The Longest One Night Stand

Следующие несколько недель Яэ занималась тем, что пыталась заполнить свой график хоть какими-нибудь делами. Они посещали достопримечательности Мондштадта до тех пор, пока не увидели вершины Ли Юэ, и побывали там, где когда-то был Старый Мондштадт, но теперь от него остались одни руины. В конце долгих дней они находились в пентхаусе, или Яэ отправлялась на полуночную пробежку, чтобы узнать, сможет ли она проскользнуть мимо Розарии. Но этого так и не получилось. По утрам она спускалась в тренажерный зал и разговаривала с Кэйей во время занятий йогой, а в последующие дни либо помогала Лизе разбирать книги в библиотеке, либо сплетничала обо всем. Очевидно, что кто-то спал с кем-то другим или с чьим-то мужем. Мондштадт оказался довольно скандальным городом. Время от времени она приходила в монастырь, чтобы поговорить с Розарией, и присматривала за Барбарой, которая, словно утенок, вечно была возле Розарии. Яэ находила это достаточно грустным. — Барбара, почему бы тебе не провести время с Джинн? — спросила она однажды. — Поверь мне, я задаю ей этот вопрос каждый день, — Розария сидела на скамье, а Барбара придвинулась к ней уж слишком близко. — Гроссмейстер всегда так занята, у нее всегда мало времени, и я бы предпочла ее не беспокоить в таком случае, — для такой юной девушки, подумала Яэ, ее слова прозвучали красноречиво. — Ну, у нее, кажется, довольно много времени для Кли и Дилюка, не так ли? — Яэ не знала, прозвучало ли это грубо. Барбара с минуту смотрела на нее, и ее счастливая улыбка погасла. — Я… полагаю, что так. Но, должно быть, нелегко совмещать работу с заботой о других людях. Я бы предпочла, чтобы она проводила оставшееся у нее время с теми, кто ей дорог. Розария хмыкнула. — Барбара, ты ее сестра. Ты ей дорога, — сказала она. Барбара, похоже, не совсем поняла. Возможно, именно из-за того, что они обе выросли в разный семьях, две сестры были так далеки друг от друга. — Наверное, но я была бы для нее всего лишь еще одним человеком, за которым пришлось бы присматривать. — Это эгоистично, вот что, — Яэ прислонилась к скамье: — не обижайся, Барбара, но твоя сестра не очень то добрая. — Ты бы видела, что она делает с Ноэлль. Этой девочке только исполнилось пятнадцать, а она сильна, как бодибилдер, — Розария покачала головой: — хочет попасть в Рыцарей Фавониуса, но не знает, что Джинн уже приняла решение насчет нее. Она не позволит ей попасть туда. — Не говори так, сестра Розария. У гроссмейстера есть свои причины, — обиженно произнесла Барбара. — Как я уже сказала, эгоистка. Я не могу представить, что буду заботиться о чьем-то ребенке, когда у меня есть шестнадцатилетняя сестра. Чем занимается Дилюк? Разве он не должен играть роль отца? — в этот момент Яэ обращалась исключительно к Розарии, которая полностью согласилась с ней. У Барбары, однако, в ее больших глазах, стояли слезы: — Не говори о них так! Розария посмотрела на Барбару так, словно уже сталкивалась с этим раньше. — Мы говорим только правду, голубка, — Розария назвала ее по прозвищу. Она рассказала Яэ, что это из-за того, что Барбара постоянно ворковала ей на ухо, но вскоре она поняла, что Розария прониклась к девочке симпатией. — Ну, я не хочу этого слышать. Гроссмейстер Джинн делает все, что в ее силах! — Барбара поднялась и выбежала из собора. — Жаль, что она не замечает, — Розария вздохнула. — Иногда мы отказываемся замечать то, что может причинить нам боль, и я думаю, что это может глубоко ранить ее, — Яэ посмотрела на пустое пространство между тем, где сидела Барбара, и тем, куда она ушла. Она улыбнулась. — Но, по крайней мере, у нее есть ты, сестра, — она сделала ударение на слове «сестра». — Меня едва ли можно назвать сестрой, — Розария подула на ягоду. — Что ты имеешь в