пустым холодильником. — Ли жалобно ныл в трубку, прислушиваясь к шорохам на другом конце провода, пока Со спускается по лестнице и идет к нему. Через минуту его хён вручает в руки связку ключей, затем пальцами берет за подбородок и рассматривает следы побоев. Хо отстраняется с хмурым лицом. — Не трогай, поросенок, меня. — Вали уже домой, беда на ножках. Ли фыркает и уходит в сторону их дома, чтобы приготовить самый сытный завтрак из яичницы, бекона и свежих овощей в его жизни (за последние два дня).