The Longest One Night Stand

— Кто ты? — спросила Яэ, чувствуя, как от испуга у нее поднимается шерсть. — Никто хороший, — темнота заговорила с ней. Это был женский, но хрипловатый голос. Голос курильщицы, отметила Яэ. — Это не имя, — Яэ вгляделась в темноту. Где-то справа от нее блеснуло серебро. В лунном свете показалась длинная нога, прикрытая колготками в сетку и половиной юбки. Монахиня с таким острым взглядом, что Яэ могла порезаться об него. На ней был головной убор, скрывающий ее волосы цвета вина. — Сестра, — Яэ оглядела ее с ног до головы. Если бы не было так холодно, она бы покраснела. — Я Яэ Мико, Гудзи из Великого храма Наруками. — Я знаю, кто ты, — монахиня не выглядела впечатленной, осматривая ее. Яэ не оставила незамеченными эти серебряные когти на ее руках. — Все это хорошо, но кто ты? — Яэ наблюдала, как женщина кружит вокруг нее, словно пантера, не сводя с нее глаз. С одной стороны, ей это нравилось, с другой — нет. Ее действительно это заводило? Яэ была потрясена. — Я же тебе говорила, — женщина приблизилась к ней, и Яэ даже не поняла, как и когда. Она была так далеко, а потом внезапно рядом: — ничего хорошего. — Ну тогда, Ничего Хорошего, могу я спросить, почему ты здесь? — Яэ изо всех сил старалась не смотреть на ее грудь. Разве монахиням не положено быть скромными? Она видела нескольких сестер из монастыря в Мондштадте, и ни одна из них не была хотя бы наполовину похожа на проститутку. — Присматриваю за миленькими вещицами. У нас в Мондштадте водятся волки, и они любят хороших лис, о которых можно поточить зубы, — монахиня говорила так же, как паук прядет шелк, деликатно, расчетливо: — лисы Инадзумы — существа, на которых приятно смотреть. Слишком быстрые и хитрые для самых сообразительных волков и кроликов, — Яэ почувствовала запах табака, исходящий от женщины: — у нас есть кабаны, достаточно большие, чтобы проглотить человека целиком, — женщина ухмыльнулась. — Разве это не удача, что я люблю хорошо запеченного кабана? Я большая любительница мяса, — Яэ провела языком по своим клыкам, подчеркивая их. Монахиня посмотрела прямо на ее рот и облизнула нижнюю губу. Увы, она склонила голову и одарила Яэ стоическим взглядом. — Я должна попросить вас вернуться в город. Здесь слишком темно, и, кроме того, при дневном свете, наверное, лучше. — Тогда не хотите провести мне экскурсию завтра? — Яэ понравилось, как монахиня на самом деле отнеслась к предложению. — Завтра я работаю, и в любом случае я не хочу наступать на пятки твоему Сегуну. Ей бы это не очень понравилось. — Сегун не знает того, чего не знает, — Яэ пожала плечами, вызвав смех женщины. — Ты и в самом деле животное. Позволь мне проводить тебя обратно, и я подумаю над твоим предложением, — монахиня пошла впереди нее и обернулась, посмотрев через плечо. Яэ присоединилась к ней, услышав стук каблуков в ночной тишине. Как, черт возьми, она могла носить туфли на шпильках и все еще стоять здесь? Разве лодыжки не убивали ее? Она покачивалась, когда шла, и опиралась одной рукой на другую, кончиком пальца проводя по подбородку серебряным когтем. — Ты шпион Мондштадта или что-то в этом роде? — спросила Яэ, желая заполнить тишину. Монахиня хмыкнула: — Что-то в этом роде. Это больше похоже на профессию. — Это действительно жутко. Монахиня снова ухмыльнулась: — Я полагаю, что так и есть, но это для общего блага. Без меня рыцари Фавония были бы заняты еще больше. — На Мондштадт часто нападают? — Яэ была удивлена. Женщина посмотрела вперед, на уличные фонари. — Не нападают. Проникают. Я уверена, что в Инадзуме такое случается. Ты просто не слышала об этом. Это имело место быть. После того, как Эи ввергла весь свой народ в смятение, единственное, что