виду? Ты общаешься с ней изо дня в день, водишь ее куда-нибудь, и я видела, как она примеряет твои чулки, когда тебя нет рядом. — Она, что? Яэ рассмеялась над такой реакцией. — Ты та сестра, какой только можешь быть. — Вот маленькая негодница, — Розария посмотрела на дверь, затем опустила голову: — я пойду за ней и поговорю, чтобы успокоилась. Яэ сблизилась с библиотекаршей и с монахиней, и даже находила время для небольших прогулок с Кэйей по городу, присоединяясь к ним с Розарией за выпивкой, когда темнело. Иногда он брал с собой алхимика по имени Альбедо. Очевидно, что они не встречались, но Розария была с этим категорически не согласна. — Если бы мы встречались, зачем бы мне спать с тобой, Розария? — сказал Кэйя однажды ночью. — Потому что Альбедо все равно. Я никогда не получу и половины той любви и внимания, которые ты уделяешь ему, — Розария закатила глаза и забарабанила ногтями по бокалу. — Я люблю тебя, Розария. Искренне. Ты — биение моего сердца и мое дыхание, — Кэйя обнял ее за плечи, а она нежно улыбнулась. Яэ было больно за Аято, но вряд ли они вели себя подобным образом. Они во многом просто подтрунивали друг над другом и притворялись обиженными. В то время как Кайя и Розария смеялись над шутками друг друга, Яэ и Аято изо всех сил старались не смеяться. В некотором смысле, они были лучшими друзьями. Но в основном они ненавидели друг друга. К концу недели Яэ поняла, что очень-очень скучает по дому. Несмотря на то, что у нее появились друзья, она скучала по ночному воздуху Инадзумы, по суете города. Она скучала по тихим утренним улицам и прохладному воздуху. Скучала по частым грозам, по отсутствию семейных драм. У каждого в Инадзуме была семья, к которой можно было обратиться, будь то кровные родственники или друзья. В Мондштадте все были слегка оторваны друг от друга. Да, у них был свой человек, но не было семьи. — У тебя на лице появятся морщины, — однажды прервала ход ее мыслей Сара. Она стояла у окна и смотрела на старые ветряные мельницы. — Тебя волнует моя внешность, птичка? — смутилась Яэ. — Нет, но меня беспокоит, когда ты слишком много думаешь. Когда у тебя плохое настроение, это делает тебя еще более невыносимой. Она фыркнула. Эи здесь нет. Ее нет с самого утра. На самом деле, довольно часто Эи исчезала по утрам, а затем снова появлялась после нескольких часов работы. — Понимаю. Ну, тебе не о чем беспокоиться. Я не думаю ни о чем особенно неприятном, — Яэ солгала, но Сара ничего не поняла по ее непроницаемому лицу. — Тогда о чем ты думаешь? — О доме. — Тоже самое. Они стояли у окна, пока садилось солнце. Лето близилось к концу, вот-вот должна наступить осень, и тогда все вокруг станет желтым, оранжевым и коричневым. Но к тому времени они уже будут в Ли Юэ. Их увезут на корабле, словно груз. — По чему именно ты скучаешь? — спросила Яэ. — По моим друзьям. По семье. По тренировкам. — У тебя есть друзья? — Ха-ха. — Нет, серьезно. У тебя есть друзья? — Да! У меня есть друзья! У меня есть время на друзей и личную жизнь! Я не часто их вижу, но они есть. Яэ поверила ей, хоть и с трудом. — Ты скучаешь по леди Сангономии? Сара помолчала, а затем пожала плечами: — Думаю, да. Когда я думаю о ней, я… не знаю. Я думаю, что чувствую ее отсутствие. Не то чтобы я скучаю по ней, я просто скучаю по тому, что она заставляет меня чувствовать. — Это действительно отвратительно и слащаво. — Я знаю. Я тоже так думаю, — Сара на этот раз искренне улыбнулась. Ее волосы стали длиннее, но они все еще были в той укладке, как их подстригла Яэ. — Я думаю, что так можно сказать о многих людях дома, — Яэ улыбнулась и посмотрела на нее. В золотых лучах солнца кожа Сары казалась бронзовой, а очертания — золотыми. Ее глаза были ясными и безупречными, а кожа сияла. Яэ глубоко вздохнула. Сара