The Longest One Night Stand

Яэ была вынуждена признать, что ей было немного жаль Сару. Она не хотела смущать ее до такой степени, что Тенгу отказывалась даже смотреть в ее сторону, но, увы, Сара холодно отнеслась к ней, и так оставалось с тех пор, как они ступили на борт яхты. Однако эта яхта определенно не подходила для Сегун. Ей управляли пираты, хулиганы и бывшие нищие, включая капитана, хотя Яэ могла бы отмахнуться от этого, поскольку у нее была исключительная фигура. Капитан Бэй Доу, капитан «Крукса» и, вероятно, одна из самых мускулистых женщин, которых Яэ когда-либо видела. Ее наряд обтягивал ее, как будто само тело пыталось вырваться, и, святые Архонты, ее сиськи такие… Кто-то прокашлялся. — Хочешь портвейн? — Эи смотрела на нее, но не обычным угрожающим взглядом, а таким, от которого ее глаза казались очень белыми, а радужки — очень маленькими по сравнению с ними, как будто она стояла лицом к яркому свету. Яэ могла покляться, что видела, как дергается ее глаз. Бэй Доу рассмеялась у них за спиной, ее ноги в ботинках опирались на стол, а мускулистые руки были заложены за голову. У нее был хриплый голос, ее голосовые связки навсегда пострадали от выкрикивания приказов, отсюда и грубоватый смех, но при этом искренний. Слушать ее было сущим наслаждением. — Знаешь, я подарила своей жене календарь с моими голыми изображениями на нашу пятую годовщину. Я могу напечатать еще один, если хочешь, Лисичка, — Бэй Доу подмигнула ей. Или, может быть, моргнула. Один из ее глаз был закрыт повязкой, так что, насколько Яэ знала, она постоянно либо подмигивала, либо моргала. — Я не знаю, насколько это понравилось бы госпоже Нин Гуан, капитан Бэй Доу, — смешок Эи был сухим и лишенным юмора, хотя она скрывала свое отвращение за бокалом портвейна, который был наполнен до краев. — Моя леди очень любезна, с радостью делится, когда у нее подходящее настроение, — брови Бэй Доу удивленно приподнялись. Эи только издала еще один смешок, на этот раз еще более серьезный, чем первый. Яэ взяла бутылку портвейна и изучила этикетку. Она была удивлена, обнаружив, сколько алкоголя было на борту, причем из стольких стран. Эи пробормотала что-то насчет того, что не пробовала вино из одуванчиков, так что, конечно, Яэ просто обязана была попробовать. Она нашла это… удовлетворительным, но ничто не шло ни в какое сравнение с напитками, привезенными из Снежной. Она даже не чувствовала запаха водки оттуда, но это было отличным поводом, чтобы не напиться. — Я слышала, что это ваше первое публичное путешествие за пределы Инадзумы, мэм, — Бэй Доу обратила свое внимание на Эи, которая что-то напевала в бокал с вином. — Не возражаешь, если я спрошу, сколько тебе лет? — Нет-нет, без проблем, — она залпом допила вино. — Вообще-то, пару недель назад мне исполнилось двадцать пять. Бэй Доу с минуту молчала, наблюдая за происходящим с растущим интересом. — Двадцать пять? И это твой первый публичный выход? — В этом есть какая-то проблема? Даже капитан знала этот тон, который означал, что она вот-вот уйдет, если будет сказано еще что-нибудь. — Вовсе нет, это просто удивительно, — Бэй Доу приподняла бровь. Эи искала ответ в ее глазу. Электричество встретилось с электричеством, Яэ почти чувствовала это опасное гудение, которое означало, что вот-вот произойдет драка. Каким-то образом они произносили слова, ничего не говоря, и Яэ была раздражена тем, что не участвовала в этом телепатическом разговоре. На губах капитана появился намек на ухмылку, как будто она была поклонницей внезапной ярости и вызова. Ее глаза пристально следили за супругой Яэ, когда она поднялась со своего места, поставила вино на стол, попрощалась и направилась прямиком к выходу. Яэ и Бэй Доу сидели в неловком молчании, прежде чем Яэ спросила: — Так что насчет этого календаря? — Яэ. Уходи. Сейчас, — Эи появилась в дверном проеме. — Ты собираешься всегда