Сила жертвы (Impact of offering)

      Больше всего Вэй Усянь хотел бы сказать, что ситуация, в которую он сейчас попал, самая странная из всех, что произошли в его жизни. Хотя нет… Больше всего он хотел бы сказать, что это была самая бесчестная ситуация.        Этот мир безжалостен. Мир был безжалостным и до его рождения, и оставался таким после его смерти. После каждой из них. И всё же, умирая в тот первый раз, ему хотелось бы верить, что его смерть избавила мир от частички жестокости.       Пока он уходит во второй раз, Вэй Усянь желает думать, что на этот раз сделал мир менее жестоким живя в нём.       Поэтому просыпаясь с забытым чувством второй раз Вэй Усянь думает: «Тебе стоило позволить мне умереть». Так много людей покинуло его пока он жил, и всё же ещё больше наверняка ушло пока он был мёртв. После насыщенной жизни душа приветствует покой смерти. Но так же он думает: «Я не подведу тебя».       «Я буду жить. И ты посчитаешь что оно того стоило».       «Ты не пожалеешь.»       «Твой сын будет знать тебя. Он будет скучать, но никогда не будет нуждаться в родительской любви».       И он сможет сдержать эту клятву.       Но так же…       «И ты будешь там чтобы подождать их. Ты никогда не узнаешь это также как я».       Он не думал над решением этой конкретной проблемы слишком часто. И всё же его понимание душ продвинулось вперёд. Это тело… тело женщины… но с ним обращались с величайшим почтением на протяжении всей жизни. И не смотря на то, что казалось они не изменили ни единой черты.       Что же. Их язык… такой… отличается. Вероятно, для них массив не карта для духовной энергии с пояснениями, а невиданный пейзаж, красоте которого они способны подражать, но не вносить изменения.       Они казалось в точности повторили работу Мо Сюаньюй — он будет помнить это имя и в следующей жизни если когда-нибудь сможет перейти эту реку — но кондиция его духовного состояния разительно отличалась. Тело ощущалось как дорогая перчатка, сшитая точно под размер руки. Каждый вдох эти лёгкие были его. Все процессы в организме шли без сознательных усилий. Было так легко забыть что это всё когда-то принадлежало кому-то другому. Было ли дело в том, что тело и разум Лилэи [1] были в лучшем состоянии чем у Мо Сюаньюя, или дело в самом Вэй Усяне, в том как его душа привыкла к неподходящим сосудам, в том как долго он был между жизнью и смертью? [1] Имена не входили в Золотой Пакет Знаний Английского Языка. В следующий раз приобретайте Платиновый. А если без шуток, то как-то так выглядит попытка передать как бы звучало имя Лили для человека, чей родной и единственный язык — китайский.       И всё же забыть было мучительно. Всё вокруг исказило привычный облик (4), некоторые предметы угадывались лишь смутно, для некоторых слов. Имена приобрели громоздкие конструкции.       Человек перед ним был важен для Лилэи. Цземисэ [2], муж, отец её ребёнка, друг детства. Пока Лилэи уходила, часть её мыслей зацепилась за душу Вэй Усяня, в тот момент когда они разминулись. Её разум был цел, и ему досталось больше чем просто воспоминания о ненависти и мести. [2] Джеймс, мне правда жаль, тебя потрепала жизнь. Из-за иероглифического строения языка и звукопередачи китайские имена звучат великолепно на всех языках, что я знаю, но ни одно не-азиатское имя не выглядит нормально на китайском.       Первая встреча, как они учились вместе, как тот кого она считала всего лишь выскочкой показал себя умным, горячо защищающим справедливость человеком. Она помнила и более низкие поступки этого человека. Он не признавал своих ошибок, он легко делил людей на своих и чужих и очень неохотно выходил за рамки этого.       Он вырос.       Началась война.       Люди на войне становятся очень преданными тем за кого они выступают. Больше легковерными, менее скептичными.       Вэнь Жохань был прав. Прошло мирных полвека, и это стало очевидным. Но они бы и не начали говорить об этом — никто из цзянху толком и не помнил, за что выступал Вэнь Жохань. Главы орденов, почётные господа, сделавшие себе имя во времена Аннигиляции Солнца, стыдно подумать, не знали ради чего начал сражаться орден Вэнь, и против чего выступали их предшественники. Вспомнил об это Лань Цижэнь. Многим из них было не больше двух десятилетий, и они не воевали за сохранение прежнего порядка. Они воевали против тех кто убил их родных, кто разрушил их дома.       О, каким бы правым противник себя не считал, как бы он не грёзил о лучшем будущем, убивая первого из солдатов, он не думает о тебе, стоящем на руинах всего что ты имел, просто родившись не в то время.       Врагу не пожелаешь жить в эпоху перемен. [3] [3] Ни коем образом не политический комментарий. Если вы увидели в это какой-то реальный военный конфликт, то дело не в тексте. Здесь анализируется Магическая Гражданская Война, Аннигиляция Солнца и совсем немного вторжение Зайгонов в Британию       Но Цземисэ, всегда слишком преданный, заметил это раньше. Когда их предводитель предложил себя хранителем тайны… Цземисэ больше не доверял их главе.       А затем их сын… о Гуаньинь, их сын.       Ну, это уже подло, верно?       Господин глава, младенцы… их не тронули даже Цзинь. Среди убийц, что Вэй Усянь знал, было крайне мало тех, кто убивал детей младше двенадцати. Те кто решался… Если их пути пересекались с Вэй Усянем, заканчивали они плохо. Все, кто следовал призрачному пути, знали что лучше самому себя сжечь на месте, чем попасться лаоцзы. Никто не рисковал, не после Вань Е (5).       Вэй Усянь не знает как поступится к Цзиамаэсэ. Он и сам понимает, слишком легко представить ситуацию где Лань Чжань жертвует собой ради их семьи, но чтобы потом на него смотрело тоже лицо с утешением…       Ну, вероятно это бы и произошло? Сичэнь-гэ был всё ещё жив, когда Вэй Усянь умер, и не планировал уходить раньше времени. Скорее всего, они остались бы втроём, Вэй Усянь, А-Юань, Сичэнь-гэ.       Разве это не грустно, думать, что все остальные уже ушли?       И всё же этого не произошло. Вэй Усянь ушёл раньше, как они всегда знали за исключением, разве он сейчас не здесь?. И у него только один выход.       Одна улыбка может стереть миллион забот.       Спасибо, и мне жаль, Лили.