действительно выглядела грустной. За последние несколько дней она заметила, что черты лица Сары всегда оставались бесстрастными, но когда она оставалась одна, то выглядела очень одинокой. Как будто в мире больше ничего не существовало. Она даже перестала злиться. Яэ обняла ее и крепко прижала к себе. — Мы скоро будем дома, — от Сары пахло горелым деревом и стиральным порошком. Она обняла ее в ответ, обхватила своими сильными руками и прижалась к ней головой. Они простояли так несколько мгновений, затем Сара сказала: — Я ненавижу это. — Объятия? — Да. — Почему? — Мне хочется плакать. — Тогда плачь. — Ты увидишь, как я буду плакать только когда умру, Гудзи. Яэ сжала руку в кулак и легонько ударила Сару по спине, словно вонзая лезвие. — Тогда плачь, Тэнгу. Сара оттолкнула ее, но с веселым выражением лица. — Как я и сказала, ты бы уже давно воткнула в меня что-нибудь, если бы захотела. — Ты же знаешь это, милая, — Яэ подмигнула. Сара улыбнулась ей. Открылась дверь, и за ней показалась довольно рассерженная Сегун. Она сняла пальто, расстегнула воротник рубашки и посмотрела на них обеих. — Я что-то пропустила? Или я навязываюсь? — спросила она. — Мы как раз собирались посмотреть фильм, верно, Сара? Яэ похлопала Сару по спине с такой силой, что девушка поперхнулась, и плюхнулась на диван. — Принеси закуски. Я думаю, что пришло время для девичника Инадзумы. — Я слишком устала для этого. Завтра мы начнем собирать вещи, и капитан Бэй Доу заберет нас из доков вечером, — Эи удалилась в свою комнату. Сара вышла из кухни, держа в руках всевозможные Мондштадтские закуски. Она посмотрела на закрытую дверь, затем на Яэ. — Миледи не присоединится к нам? — Твоя миледи скучная! — крикнула Яэ достаточно громко, чтобы Эи услышала ее. Яэ сидела на огромном диване, а Эи — в своем кресле, поджав колени и запустив руку в миску с попкорном, пока Яэ просматривала приложения в поисках чего-нибудь хорошего. Они остановились на фильме ужасов. Яэ ненавидела их, но Саре нравилось. Они никогда не были страшными, но Тэнгу все равно подпрыгивала. Яэ не знала, каким суматошным окажется следующий день: собрать вещи, привести все в порядок, попрощаться. Утром она зашла в библиотеку, чтобы попрощаться с Лизой. — Такое чувство, что ты пришла сюда только вчера. Чтобы я без тебя делала? Яэ… — Лиза прижала тыльную сторону ладони ко лбу и развернулась на своем стуле: — я влюбилась в тебя, пожалуйста, останься. — Моя дорогая библиотекарша. Я тоже тебя люблю, но, боюсь, я нужна в другом месте. Я вернусь после войны прямо в ваши объятия, — Яэ остановила вращающееся кресло и посмотрела на единственную женщину, которая сохраняла рассудок на протяжении всего этого визита. — Нет, но, в самом деле, что прикажешь мне делать? Мир становится все скучнее и скучнее, — простонала Лиза. — Приезжай ко мне как-нибудь. Я всего в трех днях пути, и тебе понравится в Инадзуме. Мы интересные ребята, к тому же на островах есть немало головоломок, которые нужно разгадать, — Яэ присела на край стола и повертела в руках несколько предметов, стоявших на нем. Лиза фыркнула и опустилась на стул. — Три дня — это так далеко. И, кроме того, ты будешь в Ли Юэ и Сумеру еще два месяца. — Во всем виновата моя жена. Это была не моя идея уезжать так надолго, — Яэ потерла виски. — Кстати, о жене, что ты собираешься делать с Джинн? Лиза довольно долго не отвечала. На самом деле, она взяла себя в руки и начала раскладывать книги в библиотеке. — Я собираюсь поговорить с ней. Мне нужно с ней поговорить. Она должна дать ответ на мой вопрос: кто мы такие и что мы делаем? — Архонты, мне бы не хотелось вести этот разговор, — Яэ зевнула. — Ну, это то, что нужно. Ей нужно, наконец, выбрать между библиотекарем, с которым она постоянно работает, или женихом, за