Мультивселенская паутина

      Хантер мчался по лесу, не разбирая дороги. Времени не было — за ним гналась целая стая четвероногих существ, напоминающих помесь енотов с волками. Внезапно впереди откуда-то сверху показался огромный лист, явно намеревающийся сцапать мальчишку. Стоило лишь на секунду перевести взгляд на этот самый лист, как Хантер тут же споткнулся и, вскрикнув, упал лицом в траву. Ему несказанно повезло — один из енотоволков прыгнул и лист схватил его вместо мальчишки и утянул наверх, к огромному, раскрытому в ожидании еды, бутону. Отчаянный скулёж, резко прервавшийся громким хрустом, вернул Хантера в реальность, заставил подняться и продолжить бег. Мальчик уже в тысячный раз мысленно проклял этот лес. Он бы сюда и не сунулся, если бы не сложившиеся обстоятельства — сегодня жители его родного поселения попытались сжечь его на костре. И единственным местом, где он мог избежать поимки, был этот чёртов лес. Потому что никто в здравом уме не сунется в этот грёбаный лес! И Хантер прекрасно понимал, что долго здесь не протянет. Но жить хотелось и тело продолжало бежать, хотя разум уже осознал, что всё тщетно.       Ещё одна микроямка на пути заставила мальчика снова обняться с травой. Всё. Финиш. Нет сил. Сейчас на него накинутся те твари и не оставят даже косточек. В мучительном ожидании прошла секунда, вторая, но ничего не происходило. Хантер поднял голову и обернулся. Стая остановилась в каких-то трёх метрах позади него, почему-то не решаясь пройти дальше. Они сопели и ворчали, нарезая круги, но не могли перейти какую-то невидимую границу. Пару раз, правда, один особо смелый зверь делал полшага к добыче, но тут же, скуля, отступал. Покрутившись полминуты, стая, видимо, сочла Хантера недостаточно хорошей добычей, чтобы так рисковать, и поспешила скрыться.       Мальчик поднялся, непонимающе глянул им вслед и внезапно понял, что вокруг очень тихо. Когда он только забежал в лес, его встретила громогласная симфония всевозможных шумов. Здесь же не было даже ветра. Точнее, он был, как и та симфония, но очень далеко, едва слышно, с той стороны, откуда прибежал парнишка. А стоило сделать ещё пару шагов вглубь этой «мёртвой зоны», как звуки стихли вообще. Хантер двинулся навстречу неизвестности, но не успел пройти и десятка метров, как земля под его ногами провалилась, раскрыв хитро замаскированную ловушку. Полёт длился очень не долго, всего несколько секунд, а затем мальчик будто нырнул в огромную перину, что быстро обернулась вокруг него, оставив открытой только голову. Оглядевшись, Хантер с ужасом осознал, что это никакая не перина, а гигантская паутина. Картинка моментально сложилась в голове — мёртвая тишина, страх енотоволков… Здесь были охотничьи угодья огромного паука! Мальчик отчаянно задёргался в ловушке, но вскоре прекратил, почувствовав, как паутина медленно, но верно сдавливает горло. Хантер замер, почти не дыша, и, к его великому удивлению, ловушка внезапно ослабила хватку, всё ещё крепко удерживая его в путах, но не душа. Похоже, этот охотник предпочитает есть свою добычу максимально свежей. От мыслей про еду в памяти мальчика тут же всплыли факты о том, как пауки кормятся. Они ведь не едят в привычном смысле этого слова, вместо этого впрыскивая в жертву пищеварительные соки и затем выпивая получившуюся жижу. Самое оно, чтобы вспоминать, запутавшись в паутине! Хантер тяжело вздохнул, мысленно «поблагодарив» свою память за эту чудесную информацию. Решив, что лучше задохнуться, чем прочувствовать на себе разжижение внутренностей, пацан снова задёргался. Впрочем, он выдохся через десять минут, с отчаянием поняв, что, чтобы задушить себя, ему придётся вырываться несколько часов кряду, иначе ловушка вновь ослабит хватку и обнулит весь прогресс. А этого Хантер не мог. От грустных мыслей его отвлёк какой-то тихий, постепенно нарастающий стук. Тк-тк-тк. Мальчик завертел головой, пытаясь понять, откуда идёт звук. Оказалось, всё это время в стене ямы был тоннель, напротив которого Хантер и завис. От ловушки вглубь хода шло несколько белёсых нитей, что подрагивали время от времени, будто по тоннелю кто-то двигался и иногда ненароком их задевал. Похоже, дёрганья мальчика привлекли внимание хозяина паутины. Вокруг было довольно темно, но Хантер всё же разглядел слабый блеск длинных, тонких, золотисто-бронзовых паучьих лап. Их вид и глухой стук, с каким они вонзались в землю, подтягивая паука всё ближе к добыче, вызвали у мальчика неконтролируемую дрожь. Страх так сильно затуманил сознание, что мысль о том, почему видно всего четыре лапы, благополучно осталась незамеченной. — Вот уж кого не ожидал увидеть в своей сети, так это ведьму… — паук заговорил ровно тогда же, когда его лицо показалось из тоннеля на слабый, идущий сверху свет. Он с нескрываемым любопытством разглядывал добычу, — ты… из того поселения на краю леса, не так ли? — Хантер робко кивнул, — ну и ну! Какими же ветрами тебя занесло в эту глушь?       