Мультивселенская паутина

— Это всё сон… Это всё просто дурной сон… Проснись… Проснись!       Подросток задыхался от ужаса, щипал себя, бил по щекам, не в силах поверить в то, что видит, что только что произошло. Это просто сон! Или чья-то глупая шутка! Это не может быть взаправду! Но, как бы он ни старался, он продолжал стоять в одиночестве посреди леса. Наконец не выдержав, он бросился бежать. Однако забег оказался очень недолгим — пробежав пару десятков метров, мальчик на полном ходу врезался в ещё одного бегуна. Оба шлёпнулись на землю, полежали немного, а потом, шипя от боли и потирая ушибленные места, поднялись на ноги. И тут настал черёд второй волны ужаса и удивления, ибо бегуны были практически идентичны внешне. Различалась, по большей части, только одежда — в контраст с простой деревенской одёжкой бежево-коричневых тонов первого, на втором был обтягивающий костюм в тёмных тонах множества разных цветов и чёрный плащ. Где-то неподалёку хрустнула ветка, что вывело второго из ступора. Схватив первого за руку, он бросился в противоположную от звука сторону. Они забежали в густые заросли кустов, в центре которых стоял огромный, полый внутри, пень, и затаились в нём. Кусты зашелестели, мальчишки инстинктивно вжались в пень. Кто-то ходил рядом, пытался продраться через заросли, но спустя минут пятнадцать, видимо, осознал тщетность своих действий. Шелест начал отдаляться. После того, как всё стихло, подростки ещё какое-то время сидели тихо. — Ты… кто? — хором спросили они друг у друга, окончательно успокоившись. Ответ их также был синхронным, — я Филипп. … Эээ… И я Филипп…       Оба нервно засмеялись. Внезапно второй спохватился. — Ой, мне же нельзя, чтобы меня кто-то так видел! По уставу не положено. Тем более, ты из гражданских… — он натянул на голову маску, — вот! Можешь забыть, что я Филипп, и звать меня Инвертир? — Эээ… ладно…? А почему? — Ну, потому что… я… как бы… супергерой…? — почему-то Инвертир звучал очень неуверенно на последнем слове. Прочитав искреннее непонимание в глазах собеседника, он вздохнул, — ты не знаешь, кто такие супергерои? — Филипп лишь покачал головой в ответ, — ну и ну… — Мне кажется, я издалека… — Тебе кажется?..

***

— Профессор Носеда! — двери лаборатории распахнулись и внутрь, волоча за собой едва поспевающего Филиппа, ворвался Инвертир. — Ты опять в костюме и без маски?! — обратила на мальчишек внимание женщина с волосами цвета сахарной ваты, — Инвертир, это уже третье нарушение за последний месяц…! — Да-да-да, сейчас это неважно! Где профессор Носеда? — Я здесь, здесь… — профессор оторвалась от мониторов, — не надо так кричать… Что случилось? — Посмотрите, кого я нашёл! — Инвертир схватил Филиппа за плечи и потолкал навстречу Носеде, — он говорит, что он из прошлого! Расскажи им, расскажи им! — но не дал собрату и рта раскрыть, — он говорит, что прибыл из тысяча шестьсот двенадцатого года! Он может быть супергероем со способностью путешествовать во времени! И разве в уставе не написано помогать другим суперам находить, раскрывать и использовать во благо свой потенциал?       Повисла недолгая тишина. — Я принесу словарь архаизмов… — нарушила молчание профессор Блайт и покинула комнату.

***

      Филипп удивительно быстро прижился в новом мире. Пусть никто и не видел в нём никаких суперспособностей, ему позволили остаться в качестве «напарника» Инвертира. Жили и посещали занятия в академии они тоже вместе. И местные профессора быстро начали отдавать предпочтение тихому и впитывающему в себя каждое слово Филиппу, нежели своенравному и импульсивному Инвертиру. Впрочем, пока остальные суперученики тренировали и оттачивали свои умения, в сторонке на лавочке они сидели оба. — А в чём твоя суперсила? — во время одной из таких посиделок спросил Филипп. — Инверсия! — важно заявил Инвертир, но увидев, что собеседник не понял значения слова, продолжил, — давай лучше покажу… — он поднялся и подошёл к столу, — смотри, вот лист бумаги. — Инвертир взял названный лист и положил на край стола, — он белый, да? — М-гм… — угукнул Филипп, переводя взгляд с собрата на лист и обратно. — Воот. А теперь я применю на него свою суперспособность и вуаля! — он коснулся листа и тот почернел, — теперь он чёрный! Я инвертировал его по цвету! — Воооооу… — заворожённо протянул Филипп, для которого и такой простой трюк был настолько же поразителен, как и умения других учеников, — а обратно можешь? — Конечно! — довольный реакцией напарника Инвертир инвертировал лист обратно в белый. — А ты всё можешь так… инвертировать? — В теории — да. И не только так! Я могу инвертировать объекты по любому признаку, о котором подумаю! Правда… я пока не могу инвертировать за раз ничего крупнее бутылки с газировкой… Но я учусь! — Круууто… — Эй, Кулер-мэн! — улыбка Инвертира испарилась, когда в помещении показался его старший брат Калеб с супергеройским позывным Кардинал. И даже Филипп, пробывший в академии всего ничего, успел прочувствовать на себе, какой же этот Калеб всё-таки засранец. — Эй, Кардио… — ответно исковеркал его супергеройское имя Инвертир, за что тут же получил от брата затрещину. — Ты для чего тут сидишь? Чтоб болтать? Где моя вода?       Инвертир молча залез в сумку, достал оттуда бутылку уже успевшей нагреться воды, инвертировал её в холодную и протянул Кардиналу. — Он просто завидует… — мрачно буркнул Инвертир, когда Калеб удалился, — завидует, что у меня такая уникальная способность… а не его банальная суперскорость…

***

      Инвертир не любил пятницы. Потому что каждую пятницу, после занятий, он должен был идти отчитываться профессору Носеде по поводу своих способностей. — Ты опоздал. — сухо произнесла профессор, когда ученик заглянул в кабинет. — Да, я… задержался… — он сел за стол напротив неё. — Есть изменения? — Нет, не заметно…       Носеда помолчала, вглядываясь в него, потом встала, вышла и вернулась с двумя небольшими клетками в руках. В клетках сидели крысы — одна просто белая, а вторая альбинос. — Сегодня у меня для тебя есть небольшое задание. — профессор поставила клетки на стол, — попробуй инвертировать этих крыс по цвету.       Инвертир на секунду растерялся — он никогда раньше не инвертировал живых существ. Взяв себя в руки, он придвинул к себе клетку с обычной крысой, сосредоточился на её цвете и аккуратно, дабы не задеть клетку, коснулся белой шкурки. Та почернела, крыса никак не отреагировала, будто и не заметила метаморфозы. Носеда что-то записала в блокнот. Потом Инвертир переключился на альбиноса и также коснулся шкурки. Та почернела. . . а потом почернела вся крыса, упала и забилась в конвульсиях. Инвертир вздрогнул и замер, парализованный увиденным. Профессор же продолжала что-то записывать с самым безучастным видом. Мальчик очнулся только когда крыса затихла. — Я… Я не хотел! Я-я сейчас всё исправлю! Я инвертирую её обратно! — и он попытался. Шкурка вернула свой белый цвет, но крыса не ожила. Инвертир пробовал и так, и эдак, но не мог исправить содеянного. — Достаточно. Ты можешь идти. — Н-но…! — Я разберусь с этим сама. — Да, мэм…

***

— Не надо было… — Филипп осторожно приложил пакет со льдом к огромной шишке на голове Инвертира. — Зато теперь мы знаем, что, если инвертировать кисло-сладкий напиток по вкусу, он станет горько-солёным! — тихонько посмеивался собрат, — к тому же, я не мог больше смотреть, как Калеб задирает тебя… — Но ведь он прав! У меня нет суперсил. Никакой я не супергерой… мне здесь не место…       Инвертир внезапно посерьёзнел, о чём-то задумался, после чего вскочил с полным решительности взглядом. — Сегодня это изменится! — Почему? — Потому что сегодня лучшие суперы отправляются мять бока одному криминальному синдикату! — А мы-то тут при чём? — Этот синдикат создаёт и поставляет разным мутным типам сыворотки, дающие суперспособности, превращая их в суперзлодеев! — И? — Помнишь день, когда мы встретились? — Ну? — В тот день я наткнулся на один из их складов!.. — Ты с ума сошёл?! Лезть на склад какого-то криминального синдиката… Да нас же прибьют и фамилии не спросят! — Не дрейфь! Склад полузабытый, полузаброшенный, практически пустой и охраняется всего одним охранником… Не смотри так! Знаю, план неидеальный и не даёт гарантий… Зато риски тоже минимальные! В худшем случае мы ничего там не найдём, вернёмся домой и ничего не изменится. Зато если нам повезёт…!