называть меня Яэ? — ее вытащили за шиворот, как бездомную кошку, на палубу корабля и спустили вниз, в корпус, где находились их спальни. — А как я еще должна тебя называть? Мадам Гудзи? — Яэ пробралась мимо экипажа и ящиков, чтобы добраться до двери. Хуже всего в «Круксе» было то, сколько груза он вмещал, но это был современный корабль, и он был достаточно просторным, чтобы все могли найти уединение. Бэй Доу сказала, что когда-то он был полностью из дерева, но давным-давно его заменили алюминием и сталью. Так вот, это был зверь на воде. — Мико. Мое полное имя Яэ Мико, ты уже это знаешь, — Яэ становилась все более раздраженной детскими выходками Сегун, как будто ее никогда не учили, как не поддаваться дерзости. — Это не то имя, которое ты называла мне у «Ms Hina’s». Извини меня за то, что я запуталась, — Эи открыла дверь в их комнату. Конечно, там была только одна кровать. Яэ искала свободную комнату за несколько часов до этого. — Это не моя вина, что ты назвала мне свое настоящее имя, а я фальшивое. Если бы я знала, что женюсь на тебе, я, вероятно, вообще не стала бы с тобой спать, тогда у нас действительно не было бы этой проблемы, — Яэ подтолкнула ее к кровати и уселась на нее верхом, лишив возможности двигаться. Эи нахмурилась. — Я вижу, что ты не веришь в исполнение супружеского долга? Супружеский долг? Яэ даже не подумала об этом. — А секс на одну ночь не считается? — Ну, мы не были женаты. Верно. Они не исполнили супружеский долг, так что технически, религиозно и духовно они на самом деле не были женаты. По крайней мере, так это работало раньше — брак скреплялся сексом, вот почему служительниц храма никогда не учили, как это все работает. Конечно, Яэ была наполовину служительницей храма, наполовину читательницей эротики. Это также означало, что Яэ все еще была незамужней женщиной. Может быть, и не по закону, но это было уже что-то. — Ты веришь в супружеский долг? — Яэ подняла глаза на Эи и только сейчас осознала, что они вдвоем в спальне. Некоторое время Эи молчала. Ее уши покраснели. — Я… хочу. Я довольно традиционна. Традиция требовала проведения медового месяца, когда пара должна была заняться этим, но медовый месяц был также предназначен для отдыха. Эи вела бизнес во время своего медового месяца, потому что все это было ничтожно. Во всяком случае, именно так это видела Яэ. — Тогда мы засчитаем секс на одну ночь. Проблема решена. Брак заключен, — Яэ хлопнула в ладоши и встала с кровати, обойдя Эи прежде, чем женщина успела что-либо сказать. Ее щеки пылали. Ей нужен был свежий ночной воздух. Инадзума была далеко отсюда, брошенная посреди океана, забытая в тумане. Мондштадт прекрасно соединялся с Ли Юэ, которое соединялось с Сумеру, а слева от него находился Фонтейн. Где-то дальше к югу находился Натлан, а еще дальше — Снежная, но нигде не было такой изоляции, как на островах Инадзумы. Там, на волнах, Яэ чувствовала, насколько далека от того, кем была, но главным образом, насколько далеко ей еще предстояло зайти. Они могли добраться до Мондштадта морем за три дня, максимум за четыре, но это ее нисколько не утешало. Три дня вдали от святилища, от всего привычного. Корабль слегка покачивался, волны поднимались по мере того, как небо темнело, и Яэ позволила мягкому покачиванию успокоить себя. Время от времени она позволяла себе плакать. Только раз в пару месяцев. Плач требовал усилий и портил ее макияж, так что в основном был неудобством для Гудзи, но она не отрицала его преимуществ. Хорошенько поплакав, она могла спокойно заснуть и так сильно утопала в подушках, что засыпала в одно мгновение. Ее разум прояснился бы, а мечты стали бы далекими и немногочисленными. Сегодня ночью никаких кошмаров, только мечты об отдыхе под деревом Наруками. Яэ прислонилась к перилам и позволила пожалеть себя, маленькую девочку, которая выросла только для того, чтобы жениться на каком-нибудь