когда-либо происходило, был хаос, ни у кого не было времени позаботиться о возможных шпионах. Или, может быть, о них уже позаботились. Они добрались до ворот Мондштадта, и Яэ хотела сказать что-нибудь еще. Только она говорила все ветру. Рядом с ней никого не было, и она на мгновение подумала, что монахиня ей просто померещилась. Она побежала прямиком домой, полностью убежденная в том, что только что побывала с самым сексуальным призраком на свете. Как жрицу, это дико нервировало, потому что она сталкивалась со многими духами, но этот казался слишком живым. С другой стороны, ее кожа была странно серой. Она не осознавала, как долго ее не было, пока не поняла, что сейчас чуть больше часа ночи. Час до горы и час обратно. Ей следовало задержаться подольше. Яэ вошла в спальню и увидела, что Эи дремлет. Она зашла в их ванную и включила душ, отчаянно нуждаясь в том, чтобы смыть с себя пот, накопившийся во время бега. Яэ вышла через несколько минут, вытерлась полотенцем и надела пижамные шорты и шелковую ночную рубашку. Ее уши уловили ровно дыхание с кровати, а затем то, как оно стало громче и быстрее. Яэ объяснила это тем, что Эи проснулась от звука воды и света. Она быстро скользнула в постель и легла на бок, уставившись в панорамное окно. Шторы были плотно задернуты, но из центра выглядывал кусочек Мондштадта. Это напомнило Яэ квартиру в Инадзуме. Эи дернулась рядом с ней, ее нога отодвинулась в сторону, в то время как она сама свернулась калачиком на боку. Она начала бормотать. Яэ повернулась к ней лицом и приподнялась на локте. — Ма-ко-то, — произнесла Эи по слогам: — не надо, — ее голос дрожал, а кулаки сжимали простыни. Яэ включила прикроватную лампу, залив комнату мягким желтым светом. — Чиё, Сасаюри, — ее слова переходили в рыдания. — Эи, — Яэ положила руку ей на плечо и встряхнула, поскольку дыхание становилось все быстрее и быстрее. Эи резко выпрямилась, ее дыхание стало затрудненным и вырывалось с хрипом. Она закашлялась, выпуская воздух из легких, но, казалось, не могла вдохнуть. — Эй, эй. Посмотри на меня, дорогая, — Яэ мгновенно встала на колени на матрасе и обхватила голову Эи ладонями, заставляя ее смотреть себе в глаза: — задержи дыхание. Эи посмотрела на нее, глаза светились в темноте, но из них быстро текли слезы. Она задержала дыхание. — Теперь выдохни, — Яэ медленно и глубоко выдохнула. Эи попыталась. Она действительно пыталась, но то, как начался выдох, закончился сдавленным рыданием. Яэ притянула ее ближе, прижала ее голову к себе и почувствовала, как ее сердце колотится о грудную клетку. — Ты в безопасности, все в порядке. Я здесь, — Яэ позволила ей выплакаться в свое плечо. Силы покинули ее тело, руки безвольно повисли по бокам. — Вдох… — Яэ вздохнула. Она испытала облегчение, обнаружив что Эи повторяет за ней или, по крайней мере, старается изо всех сил справиться с икотой: — и выдох, — выдохнула она. Она повторила это еще три раза, пока не почувствовала, что сердце Эи замедлилось. — Вот так, Эи, хорошая работа, — Яэ погладила ее по спине, окутывая теплом. Она думала, что она единственное, кому сняться кошмары. Хотя после кошмаров у нее никогда не учащалось дыхание. Эи крепче прижалась к ней, уткнувшись лицом в изгиб шеи, а ее руки поднялись, чтобы обхватить талию жрицы. Яэ зарылась пальцами в ее прямые волосы и нежно почесала кожу головы. Она хотела спросить Эи, что случилось, но та выглядела такой уставшей, чувствовала себя такой, как труп, который просто хотел отдыхать. Яэ опустила ее на кровать, Эи прижалась к ней и устроилась в ее объятиях. Она не стала задавать вопросов. Не сейчас. Пока что Яэ будет обнимать ее, ожидая, пока Эи снова не заснет, и она будет обнимать ее, когда проснется. Эи, должно