***

— Это плохая идея… — сидя в кустах недалеко от склада, нервничал Филипп, — какая же это пло-ха-я-и-де-я…! — Во всяком случае, отступать уже поздно. Ну… погнали!       Проникнуть на запретную территорию решили через небольшое разбитое окошко под самой крышей. Филипп, будучи легче Инвертира, взобрался собрату на плечи и влез внутрь. В помещении, куда он свалился, было великое множество старых подушек, одеял, простыней и наволочек, поэтому, недолго думая, парень связал вместе несколько простыней, привязал один конец к ручке металлической двери, а другой кинул в окно. В окне показалась голова Инвертира, когда задвижка, удерживающая дверь закрытой, не выдержала и дверь распахнулась, громко шандарахнув по стене. К счастью, супергерой успел схватиться за оконную раму и влезть. Поняв, что такой грохот точно привлёк внимание охранника, даже если тот спал, дети отвязали простыни от двери и спрятались по разным углам в кучах подушек и одеял. Вскоре действительно показался охранник. Подсвечивая себе фонариком, он принялся осматривать помещение. Инвертир затаил дыхание, слыша приближающиеся шаги, и отчаянно соображал, что можно сделать. — …чхи! — прилетел из противоположного угла сдавленный чих.       Охранник обернулся на звук, Инвертир похолодел. Сторож сделал два быстрых шага в сторону чиха. Нащупав под рукой подушку, супергерой неслышно выдохнул. Старая. Но всё ещё мягкая. Мягкая… Услышав шорох, охранник повернулся, но даже не успел понять, что перед ним, как размашистый удар подушкой отправил его в нокаут. Сторож рухнул в одеяла, из своего укрытия робко выглянул Филипп. — Вот это я понимаю… — тяжело дыша, начал Инвертир, — «ударился об угол подушки»… — удерживая своё оружие одной рукой, он постучал по подушке. Та была тверда, как камень.       Решив не терять времени, мальчишки бросились обыскивать помещения, надеясь отыскать заветную сыворотку. Но безуспешно. — Неужели совсем ничего нет? — когда они принялись за последнюю комнату, расстроился Инвертир. — Ну, этого следовало ожидать… — Филипп опустился на четвереньки, дабы заглянуть под шкаф, — эти сыворотки всё-таки ценные… Не думаю, что они бы просто взяли и… погоди… тут, кажется, что-то блестит! — превозмогая приступы отвращения, мальчик залез рукой в самые заросли паутины и выкатил из-под шкафа металлический шприц. Шприц выглядел так, будто пролежал под этим шкафом не один год. — Это оно! Это оно! — запищал Инвертир, подняв шприц и протянув руку собрату, дабы помочь ему подняться, — видишь гравировку? Это точно оно!       Когда Филипп вновь был на ногах, собрат протянул ему шприц. — И как это работает? Его просто вколоть и всё? — Ага! Я сам видел — некоторые суперзлодеи вкалывали их себе прямо посреди боя, когда начинали проигрывать!       Филипп задумался, неуверенно оглядывая шприц в руке. — Может, лучше ты? — Я? — удивился Инвертир. — В смысле, ты мне вколешь? Я сам как-то… ну… — А, окей. Да, конечно, без проблем, давай руку! — Инвертир вколол собрату сыворотку, — ну как? Чувствуешь что-нибудь? Какое-нибудь пробуждение силы? — Эээ… Да как-то не очень… Как будто ничего и не изменилось… — Хм… Может, ей надо больше времени? — А может, она уже выдохлась? Кто знает, сколько она пролежала под шкафом? — Давай подождём до завтра? Может, она всё-таки заработает? А сейчас, думаю, нам пора сваливать. Тот охранник может прийти в себя в любой момент…       Покинув склад так же, как и забрались в него, мальчишки двинулись обратно к академии. Однако, не прошли они и половины пути… — Слушай, как думаешь, сейчас ещё работает какое-нибудь бистро или кафе? — внезапно спросил Филипп, — я чё-то прям умираю с голоду… — Наверное, от стресса… — предположил Инвертир и огляделся, припоминая, где в округе можно перекусить, — где-то тут должно что-то быть…       Спустя пару поворотов по узким улочкам, их взорам открылась какая-то забегаловка с гордым названием «Ночной Дожор». Туда и пошли. В академии платили неплохую стипендию, поэтому Инвертир не боялся, что оплачивать счёт будет нечем. Пока Филипп не начал заказывать. — Я буду номер тринадцать и дополнительную порцию наггетсов! — Но… Номер тринадцать — это комплексный обед на восемь персон… — официантка титаническим усилием воли не теряла самообладания. — Отлично! Неси! — ничуть не смутился Филипп.       К его великой радости, некоторые суперы занимались не только борьбой со злом, но и весьма обыденными вещами, вроде работы в общепите, поэтому заказ был готов очень быстро. — А ты не шутил насчёт голода… — выдохнул Инвертир, пока он, официантка и все посетители в тихом ужасе наблюдали, как «комплексный обед на восемь персон» исчезает где-то внутри одного подростка.

***

      Утром выяснилось, что Филипп не в состоянии встать с кровати. — Наверное, я что-то не то съел… — пожаловался он, всё сильнее кутаясь в одеяло. — Немудрено… — покачал головой Инвертир, — я сообщу, что ты приболел, и постараюсь отпроситься с занятий. … Может, вызвать врача? — Не надо врача… Мне просто нужно отлежаться… — Ну, давай хотя бы таблетку, а? — … Ну давай…       Накормив Филиппа таблеткой, Инвертир пришёл на кухню, дабы не мешать собрату, и позвонил в академию. Когда же он вернулся в комнату, Филипп, всё так же в одеяле, сидел на подоконнике перед открытым окном. — Тут так душно… — будто спиной почуяв собрата, пожаловался больной, — совсем нечем дышать… — Воу, воооу, ты сейчас явно не в состоянии сидеть на подоконниках. Слезай, не хватало, чтоб ты ещё с окна выпал! — Инвертир подошёл, закрыл окно, оставив лишь форточку, и попытался вернуть собрата в кровать. — Жааарко… — измученно протянул Филипп, чуть выглянув из одеяла. Его лицо сильно отекло. — Ты плохо выглядишь… — они почти дошли до кровати, — может, всё-таки врача? — Не надо врача…!       Больной отпрянул, оставив одеяло в руках напарника. Инвертир хотел что-то сказать, но слова застряли в горле, когда он увидел состояние собрата. Филипп буквально таял. Он сгорбился, попытался обнять себя за плечи, потом схватился за голову и внезапно, с мерзким плеском, вся его плоть стекла с костей на пол. Голый скелет постоял секунду и развалился следом. А когда жижа, ещё секунду назад бывшая Филиппом, выбрасывая вперёд ложноножки, поползла на Инвертира, тот не выдержал, выбежал из комнаты и захлопнул дверь. Телефон всё ещё был у него в руках, поэтому он поспешил набрать самому умному человеку, которого знал — профессору Носеде.       Инвертир встретил её, и трёх сопровождавших её профессоров — Блайт, Парк и Портера, в коридоре, возле входной двери, всё ещё в обнимку с телефоном, сидя на тумбочке для обуви. Не сумев рассказать ничего конкретного ни по телефону, ни вживую, мальчик просто указал им в сторону спальни. Профессора растерялись, стоило лишь открыть дверь — посреди комнаты висел, цепляясь за пол, стены и потолок, кокон из непонятного материала телесного цвета, под ним лежала груда костей. Профессор Парк осталась выводить Инвертира из шока, остальные двинулись за оборудованием. Сканирование кокона показало весьма необычный результат — клетки внутри стремительно делились, понемногу изменяясь. Вытесненные на поверхность же быстро отмирали после контакта с воздухом и осыпались на пол полупрозрачными чешуйками. Кокон набирал и сбрасывал слой за слоем, пока не стал из телесного абсолютно белым. После чего всё разом прекратилось. К тому моменту Инвертир малость пришёл в себя и рассказал, что произошло. Удержав себя от нравоучений, ибо мальчик и так выглядел фигово, профессора принялись думать, что делать и как быть. Кокон затвердел и сильно пружинил, поэтому отколупать от него хотя бы кусочек для более подробного изучения казалось чем-то на грани фантастики. Поэтому умники обвешали его датчиками и сенсорами и начали ждать. Заночевали там же, так и не добившись изменений.       Посреди ночи Инвертира разбудил непонятный шорох и стук. Нижний конец кокона размотался, втаскивая кости в образовавшееся отверстие. — Ф-Филипп…? — прошептал супергерой и тихо, дабы не разбудить взрослых, подкрался к кокону, — ты… ты там?       Кокон вздрогнул, почти закрылся, но, видимо, узнал голос и успокоился. — Прости меня, Филипп…! Если б я знал, что так…! Я не хотел! Я просто хотел, как лучше…       Инвертир умолк, когда кокон пришёл в движение. Все кости исчезли внутри и теперь в коконе что-то копошилось. Затем из того же отверстия внизу показалась рука, точнее её скелет, слегка обтянутый белёсыми нитями. Рука слепо водила по воздуху перед собой, будто ища что-то. — Филипп? — позвал Инвертир. Рука повернулась на звук, потянулась к нему. Супергерой протянул ему свою ладонь, — да, это я, я здесь. Ты сердишься?       Не обращая внимания на вопросы, рука ощупывала всё, что попадалось под пальцы, но замерла, зацепив локтем провод, ведущий от одного из датчиков. Поняв, что непонятный предмет прицеплен к кокону, рука схватила его и попыталась выдернуть. — Филипп, подожди…! — только и успел сказать Инвертир, как провод порвался.       Ночную тишь нарушил пронзительный писк. И руке он очень не понравился. Часть нитей сползла на кончики пальцев, затвердев и придав им вид когтей, рука дико замахала, пытаясь найти и уничтожить источник шума. Супергерой хотел отключить пищащий прибор, но подходить близко было ошибкой… Разбуженные шумихой профессора застали страшную картину — скулящий и крепко прижимающий к лицу руку Инвертир отползал к двери, пока посреди комнаты костяная рука размахивала окровавленными когтями. Пока мальчика грузили, дабы ехать в больницу, рука нащупала остальные провода и, дёрнув их на себя, свалила и отключила прибор. До позднего утра кокон был в комнате один.       Самой первой вернулась профессор Носеда. Но вместо кокона она застала в комнате мирно спящего на полу Филиппа. С которым, на первый взгляд, всё было в порядке. Странности начались, как только она его растормошила. Почему-то он очень испугался, когда её увидел. — Филипп? Что такое? — Я… Я…! Я вижу! — усиленно моргая и мотая головой, ответил он, — я вижу слишком много! Вот тут… — он ткнул себя под глазом, в одну из маленьких, блестящих чёрных точек. О чём тут же пожалел и сморщился от боли, — ай! Что это?! У меня тут что-то есть? — в этот раз указав на нужное место лица на расстоянии, он повернулся к Носеде, ожидая ответа.       Профессор молчала, беспомощно хлопая глазами, пока чёрные точки моргали ей в ответ. — Это… — не зная, как отреагирует мальчик, она всё же решила сказать правду, — это глаза… — Глаза? У меня тут глаза? Куда мне ещё глаза?! Мне не надо ещё глаза! И-их ведь можно как-то убрать? — Лучше не стоит. Я не могу точно сказать, как поведёт себя твой организм после такой операции. Может стать хуже… — Хорошо, я понимаю… — его отвлёк урчащий живот, — может, позавтракаем?       Они прошли на кухню. И Носеда лично убедилась, что Инвертир не соврал и даже не преувеличил насчёт зверского аппетита Филиппа. Мальчик ел всё, что мог найти. Даже откопал в недрах морозилки всеми забытую прошлогоднюю пачку равиолей. И сгрыз бы их так, не вмешайся профессор. Она поставила кастрюльку с водой на огонь и отвлекла Филиппа печеньем. Вода закипела, равиоли отправились вариться и в этот момент вернулись остальные профессора. Носеда покинула кухню буквально на пару минут, желая заранее ввести коллег в курс дела. Обратно на кухню её пригнало шипение плиты в сопровождении болезненного ойканья и айканья Филиппа. То была страшная картина — расправившийся с печеньем мальчик не дотерпел до конца варки и достал одну из равиолей из кастрюльки голой рукой. Переложив вкусняшку в здоровую руку, мальчик, давясь и обжигая рот, заглотил её в три укуса, попутно отчаянно тряся пострадавшей кистью, с которой при каждом взмахе слетал веер брызг и кусочки обваренной плоти. Профессора так и сели, а вот у Филиппа, похоже, было какое-то нарушение восприятия боли, ибо, расправившись с одной из равиолей, он потянулся в кастрюльку за следующей. — Филипп, что ты делаешь?       Мальчик замер, повернулся к ним. Повисла тишина. — Яяя… Я мыл руки! Честно!       В тот момент далеко не это волновало умников. Пока они стояли в ступоре, всплыла ещё одна интересная деталь — ожог Филиппа становился всё меньше и меньше. Пострадавшие ткани постепенно отваливались, заменяясь здоровыми. Процесс не был быстрым, но всё же достаточно заметным для невооружённого глаза.       Ближе к вечеру из больницы вернулся Инвертир. Его глаз каким-то чудом уцелел и теперь единственным напоминанием об инциденте служил огромный шрам в виде трёх полос через всю левую половину лица. — Это ничего! Уже даже не больно! — отмахивался от вопросов он, — а шрамы это вообще круто!       Филипп не видел в шрамах ничего крутого, но спорить не решился.