Мальчик не до конца верил в увиденное — пауком владелец паутины был только частично. Если не считать четырёх паучьих лап за спиной, а также необычного, напоминающего по виду хитин, материала, покрывающего его руки по локоть, а ноги по колено, это был обычный мужчина в возрасте. Что, впрочем, ничуть не успокаивало — Хантер прекрасно знал, что в этом проклятом лесу даже воздух порой опасен, что уж говорить про того, из-за кого в эту часть леса не рискнула сунуться целая стая енотоволков. Не дождавшись ответа, паук продолжил: — Надеюсь, ты не очень долго здесь провисел? — мужчина протянул одну из лап к нити, удерживающей кокон. Её кончик раскрылся на три «лепестка», раздался металлический «чик» и кокон отделился от остальной сети. Однако выпутывать мальчика из паутины паук не спешил. Продолжая удерживать кокон за кончик нити, будто ёлочную игрушку, мужчина принялся обновлять сеть, производя новую паутину где-то в районе запястий, — ты уж извини — я сегодня весь день на ногах, только-только прибился к дому… Но зато ты поспел как раз к ужину!       Паук негромко засмеялся, закончил с паутиной и двинулся обратно в тоннель. — Вам… не стоит меня есть… — осторожно начал Хантер, — все говорят, что я проклят. И, честно… мне тоже так кажется… — С чего ты взял, что я собираюсь тебя есть? — Э… ну… До сих пор всё, что я встретил в этом лесу, пыталось меня съесть… — Да, соседи тут не самые дружелюбные… — хихикнул паук, — но не беспокойся, я тебя не обижу. К утру будешь дома… — Но у меня больше нет дома… — мальчик опустил глаза, — меня прогнали из-за моего проклятья…       Мужчина внезапно повернул лапу с коконом, оказавшись с Хантером практически нос к носу, и долго внимательно изучал его взглядом. — В каком месте ты разглядел у себя проклятье? — Но… Но это же очевидно! Эти красные глаза, бледная кожа, белые волосы… И-и я не могу долго быть на солнце! А прятаться от света может только порождение зла… — Пфф… ф-ф-ф-ф-ф… хе-хе-хе-хе-хе-хеееее… — мужчина пытался, но всё равно не смог сдержать смех, — ооооой деревня, я не могу… Позабьют себе головы всякой фигнёй… Никакое это не проклятье. Ты просто альбинос… — Альби… кто? — Аль-би-нос. — по слогам повторил паук, — если совсем просто — твоё тело не производит достаточно защиты от солнца. Отсюда же и вся эта солнцебоязнь с бледностью. Эта штука чаще всего передаётся наследственно, по генам, то есть от предков к потомкам. Отца, мать помнишь? — Хантер отрицательно покачал головой, — понятно… — Вы хотите сказать, что я не проклят, а, скорее… болен…? — Да, вроде того. — А это… Оно лечится? — Ну… Даже не знаю, как тебе ответить… Я видел попытки лечения альбинизма в куче разных миров… Не сказать, что удачные… Чаще всего с летальным исходом… — Оу… ясно… — поник было Хантер, но встрепенулся — одна из деталей ответа паука его очень смутила, — погодите… разных миров?! — Каких миров? — Разных! Вы же только что сами сказали…! — Я так сказал? — Да! — Не может быть. — Но я слышал…! — Тебе послышалось. — Вовсе нет! — Вовсе да. Между прочим, проблемы со слухом — один из главных симптомов альбинизма… — … а… н… ы… в… Неправда! Вы только что это придумали! — Тебе-то откуда знать… — Ну, признайте! Вы путешествовали по разным мирам! Я по глазам вижу! — По вот этим? — по бокам от его обычных глаз раскрылось шесть маленьких паучьих — по три с каждой стороны. До этого момента они постоянно были закрыты, так что Хантер в темноте считал их чем-то вроде крупных веснушек.       Паук усмехнулся, увидев шок на лице мальчика. Но шок длился недолго. — Ого… А это у вас с рождения? Или вы стали таким во время одного из своих путешествий? — мужчина закатил все восемь глаз, — ну, расскажите! Пожааааалуйста! Вы же так много знаете! — Наверное, я всё-таки съем тебя… — Но сначала расскажите хотя бы про один мирок! А потом съешьте! Обещаю, если вы расскажете, я даже не буду сопротивляться!       