быть, задремала минут через десять, потому что Яэ снова могла двигаться, не сжимая ее крепко. Она приняла более удобную позу и положила голову поверх головы Эи. Чиё и Сасаюри. Где она слышала эти имена? Имя Сасаюри всплыло в ее памяти очень быстро. Сайгу дружил с ним, Тенгу, который был до Сары. Он, должно быть, дружил с Эи и Макото. Однако ей пришлось покопаться в памяти, чтобы вспомнить имя Чиё. Она была Они и принадлежала к одному из кланов в Инадзуме. Из того, что Яэ знала о Они, Сайгу и Тэнгу, все они давным-давно умерли. Слишком давно, чтобы Эи была достаточно близка к ним и испытывала такие эмоции. Если, конечно, они еще не умерли. Но это был бы абсурд. Яэ заснула несколько часов спустя, ее мысли путались. С одной стороны были монахини-проститутки, с другой то, что у ее жены случилась паническая атака во время сна. Это была противоречивая головоломка и Яэ не совсем понимала, как в ней разобраться. Яэ вынуждена была признать, что быть разбуженной ногой между своих бедер — не самое худшее в мире, но она не хотела бы видеть, как рушиться ее жизнь Она осторожно отодвинулась от Эи, держась поближе, но переставляя свои ноги так, что была как доска и между ними не осталось места. Эи потянулась и повернулась лицом к потолку. Она медленно открыла глаза, очевидно, не выспавшаяся. Яэ восприняла это как шанс выбраться из постели. Мышцы ее ног болели, и она поняла, насколько плохой идеей была полуночная пробежка. — Доброе утро, дорогая, — протянула Яэ, снимая пижаму. Спортивная одежда. Это то, что ей было нужно. — Доброе утро, Гудзи, — Эи была не в настроении. Яэ рылась в своих сумках, пока не нашла спортивный бюстгальтер и шорты для йоги. Розовые и белые, именно такие, какие ей нравились. — Ты собираешься объяснить, что произошло ночью? — Яэ посмотрела на нее через плечо. Эи издала смущенное «ха?!» и заглянула под одеяло. Одежда все еще была на ней. Что могло случиться ночью? Яэ рассмеялась над ее реакцией. — Плохой сон. — Мне приснился плохой сон? — Эи, казалось, не понимала, что она имела в виду. — Эй, у тебя буквально произошел приступ паники из-за этого, — она прищурилась. — Я не помню, что просыпалась, — Эи встала с кровати и снова потянулась, прежде чем снять свитер и спортивные штаны. — Серьезно? Ты ничего не помнишь? — Яэ с трудом в это верила. Она повернулась к ней спиной, чтобы стянуть лифчик через голову, а затем пошла в ванную почистить зубы. Эи переодевалась в спальне. — Ничего. Яэ вышла с зубной щеткой во рту, мятной пастой в уголках губ и в шортах для йоги. — Ты что-то говорила. Чиё, Сасаюри, Мако… — Хорошо. И что? — Эи неожиданно сорвалась. Яэ огрызнулась в ответ: — А я лежала рядом, пока ты выплакивалась. — Извини, что тебе приходится спать со мной. Я буду спать на диване, — Эи была большим ребенком, Яэ знала это, но она не думала, что она еще и такая избалованная. Она должна была это предвидеть. Яэ вернулась в ванную и продолжила чистить зубы. Когда она закончила, зашла Эи и Яэ оставила ее остывать в одиночестве. Сара сидела на диване в своей спортивной форме и листала свой телефон. — Сара, — она села рядом с ней и заговорила приглушенным тоном. — Ты знала, что Сегуну снятся кошмары? Сара покачала головой. — Никогда. Я даже не знала, что она спала, — ее взгляд был сосредоточен на телефоне. Яэ мельком увидела статью о прекращении огня между Инадзумой и Ватацуми. Эи вышла из спальни, волосы собраны в тугой хвост, в укороченном топе и фиолетовых штанах для йоги. По крайней мере, она выглядела немного свежее. Через несколько минут они были за дверью и вместе с Сарой шли к старому зданию штаб-квартиры Фавониус, массивному сооружению из камня и чертовски устрашающему. В самом конце был большой