***

— Надо посмотреть, что ты умеешь! — предложил Инвертир, — что могут пауки? — он на секунду задумался, потом, осенённый догадкой, щёлкнул пальцами, — ползать по стенам!       Филипп послушно подошёл к стене, неуверенно её оглядел, затем положил на неё руку. — Кажется, приклеился… — новоиспечённый паучок потянул руку, но та так и осталась на стене, — а дальше как? — пытаясь оторвать от стены руку, он упёрся в ту же стену ногой, но сделал только хуже — теперь прилипли две конечности, — да что ж такое?! — Филипп упёрся второй ногой и, чуть не отодрав кусок обоев, сумел освободить руку. С непривычки, боясь, что сейчас упадёт, он замахал руками, однако же быстро понял, что крепко прилип, хорошо держится и падать не собирается. И расслабился, — оу… — чего делать не стоило, ибо ноги тут же перестали липнуть и он с коротким вскриком грохнулся на пол, — ххыррргх… спинааа… — в районе позвоночника что-то негромко хрустнуло, когда Инвертир помог ему подняться, — надеюсь, я научусь это контролировать в будущем… — Это же шикарно!!! — напарник был в восторге, — дай пять!       И они дали друг другу пять. В следующую секунду их двоих и большую часть комнаты обдало последствиями самого настоящего паутинного взрыва. — Точно… — негромко отметил Филипп, снимая белёсые нити с себя и помогая освободиться напарнику, — пауки же ещё плетут паутину…       Паучок осмотрел свои ладони — в их центрах появились едва заметные припухлости, будто бы под кожу внедрили крошечные подушечки. — Надо как-то настроить тебе направление выстрела… — серьёзно произнёс Инвертир, выпутывая паутину из волос. — Думаешь, так можно? — А почему нет? — Ну, не знаю… Как вообще обычные пауки производят паутину? — Из задницы… — улыбаясь, пожал плечами Инвертир. — Оно называется «брюшко»! — Но сути это не меняет. — сняв всю паутину с себя, мальчишки принялись приводить в порядок комнату, — какая-то она у тебя странная, не липкая почти… — А тебе нужна липкая? — Сейчас нет. Но в будущем…! — В будущем, может, и появится. Я только первый день, как со способностями, а ты уже хочешь всё и сразу!

***

      Филипп отчаянно скучал. Стояла поздняя ночь, Инвертир видел уже десятый сон, а вот паучку не спалось. Он ворочался в постели, пока не сел и потянулся к лицу, слегка поморщившись от ощущения попавшего в рот волоса. Ухватившись за кончик коварной волосинки, он потянул. И ещё потянул. И ещё. И только спустя сантиметров тридцать понял, что волос подозрительно длинный. А, при более подробном изучении, выяснилось, что «волос» ещё и седой, очень липкий и тянется откуда-то из-под языка. Твёрдо решивший вытянуть это из себя, Филипп продолжил, наматывая паутинку вокруг пальцев и переплетая её в узорчатую сеть. Когда Инвертир проснулся утром, так и не спавший паучок сидел под потолком, заканчивая плести полог для кровати.

***

— Наш первый патруль!!! — в перерывах между восторженным писком выпаливал Инвертир, — ты волнуешься?! — М-гм… — почти не слушая, промычал Филипп. Теперь у них с собратом были одинаковые супергеройские костюмы, однако паучок никак не мог привыкнуть к обтягивающему фасону и то и дело поправлял и оттягивал лезущую во все щели ткань. Нелюбовь Инвертира к маске он уже тоже распробовал, так как из-за неё приходилось либо коротко стричься, чего им обоим страшно не хотелось, либо носить специальную сеточку для волос, иначе те так и норовили занять всё внутреннее пространство маски. Но сейчас мальчишки патрулировали город как официальные супергерои-стажёры, так что наличие маски не обсуждалось. — Я тоже волнуюсь!!! Но ты не волнуйся! Это будет классно! Напарники на миссии! Герои на страже порядка! Побежали скорее! Зло не дремлет! — Погоди, Инвертир! — не имеющий подпитки адреналином, Филипп не был в восторге от пробежки. Протестовала, кажется, даже его паучья натура, требующая просто сплести паутинку и ждать. — Мы всё пропустим, если будем медлить! Давай! Скорей-скорей-скорей!!! — Инвертир нарезал бодрые круги вокруг едва плетущегося напарника.       В таком темпе они добрались до своей патрульной зоны. Филипп, сипя и чувствуя, как лёгкие горят огнём, рухнул на первую же лавочку. — Ну и куда ты… ххх… так торопился? Тсьх… Вокруг всё… ххууу… спокойно… — Зло никогда не дремлет…! — важно произнёс Инвертир, стоя у той же лавочки и изображая руками бинокль, — расслабляться нельзя! Это сейчас всё спокойно… Но всё может измениться в любую секунду! — он оглядывался и оглядывался, но всё продолжало быть спокойно, — в любуууую секууунду…!       И тут, через дорогу от них, какой-то негодяй посмел стащить у кого-то сумочку. Услышав шумиху, Инвертир даже подскочил. — А-ха-ха! Есть один! — и, схватив едва успевшего отдышаться Филиппа за руку, он помчался за злодеем.       Довольно быстро стало ясно, что негодяй является вполне неплохим бегуном и что с балластом в виде паука Инвертир его точно не догонит. Филипп же, понимая, что его несчастные ноги смогут отдохнуть только после поимки воришки, выпутался из хватки напарника, прицелился и выпустил в злодея паутинный канат. Паутина зацепилась за ногу негодяя, однако паучок был слишком лёгким и слабым, чтобы замедлить его движение. На помощь пришёл ближайший фонарный столб, к которому Филипп прицепился так крепко, будто от этого зависела его жизнь. Паутину дёрнуло из рук, но лишь на пару секунд, ибо потом воришка распластался на земле. — Ага, попался! — Инвертир подбежал к злодею и отнял у него сумочку, — от правосудия не убежишь! У тебя есть право хранить молчание!.. — он обернулся к пауку и увидел, что вокруг того уже собралась толпа восторженных горожан, — спасибо, вы очень добры! Это наша работа!.. — но никто из толпы не обратил на него внимания, — эй? Я ведь тоже…! помог…

***

— Эй, Паучок! — к Филиппу и Инвертиру подошла группа суперов из более старших классов, — ты у всех на слуху! Заломал своего первого преступника и даже не вспотел! Впечатляюще для первогодки! — Ну, э, я… — непривыкший к такому вниманию, паук растерялся. — Мы собираемся пойти послушать полицейскую волну… Пойдёшь с нами? Устав, конечно, запрещает ввязываться в серьёзные передряги, но, мало ли, вдруг попадётся какая-нибудь мелочёвка? — Эээ… — Конечно, мы пойдём! — вступился за Филиппа напарник. — Прости, Инвертир… — казалось, суперы только сейчас заметили его присутствие, — но, ты же знаешь, есть супергерои, которые борются со злом в первых рядах. Как мы. — сухо улыбаясь, суперы оттесняли Филиппа от собрата, — а есть те, кто более полезен… ммм… в тылу. Как ты! — Да, конечно… Я понимаю… — плечи Инвертира упали, но он всё же смог выдавить из себя улыбку для паука, — покажи им, как это делается, напарник! — когда все ушли, его улыбка медленно сползла с лица, — а я… буду… здесь…

***

      В баре всегда царила удивительная атмосфера. Несмотря на постоянно огромное количество посетителей, никто из них друг другу не мешал. Облокотившись на стойку, паук обвёл взглядом сегодняшний контингент. Вон в уголке расположилась большая и шумная компания императоров. Они пили, смеялись, играли в карты и всем своим видом показывали, что хорошо проводят время. Однако стоило лишь убрать с них взгляд, все их звуки будто утонули, оставшись где-то на фоне едва уловимым гулом. Рядом с ними расположилась ещё более шумная компания. Паук на секунду зажмурился от выстрела и вздохнул. То была группка Бэлосов, которых за их способности прозвали «регенераторами». Эти ребятки проверяли свою удачу игрой в русскую рулетку. С пятью патронами. — Давай! Давай! Давай! — подначивали следующего в очереди остальные игроки. Тот опрокинул в себя рюмку, крутанул револьвер в руке и приставил к виску. Выстрел был такой силы, что снёс игроку не только голову, но и шею и даже часть плеча. Под дружный смех и улюлюканье тело рухнуло на пол, но уже через пару секунд пришло в себя и, на ходу регенерируя пострадавшие части, заползло на диван, передав пистолет следующему.       С лёгкой улыбкой закатив глаза, паук оставил их в покое. Следующим, кто привлёк внимание Филиппа, был Бэлос в строгом деловом костюме, общающийся с кем-то по телефону. — Нет? — донёсся до ушей паука обрывок фразы, — тогда ты уволен! Слышишь меня?! Уволен! Выметайся с рабочего места! … Мне плевать, что ты работаешь из дома! Один звонок — и ты будешь жить в коробке из-под хлопьев! Так, погоди, вторая линия… — мужчина убрал телефон от уха, посмотрел на экран, глубоко вдохнул и, — Хантер, солнышко, привет! — на этот звонок ответил будто совсем другой человек, — да, я ушёл пораньше… Да, это по поводу твоей просьбы… Нет-нет, конечно, я могу говорить! Что такое? … Ну, хорошо, как знаешь… М-гм, люблю тебя, пока-пока! — он вернулся к первой линии, — так, ты ещё здесь? Хорошо. Ты ре-нанят. Закажи мне кофе и потом уволь себя снова. … Я не спрашивал, откуда ты работаешь! Если через полчаса на моём рабочем столе не будет чашки кофе — я напишу такое рекомендательное письмо, что тебе даже туалеты драить не доверят!!! — завершив звонок и небрежно бросив телефон на стол, Бэлос протяжно выдохнул, измученно массируя виски, — и где же я найду специалиста по супергеройским костюмам? — Я знаю такого специалиста! — паук подошёл поближе, — правда, он очень не любит, когда его беспокоят по пустякам. Могу я узнать, для чего вы ищете его услуги, коллега? — Не надо официоза… — буркнул бизнесмен и, слегка замявшись, продолжил, — тут дело довольно… личное.