которого она никогда не выйдет замуж. — Как ты думаешь, это потому, что она на самом деле не хочет выходить замуж? — Она говорит, что это потому, что у нее нет времени, но если сложить время, которое мы провели в постели друг с другом, я бы сказала, что у нее хватило бы времени на три свадьбы плюс девичник, — Лиза встала на цыпочки, чтобы поставить книгу, а Яэ рассмеялась над этим. По крайней мере, она была рада, что не на месте Лизы, которая сейчас в крайне неудобном положении. В любом случае, она надеялась, что все сложится. Кто-то вошел в библиотеку. Седовласый парень, от которого ужасно разило. — Рейзор! — закричала Лиза. Очевидно, она почувствовала его запах до того, как увидела: — Ванна. Сейчас же! — Но, мисс Лиза! Рейзору нужна книга! — Рейзор подошел к Лизе и протянул руки. — Нет! Вон, кыш-кыш. Залезай в ванну и расскажи мне все о книге, которая тебе нужна, — Лиза помахала перед ним книгой и ущипнула себя за нос. Рейзор заскулил и вышел, низко опустив голову. — И он…? — Мой сын. Биологический, очевидно, — ответила Лиза с нескрываемым сарказмом. — Что не так с тем, что у всех вдруг появляются дети? И ни один из них не биологический. — Ты бы удивилась, узнав, как много детей-сирот в этом мире, Яэ Мико. Она знала, что значит быть сиротой. Она также знала, каково это — быть удочеренной. Рейзор был рад, если на самом деле считал Лизу матерью. — Ты не хочешь детей? — спросила Лиза. — Я ненавижу их. Это отвратительные маленькие твари, которых рвет повсюду, — Яэ содрогнулась от одной только мысли об этом. Она представила себе Эи и ее ребенка, крошечное существо с фиолетовыми волосами, которое кусает все подряд. Оно, вероятно, будет жирным и послушным, и Яэ захочет его съесть. — Каждому свое. Рэйзор был самым милым ребенком. Мне приходилось кормить его, когда он был совсем крошечным, потому что он не мог есть мясо, которым его пытались накормить волки. Не знаю, почему я не забрала его к себе раньше. Думаю, я была такой же, как ты. Яэ никогда бы не согласилась с таким замечанием о детях. После этого она навестила Розарию, и призналась той, что все время хотела ее трахнуть. — О, нет, я знаю. Я тоже хотела, — Розария была занята тем, что расчищала ступени собора от листьев. Если бы только нашлась какая-нибудь блондинка, которая сделала бы это за нее… — А ты… мы… Мы этого не сделали?! Розария! — Яэ смахнула хвостом кучу листьев. — В следующий раз, жрица. В следующий раз, — монахиня ухмыльнулась. — Я восприму это как обещание, монахиня, — Яэ надулась. После этого она поймала Кэйю на улице и сказала ему, что уезжает. Он сразу же повел ее выпить в бар Дилюка. В течение часа они обсуждали, что будут делать, когда в следующий раз посетят Инадзуму или Мондштадт. Сара, Эи и Яэ собрались в кабинете Джинн, чтобы попрощаться с ней, но прервали разговор между женщиной и Кли. — Ты никогда не думала, чтобы завести собственного биологического ребенка, Джинн? — спросила Эи. Очевидно, эти двое были достаточно близки, чтобы этот вопрос не стал личным для женщины. Яэ вдруг стало не по себе от того, куда именно Эи ходила по утрам. — Я определенно хочу, но у меня нет времени. Как только страна разрешит мне отдохнуть на некоторое время, думаю, что, возможно, я наконец-то выйду замуж, — она улыбнулась и выпроводила Кли из своего кабинета. — Если ты так думаешь, то никогда не выйдешь замуж. Поверь мне, моя страна никогда не будет в порядке, если я оставлю ее в покое, — Эи усмехнулась: — тебе на самом деле нужно распределить свои обязанности. — Я стараюсь, клянусь, — Джинн встала и протянула женщинам руки. — А пока я прощаюсь с вами как с главой страны, которая постоянно занята. Они по очереди пожали ей руку. Яэ взяла ее за руки в перчатках и наклонилась к ней. — Я должна попросить, гроссмейстер, передайте