Лицо паука, который не планировал его есть и просто надеялся, что такая угроза заставит мальца замолчать, нужно было видеть. — И откуда только ты такой взялся на мою седую голову? Послушай, я старый человек… — Вы человек?! — перебил его Хантер. — Ты так и будешь писаться кипятком от каждого моего слова? — но мальчик будто не услышал. — Я не могу поверить! Вы человек! Вы правда человек?! Я столько читал про людей! Все в деревне считали людей порождениями зла и часто сравнивали с ними меня. И, я подумал, если у меня с ними так много общего… Может, я мог бы стать своим среди людей?! Иии… я так давно мечтал найти человека! Хотя бы одного! И вы… И вы человек! И я не могу в это поверить! — Хантер практически пищал от восторга, хватая ртом воздух, но всё равно задыхаясь, — я не могу поверить! Я не могу!.. Не могу…! дышать… — Воу, вооооооуу, приятель, полегче. Не умри от счастья. — мужчина даже ослабил натяжение паутины в коконе, — вот так, дыши. Вдох, выдох. Давай, медленно и спокойно. Вдоооох… Выыыыдох… — у мальчика ушло почти две минуты на то, чтобы это сделать, — умничка…       Глухой стук паучьих лап по земле внезапно изменился, стал более звонким. Тоннель, из простой дыры, превратился в каменный коридор с чётко обозначенными полом, стенами и потолком. Пройдя дальше и поднявшись по лестнице, они вышли в просторном помещении. Высокие потолки, шикарная мебель, повсюду паутина — всё по фэн-шую. — Это… замок. Никогда бы не подумал, что посреди этого леса есть целый замок! Неужели он ваш?! — А ты думал, я в норе живу? Разумеется, мой!       Тут же откуда-то сверху донеслось громкое недовольное «кщщщщщщщ» и с потолка спустился огромный чёрно-красный паучище. Хантер тихонько пискнул, вжав голову в плечи, а мужчина лишь закатил глаза. — Не бухти, Чарли. Мы это уже обговаривали — тебе принадлежат подземелья под замком, а сам замок мой… — здоровяка это успокоило и он подполз поближе, с интересом разглядывая гостя, — не бойся, он не укусит… Знакомься, Чарли, это… эээ… как тебя? — Хантер. — Чарли, это Хантер. Хантер, это Чарли. — А… А вы? — Мы? — Как мне звать вас? — …Филипп.

***

      Обычно Хантер всегда мог найти, чем себя занять. Он мог наведаться в библиотеку, где его по любому ждала какая-нибудь интересная книжка, или потренироваться в обращении со своими магическими способностями, или поиграть с палисманами! Кроме Чарли. Паучище, конечно, тоже был палисманом, но мальчик всё ещё его побаивался. Особенно если речь заходила об игре в прятки… А ещё можно было попытаться вытрясти какую-нибудь интересную историю из дяди! Хантер не мог точно сказать, когда Филипп стал его дядей. Прошло всего сколько, года два? А теперь казалось, что так было всегда — мальчик всегда жил в этом замке, Филипп всегда был его дядей, а воспоминания о родном поселении всегда были просто дурным сном…       Крошечный палисман-колибри вывел Хантера из раздумий, сообщив прекрасную весть — дядя вернулся! Прыжком вскочив на ноги, мальчик помчался на нижние этажи, встречать. Недовольно бубня себе под нос, мужчина старательно паял что-то на столе. Нарочно или нет, но стол этот был слишком высоким для Хантера, даже если он вставал на носочки. — Дядя! — Да, да, сейчас… погоди секунду… — А что ты там делаешь? Я могу как-то помочь?       Мальчик вился рядом, забрасывая дядю вопросами, но Филипп полностью игнорировал белую макушку, подлезающую ему то под левую руку, то под правую. Хантер огляделся, надеясь увидеть какую-нибудь табуреточку или стульчик, но ничего такого в поле зрения не было. Глядя на широкую спину дяди, он соображал, что можно сделать. И сообразил-таки!       Филипп едва не выронил паяльник, когда одно его плечо резко дёрнуло вниз — племянник ловко прыгнул ему на правую верхнюю лапу, зацепился за неё и повис, как на турнике. Повисев так секунду, мальчик нащупал ногами правую нижнюю лапу и подтянулся, оказавшись на одном уровне с дядей. — Ну и что это такое сейчас было? — мужчина повернул к нему голову и Хантер выдавил из себя самую невинную улыбку, на которую только был способен. — Мне интересно, чем ты занят… — наконец получив вид на стол, мальчик жадно вгляделся в каждый предмет на нём, — ого… Так они съёмные?! — удивился он, увидев на столе хитиновые «перчатки» Филиппа. Они были раскрыты, показывая внутри какие-то слишком замудрёные для разума двенадцатилетнего ребёнка технологии. — Да. Левая что-то барахлит сегодня… — А для чего они? — Защищают руки и упрощают управление паутиной. Без них она, что называется, «летит, как хотит»… — А на ногах? Они тоже съёмные? — М-гм… — А они для чего? — А чтоб ты больше вопросов задавал… — улыбнувшись, мужчина легонько щёлкнул племянника по носу. — Ну, дядя! Ну скажи! — Для того, чтобы не переломать себе ноги, если упаду с большой высоты…       Филипп собирался продолжить ремонт перчатки, но тут Хантер, перевесившись через лапу и едва не свалившись на стол, благо, левая верхняя лапа паука, изогнувшись под каким-то невообразимым углом, вовремя это предотвратила, придержав мальчишку за шкирку, схватил его за руку. Руки у мужчины были самые обычные, тёплые, с несколькими старыми шрамами. — Ну что такое? — Я ещё никогда тебя без них не видел. Я думал, они несъёмные! Почему ты раньше их не снимал? — А зачем? Мне и так удобно.