***

— …Вообще, Калеб всегда был придурком… — Бэлос потянулся за очередным напитком. Филипп, подперев голову рукой, продолжал молча слушать разглагольствования собрата, — но при этом мать с отцом постоянно ставили его мне в пример. «Вооот, Калеб — творческая личность, он видит прекраааасное в мире, а тебя, Филипп, волнуют только дееееньги…!» Да, меня волнуют деньги. Потому что я, мать вашу, хочу нормально жить! Хочу личный коттедж на личном острове в океане, а не убогую квартиру в трущобах! Хочу дорогую машину с личным водителем, а не проездной на метро! Хочу иметь высокий статус в обществе, а не «видеть прекрасное» на грани нищеты! Короче, как только у меня появилась возможность жить отдельно, я долго не думал. Вычеркнул их из жизни и пошёл по головам навстречу успеху. И добился всего, чего хотел…! — бизнесмен замолчал, глядя в стакан, вся его внезапная злость так же внезапно сменилась печалью, — я вычеркнул их из жизни… а они меня — нет. Ииии… несколько лет назад мне поступил звонок. На том конце заплаканная мать долго-долго причитала о том, что Калеб свалил в закат, благополучно бросив жену с ребёнком на произвол судьбы, и что они с отцом уже старенькие и вчетвером на их пенсию им не прожить, а если Эвелин пойдёт работать — ребёнок будет расти без матери, короче, Филипп, помоги-спаси-приюти, без тебя никак… — последовал громкий, протяжный, измученный выдох, — ты бы знал, как я хотел просто повесить трубку в тот момент. Но совесть, она, зараза, такая — если она есть, ты её ни продашь, ни пропьёшь… Ютить, конечно же, я никого не планировал — я всё-таки не мать Тереза, мне лишние рты не нужны. Думал, отсыплю им денег — и пусть исчезнут из моей жизни… — мужчина сделал короткую паузу, — и зачем я только согласился на личную встречу? Послал бы курьера и жил бы спокойно, так нет же! Но надо отдать должное Эвелин. Я только пришёл, не успели поздороваться, а она уже — и рыдает, и молит, и чуть ли не в ноги падает. Я ведь, говорит, не ради себя! Мне-то, говорит, ничего не надо, я за сына молю, он мальчик умный, просто золото, а не ребёнок, но будущего у него в этих трущобах не будет… И ведь специально, плутовка, разводит сцену, чтобы вокруг все слышали! Ну как тут откажешь? Тут если откажешь — всё, конец твоей репутации, прослывёшь бессердечной тварью до конца своих дней! И вообще я ж… я ж не каменный… А пацана реально жалко. И если мамка его спуталась с Калебом по собственной глупости, то мальчишка тут просто жертва. Короче, Хантера я забрал, а Эвелин пачку денег — и я тебя не знаю. Пацан был в таком же шоке, что и я. Оно и неудивительно — только вот всё было хорошо и вдруг — раз! — батя свалил в закат, а мать, по сути, продала какому-то неизвестному дядьке. … А я тогда с детьми общаться не умел. Я и сейчас не сказать что умею, а тогда вообще. Ну и я решил общаться, как умею. Сразу ему и сказал, мол, вот как всё будет — я предъявлю тебе свод требований и если ты будешь им отвечать, то можешь предъявлять мне свой. А какие к ребёнку-то требования? Хорошо себя веди, в школу ходи, да и всё, по сути. Не вагоны ж ему разгружать, в самом-то деле… — он снова отвёл глаза, — Эвелин была права — он действительно очень умный мальчик… Слишком умный для собственного блага… Знаешь, для меня нет ничего хуже избалованных детей… Особенно таких, у которых богатые родители. Вот эти «пупы земли», закатывающие истерику из-за того, что получили на день рождения не красный Феррари, а синий… И, так как я подхожу под образ богатого родителя, я постарался быть построже, дабы не воплотить свой кошмар в реальность… — Бэлос невесело засмеялся, — и у меня получилось! Ооо, у меня так получилось, что теперь я отчаянно пытаюсь склонить чашу этих весов в обратную сторону… Потому что… ну… — он умолк, практически прижал подбородок к груди, максимально спрятав глаза от собеседника, и тихо произнёс, — ты когда-нибудь видел, чтобы ребёнок рыдал из-за четвёрки? — добрый десяток секунд стояла гнетущая тишина, — он ведь… такой умный мальчик… Такой умный, что «хорошо учиться» в его понимании значит, что любая оценка, кроме «отлично», приведёт к «собирай манатки, отныне ты живёшь на улице»… Ты бы видел его глаза, когда я объяснил, что «хорошо учиться» в моём понимании значит «учиться так, чтобы меня не вызывали к директору на ежедневной основе»… Это было для него откровением. Да и для меня, честно говоря, тоже, когда он рассказал, в какие рамки себя загнал… Поговорили с ним, обсудили, внесли правки… я объяснил ему, что еда, вода, одежда и крыша над головой — это не его требования, а мои обязанности, и я, как его опекун, должен ему их предоставить… и что ему не нужно бояться оказаться на улице за малейшую оплошность… Ииии… стало лучше! Не сильно, конечно… но стало. Во всяком случае, мы стали больше общаться. Но это нельзя было назвать семейным общением или как это называется? Это были, скорее, переговоры работника с работодателем… — он чуть слышно фыркнул в сторону, — если не раба с владельцем… И я до сих пор не могу отучить его от этой идиотской…! Знаешь, он ведь не просит! Он не просит, не подлизывается, не начинает издалека… Если ему что-то нужно, он подходит и говорит: «Что я должен сделать, чтобы получить…» — и уже только потом называет то, что ему надо. И я просто не могу! Меня прям в бараний рог в такие моменты скручивает! Нет, я не злюсь на него! Мне стыдно за себя, что я довёл его до такого! Поэтому теперь я стараюсь всё ему разрешать… в пределах разумного, естественно! Недавно, например, оплатил обучение в престижном университете ему и четверым его друзьям. Ты бы слышал тот разговор… То был первый раз, когда он ходил вокруг да около. Причём очень долго. Оно и неудивительно — один год обучения на понравившихся им специальностях стоит от ста до ста пятидесяти тысяч. А их пятеро. А учиться минимум четыре года. Деньги выходят немалые, но, с моим уровнем дохода, вполне приемлемые. А вот семьи его друзей не могли себе такое позволить. Надо было видеть, как он подводил разговор к своей просьбе — расписал во всех красках, какие они отличные друзья… — Бэлос закатил глаза и скороговоркой выдал, — что я и так знал, ибо уже давно пробил по базе их и их семьи и не увидел в них дурного влияния… Кхм! Ещё он рассказал, какие они все умные и талантливые и как они замечательно проводят вместе время, и что у него нет друзей помимо них, и как он будет по ним скучать, если они когда-нибудь разлучатся, и как бы он хотел поступить вместе с ними в один универ… Ну, ты понял, да? Но это ещё не всё! Неее, какое там! Он ещё рассказал, какая выгода с этого будет мне! Ну, завуалировано, конечно. Ведь если они поступят в этот универ, то будут хорошо там учиться и потом выйдут оттуда квалифицированными специалистами и ценными кадрами, которых и нанять будет не стыдно! И только после этого он упомянул, что финансовое положение в их семьях сейчас, мягко говоря, не самое лучшее… Но он уже какое-то время копит на всё это дело! И если я буду так добр, щедр и благосклонен и совсем немного помогу ему деньгами… Которые он конечно же отработает!.. Но вот тут я уже не выдержал — попросил его коротко и по существу рассказать, что да как. Короче, этой осенью они туда поступают. Но я был бы не я, если б не отправился туда заранее, дабы убедиться, что там всё по высшему разряду. И в плане учёбы там действительно всё в порядке. А вот в плане жилья… Когда я увидел местное общежитие, я был в ужасе. Эти бедные студенты в этих крохотных комнатушках, как шпроты в банке! В тот же миг я отмёл общагу как вариант. К счастью, совсем недалеко, буквально пять минут пешком, был некогда пятизвёздочный, ныне же убыточный ресторан и его владелец с радостью мне его продал. Здание пусть и старое, но крепкое и надо было лишь пригнать бригаду и привести его в божеский вид. Да, может быть, переделать трёхэтажный ресторан в жилой дом для пяти подростков было немного… чересчур, но эй! Это же универ, студенческие годы, вечеринки, романтика, жизнь бьёт ключом! Да и друзья Хантера были просто в восторге! Он сам, конечно, выглядел так, будто его вот-вот хватит удар, особенно когда я сказал, что это им всем от меня подарок в честь начала взрослой жизни, и раз уж это подарок, то и отрабатывать его не нужно… — бизнесмен коротко усмехнулся, — но разве его это остановит? Как только мы в тот день вернулись домой, он в лоб сказал мне, что это очень дорогой подарок и что он не может вот так просто его принять, ничего не дав взамен. И потянулась вереница дней, когда он при любом удобном случае спрашивал, что может для меня сделать. Но я был непреклонен. Это закончилось, когда, в один прекрасный день, он вернулся домой с удивлением на лице, странным огоньком в глазах и уверенностью в том, что наконец нашёл, чем может отплатить мне за подарок. Я хотел ему сказать, но он оборвал меня коротким «смотри» и… И… — он кашлянул, немного отпил из стакана и почти смог избавиться от внезапной сиплости в голосе, — и я смотрел… Понимаешь, это было ещё до того, как я узнал о Мультивселенной и стал