национальном лидере, извиниться перед служительницей храма, которая так старательно выполняла свои ритуалы. Но больше всего — столкнуться лицом к лицу с позором духа кицунэ. Лисы были последними существами, которых можно было обмануть, и хотя ее не обманули, она чувствовала, что могла бы, по крайней мере, каким-то образом избежать этого. Обмануть обманщика. Ее чуйка бездействовала в течение многих лет. Она была активна до тех пор, пока она не потеряла свои хвосты, когда ей исполнилось четырнадцать, и после этого она вообще не могла вызывать молнию. Она чувствовала ее жжение кончиками пальцев, но это было ничто по сравнению со всем ранее. Ёимия могла по своему желанию зажигать фейерверки, Аяка могла вызвать снежную бурю, Аято — приливную волну. Даже Тома использовал свое зрение, чтобы разжечь огонь для приготовления пищи. Яэ, однако, могла чувствовать только то, что было раньше. — Гудзи Яэ, тебе следует зайти внутрь, — раздался раздражающе монотонный голос Сары у нее за спиной. — Ты моя няня, маленькая ворона? — Яэ вытерла щеки, но, как ни странно, слезы продолжали литься. Может быть, это из-за ветра. Сара стояла рядом с ней, явно заметив слезы, но решив ничего не говорить. Вместо этого она смотрела на черное море, его очертания и на блеск корабельных фар, падающих на него. — Я ненавижу море. Это худшее место для драки, — сказала Сара. Ничего больше, не меньше. Именно то, что она думала. Яэ сочла это ироничным, учитывая, с кем она решила переспать. Сангономия Кокоми, воплощенный прилив, вероятно, рожденный из морской пены. И Сара, Тенгу, само ночное небо, черная ворона на ветру. Это было почти поэтично. Кем была она сама? Лиса с… кем была Эи? С обманщиком. — Мне очень нравится путешествовать, хотя я предпочитаю летать самолетом. Яэ сосредоточила свое внимание на море, позволяя слезам стекать вниз и смешиваться с соленой водой. Сара ничего на это не сказала, так что Яэ восприняла это как взаимное согласие. Она откинула голову назад и позволила ветру развевать ее темные волосы. Они становились длиннее, чем обычно, почти до плеч. — Не пялься так. Я знаю, — Сара что-то проворчала и отвернулась. — Нет. Мне это нравится, — Яэ выдавила смешок, прикрывая рот, чтобы приглушить свои звуки. Тенгу провела рукой по своим волосам и прикусила губу. — У меня не было времени подстричь их. — Или ты слишком занята, чтобы думать о своей прическе. Я могу подстричь тебя, если хочешь, — Яэ полностью повернулась к ней лицом, слезы были пролиты и только теперь превратились в жгучие шрамы на ее щеках. Сара определенно видела дорожки слез, но если у нее и было что сказать, то она воздержалась. — Я пойду поищу ножницы, — только когда Сара ушла, Яэ поняла, что она, должно быть, пытается отвлечь ее от мыслей, задержать достаточно надолго, чтобы убедить зайти внутрь. Это была новая сторона Сары, которую она на самом деле никогда не хотела видеть. Настоящая Сара, которая знала, что у людей есть собственные мысли и чувства. Никто не был заложником, преступником, заговорщиком, просто человеком. Она вернулась с парой предметов, похожих на ножницы. — Это было лучшее, что они могли найти, — она протянула ей ножницы. — Ты доверяешь мне это? Ты уверена, что я не воткну их в тебя? — поддразнила Яэ. — Если бы ты хотела воткнуть в меня что-нибудь, ты бы уже это сделала. Они обе замолчали. — Я наткнулась на это, — Сара приложила ладонь к лицу. Ее рука ударила по лицу с оглушительной пощечиной, которая, по мнению Яэ, должна была быть на грани боли. — Да. Да, определенно, — Яэ схватила ее за плечи и заставила сесть на пол, в то время как сама села позади. Она пригладила волосы, радуясь, что волны были тихими, и прикинула, что ей следует с ними делать. Если бы она решила продолжать отращивать их, то получился бы очень аккуратный конский хвост, но у Яэ были другие планы. Медленно она уложила волосы слоями, укоротив