тренажерный зал, наполовину соединенный с новым зданием, и в нем было так много тренажеров, что Яэ даже не хотела их перечислять. Она направилась прямиком к беговой дорожке, в то время как Эи занялась подтягиванием. Сара присоединилась к ней на другом тренажере, тренируя руки для стрельбы из лука. Яэ включила тренажер и настроила его на легкий бег, прежде чем надеть наушники, чтобы сосредоточиться на чем-то другом, кроме своего растущего гнева. Такой ужасный характер. Эи не знала, как его остудить. Она не знала, как успокоиться. Вероятно, именно поэтому Инадзума была на волоске от войны. Без Сары на них давно бы напали. Яэ смотрела прямо перед собой. Тренажер занимал треть ее поля зрения, остальное занимал Мондштадт. Она представляла, что снова бежит по Драконьему хребту. Несмотря на раннее утро, рыцари Фавония не отдыхали, некоторые из них собрались в спортзале. На беговой дорожке через несколько тренажеров стояла женщина с короткими голубыми волосами, разговаривала с другой девушкой рядом. Еще дальше несколько парней разговаривали друг с другом, пока поднимали штангу, пытаясь понять, кто сможет сделать больше повторений. Яэ постучала по наушникам, чтобы заглушить музыку и прислушаться к разговорам. — Так или иначе, я бежала за парнем, который украл сумочку Моны, только чтобы узнать, что все оказалось наоборот, — девушка с каштановыми волосами, рядом с синеволосой, разминала руки. — Что значит наоборот? — синеволосая взглянула на нее, когда прибавляла скорость. — Мона была той, кто украл сумочку парня. Сказала, что давала ему почитать, схватила его бумажник и просто убежала. Он украл его обратно, Эола. Этот разговор был неловким, — Эмбер начала смеяться. — Этот наглая мошенница. Я рада, что он добился справедливости, — Эола покачала головой. — Как у Моны дела? Год в тюрьме? — Что? Нет, — Эмбер выглядела шокированной этим предположением. — Я дала ей пощечину и бесплатную еду. — И ты удивляешься, почему она все еще ворует. Яэ отвлеклась от разговора и вздохнула. Она хотела, чтобы ее проблемы были такими же простыми, как накормить какую-нибудь нищую девочку. Кто-то похлопал ее по плечу. Лоб Эи блестел от пота. Она указала в сторону. — Где-то в спортзале есть бесплатные коврики для йоги. — Я не занимаюсь йогой, — во всяком случае, не на публике. — Но ты… — Эи указала на шорты для йоги. Яэ подумала об этом, затем вздохнула. Она остановилась и подошла к раздвижному зеркалу позади Эи, которое вело в дзен-зону тренажерного зала, где должны были проводиться занятия пилатесом и йогой. В это время там было пусто, но Яэ увидела плакат с расписанием занятий. Первый урок должен был состояться в девять утра. Она сделала мысленную пометку об этом. Яэ открыла несколько шкафов и нашла мячи для упражнений, странные колеса с ручками и большие резинки. В последнем шкафу хранилось около пятнадцати свернутых ковриков для йоги, которые стояли у стены. Эи зашла туда и Яэ присоединилась к ней, чтобы забрать коврик. Они были связаны вместе с помощью большой оранжевой веревки, за которую Эи потянула. — Тебе уже снился этот сон раньше, — слова слетели с губ Яэ прежде, чем она смогла остановить себя. — У меня тоже сны повторяются. Эи некоторое время ничего не говорила, но в конце концов сказала «да». Яэ присела на корточки, чтобы помочь ей развязать веревку. — Ты можешь хотя бы сказать мне, из-за чего это было? — в чулане было так душно и темно, что в него не проникал свет из главной комнаты. — Я почти ничего не помню об этом. Я просто знаю, кто там, и мне это не нравится. И я знаю, что в самом конце все умирают, — Эи отвела от нее взгляд. — Иногда мне снятся такие сны. Но в них всегда есть только Сайгу, и она… — внезапно Эи заговорила с