вашему библиотекарю мою благодарность за заботу обо мне, — она говорила очень тихо, чтобы Эи не смогла подслушать: — она была такой же радушной хозяйкой, как и вы, — Джинн посмотрела прямо в ее глаза с полным пониманием: — она обращалась со мной бережно, — взгляд Яэ был угрожающим. Будь она проклята перед Каэнри’ахом, если это хотя бы немного не поможет Лизе. — У нее это очень хорошо получается, не так ли? — пробормотала Джинн. — Гораздо лучше, чем когда-либо смог бы любой мужчина, будьте уверены. — Это так? — Так, — Яэ снова встала рядом с Эи и склонила голову. — Нам пора идти. Увидимся в доках, не так ли? Черты Джинн разгладились, и на ее лицо снова вернулась прежняя улыбка. — Конечно, мадам Гудзи. Я провожу вас. Они направились к выходу и посмотрели, что у них на повестке дня. Снова бар Дилюка, встреча с… Венти? — Кто такой Венти? — спросила Яэ. — Мой… старый друг, — ответила Эи: — я думаю. Они вошли в бар и сели напротив парня, который выглядел слишком юным, чтобы пить три пинты, стоящие перед ним. — Всемогущий Сегун, как я рад вас видеть. Твоя птичка и лисенок тоже замечательные, — его невнятная речь едва ли помогла с рифмой. — Бард, — у Эи был такой вид, словно она увидела родного брата. Она села рядом с ним: — как у тебя дела? — Чертовски ужасно, — он покачал головой, и его косички разлетелись в разные стороны. — Моракс, блять, умер. — Что? — Эи наклонилась к нему. — Да, он, блять, свалился с неба. Я был такой: что за херня? На самом деле он не умер, он просто спит, — Венти, бард, пожал плечами. — Подожди, так он мертв или нет? — Эи несколько раз моргнула. — Он Рекс-инкогнито. Я бы рассказал вам больше, но любопытные глаза видят зло, слышат зло и говорят зло, — он указал на Яэ и Сару. — Вы не могли бы присесть за несколько столиков от нас? — Эи посмотрела на них двоих. Они поднялись, заказали напитки и смотрели, как Эи и Венти поднимаются на второй этаж. Эи, похоже, забыла, что уши Яэ улавливают звуки на расстоянии более ста футов. Когда она поднялась наверх, звук был лишь слегка заглушен, однако, они сидели на балконе и все было слышно. — Моракс умер? — прошептала Эи. — Он притворяется мертвым, потому что хочет управлять страной из-за кулис. По сути, полный контроль перешел к Нефритовой палате, — Венти говорил слишком громко. — Это действительно хорошая идея? — Ли Юэ — одно из самых спокойных мест, которые я знаю. Их единственная угроза — это то, что находится в океане. Хотел бы я так поступить. Просто умереть. — Барбатос, ты даже не управляешь своей собственной страной. Ты просто слегка дуешь на нее, когда становится слишком жарко, — Эи пододвинула к себе пинту пива, предложенную Венти. Яэ хорошо разбиралась в архонтах. Она должна была, ведь она жрица. Причем верховная жрица, поэтому знала имена архонтов. Барбатос — так звали архонта Мондштадта, а Моракс — Ли Юэ. Ее мозг начал вращаться по спирали, опускаясь все ниже и ниже. Баал, клонированная дочь Эи, имя одного из архонтов Инадзумы. Согласно Священным Писаниям, Вельзевул, второй архонт, заменил первого, когда Баал была убита во время катаклизма. — И что же ты делаешь, Вельзевул? Порази свои острова электрическим током, чтобы напрячь их всех, — поддразнил Венти-Барбатос. — Я действительно делаю кое-что, знаешь? — она фыркнула. — Да, у тебя есть клон, который делает все за тебя. Умно, если честно. Яэ и не заметила, как поднялась по лестнице. Эи взглянула на нее. — Мик… — Как он тебя только что назвал? — голос Яэ вздрогнул. Эи посмотрела на ее уши и сглотнула. — Что ты имеешь в виду? — Вельзевул. Так он тебя назвал. Скажи мне, что он тебя так назвал, — она серьезно плакала? Она не из тех, кто плачет, когда злится, но ничего не могла с собой поделать. — Ты ослышалась, Яэ. Он… — Не лги мне! Ты — это она! Ты — та самая девушка! — дело было не в архонте. Ее совершенно не волновало, были ли архонты на самом деле реальными людьми. Ее волновал тот факт, что Эи знала Яэ все это время. Может быть, она и забыла ее, но они знали друг друга, и Эи ничего не говорила об этом. — Что за девушка, Мико? Кто? — Эи обошла стол и направилась к ней, но Яэ отошла. — Девушка из храма. Та, что приходила ко мне каждый день, а потом уходила. Эи, казалось, действительно не понимала, о чем она говорит. Она посмотрела ей в глаза, как будто искала что-то. — Я не… понимаю, о чем ты говоришь. Яэ вытерла слезы и решительно посмотрела на нее. — Ты — архонт. — Да. — Ты та девушка, которая приходила в храм. — Я не знаю. — Тогда кто? Эи выпрямилась, пытаясь что-то вспомнить. — Макото, Баал. Она называла меня по имени всякий раз, когда выходила из дворца, чтобы не попасть в беду. Тогда никто не знал о Вельзевуле. Макото. Яэ больше не могла смотреть сквозь слезы. Макото, с ее прямыми волосами и детским личиком. Она всегда носила с собой зонтик и кимоно сиренево-фиолетового цвета. В жаркие дни Яэ сворачивалась калачиком у нее на коленях и спала под зонтиком, а Макото брала ее на руки и носила по Инадзуме, куда бы она ни захотела. Она была слишком мала, чтобы понять, что такое любовь, но она знала, что любит Макото, даже несмотря на то, что ничего о ней не знала. Она ничего не знала, никогда. — Она когда-нибудь говорила обо мне? — спросила Яэ. — Да. Вот почему я женилась на тебе, жрице храма Наруками, несмотря на то, что не была с тобой знакома. Она рассказывала о маленьком друге-лисенке, которого завела в храме. Яэ попыталась вытереть лицо, но ничего не вышло. Макото, архонт, умерший слишком молодым. Она развернулась на каблуках и побежала вниз по лестнице, прямо из пара на темнеющие улицы. Стали зажигаться фонари. Эи звала ее позади. Яэ почувствовала, что ее кожа становится такой горячей, что хочется выпрыгнуть из нее. Но в то же время, ей было слишком холодно, чтобы выпрыгивать. Она зашагала так быстро, как только могла, чуть не подвернула ногу и сбросила каблуки. Яэ продолжала бежать, пока не оказалась перед Драконьим Хребтом, единственным местом, куда люди не осмеливались заходить. Надвигалась гроза. На этот раз никогда не преградил ей путь, когда ее босые ступни ступили на снег и камни врезались в кожу. Воздух вокруг нее загудел, волосы рассыпались по плечам, а кончики пальцев начало жечь. Она бежала все дальше и дальше в гору, мимо гниющего дерева, наполовину подернутого льдом. Как долго она бежала сюда? Час? По ощущениям, прошло несколько минут. Она почувствовала, что ноги у нее подкашиваются, а тело перестает слушаться. Она замедлила шаг, уперлась ладонями в землю и уткнулась лицом в снег. Что это за жуткий холод? Колючий снег обжигал ее кожу. — Макото, — она подняла глаза на молнии, ударявшие в землю. Ее тело продолжало скручиваться, пока она не стала намного меньше, чем была на самом деле. Яэ лежала под кустом, под шипами, листьями и ветками, и дрожала. Ее меха едва хватало, чтобы уберечь от холода. В Инадзуме никогда не было так холодно, даже зимой, когда шел снег. Она хотела, чтобы ее брали наруки и носили. Она хотела играть в старые детские игры, избегая бдительного присмотра служанок. Яэ и не подозревала, что у нее стало больше хвостов. Откуда она могла знать? Она потеряла способность превращаться в лису много лет назад. Теперь их было пять, неудобное количество, но они покрывали ее, как второй слой шерсти. Яэ закрыла глаза и на какое-то время притворилась, что окружающего мира не существует. Когда Яэ снились сны, то это часто была Кицунэ Сайгу. На этот раз, однако, ей приснилась маленькая девочка с прямыми волосами, стоящая перед зеркалом. И Яэ снова была ребенком. Она была такой маленькой, а ее ручки