***

      Хантер захлопнул книжку и глянул в окно. На улице шёл снег, белизна слепила глаза. Удивительно, сколько снега может нападать всего за одну ночь. Мальчик снова попытался отвлечься на чтение, но не смог. Дядя вчера вернулся довольно поздно и вроде как всё ещё отсыпался. Но Хантер уже не мог терпеть. Отложив книжку, он подошёл к подоконнику и осторожно погладил растущую в горшочке ёлочку. Мальчик растил эту кроху уже почти полгода — с того самого дня, как прочитал в одной из книг о Рождестве. Обычные ёлки, растущие вокруг замка, имели не самую приятную расцветку, варьирующуюся от сине-зелёной до чёрно-бордовой, и постоянно выглядели тёмными и мрачными, но Хантер смог подарить своему саженцу красивый изумрудный оттенок. Именно такой, какой он представлял себе, исходя из описаний в книжке. Мальчик не имел никакого понятия о дате проведения праздника и его главной наводкой был снег. И, раз уж он наконец-таки выпал, значит, Рождество было довольно близко. Конечно, Хантер мог бы расспросить об этом дядю, но ему очень хотелось сделать Филиппу сюрприз, пусть его и смущал тот факт, что мужчина никогда не заикался ни о каких праздниках и, возможно, напоминание о них может пробудить у него не самые приятные воспоминания. Но Рождество на бумаге выглядело так красиво и замечательно, да и палисманы тоже загорелись идеей этого праздника. Вытащив из-под шкафа коробочку с крошечными самодельными ёлочными игрушками, Хантер принялся украшать деревце. Блестящие шарики, бантики из атласных ленточек и даже звёздочка на верхушке. Мальчик покосился на стол, где лежал обугленный провод в окружении копчёно-чёрных лампочек — его неудачная попытка сделать гирлянду, и тяжело вздохнул. Без огоньков, конечно, будет не так эффектно, но ёлочка всё равно выглядела весьма нарядно. Аккуратно подняв горшочек, медленно, дабы не растрясти эту красоту, Хантер двинулся в сторону спальни дяди. Открыл дверь и встал на пороге. Процентов шестьдесят помещения занимала поистине огромная кровать. Сбоку от неё стояли паучьи лапы Филиппа, что значило, что мужчина точно находится где-то на территории кровати. Поставив ёлочку на прикроватную тумбочку, мальчик помедлил секунду, прежде чем позвать: — Дядя! — нет ответа, — дядя, вставай! — Хантер вздохнул и позвал погромче, — дядя! — Ммм…? — Просыпайся! Я хочу тебе кое-что показать! — нет ответа, — дядя! — Ммм…? — тот же тон, та же громкость, та же продолжительность. — Ты проспал завтрак! Такими темпами ты проспишь ещё и обед! — тишина в ответ. Примерно установив, откуда идёт звук, Хантер нырнул в кровать, — ну, дядя! — Ммм…? — Сейчас ты уже просто притворяешься, что спишь! Где ты? — он наконец наткнулся на Филиппа. Тот всё ещё лежал с закрытыми глазами. Теряя терпение, мальчик прокричал ему почти в самое ухо, — дядя!!! — Ммм…? — но реакция не изменилась. — Я укушу тебя за нос, если ты не перестанешь меня игнорировать! — тишина, — дядя, я не шучу!       Паук думал, что племянник блефует. Он ошибся. — Ах ты ж…! Ууууууй, аааа…! — мужчина даже подпрыгнул от внезапности, — ну, что тебе надо, спиногрызина? — потирая пострадавший нос, страдальчески выдохнул Филипп. — С Рождеством, дядь! — будто это не он только что цапнул мужчину за нос, объявил Хантер, протягивая пауку ёлочку.       