ней, их слова совпали: — говорит мне, что я сделала недостаточно. Яэ удивленно посмотрела на нее. Эи не казалась сбитой с толку. — Да. Так всегда. Она придвинулась ближе к ней, протянув руки вперед, чтобы помочь ослабить узел. Эи взглянула на нее краем глаза. — Не скрывай от меня свои сны, и я не буду скрывать от тебя свои, — Яэ склонила голову. — Как насчет этого? Эи улыбнулась этой идее. — Боюсь, тебе бы не очень понравились мои сны, — узел развязался, и Яэ поймала несколько ковриков для йоги, чтобы они не упали на пол. Она аккуратно положила их. — Разве? Расскажи мне, — Яэ переключила свое внимание на Эи которая прислонила несколько ковриков к стене. — Ты уверена? — Эи сидела спиной к стене, освещенная светом, пробивающимся из-за двери шкафа. — Расскажи мне, Эи, — Яэ пристально посмотрела на нее. Эи закрыла глаза и запрокинула голову. — В них всегда есть ты. Все хорошие, некоторые плохие. Яэ хмыкнула, чтобы она продолжила. — Иногда ты ведешь себя мило, иногда говоришь ужасные вещи, — ее бровь дернулась. — Ты приходишь домой, садишься рядом и говоришь со мной. — Это все? Эи, да ладно, это не… — Дай мне закончить, — Эи ухмыльнулась. — Ты рассказываешь мне о том, каким плохим или хорошим был твой день, а я просто сижу и слушаю тебя. — Милая, это самая неинтересная вещь, о которой я когда-либо слышала, — Яэ была сильно разочарована. — Хочешь, я расскажу тебе остальную часть сна? — Эй открыла глаза. Что-то изменилось в том, как она смотрела на нее. Яэ ухмыльнулась и придвинулась к ней поближе. Эй вытянула ноги перед собой, но теперь Яэ положила руки ей на голени и раздвигала их. — Есть ли в нем что-нибудь похожее на это? Рот Эи медленно приоткрылся, глаза опустились, чтобы посмотреть на ее руки, путешествующие вверх по ногам. — Ну… — она снова подняла взгляд. — я слушаю тебя, а потом спрашиваю, не хочешь ли ты чего-нибудь поесть. Ты говоришь, что любишь, но прежде чем я успею встать, ты сделаешь что-нибудь в точности подобное этому. Ногти Яэ впились в ее бедра. Голова опустилась между ними. — Опасно. Ты уверена, что хочешь этим заниматься? — Эи подняла ноги так, чтобы ступни уперлись в пол, а колени оказались у головы Яэ. — Это не считается, не так ли? Если мы не будем раздеваться? — спросила Яэ. — Ты так сильно меня ненавидишь? — Эи выглядела так, как будто она возражала. — Я не ненавижу тебя. Но я не могу спать с тобой. — Яэ поцеловала ее в верхнюю часть колена. Эи прерывисто выдохнула. — Почему? Даже она сама была удивлена тем, что собиралась сказать правду. — Я думаю, ты можешь стать моей погибелью. Ты погубишь меня, а я достаточно усердно трудилась, чтобы быть тем, кто я есть. — Я не причиню тебе вреда. Я бы не стала, — Эи наклонилась вперед, придвигаясь достаточно близко для поцелуя. — Ты не причинишь мне вреда. Я знаю это, — Яэ прижалась к ее телу, ее бедра теперь прижимались к тому месту, где Эи хотела ее больше всего. — Но ты погубишь меня. — Я разрушу твою репутацию, ты имеешь в виду? — губы Эи коснулись ее собственных. Яэ покачала головой, проводя руками по внутренней стороне бедер Эи и сжимая их под тканью. Она передвинулась так, что оказалась сверху на бедрах. Черт возьми, она горела. — Нет, Эи. Я имею в виду, ты меня погубишь. Я не сильна в любви, я не думаю, что когда-либо любила, — Эй целовала ее плечо, поднимаясь к шее и снова спускаясь вниз. Ее руки обхватывали ее задницу и прижимали к бедрам. — Научи меня любить, и я научу тебя, — прошептала Эи, приподнимая бедра, чтобы потереться о ногу Яэ. Желание было таким болезненным, таким невероятно горячим, словно ее поджег какой-то демон из бездны. Яэ прикусила нижнюю губу, тершись о бедро Эи. — Я не могу этого сделать, дорогая. Я не могу так поступить