одним из завсегдатаев бара. И в моей Вселенной никто не знает и не верит в магию и всё такое прочее… Поначалу я думал, что он дурачится. Но потом… Ну, не могут обычные люди так двигаться! Он ходил по комнате, выполнял какие-то простые действия и постепенно становился всё быстрее и быстрее. Выглядело так, будто кто-то перевёл его в режим ускоренной перемотки, как на видео. Всё быстрее. И быстрее… В два раза, в три, в четыре и вот я уже едва мог уследить за ним! И окончательно выпал в осадок, когда он заговорил. Я не мог ничего разобрать, он звучал так, как обычно озвучивают телефонные звонки в старых детских мультиках. А потом он начал замедляться. И да, тоже до абсурдных скоростей. Закончив демонстрацию, он заявил, что, если мне когда-нибудь понадобится эта его способность — мне нужно будет просто сказать. Вскоре выяснилось, что суперсилы проклюнулись не только у него, но и у всех его друзей. Я до сих пор удивляюсь, как легко они доверили мне этот секрет… Ну и… ребята практически сразу же загорелись идеей стать супергероями, потому что «это же круто, прямо как в кино!» Но супергеройствовать без суперкостюмов как-то не комильфо и кто, если не я, должен…! — он замер на середине фразы, задумался, — кстати о костюмах… А сколько мы уже тут болтаем? — Бэлос потянулся к телефону и глянул на время, — мать честная! Уже так поздно?! Я же ничего не успею! Ты, вроде, говорил, что знаешь специалиста по костюмам…? — А? А, да… Да, знаю… — паук поднялся, — скажи, а твоим героям суперзлодеи не нужны? — Нуу… — бизнесмен встал следом, — вообще-то я сам думал им стать… А что? Так я точно буду знать, что им ничего не угрожает, да и самостоятельно смогу выбирать масштабы разрушений… Это ведь отлично поднимет мне репутацию — злодей крушит город, герои всех спасают, а добрый миллиардер финансирует отстройку всего, что было сломано в процессе…       Филипп уже открыл портал, но, услышав заявление собрата, замер, обернулся на него и прыснул со смеху. — Дружище, так тебя быстро раскроют! — С чего бы? — Ну смотри — ты знаешь личности супергероев и, раз уж для них всё «как в кино», они будут бояться за твою безопасность в первую очередь. И, согласись, будет странно, если, во время каждого нападения злодея, ты будешь куда-то исчезать. К тому же, если они будут постоянно побеждать, не чувствуя при этом особого сопротивления со стороны злодея, они начнут что-то подозревать. Быть злодеем может каждый дурак, но вот притворяться злом — это целое искусство. К счастью для тебя, я знаю разбирающихся в этой теме ребят! Вот. — он протянул Бэлосу визитку, — настоящие профессионалы в области актёрского злодейства! Эксперты во всём — от злодейского смеха до инсценировки собственной гибели, если нужно «уйти красиво»! Можешь попросить их научить тебя или просто нанять кого-то из них. С ними можно обсудить все детали — сколько крушить город, как сильно бить героев, нужны ли человеческие жертвы… — Хм… — бизнесмен принял визитку, — я им наберу… — Отлично! А теперь — за костюмами! — они прошли в портал и вышли возле высокого электрического забора. Рядом виднелись ворота. — Мы не могли переместиться сразу к нему? — Во-первых, не выйдет. Во-вторых, лучше не стоит. Он очень печётся о своей безопасности — повсюду датчики, камеры, охранники, прочая мишура… Лучше так, дабы избежать лишних вопросов и проблем…       Они подошли к воротам. Паук наклонился к экрану. Тот, как по волшебству, засветился, показав чёрно-белое лицо охранника. — У вас назначено? — донеслось с экрана. — Я старый друг, я… — начал было паук, но охранник перебил его заученной, судя по тону, до дыр фразой. — Извините, сэр, но все посетители должны… — впрочем, он тоже не договорил.       Филиппы вздрогнули, когда в экранчике показался уголок свёрнутого в трубочку журнала и принялся бодро лупить охранника. — Я сам отвечу, иди проверь напряжение на заборе или что-нибудь в этом роде…! — охранник бежал, в нижней части экрана показался кусочек лица с настолько курносым носом, что он даже слегка походил на поросячий пятачок, — что такое? Кто это? Что вам надо? — паук заглянул в экран, — Бог мой, ну и разнесло тебя… Продолжаешь есть за восьмерых?       Экран потух, ворота открылись. Мужчины прошли внутрь. Бизнесмен был весьма удивлён, увидев, что этот чудо-модельер ростом едва дотягивает ему до пояса, но решил тактично об этом умолчать. — Надеюсь, наш визит не пришёлся на неудачное время? — пока они шли по коридору, попытался завязать беседу паук, — мы не помешали? Не отвлекли от дел? Как вообще дела? — Дела…? Дела вполне… нормально, да, хорошо, хорошо, мой Бог, грех жаловаться… — но, судя по тону, дизайнер бы с радостью согрешил, — но… ты знаешь… это… уже не то. Это ведь уже совсем не то… — Видел тебя в новостях. Какой-то модный показ на… на Парижс—Пражских Островах…! — Миланских, дорогой, Миланских… — поправил его модельер. Последовала двухсекундная пауза, — супермодели… ха! В них нет ничего, что делало бы их «супер»! Тощие спички, будто только что сошедшие с конвейера, не вышедшие ни кожей, ни рожей, у которых вес не дотягивает до возраста, а мозгов и того меньше! Пфе! Я создаю одежду для богов! — в стенах коридора были закрытые стеклом углубления, внутри которых стояли одетые манекены. Некоторые из них очень сильно напоминали Кингов и Коллекционеров. — Ну, куда уж им до твоей-то хар… — тихонько фыркнул в сторонку бизнесмен, однако конец его фразы был грубо прерван металлической лапой, раскрывшейся и крепко ухватившей его за губы.       Услышавший эту ремарку дизайнер обернулся на собеседников, показывая, что ждёт окончания фразы. — Твоей хааа… ризмы! — нашёлся паук, улыбаясь максимально фальшиво, — удивительно, как ты вообще снизошёл до участия в модном показе такого захолустья… — модельер отвернулся, продолжая шествие по коридору. Когда он чуть отдалился, паук, не сменив выражения лица, подтянул к себе бизнесмена, продолжая удерживать того за рот, — ты сюда ругаться пришёл или за помощью? — собрат что-то негромко промычал, — если за помощью, значит, веди себя соответственно… Понятно? — М-гм! — Бэлос кивнул, насколько позволяла хватка Филиппа. — Вот и славно.       Они нагнали дизайнера. Тот ожидал их в конце коридора, честно делая вид, что ничего не слышал. Втроём они прошли дальше, в большой зал, к креслам и кофейному столику. — Итак. Что привело вас ко мне? — Пятеро подростков недавно открыли в себе суперсилы. И им нужны супергеройские костюмы. Эээ… Вот. — бизнесмен протянул модельеру блокнотик, — они записали тут свои мерки, способности и даже набросали скетчи того, что хотели бы увидеть.       Дизайнер принял блокнотик и с максимально невпечатлённым видом его открыл. — Очень мило с их стороны… — сухо произнёс модельер, закончив, — но лучше бы не лезли туда, где ничего не смыслят. Это костюмы для бомжей, любой уважающий себя супергерой сгорел бы со стыда, выйдя в таком на люди! — Но…! — Уу, чую, нас ожидает серьёзная прожарка… — паук откинулся в кресле. — Плащи сразу долой… — Но… Но как же? Супергерои — и без плащей? — Без плащей. Плащи — это прошлый век! Более того, они постоянно за что-то цепляются, что-то задевают, роняют, где-то застревают, а любой неудачный порыв ветра может привести к тому, что герои в них просто запутаются. Много рисков, мало пользы. Без плащей. — Окей… — Идём дальше. Вот это что такое? Они пролили на этот скетч отбеливатель? Такое сочетание белого и чёрного ожидаешь увидеть на шкуре деревенской Бурёнки, но никак не на супергерое! И это, что, светоотражающие вставки?! Какой у неё супергеройский псевдоним — Диско-шар? Дальше, а то мне уже физически больно смотреть на этот ужас. А это что за тюбик зубной пасты на ножках? В твоей Вселенной настолько туго со стоматологами, что вам нужен целый супергерой для борьбы с кариесом? Или он собирается быть ходячим билбордом для крупного бренда? Человек-реклама — супергерой, которого мы заслужили! Следующий! … Мой Бог, не говорите мне, что это дреды… — Это дреды… — Отлично, просто отлично! — всплеснул руками модельер, — дайте угадаю — в свободное от супергеройства время он будет подрабатывать шваброй? Тут явно придётся поработать — сомневаюсь, что одна маска или капюшон сможет прикрыть эту дикую поросль… Следующий! Ууу, и тут не лучше. Повязка на голову и напульсники? Как у телеинструктора по аэробике прямиком из восьмидесятых… И эти кроссовки создают ощущение, что это не настоящая супергероиня, а актриса низкобюджетного фильма! Ну и последний… Скажу прямо — выглядит так, будто этот костюм попал в пейнтбольную перестрелку между Смурфиками и Пауэр Рейнджерами… — ПХАХ! — паук закрыл рот руками, но дизайнер всё равно не обратил на него внимания. — Цвета настолько сильно не сочетаются, что этот скетч больше похож на картину в абстрактном стиле! И эти яркие, неоновые вставки… Они супергерои или ходячие мишени? — Ну… может быть… с ними всё-таки можно что-то сделать…?       Модельер молча посмотрел на бизнесмена какое-то время, потом закатил глаза. — Ладно, возьму за основу эти каракули…