Филиппу потребовалось некоторое время, дабы осознать всю цепь событий. — Оу… — он принял горшочек и повертел в руках, осматривая, — какая… Где ты её взял? — Я сам её… перекрасил. Видишь? Я же говорил, моя магия становится сильнее! — Действительно… — оторвав взгляд от ёлочки, мужчина посмотрел на племянника, — значит, у нас сегодня Рождество? — Ну… там не было точной даты, так что… да. Поздравляю! — М-гм… Полагаю, мне тоже следует тебе что-нибудь подарить? — паук поднялся с кровати и поставил ёлочку на тумбочку. — Это вовсе необязательно! — мальчик схватил дядю за руку, — ты опять уйдёшь на весь день! Может, в качестве подарка, ты останешься сегодня дома? — Ладно, как скажешь… Я, конечно, хотел подарить тебе прогулку по другой Вселенной, но если ты настаиваешь… — Пойдём. Сейчас же! — Филипп тихонько усмехнулся, глядя на вмиг загоревшиеся глаза племянника, — забудь всё, что я только что сказал! — мальчик потянул его к дверям, — пойдём, скорее! Пойдём-пойдём-пойдёмпойдёмпойдём!!! — Ну, погоди… — смеялся мужчина, едва заметно сопротивляясь, — а как же завтрак? — Ты его проспал! Пойдём! Позавтракаем там, в другом мире!!!       Делать нечего — пришлось отправляться на пустой желудок. — Ну? Как ощущения? — спросил паук, когда они вышли из портала. — Тут всё такое… другое! Что это за место? — Барахолка. Крупнейшая торговая точка абсурдистов… — увидев, что Хантер смотрит на него и не до конца понимает смысл сказанного, Филипп махнул рукой, — ну, неважно… Развлекайся. Только не уходи далеко — тут легко потеряться. Можешь поискать себе что-нибудь на память… — Ты самый лучший дядя на свете! — практически пропищал мальчик, изо всех сил стиснув паука в объятьях, после чего вприпрыжку помчался осматривать местность. — Этот ребёнок меня разорит… — с лёгкой счастливой улыбкой вздохнул мужчина, глядя ему вслед, — ну и ладно. Сегодня можно… — он подошёл к ближайшей торговой лавке, — пожевать что-нибудь есть? — Разумеется, сэр! Могу посоветовать вам «Завтрак студента» — лапша быстрого приготовления, заваренная в кофе! Хит сезона! — Ммммм… Пасиба, перебьюсь… — и паук уже собрался перейти к другой палатке, но торговец не дал, перемахнув через прилавок и перегородив ему путь. — Постойте, постойте! Возможен раздельный вариант — погрызите сухую, вприкуску к кофе! Со скидкой! Десять процентов! — видя, что клиент всё равно уходит, торгаш увеличил скидку, — пятнадцать! Двадцать! … Двадцать пять и это последнее предложение!!!       Паук остановился и какое-то время смотрел на торговца с самой наглой ухмылкой, на которую был способен. — Тридцать.       Торгаш мялся, не желая ни терять клиента, ни давать такую огромную скидку. Но потом всё же сдался. — Тридцать… — Тридцать. Какая валюта сегодня в ходу? — Плюшевые утята… — А где тут можно разменять? — Да давайте прямо здесь! — снова оживился торговец, — у вас что? — Золото. — Ага! Золото, золото… — он нырнул обратно за прилавок и начал рыться в каких-то документах, — да где же? Вот! Сегодняшний курс золота… Прекрасно, как раз один золотой за одного утёнка! С вас семь плюшевых утят, так что это будет семь золотых! — Грабёж… — буркнул паук, протягивая деньги. — Экономика. — ответил торговец, приняв оплату и зашёл в темноту за прилавком, но быстро вернулся с пластиковым стаканчиком кофе и упаковкой лапши, — ваш заказ. Приходите ещё!       Как только Филипп расправился с «Завтраком студента», из-за угла выбежал его Хантер. — Дядя! Дядя-дядя-дядя! — с глазами на половину лица громогласным шёпотом заверещал мальчик, тормоша мужчину за руку. — Что? — Мне кажется, я влюбился! — Пиии… чему ты так решил? — Я… Я не знаю! Я просто читал в книге…! И сейчас я чувствую себя именно так, как там было описано! Как только я её увидел, я сразу понял — вот она! Та самая! Я хочу видеть её каждый день, хочу провести с ней всю оставшуюся жизнь! Дядя, я… Я хочу её! — Тебе сколько, четырнадцать? — выпучил глаза паук, — не рановато ли, чтоб так влюбляться? — Ты не понимаешь! Ты бы её видел! Она такая…! Такая! Она такая холодная и недосягаемая! Обворожительная и уникальная! Она абсолютно прекрасна! И я бы так хотел подхватить её на руки, принести домой, сорвать к чёртовой бабушке всё лишнее и просто облизать её всю! Я хочу, чтобы она была моей и только моей!!! — пацан весь трясся, с каждой секундой пугая дядю всё сильнее, — пойдём! Ты должен её увидеть! Пока она ещё здесь!       