такими маленькими и пухлыми. Маленькая девочка была одета в сиреневое кимоно, но в ее отражении был более темный наряд, непригодный для боев, но и не такой броский, как будто она пыталась сбалансировать элегантность с практичностью. — На что ты смотришь? — спросила Яэ, ее голос был детским, а японский — прерывистым. — На нее, — голос Макото звучал иначе, чем она помнила. Она не могла вспомнить ее голос. — Кто это? — Яэ указала на отражение. — Я, — ответила Макото. — Нет, это не ты, — Яэ встала рядом с ней и посмотрела в зеркало. Она увидела себя стоящей рядом. — Кто это? — снова спросила она. — Моя младшая сестра, Эи, — Макото улыбнулась и помахала. Отражение не помахало ей в ответ. Она была очень серьезной маленькой девочкой. — Почему она не улыбается? — спросила Яэ. — Она думает, что причинила мне боль, и до сих пор не простила себя. — Почему? — Мы играли в игру, я споткнулась и ушиблась, но она думает, что это потому, что она не успела подхватить меня до того, как я упала, — Макото вздохнула. — Это глупо. Это была не ее вина. — Я говорю ей это, но она не слушает. Вот почему мне нужно, чтобы ты сказала ей это, потому что я не могу. Яэ посмотрела в сторону зеркала и в отражении увидела Эи. Та посмотрела на нее сверху вниз. Несмотря на то, что они были очень похожи, у Эи лицо было длиннее, чем у ее старшей сестры. И к тому времени Макото уже не была маленькой, а Яэ выросла. Макото выглядела точно так же, как ее сестра, но в ней было меньше печали, и она выглядела умиротворенной, а не запуганной. Она носила с собой зонтик от солнца. — Эи не хочет меня слушать, — сказала Яэ. — Ты уверена, что это не ты ее не слушаешь? — Макото скептически посмотрела на нее. — Она скучает по тебе. И по Тэнгу, Они и богине Кицунэ. Я не могу их заменить. — Я не ищу замену, Мико, — отражение говорило и смотрело прямо на нее. — Нет, ты ищешь жену. — Я ищу друга. Макото исчезла. Были только она и Сегун Райден. — Друга.

***

Она покачивалась. Вот что она заметила, когда ее мозг наконец проснулся. Следующее, что она заметила, это то, что она свернулась калачиком на чьей-то шее. От нее пахло землей и листьями. Яэ тянула свои маленькие лисьи лапки, мех которых загибался внутрь, пока она не вытянула свои человеческие руки и не легла на живот рядом с Эи. Эи подвинулась, положив руку на поясницу Яэ и неосознанно прижавшись к ее заднице. Яэ тяжело выдохнула через нос, почувствовав, как Эи прижалась лицом к ее бедру. Должно быть, это удобно, подумала Яэ. Ее жена снова пошевелилась, явно не понимая, куда делась ее лисичка, размером с плюшевую игрушку. Она устало заскулила и подняла голову. Яэ посмотрела в сторону, вытягивая шею, чтобы увидеть, как она просыпается. — Мико, — пробормотала Эи. — Эи, — Яэ повернулась, чтобы лучше ее видеть. Эи потерла глаза и повернулась так, что они оказались лицами друг к другу. — Я хочу по-настоящему разозлиться на тебя, — она выглядела полусонной. Эи придвинулась к ней и прижалась всем телом: — но я оставлю это на потом. Яэ обняла ее и притянула к себе так, чтобы Эи могла лечь между ее грудью и ключицей. Эи тут же снова погрузилась в сон. Корабль покачивало, и в круглое окно лился поток света. Она посмотрела на спящую Эи, заметив крошечные царапины на руках, не прикрытые футболкой. — Мне приснился сон, — начала Яэ: — Макото поговорила со мной и попросила передать тебе, что это не твоя вина. И она велела передать тебе, что ты действительно глупа, если так думаешь, — она разговаривала с Эи, пока та спала. — Я надеюсь ты понимаешь, как глупо с твоей стороны думать, что ты должна была быть так, чтобы поймать ее. Это была не твоя вина, Эи. Эи, конечно, не ответила. Она просто спала, и с этим было все совершенно в порядке. Яэ держала ее в руках и позволяла морю укачивать себя.