***

— Это невозможно! У меня нет времени, всё расписано по минутам на тридцать лет вперёд! — звучал из телефона голос дизайнера, перебив паука на середине фразы. — Но кто, скажи мне, кто, кроме тебя, согласится работать с… нестандартной моделью? — не сдавался Филипп. Повисла секундная тишина. — Никто! Никто и нигде! Никто не любит возиться с нестандартными моделями! — затараторил Бэлос, — так что проси скорее, пока я снова не стал адекватным!       Спустя две минуты паук был в логове модельера. — Я бы сказал, заказ довольно… необычный… — начал пояснять Филипп, — нужно что-то, максимально похожее на вот этот материал… — он показал дизайнеру шкурку Кроули.       Бэлос принял её и старательно ощупал. — Хмм… Какая необычная кожа… Материал лёгкий и дышащий, но в то же время плотный и прочный и он… порван?! И, судя по виду, кто-то прорвался изнутри… … Где ты нашёл это, Филипп? — Эээ… это ты ещё саму модель не видел…       С моментально загоревшимся взглядом модельер жадно вырвал из рук паука листочек с мерками и просмотрел. Спустя пару секунд он молча сорвался с места. Филипп поспешил следом. — Какая смелость… — бубнил дизайнер, разглядывая построенную проектором голографическую модельку Кроули, — только взгляни на эти формы, на эти изгибы…! Нагло! Броско! Настоящий вызов современным стандартам красоты! — когда в помещении показался паук, модельер оторвался от созерцания модельки и подскочил к собрату, — ты обязан устроить мне личную встречу с ним! — Нууу… вообще-то он довольно сильно комплексует по поводу своей внешности… — попытался начать Филипп. — Нонсенс! — перебил его Бэлос, — его великолепие в его уникальности! Такую красоту нельзя прятать! Приведи его ко мне — я сделаю его главной моделью моей следующей коллекции! — Яяя… спрошу у него… Но ничего не могу обещать! — Если ты не сможешь его убедить — набери мне. Я сам с ним поговорю. — Окей! — паук недолго помолчал, — тут… такой момент. Нужна ведь такая же ш… кхм, кожа. И она, как бы, будет одеваться даже не на голое тело, а на голое мясо. … Это ведь не станет проблемой? — Если эта кожа раньше сидела на мясе нормально — не станет. Я, конечно, ещё не сталкивался с подобным материалом, но раз уж в наличии имеется такой большой образец — его будет нетрудно воссоздать. — Ну, знаешь, я уже спрашивал насчёт этой кожи у одной компашки умников. И они попытались её воссоздать. Но бросили эту затею после того, как созданная ими шкурка внезапно решила ожить… и сожрать десяток лаборантов… — Неудивительно, с их варварскими методиками… Тут нужен профессиональный, деликатный подход! Я позвоню тебе, когда будет готово…

***

— Привет лунатикам! — рассмеялся паук, свесившись с ветки к двум Бэлосам, отчаянно пытающимся вытолкать свою ласточку из трясины, — вот это вас занесло, конечно… — Свернули не туда… — буркнул один из них, вытер руки о край своего некогда белого халата, скрестил их на груди и выразительно посмотрел на второго, — просто навигатор — непоправимый топографический кретин… — Я и не вызывался быть навигатором! — огрызнулся второй, — и вообще, ты просто попросил подержать тебе карту! — И ты не видел, что держишь её кверх ногами?! — И ты не видел, что я держу её кверх ногами! — Парни… Паарнии…! — вмешался Филипп, — ну, нашли из-за чего спорить! Гляньте, какая вокруг красота! Природа, цветочки, птички поют…! А вы нарушаете такую идиллию своими криками… Да и было б из-за чего кричать, право слово! Сейчас вытянем!       С его помощью вытолкать машину из болота не составило большого труда. Пока водитель старательно вычищал грязь из-под капота, паук с навигатором отошли в сторонку. Бард вооружился гитарой, быстренько её настроил и округу наполнила негромкая расслабляющая мелодия. — Такая удача — наткнуться на вас здесь… — буднично начал Филипп, — обычно вас по всей Мультивселенной ищи-свищи и всё без толку… — Ты нас искал? — Ну, не «вас». Скорее «тебя». — паук сделал небольшую паузу и с тихим смешком продолжил, — ты ведь ушёл, даже не попрощался. А ведь семья скучает и ждёт твоего возвращения…       Из-под пальцев барда вырвался фальшивый, скомканный звук. Поняв, что едва не порвал струну, он недовольно посмотрел на собеседника. — Моя семья отреклась от меня. — холодно произнёс Бэлос и снова отвернулся к инструменту. — Да разве ж это семья? Я говорю о твоей настоящей семье…       Бард практически подскочил на месте. — Он до сих пор не…?! — Он до сих пор не.       Бэлос опять отвёл взгляд, заметно борясь с собой, потом продолжил. — Скажи ему, что нет меня. Больше нет. Умер я. У-мер. Проклятье меня доело. — Ты знаешь, я не могу врать. Тем более о чём-то подобном…

***

      Не уступая по скрытности ниндзя, Хантер подкрался ко входной двери и просочился в дом. Воровато огляделся — никого. Вслушался — тихо. Отлично, значит женская половина населения жилплощади, в лице мамы, бабушки и двух тётушек, благополучно отсутствует. По пути в свою комнату, дабы закинуть в неё рюкзак, мальчик приметил спущенную лестницу на чердак. Там Хантер нашёл отца. Похоже, у Калеба наконец дошли руки разобрать барахло на чердаке и сделать там, как они с дедом хотели, комнату с бильярдом, теликом и маленьким личным холодильником. — Эй, пап, привет! Помочь? — Хантер взобрался на чердак и, прежде чем отец успел ответить, схватил одну из коробок. — Как дела в школе? — увидев, как упали плечи подростка, мужчина вздохнул, — опять?       Мальчик молча кивнул. Опять. Его опять выгнали со школы. Очередной подрыв кабинета зельеварения. И нет, Хантер это не специально. Просто учёба — это не его. От слова совсем. В какую бы школу его ни отправили, на какой бы факультет ни зачислили. Не проканал и вариант с домашним обучением, а все репетиторы уже даже не отвечали на звонки. — Это была последняя школа на островах… — продолжил Калеб. — М-гм… — Что будем делать теперь? — вопрос относился не столько к учёбе, сколько к тому, как они будут переживать гнев четырёх фурий, в лице мамы, бабушки и двух тётушек.       Хантер пожал плечами и постарался сосредоточиться на коробке. Ему попалась стопка старых семейных фотографий. — Пап, а вот эти испорченные выкидывать? — он протянул один из снимков отцу, — видишь? Тут… выжжено. — Хантер пригляделся к фото. Вот дедушка с бабушкой, вот две тётушки, вот отец. А вот, рядом с отцом, продолговатое выжженное место. И как будто чьи-то ноги под ним, — погоди, тут ещё кто-то… Под пятном. Это ведь семейное фото. Кто это? — Никто. — отрезал Калеб и, поймав на себе полный подозрения взгляд сына, продолжил, — неважно… — Сомневаюсь, что кто-то «неважный» был бы на таком количестве снимков… — продолжая разглядывать стопку, покосился на отца мальчик, — и зачем же тогда так старательно его выжигать? — Сказал же — неважно! — попытавшись выдавить из себя подобие строгости, мужчина отнял снимок. Хантер насупился. — Паап, если ты не скажешь — я расскажу маме, что случилось с её зелёной кофточкой! — Не надо говорить маме, что случилось с её зелёной кофточкой…! — выбрав из двух зол меньшее, Калеб вздохнул, — хорошо, я скажу! … шантажист… весь в мамашу… Тут, на снимке… мой брат… — Твой… — охнул мальчик, — так у меня есть дядя?! — Нет! Нету у тебя дяди! — А что с ним случилось? Он умер? — Он… эээ… Да! Он умер! — Пап, ты не умеешь врать… — Для тебя он умер! — … Мне вспомнить, куда исчезли деньги, которые мама откладывала на поездку на курорт? — И откуда ты всё знаешь? — Я чутко сплю. Так что случилось с дядей? — Его выгнали из семьи ещё до твоего рождения… — За что? — Ну, ты ведь знаешь, что весь наш род — зельевары? И я, и мой отец, и его отец… — Иии? — А Фф… твой дядя, он… Пошёл против системы. Он… бард… — Из-за этого?! — Слушай, то были совсем другие времена и нравы! — А где он теперь? — Он… А мне откуда знать?! — У тебя всё написано на лице. … Напомнить про того «соседского кота», разбившего бутылку импортного бренди? — Ты следишь за мной?!