Хантер потянул Филиппа за угол. Мужчина в тихом ужасе соображал, кого же мальчик мог увидеть, чтобы так втрескаться. Они повернули, прошли пару узких коридоров и наконец вышли к ней. Она стояла там, как и описывал Хантер, абсолютно прекрасная, холодная и недосягаемая. И действительно уникальная, сразу же бросающаяся в глаза на фоне других. Увидев её, паук выразительно посмотрел на племянника, а тот глядел в ответ, всеми силами пытаясь сделать свою улыбку невинной. — Сколько раз говорил не брать с меня пример…       Филипп вздохнул и, потянувшись, достал с верхней полки недосягаемую для мальчика, холодную и прекрасную кружку. От остальной партии рождественских кружек она отличалась лёгким браком — на ней предполагалась надпись «Молоко для Санты», вот только «для» благополучно отсутствовало и теперь на кружке гордо красовалась подпись «Молоко Санты». И малолетний чертяка точно знал, что надо сказать, чтобы довести дядю до инфаркта. — А с кого мне его брать? — пытался не смеяться Хантер и, получив от дяди коробку с кружкой, крепко прижал её к груди.

***

      Филипп любил, когда его боялись. Поэтому, даже будучи «на пенсии», он иногда совершал вылазки в разные Вселенные, просто чтобы попугать местных жителей. Этот раз не должен был стать исключением. Однако стал. Паука очень заинтересовали перешёптывания ведьм о монстре в заброшенном Императорском замке. Опять какой-нибудь Бэлос, который попросту не может перестать портить кровь окружающим? В любом случае, пойти поглазеть на очередную бабайку будет весело. Мужчина бодро пополз к замку. — Э-ге-гееее, хозяевау! Открывайте врата! — выкрикнул Филипп, влезая в окно, — хэй, я пришёл к вам в гости… — ехидно продолжил он, заметно понизив громкость голоса, когда оказался внутри, — ну и где? — разочарованный, что монстр не спешит показываться, спросил паук, стоя посреди огромного зала, руки в боки.       Мужчина улыбнулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. Огляделся — никого. Похоже, этот монстрик был из робкого десятка. Поняв, что приключения на его многострадальную как-то не спешат ему навстречу, Филипп принялся обыскивать замок. Его удаль малость пошатнулась, когда в одном из коридоров он увидел давно засохшие, затёртые пятна крови. Выглядело так, будто кто-то пытался их смыть, но бросил, так и не закончив. Чем дольше он бродил по замку, тем больше таких окровавленных помещений находил. И ощущение чужого взгляда на себе становилось всё более и более неприятным. В этом замке была бойня, самая настоящая кровавая баня. И, разумеется, паук не мог пройти мимо выбитой двери. Судя по интерьеру, это был рабочий кабинет императора. У одной из стен виднелось такое же кровавое пятно. Филипп подошёл поближе. Кто здесь умер? Оглядел и пол вокруг, и шкаф и внезапно увидел крошечный светлый кончик, торчащий из зазора между шкафом и стеной. Вытащил. Записка. На чуть помятом листке паук увидел свой же почерк:

Моё время на исходе. Я слышу крики за дверью. Эксперимент оказался полным провалом, но, увы, я не смогу исправить эту ошибку. Я был одурачен. Из этого кокона появилась не прекрасная бабочка, а ужасное чудовище. Скоро он пробьётся сюда, но я не боюсь. Хладная сталь клинка избавит меня от страданий. Того, кто найдёт эту записку и записи моих исследований, заклинаю — уничтожь их! Уничтожь всё, дабы никто не смог повторить мою ошибку! И, если ты ещё его не встретил… БЕРЕГИСЬ ГРИМКРОУЛЕРА!