с тобой, — Эи знала, насколько неистово она любила, насколько навязчивой и собственнической она могла быть, когда хотела. Это была ложь, которую она никогда не любила. Она любила давным-давно, еще тогда, когда была ребенком. Юная, щенячья любовь была чем-то особенным, но эта любовь поглотила все ее мысли. Ей было около пяти, и это продолжалось около двух лет, прежде чем девочка растворилась в воздухе. Вельзевул, так назвала себя девушка, одно из имен архонтов Инадзумы. Яэ не могла вспомнить ни единой черты девушки, хоть у нее и была идеальная память, почти фотографическая. Но Вельзевул полностью ускользнула от нее. Она помнила то чувство растерянности, когда Вельзевул ушла, а вместе с ней ушли и воспоминания. Да, это определенно была любовь. Может быть, это и не та взрослая любовь, которую она была способна испытывать сейчас, но Вельзевул засела на подкорках ее мозга, как раковая опухоль. Они играли вместе, что бы им ни хотелось чувствовать. Девочка была примерно на год старше ее, может быть, на два. — Ты увидишь, что я на самом деле крепче, чем кажусь, Мико, — Эи притянула ее к себе и ахнула, когда Яе прижала колено к ее центру. Таким образом, они могли двигаться вместе. — И я слабее, чем выгляжу, — Яэ схватила Эи за горло и притянула ее к себе в обжигающем поцелуе, и они толкались и прижимались друг к другу, ткань их одежды скрывала то запретное, что могло быть в этом. Это не считалось. Это даже был не секс. Они не касались друг друга должным образом, конечно, это не считалось. Она могла позволить себе эту передышку. Эи прикусила нижнюю губу и толкнула ее назад, опуская на пол и сдвигая их тела так, чтобы ее бедро прижималось к клитору Яэ, а нога Яэ оказалась между ее ног. Эи толкнулась в нее, прижимая бедро к Яэ, одновременно вызывая трение между ее собственными ногами. Яэ снова притянула ее к себе для поцелуя, постанывая в ответ, пока Эи поддерживала темп. Этого было недостаточно. Яэ хотела, чтобы ее руки были на ней. Словно прочитав ее мысли, рука скользнула под ее укороченный топ и обхватила грудь, другая рука все еще массировала ягодицу. Яэ заскулила во время поцелуя, ее сосок был зажат между пальцами. Она дернула бедрами вверх, чтобы усилить трение, и вскоре они обе нашли темп, который заставлял их обеих тяжело дышать. Эи ахнула, ее собственные бедра задвигались в такт. Яэ замедлила движения. Кто-то открыл дверь снаружи. Сколько было времени? Они должны были прийти в восемь сорок. Гул голосов. — Эи, — Яэ неподвижно держала бедра и прислушивалась. Инструктор по йоге рассказывал о том, какой тяжелый день у нее был вчера, разговаривая, возможно, со своей ученицей. Эи нависла над ней, ее выражение лица было крайне раздраженным. Она встала, подняла Яэ с такой силой, что Яэ чуть не вылетела, спотыкаясь, из шкафа, и схватила два коврика для йоги. Она пинком закрыла дверь шкафа, оказавшись лицом к лицу с инструктором, и изобразила вежливую улыбку. — Как раз вовремя. Приветствую, — Эи склонила голову. — О! — инструктор, мужчина с синими волосами и повязкой на глазу, приподнял брови. — Всемогущий Сегун. Приятно познакомиться, — он подошел к ней и протянул руку. — Кэйа Альберих. — Это Гудзи Яэ Мико, мы можем присутствовать на вашем уроке? — она выглядела так, словно собиралась сломать ему руку этим рукопожатием. Яэ тихо хихикнула рядом с ней. — Это было бы честью. Мы начинаем в восемь, но студенты обычно приходят к восьми пятидесяти. Пожалуйста, готовьтесь. Он жестом указал на комнату. Эи положила свой коврик в дальнем углу, а Яэ положила свой рядом с ней. — Ну же, Сегун, — беззаботно произнесла Яэ: — Не нужно дуться. Эи ничего не сказала, она сидела в тишине, пока класс наполовину не заполнился учениками, некоторые