***

      Титан местных Кипящих Островов лежал в немного нетипичной позе — подложив одну руку под голову так, что её локоть возвышался над водой. Вот на этом локтевом утёсе и находилось обиталище таинственного барда. Конечно, Хантер ощущал лёгкое покалывание чувства вины, что оставил отца на растерзание маме, бабушке и двум тётушкам, но мальчик слышал их лекции не раз и не два, а перспектива увидеться с родственником, у которого, по словам Калеба, была схожая проблема с учёбой, звучала очень привлекательно. Поэтому, облизнув пересохшие от волнения губы, подросток постучался. Дверь открылась не сразу. — Ты заблудился, мальчик? — на пороге показался полусонный, немного растрёпанный мужчина, явно не ждавший гостей. — Э… — Хантера на секунду заклинило — отец рассказал про брата столько ужасов, но представший перед мальчиком бард как-то не подходил под описание, — н-нет, я к вам. Меня зовут Хантер. Я сын Калеба и, получается, ваш… племянник. — Филипп моментально проснулся после таких заявлений. Немая сцена, — ээ… научите меня быть бардом! — … Нет. — дверь закрылась. — Н-но…! Подождите! — мальчик подскочил к двери и принялся барабанить по ней ладонями, — послушайте! — поняв, что открывать ему не собираются, Хантер начал тыкаться в окна, но те были плотно занавешены, — я не могу осваивать магию, как все. Отец рассказал, что вы учились как-то по-особенному. Прошу! Вы моя последняя надежда! Если вы мне не поможете — никто не поможет! — Значит, никто не поможет. — донеслось из недр дома.       Подросток вернулся на крыльцо и сел на верхнюю ступеньку. С самым несчастным видом подпёр голову руками, поставив локти на колени. О возвращении домой не хотелось даже думать.       Спустя пару часов Филипп выглянул из-за занавесок. Мальчик всё ещё сидел. Не желая возобновлять с ним разговор, мужчина задёрнул занавеску, убедив себя, что нежеланный визитёр уйдёт ближе к ночи. Но даже после того, как солнце скрылось за горизонтом, Хантер продолжал сидеть. Прикрывая лицо от солёного морского ветра, подросток уже готовился заночевать на этих же ступеньках, когда дверь вновь распахнулась. — Должен признать, ты упёртый малый… — Филипп кивком пригласил мальчика внутрь. — Значит, вы меня научите? — Хантер вскочил, воспрянув духом. — Нет, просто замёрзший насмерть ребёнок — это последнее, что я хочу видеть на своём крыльце. Утром пойдёшь домой. — Тогда я лучше замёрзну насмерть… — подросток поник и сел обратно. — Тогда чур не на моём крыльце. — мужчина прочертил пальцем круг, подняв мальчика над землёй за шкирку. Хантер посмотрел ему в глаза, — и этот взгляд на меня не подействует. — Вы же знаете, каково это… — тихо начал подросток, не разрывая зрительного контакта, — менять школу за школой, учителя за учителем и всё равно каждый раз терпеть неудачу. Выслушивать постоянные издёвки одноклассников о своей непроходимой тупости и думать, что лучше было бы не иметь магии вообще, чем это…! Я… Я так больше не могу. Я не знаю, что мне делать. Если вы не хотите меня учить — хотя бы подтолкните в правильном направлении! — Вообще, «в правильном направлении» будет подальше отсюда… — недолго помолчав, ответил Филипп, — но раз уж ты так отчаянно хочешь освоить хоть какую-нибудь магию… Посмотрим. Завтра.       Утром хозяин дома, выйдя из спальни, увидел, что Хантер уже не спит, а расхаживает по гостиной, внимательно изучая глазами какие инструменты имеются у барда. Наконец решившись подключить к процессу и руки, мальчик осторожно приподнял клап пианино и легонько, не надавливая, провёл пальцами по клавишам. — Значит, ещё не передумал? — услышав Филиппа, Хантер отскочил. Клап громко захлопнулся, — ну, осторожнее с инструментом… — Простите… — Приглянулось пианино, м? — мужчина произнёс это вполголоса, по пути на кухню, спиной к мальчику. Хантер постоял несколько секунд, решая, к нему ли обращался бард, потом, так и не ответив, двинулся следом, — скажи… — оказавшись у плиты, вновь подал голос Филипп, — тебя в школах учили чему-нибудь о бардах? — Ну… — парнишка присел за стол, — один раз меня зачислили на факультет бардов. Но ненадолго, буквально на пару дней… — Отлично. Забудь всё это.       Хантер даже оторопел от такой прямоты. — Что? — Забудь всё, чему тебя учили в школе. — обернувшись через плечо, пояснил Филипп и отвернулся снова, — оно тебе не пригодится… Яичницу будешь? — М-гм. — Сколько яиц? — Два. — А в яичницу?       Хантер выпал в осадок — он же только что дал ответ на этот вопрос! Бард вновь обернулся на него, но, не увидев нужной ему реакции, покачал головой и отвернулся к плите. — Понятно, с тобой будет тяжело…       Мальчик выпал в ещё больший осадок от такого вывода, но не решился спорить.       После завтрака они вернулись в гостиную. — Так, на чём ты хотел попробовать? На пианино? — Эээ… Нуу… Это довольно… сложный инструмент… — Хантер с опаской оглядел пианино, — да и начинать на нём надо… чем раньше, тем лучше. И… — мальчик осёкся, увидев лицо Филиппа. Эта кислая мина ясно давала понять, что бард вот-вот передумает учить племянника, — н-но давайте попробуем на пианино! Терять уже всё равно особо нечего… — Вот поэтому я сказал тебе заранее — забудь, чему тебя учили в школе. — вздохнул мужчина, — ты ничему и не научишься, пока твоя голова забита всеми этими «сложно» и «надо было раньше». Раньше было раньше, а теперь главное — чего ты хочешь здесь и сейчас. — Здесь и сейчас… — задумчиво повторил Хантер, — ну, сейчас я действительно хочу попробовать пианино… — Не стоит. Невкусное… — Что? — Что? — Э… ну… ладно. Но что, если у меня не получится или завтра я захочу попробовать что-то другое? — Думаешь, из-за этого небеса упадут на землю? Сомневаюсь. Значит, просто попробуешь себя в другом… — Ну хорошо. Тогда… с чего начнём? — Хантер сел за пианино и потянулся к клапу. — Стоять. Убрал грабли от инструмента. Рано. — А, ну да. Сначала надо научиться правильно сидеть? — Сидеть можешь хоть на ушах, это как тебе удобно. Сначала надо спросить разрешения у пианино.       Урок не успел толком начаться, а Хантер уже выпал из реальности. — Спросить… разрешения…? — Разумеется. А тебе бы понравилось, если бы кто-то пришёл и без спроса начал на тебе играть? — с таким аргументом спорить было сложно. — Наверное… нет. Ладно, как это сделать? — Просто берёшь и спрашиваешь. Обычно этого достаточно. Окей, давай покажу… — Филипп подошёл поближе к пианино, — дружище, ну ты сам видишь, какая ситуация. Ты ведь не против, если он на тебе сыграет? … Обещаю, я прослежу, чтоб он не совал пальцы куда не надо.       Повисла тишина. Хантер переводил взгляд с Филиппа на пианино и обратно. — Ну? Что оно сказало? — Шш, не мешай ему думать! — мальчик послушно затих. Спустя секунд десять бард довольно кивнул, — говорит, что не против. — Мы можем продолжать? — Да. — Отлично! Что дальше? — Для начала запомни — каждый раз, когда ты садишься за инструмент, это битва… — бард внезапно посерьёзнел, — это битва, но не война. Если ты хорошо сыграешь единожды, это не значит, что так будет всегда. Не показывай слабости, не позволяй ему учуять твой страх… — Ээ… — заметно занервничавший Хантер отчаянно хотел сменить тему. И только сейчас заметил, что в поле зрения нет ни одного листочка с нотами, — хорошо, думаю, я понял. Теперь мы можем приступить к игре? Где у вас ноты? — Ноты? Тебе нужны ноты? — Ну… музыку ведь читают по нотам… — Ты хочешь быть бардом или ты хочешь читать ноты? — Я хочу быть бардом…! — Ну и чего ты тогда морочишь мне голову со своими нотами? — Но разве можно быть бардом, не зная нот?! — Почему «не зная нот»? Нот всего семь и все их знают! — Но…! — Короче, если тебе нужны ноты — иди учи их в школе. — А вы как играете? Неужели на слух? — У меня свои способы. — Расскажите! — Только после того, как ты перестанешь называть меня «вы». Чувствую себя живым ископаемым… — Простите… Эп-прости, прости… — Так-то лучше. Вообще, секрет хорошей игры довольно прост — всё дело в мимике и выражении лица. Чем отвратительнее гримасу ты скорчишь — тем лучше будет музыка. Поэтому нашим следующим шагом будет поиск твоего лица для музицирования. Давай, сострой такую рожу, чтоб даже зеркало треснуло от ужаса!       Не до конца понимая, как страшная гримаса может влиять на качество музыки, Хантер всё же подчинился. — Так пойдёт? — Разумеется, нет! Ты, что, никогда не корчил рожи перед зеркалом? Это вообще никуда не годится! Окей, будем исправлять. Так, смотри на меня. Ну-ка, выпучи глаза. Сильнее. Ещё сильнее. До упора. Не, так не надо. Попробуй выпучить один глаз, а другой прищурить. Хммм… А теперь оттяни уголки рта назад… Да не руками, балда! Чем играть-то будешь? Воооот, давай, не стесняйся показать зубки… Чего-то не хватает… Знаю! Растопырь ноздри! — Как это? — мальчика уже пробивало на смех. — Ты не ржи, не ржи, держи лицо! — впрочем, мужчина и сам подхихикивал, — давай, растопырь ноздри! — Я не могу! — Держи лицо! — Оно уже болит! — Тем лучше! Значит, мы на верном пути! Держи лицо! Мы не начнём играть, пока ты не сделаешь его как надо! … Ну ладно, ты новичок, это твоё первое занятие, пока можешь оставить так. Но в будущем над гримасой надо будет серьёзно поработать… Хорошо, у нас есть разрешение от пианино и гримаса — можем приступать к игре… — Наконец-то! — Держи лицо, команды расслабляться никто не давал! … Короче, звуки из пианино можно добывать нажатием одной клавиши или их групп, которые ещё называют красивым моднявым словом «аккорды». Вот некоторые из них… — Филипп положил одну руку на клавиатуру, — си минор… — Хантер напрягся — нажатая бардом комбинация клавиш действительно звучала как си в миноре, — си мажор… — мальчик напрягся ещё сильнее, ибо это в самом деле был си в мажоре, — си малый… — Хантер не был уверен, что такой аккорд существует, но он звучал как что-то вполне реальное, поэтому ученик решил промолчать, — сиии… пайдер-мен! — отогнув из кулака мизинец, указательный и большой пальцы, мужчина клацнул по клавиатуре, — си шанти… — это был уже не аккорд, а целая мелодия, поэтому Хантер не выдержал. — Но это не аккорд!       Филипп медленно повернул к нему голову и одного этого взгляда было достаточно, чтобы мальчик начал жалеть, что вообще открыл рот. — Я не понял — кто кого тут учит? — Всё, я молчу, молчу… — Раз ты такой умный — давай! Сыграй что-нибудь! — Но… Н-но я не умею! Я ничего не знаю! — Значит, как спорить с учителем ты знаешь, а как сыграть что-нибудь — нет? Играй давай! — Но…! — Иначе сейчас пойдёшь домой!       Хантер обречённо опустил глаза на клавиатуру. Не зная, как сыграть и единой мелодии, его лучшей опцией был тот «аккорд» — си шанти, который Филипп только что показал. Примерно помня, какие клавиши нажимал бард, ученик повторил мелодию, пусть и раза в три медленнее, и повернулся к учителю, ожидая вердикта. Филипп смотрел на него со смесью серьёзности и лёгкой встревоженности на лице. — Ну как…? — поняв, что пауза затянулась, робко спросил мальчик. — Давай-ка кое-что проверим… — отмер бард, — положи руки на клавиатуру. — Так? — Как угодно, просто держи пальцы на клавишах. — Хорошо… — Теперь закрой глаза. Вспомни какую-нибудь простенькую мелодию. Любую, на твой выбор. — М-гм… — Прокручивай её в голове… и жми клавиши в ритм. Не думай о том, как ты звучишь, сосредоточься на мелодии в твоей голове и просто повторяй её пальцами…       Первые несколько секунд было нескладно, но потом руки Хантера неестественно резко дёрнулись в стороны и всё зазвучало, как надо. Поняв, что то, что он играет, не сильно отличается от мелодии в голове, мальчик открыл глаза и посмотрел на свои руки, которые всё ещё продолжали играть, а потом на учителя. — Что происходит…? — он не хотел поддаваться панике, но прекрасно понимал, что происходящее ненормально. — Поднимайся. — холодно произнёс Филипп, поджав губы. — Что…? — Вставай! — не ожидавший такого внезапного рявка Хантер инстинктивно вжал голову в плечи. Бард схватил его за локоть и силой оторвал от инструмента. Потерявшие связь с пианино руки вновь начали слушаться голову. Мужчина потащил его ко входной двери. — Ай! Эй? — мальчик дёрнул локтем, понимая, что от такой крепкой хватки у него могут остаться синяки, и только потом осознал, что они идут к выходу, — я… Я честно не умею играть! Я не знаю, как это получилось! — Я знаю! — оборвал его бард, но курса не сменил, — и поэтому тебе лучше забыть сюда дорогу и больше никогда не приближаться к инструментам! … Привет домашним… — Что?! — Хантер упёрся пятками в пол, слегка замедлив движение, — но почему?! — Поверь, парень, я делаю тебе одолжение… — Прогоняя меня?! — Да. — Но… Но я не понимаю! Ещё минуту назад ты хотел учить меня! — Планы изменились. — Почему?!       Филиппа уже начинало изрядно подбешивать непонимание Хантером этой простой и очевидной, по его мнению, истины. — Да потому что ты как я!!! — взорвался мужчина, — на тебе такое же проклятье, что и на мне… — Проклятье? — Но, в отличие от меня, у тебя ещё есть выбор, есть шанс избежать этой участи… Забудь про бардовскую магию… — Филипп вывел мальчика на крыльцо, — и живи спокойно. — дверь закрылась.       Хантер сел, прислонившись спиной к двери. — Не могу. При всём желании. У меня нет выбора. Проклятье или нет, но сегодня я впервые почувствовал, что у меня хоть что-то получается…       Дверь слегка пошатнулась с другой стороны — похоже, Филипп сел так же. Послышался тяжёлый вздох. — Это того не стоит. Посмотри на меня — родная семья отреклась, окружающие шарахаются, живу отшельником в какой-то лачуге и весь оброс слухами — один другого страшнее… Такой жизни ты хочешь? — … У нас ведь одинаковое проклятье. И, если ты позволишь мне остаться — нам не придётся быть одинокими. — Как благородно. — сухо усмехнулся бард, — но нет. Это только моё бремя и я его несу. А ты идёшь домой…       Хантер поднялся и повернулся лицом к двери. — Я не перестану учиться. — твёрдо произнёс он, — ты показал мне основы, я буду практиковаться и дальше!       Филипп тихо фыркнул. — Тогда не прибегай плакаться, когда потеряешь всех, кто тебе дорог…