      Что-то шелестнуло в коридоре, заставив Филиппа обернуться. Никого. Негромко защёлкали, вытягиваясь, лапы, дабы поднять хозяина над землёй. — Почему же ты тогда меня боишься…? — прошептал мужчина, пряча листок, — разве не ты здесь охотник…?       Рывком выскочив в коридор, он успел заметить что-то, скрывшееся за ближайшим углом. Ну, всё. Игры кончились. Филипп гонялся за ним почти десять минут, прежде чем решил сменить тактику. Втянув лапы и почти перестав выглядеть большим и страшным, паук прогулочным шагом двинулся по коридору. — Послушай, я не стану нападать, но буду защищаться. Если ты мирный — покажись и мы просто поговорим. Местные не могут спать по ночам из-за… ужасов в замке. И если это просто недопонимание, так давай его уладим!       Филипп замер, слушая, как наблюдатель тихонько шуршит в его сторону. Однако стоило мужчине лишь начать поворачивать голову, как шорох, теперь гораздо более громкий, кинулся в ближайшую комнату. Паук закатил глаза и пошёл туда же. — Эй, я хочу помочь…! — начал он и застыл в дверях. В комнате, прижимаясь спиной к дальней стене, сидел Хантер. Самый обычный, на первый взгляд. Но что-то в нём всё же было не так, — воу… — Филипп медленно присел на корточки, — значит, это ты навёл тут шороху? А местные мне такие ужасы про тебя рассказывали… Хех… Воистину «у страха глаза велики»… — мальчик сидел на коленях, неестественно подвернув под себя ноги, — тебе, должно быть, одиноко здесь… — ребёнок отвёл взгляд. Его руки висели безвольными плетями, — знаешь, а мы ведь могли бы подружиться… Я мог бы забрать тебя к себе… И все были бы довольны…       Хантер посмотрел на него со слабой надеждой, но снова отвернулся и слегка покачал головой. — Нет… — всё, кроме головы мальчика, выглядело каким-то… помятым, — пожалуйста, уходите… — Но почему? Я ведь хочу помочь, и раз уж ты не бросаешься на всё и вся, как бездумный зверь — ты стоишь того, чтобы тебе помочь. — Вы… вы перестанете так думать… — он всё сильнее вжимался в стену. — С чего бы? Ты — одинокий ребёнок, ошибочно принятый за монстра… — всё ещё в полуприсяде, паук сделал медленный шаг к Хантеру. — Н-не подходите! — перебил его мальчик. Казалось, он уже немного ушёл в стену.       И только сейчас Филипп заметил за спиной ребёнка довольно крупную трещину в стене. — Постой! — Назад!       Мужчина успел выпустить паутину до того, как Хантер скрылся в трещине. С глазами на половину лица паук притянул улов к себе и осмотрел. Это была всего лишь… — Шкурка… — выдохнул он и нервно хихикнул.       Одежда, кожа, волосы — всё осталось на ней. А вот мальчика в ней не было. На спине шкурки красовался приличных размеров разрыв. Аккуратно сложив её на полу, Филипп снял с себя лапы и, превратившись в клубок паутины, спешно полез догонять. Лапы поцокали следом. Обитатель шкурки был довольно крупным и немного не помещался в тоннеле, если судить по окровавленным ошмёткам плоти в особо узких местах и острых камнях. Путь вёл вниз. — Я упёртый, знаешь ли…! — выползя из трещины, начал мужчина, но не договорил, заткнув рот рукой, дабы подавить рвотный позыв.       Это был подвал. И в нём, непонятным месивом в уголке на полу, расположились жертвы кровавой бани. Похоже, она произошла не настолько давно, как предполагал паук, ибо тела до сих пор не разложились полностью. В центре подвала стоял большой стол, на нём тоже были какие-то останки. Запах стоял соответствующий. Филипп подошёл к столу. Кожа. Много, много кожи. Снята очень грубо, будто голыми руками. Грубые стежки удерживали эту гротескную конструкцию вместе. — Я не хотел этого… — донеслось сверху. С потолка.       Раздался звонкий лязг — что-то твёрдое ударилось об металл. Лапы паука выползли из трещины как раз вовремя, чтобы блокировать атаку. Но, прежде чем мужчина успел обернуться, напавший юркнул под стол. — Ты… ты пытаешься сделать себе шкурку побольше, не так ли? — стоило Филиппу заглянуть под стол, «Хантер?» оказался на столе, не позволяя себя увидеть. Ловкости и гибкости ему было не занимать. — Дядя всегда говорил, что нужно быть как все, что выделяться нельзя… Как я могу быть как все в таком виде?! — они снова поменялись местами. — Он был неправ! Не надо подстраиваться под окружающих! Ты прекрасен таким, какой ты есть! — но эти слова будто никто не услышал. — Я ведь был как все… Так почему, почему в один ужасный день моя родная кожа вдруг стала мне мала?! — снова смена мест. — Так вот что он имел в виду под коконом… — Я никогда не хотел этого… Но они… Они все кричали, они пытались мне навредить… Я просто не хотел, чтобы они кричали… — и ещё раз. — Эй, но я ведь не кричу. И не буду кричать. Обещаю.       