из них болтали, а некоторые вошли в состояние «спокойствия». Кэйа начала урок, прорабатывая разные позы и поправляя осанку нескольких человек. Одна поза была особенно сложной для Яэ, и он подошел к ней сзади и сел, прижавшись грудью к ее спине. — Не возражаешь, если я прикоснусь к тебе? — он спросил. — Пожалуйста, — Яэ улыбнулась. Эи открыла глаза, выведенная из дзена. Позиция требовала, чтобы человек был либо в шпагате, либо в V-образной форме, но Яэ был просто далека от V-образной формы и недостаточно близка к шпагату. Кэйа положил руки ей на бедра и расширил ее стойку, раздвинув ноги так, чтобы она оказалась в шпагате, а не в неловком положении. — Хорошая работа! — он отпустил ее и снова встал впереди. Эй легко могла вставать в позиции, которым ее учили, но чего она не могла, так это сидеть спокойно и смотреть, как Яэ Мико развратничает. Действительно позор. Что случилось с феминизмом? Урок закончился спустя пятьдесят минут, и ученики начали собирать свои коврики. Яэ чувствовала, как все ее кости требуют отдыха. Конечно, Яэ никогда не слушала никого других, не говоря уже о себе. Она помогла сложить коврики, а затем присоединилась к Саре снаружи, которая выглядела более мускулистой, чем когда вошла, но, вероятно, это было из-за того, насколько напряженными стали ее мышцы после тренировки. — В двенадцать состоится служба. Рыцарь Фавониус будет присутствовать. После службы состоится собрание и несколько песен. Гроссмейстер Жан сказал, что было бы неплохо познакомиться с культурой Мондштадта, — Саре даже не нужно было отрываться от телефона, чтобы знать, что они там. — Мы не поклоняемся ветрам, — Эи нахмурилась при этой мысли, когда они вышли из спортзала на прохладный воздух. — Не думаю, что дело в поклонении, Эи. Я думаю, дело в том, чтобы просто показаться там, — Яэ потерла рукой поясницу Эи, затем отдалилась, идя впереди группы. Они переоделись и приняли душ в пентхаусе, а затем пришли в монастырь на пятнадцать минут раньше. Джин направила их к самому входу, где стояли еще две женщины. Обе монахини. Одна была знакома, другая тоже казалась знакомой. — Я бы хотела познакомить вас с моей младшей сестрой Барбарой и сестрой Розарией. Они будут выступать во второй половине дня, — Джин положила руку на плечо маленькой светловолосой девочки. Она была на несколько лет моложе их, и у нее было детское личико. В отличие от своей сестры, у Барбары не было веснушек, а ее ярко-голубые глаза были чуть более светлого оттенка. Яэ активно старалась не смотреть на сестру Розарию. Барбара присела в реверансе перед их троицей. — Барбара, Розария, это Сара Кудзе, Гудзи Яэ и Сегун Райден, — Джин представила их друг другу. Розария поклонилась им, ее глаза впились в Яэ. Она же не отрывала глаз от пола. Их отвели на места, и Яэ смотрела куда угодно, только не вперед, пока посетители богослужения набивались в монастырь, рыцарь Фавониус рассеялась в толпе. К ее презрению, Розария села рядом с ней на самый краешек скамьи. — Еще раз здравствуйте, жрица, — Розария улыбнулась ей. Эи посмотрела на них обеих. — Вы знаете друг друга? — Едва ли. Мы просто знакомы. Я проводила ее домой, — Розария была слишком прямолинейной. — Когда это было, Мико? — Эи посмотрела на нее. Яэ даже не нужно было отвечать. — Прошлой ночью. Она бродила в темноте и подошла слишком близко к Драконьему хребту. Ночью там очень опасно. Однако я сказала ей, что была бы рада увидеть ее при дневном свете. — О, не так ли? — она услышала подозрение в голосе Эи. — Вы можете присоединиться к нам, госпожа Сегун, — предложила Розария. — В этом нет необходимости. Я ненавижу холод, — ее жена закинула одну ногу на другую и отвернулась от Яэ, наклонившись вперед. Это было нехорошо.