***

      В дверь барда тихонько постучались. На пороге мялся Хантер. Удивлённый, испуганный, одними глазами молящий о помощи. — Ну, рассказывай, что натворил… — мужчина облокотился о дверной косяк, не пуская подростка в дом. Мальчик молчал, мольба во взгляде только усилилась, — угробил себе голос? — Хантер кивнул, — ха! Быстро ты! — Филипп отступил вглубь дома, — тогда погоди, молчи пока, сейчас найду… — мальчик заглянул внутрь, но так и не решился переступить порог, — нашёл! — бард вернулся и протянул племяннику нечто, очень похожее на респираторную маску, — надень… Теперь давай. — КааАааАаААак эТо ВЫыЫЫклюЮчиТь?! — голос Хантера постоянно изменялся в громкости и тональности и звучал так, будто в его голосовые связки встроили автотюн. И даже чудо-респиратор барда не мог защитить его слух от этих высоких нот. — Вооу, тихо, не ори так… — Филипп зажал уши руками, — поверить не могу, что ты довёл себя до такого состояния всего за одну ночь… — ЧтОоОооОООоОО мНе-Э-э-Э-э-э тЕПеРрРРрЬ ДЕлааАать?! — Для начала — перестать орать! — ПРОС-тииииииии… — Хорошо. Так, знаю, это прозвучит глупо, но постарайся не паниковать. У тебя всё не так уж и плохо… Когда я впервые так угробил свой голос — от моего пения птицы взрывались… — Оу… — Хантер недолго помолчал, — напЕваТь вО вР-реМя ПРАктиКи бЫло плОХой иДЕ-ей… — Да уж ещё бы… — хихикнул бард, — голос — это ведь такой же инструмент, как и пианино, и скрипка… Проклятье распространяется и на него тоже… — ИнСтру-МЕнТ? — А как же? Ещё какой инструмент! Он может быть как сам по себе, вроде акапеллы, так и с другим инструментом, выступая в таком случае в качестве магического усилителя… Особенно хорошо он будет работать как усилитель, если не просто орать под музыку, а извергать из себя настоящие строчки и рифмы… — поняв, что сказал слишком много, Филипп поспешил сменить тему, — домашние, небось, на стенку лезли от твоей практики? — Я нне нОО-чеВаЛ до-Ма… — А где? — В бИбЛиОтеКе… — Там акустика лучше… — хором сказали они. — Ладно! — прервал начинавшееся молчание Филипп, — пока это не пройдёт, тебя опасно отпускать в социум. И в это время желательно поменьше болтать. — ЧтО еЩё моЖеТ прОКляТЬе? — Много всего. По сути, это замкнутый круг из трёх состояний — состояния покоя, во время которого будет хотеться музицировать тем больше, чем дольше ты будешь заниматься музыкой, однако, если музицировать слишком много, состояние покоя сменится тем, в котором ты сейчас. Я называю его «состоянием какофонии» — твоя магия усилится, вот только страдать от неё будут все, кто тебя слышит, свои и чужие. — А тРе-тьЕ? — А третье — это состояние стресса. И вот оно хуже всего. Если оно слабое или краткосрочное, можно натренировать себя давать ему отпор. Тогда большого вреда не будет. В противном случае… — Филипп умолк на середине фразы, глубоко о чём-то задумался. Хантер чуть подождал, потом слегка потянул барда за руку. Мужчина отмер, повернулся к нему, — в противном случае уже не ты будешь управлять музыкой… а она тобой. Одно хорошо — все три состояния взаимоисключающие, то есть, пока ты в какофонии, за стресс можешь не переживать. — ЗвуЧИт нЕ ТаК у-ж И стрА-ШНо… — На словах. На деле же эти состояния будут сменять друг друга по сто раз на дню, если не больше. Пока ты не стал слишком зависим от музыки — уйди, забудь о ней, найди себе другое занятие и эта фигня тебя больше не потревожит… — Я гОТов РИС-кнУтЬ! — И не передумаешь? — Хантер покачал головой, — и мне тебя не переубедить? — он снова покачал головой, — и ты не будешь потом жалеть, кусать локти и плакаться? — и снова покачал головой. Филипп долго и измученно выдохнул, — ладно! Хорошо! Ты сам на это согласился, сам будешь виноват!

***

— Итак, с чего начнём? — взволнованно выпалил Хантер, когда они вышли из дома, пусть и не до конца понимал, почему их первое настоящее занятие будет проходить на улице. — С начала… — не разделяя энтузиазма мальчика, буркнул Филипп, — в школьных классах тепличные условия. В реальной жизни часто бывает так, что действовать нужно здесь и сейчас, а инструмента под рукой нет… — И ты научишь меня его призывать?! — Да… — ученик запищал от восторга, — но не сегодня. — тишина, — призыв инструмента — это, конечно, удобно и замечательно, но требует сосредоточения, магических затрат и идеального исполнения заклинания… В некоторых ситуациях бывает сложно сосредоточиться, а может не быть достаточно времени или сил на призыв. В такие моменты обычные барды становятся беззащитными. Но не такие, как мы с тобой. Видишь ли, у проклятья, помимо всех его минусов, всё же имеется один плюс — оно позволяет играть на всём, что сочтёшь инструментом. А, при должной смекалке, инструментом можно сделать всё, что угодно… — Прям всё-всё? — Хантер огляделся, ища предмет позаковыристей, потом указал на небо, — и даже солнце?       Филипп глянул в сторону светила, потом на племянника и снисходительно улыбнулся. И, прежде чем мальчик успел сообразить, бард призвал себе колотушку для гонга и от души вдарил по солнцу. Дневная звезда отозвалась, как тот же гонг, и задрожала на небе. Звук был настолько громкий, что с деревьев в округе повзлетали птицы, казалось, даже сама земля затряслась. Хантер заткнул уши и не открывал их несколько минут, пока не стихло эхо. — Ещё вопросы? — закинув колотушку на плечо, спросил Филипп. — Н… нет. Мы можем продолжать…

***

      Филипп тайно проследовал за Хантером до дома. Последние несколько дней мальчик вёл себя странно. У барда были подозрения по поводу причины такого поведения и сегодня он решился их проверить. Уже на подходе к дому мужчина услышал обрывки разговора на повышенных тонах. — Он плохо на тебя влияет! — подкравшись к окну, Филипп разочарованно покачал головой — на ребёнка ополчилась вся семья, целых шесть взрослых, — раз уж ты теперь можешь колдовать — ходи в школу и учись, как все! Незачем ходить к этому сумасшедшему! — Он не сумасшедший! — бард напрягся — Хантер злился и скорый переход в состояние стресса был более чем вероятен, — то, что он отказался продолжать вашу глупую традицию, вовсе не делает его психом! — Глупую… традицию…? — Именно! Глупую. Традицию. Он хороший! А вы просто слишком упрямые, чтобы признать свою неправоту…! — Всё! Достаточно! Марш в свою комнату! Ты наказан! — Я наказан?! — мальчика затрясло. Филипп уже всерьёз раздумывал, вмешаться ему или помолиться за упокой, но в итоге решил просто предусмотрительно закрыть уши, — ну, нееет… С меня хватит! Я всю жизнь плясал под вашу дудку!.. Посмотрим, как вам понравится плясать под мою… — руки Хантера неестественно дёрнулись, выхватив из-за спины две половинки флейты, которой там раньше не было. Ловко крутанув их, парень сложил флейту и приставил к губам.       В отличие от Филиппа, остальная семья не обладала такой же предусмотрительностью и не была готова к тому, что ребёнок даст отпор. Кто-то всё же сообразил и попытался зажать уши, но слишком поздно и, с первым же звуком флейты, руки, как и всё остальное, перешли под контроль флейтиста. К счастью, в этот раз он ограничился лишь принудительной отправкой взрослых по комнатам. Когда же источник стресса скрылся на втором этаже, Хантер пришёл в себя, убрал флейту от рта и удивлённо осмотрел её, пытаясь понять, что только что произошло.       Бард побрёл обратно к своей лачуге. Все эти ссоры, крики, нервы… А из-за чего? Из-за него! И из-за него же все эти мерзкие, лживые слухи начали виться и вокруг Хантера тоже! А ведь этого всего можно было легко избежать… убрав из картины Филиппа. Возможно, Хантера это расстроит. Нет. Конечно, Хантера это расстроит! И конечно, это вызовет у него приступ стресса! Но они пока не были столь опасны и разрушительны… К тому же, время ведь лечит… верно? Поток его мыслей прервал приближающийся шум мотора.

***

      Хантер потянулся к входной двери дома барда, сорвал с неё наспех нацарапанную записку: «Ушёл на поиски себя. Далеко и надолго. Не ищи, не скучай. Филипп»…