На секунду показалось, что это подействовало — Хантер замер. Но когда Филипп хотел в очередной раз заглянуть под стол, мальчик снова бросился из-под стола. Но хитрый паук оплёл ножки настолько тонкой паутиной, что Хантер заметил её только когда попался. — Нет! — забрыкался он, не столько пытаясь освободиться, сколько прикрыть лицо, — не смотри на меня! Не смотри на меня!!!       Мужчина наконец его увидел. Красно-розовое тело без кожи, покрытое множеством кровоточащих ран и ссадин, очень тонкое, толщиной буквально в две руки, и вытянутое. Руки и ноги также были очень длинными — на руках было по три локтевых сгиба, а на ногах — по четыре коленных. Первую секунду казалось, что у него были когти, но потом стало ясно, что это торчащие из мяса кончики костей. Единственное, что сохранило антропоморфные пропорции — голова. Которую Хантер отчаянно пытался закрыть. — Бедняжка, весь пообтесался в том тоннеле… — ни страха, ни крика, ни испуганного вздоха. Филипп подошёл и заметил, что мальчик смотрит на него. Его глаза, держась на зрительных нервах, выглядывали из приоткрытого рта. Встретившись с пауком взглядами, Хантер резко захлопнул рот и глаза вскоре показались в глазницах, — воу, ты ещё и так умеешь? — удивление. Смешок. Но всё ещё никакого страха, — а ты полон сюрпризов… — Вы… не боитесь. — Теперь ты перестанешь от меня прятаться? — Не боитесь…       Пока паук его распутывал, Хантер будто завис, изредка тихонько повторяя «не боитесь». Его глаза то и дело исчезали из глазниц. — Зачем ты это делаешь? — Пока я не в коже… у меня нет век… И мне приходится увлажнять их так… — Ааа…       Они вышли из подвала через нормальную дверь и двинулись обратно в комнату со шкуркой. Филипп понимал, что, кроме него, этого Хантера вряд ли кто-то приютит. Оставалось лишь надеяться, что Хантер-альбинос нормально воспримет такое соседство. Забрав шкурку, они переместились в замок паука. Оглядев мальчика, осторожно прижимающего к себе свою драгоценную шкурку, в спокойной обстановке, мужчина вдруг осознал одну любопытную деталь — та кожа в подвале уже давно начала гнить, однако эта шкурка выглядела, как новенькая. — Скажи, ты не будешь против, если я на какое-то время возьму у тебя эту… кожу. Я знаю кое-каких умных ребят, покажу её им, может, они сообразят, как сделать для тебя кожу по размеру… — П-правда? Конечно! Конечно, берите! — Хантер вручил Филиппу шкурку, с надеждой и истинно-детской наивностью глядя ему в глаза. Случайно переведя взгляд в сторону, мальчик испуганно вскрикнул и спрятался за паука.       Мужчина обернулся. Из-за угла выглядывал альбинос. Он был весьма удивлён, увидев своего весьма и весьма необычного собрата, но не напуган — если дядя привёл его сюда, значит, ему можно верить. — О, хэй, Хантер! Ты… уже здесь! — стараясь делать вид, будто ничего необычного не происходит, начал Филипп. — Он… Хантер…? — робко выглянул из-за паука Гримкроулер. — Да. — ответил альбинос. — Я… тоже Хантер…       Мальчишки в непонятках смотрели то друг на друга, то на дядю. — Ну, тогда… Значит, вы оба Хантеры! — Дядя, что происходит? — Всё нормально. Так бывает. Ну, знаешь, другие Вселенные, другие я, другие вы… Всякое такое… А, и ещё — он теперь, как бы, тоже будет тут жить. Надеюсь, ты не против… — Погоди… Но если я Хантер… И он Хантер… тооо… Если ты позовёшь одного из нас по имени… Как мы будем понимать, кого ты позвал? — Хороший вопрос! Подумайте над ним, пока я сбегаю поспрашиваю насчёт кожи! — Но…! — Отлично, умнички! Пока! — и паук поспешил слинять.

***

      Альбинос приклеивал Гримкроулеру последний пластырь, когда в замок вернулся Филипп. Он выглядел запыхавшимся. — Короче! Я поспрашивал! И это жесть! Умники в ступоре, но сказали, что не успокоятся, пока не поймут, что это за кожа и как она работает. И, кстати, вот… — он протянул Гриму отрезанную от шкурки голову, — ты же влезал в неё нормально, да? Они говорят, воссоздать лицо будет ещё сложнее, но, раз уж оно тебе как раз, то его пока можно оставить так. А потом они приладят его к остальной коже. — Спасибо… — Хантер поспешил надеть эту «маску» на голову. — А мы, кстати, придумали! — подал голос альбинос. — Что придумали? — Как не путаться! Мы дали друг другу клички! Теперь я буду Альфа, а он — Кроули!