передние пряди и оставив задние длиной в половину шеи. Коротко, как всегда у Сары, но без этих дурацких челок и заколок спереди. Она разделила пробор сбоку и зачесала их на другую сторону, а затем повернула ее лицом к себе. Прядь волос упала Саре на глаз. Яэ задумалась, не стоит ли ей бросить свою профессию и стать парикмахером. — Кокоми это понравится, — кивнула Яэ. — П-правда? — глаза Сары расширились, и она встала, мгновенно бросившись за зеркалом. А потом она остановилась, наклонилась под углом в девяносто градусов. Эи стояла, уставившись на них двоих, глаза светились в темнота. Молния была ею, и она была молнией, и прямо сейчас Яэ чувствовала, что надвигается буря. — Моя леди, — сказала Сара. Эи переводила взгляд с одной на другую. — Устраиваешься поудобнее? Яэ смахнула срезанные волосы с палубы в волны и пожала плечами. — Я подумала, Саре не помешали бы волосы покороче. — Ты не мастер по прическам, и я плачу Саре не за то, чтобы она была твоей манекенщицей, — голос Эи был все тем же глубоким рокотом. Яэ стиснула зубы и подошла прямо к Эи. Она положила ножницы в ладонь и оглядела ее лицо. Ничего, кроме ревности в фиолетовых глазах. Ей нравился этот вид. Как оказалось, пребывание в море было не лучшим местом для лисы. Уже второй день пребывания в океане Яэ нависает над унитазом, извергая свои внутренности вместе с бедным членом экипажа, который придерживает ее волосы сзади. Никто не беспокоил ее в течение всего утра и второй половины дня, и Яэ оценила абсолютную тишину. Над ее кроватью висело круглое окно из плексигласа с видом на море, хотя его почти никогда не было видно за морскими брызгами, но оно освещало комнату, когда вставало солнце и окрашивало ее белые простыни в желтый цвет. Яэ легла в постель после пятого побега в туалет и устроилась в своем маленьком солнечном уголке, где ей было удобно дремать и стараться не захлебнуться собственной желчью. Это был определенный комфорт. Быть в своей дорогой пижаме, которую тебе не нужно было покупать самой, свернувшись калачиком в уютной постели в кругу лучистого тепла. Наконец-то она точно поняла, каково это — быть крошечной лисичкой на большой кровати. Конечно, ее покой был нарушен. Так было всегда. Он никогда не длился долго. Яэ натянула одеяло до самого носа. — Ужин, — голос Эи звучал так, словно она не хотела там находиться. Яэ держала глаза закрытыми. — Ты проснулась, я знаю, я слышала, как ты скрежетала зубами несколько минут назад, — ее голос стал ближе. Яэ еще глубже забилась в свою постель. Эи откинула одеяло настолько, чтобы было видно ее лицо. Наконец Яэ открыла глаза, чтобы посмотреть, что это за ужин. Что-то с курицей, приготовленное специальным шеф-поваром, которого наняла Эи, а не шеф-поваром экипажа на борту. Это было что-то вроде жаркого? Пахло подливкой и картошкой. — Тебе станет только хуже, если ты ничего не съешь, — Эи присела на край кровати и поставила тарелку на столик у изголовья. — Ты даешь мне только то, что неизбежно выйдет наружу, — голос Яэ был приглушен одеялом. Послышался шуршащий звук, когда Эи подвинулась на кровати и схватила тарелку. Сначала Яэ подумала, что она вот-вот встанет и уйдет, пока что-то теплое не прижалось к ее губам, а одеяло не было откинуто. Яэ держала глаза закрытыми, пока тонкий предмет пытался проникнуть ей в рот. Она открыла его и откусила кусочек вареной зеленой фасоли. Яэ снова высунула язык и издала рвотный звук. — Съешь это сама. Если хочешь съесть что-нибудь, что тебе нравится, — Эи снова зашуршала, и Яэ открыла рот, увидев тарелку у себя на коленях и половинку зеленой фасоли, зажатую между пальцев. — Я не особо хочу ничего из этого, — Яэ сморщила нос и с усилием проглотила овощ. Некоторые овощи были очень вкусными. Некоторые нет. — Тогда как насчет этого? — Эи взяла вилку и нож и отрезала немного курицы, прежде чем поднести кусочек ко рту Яэ. Она понюхала его и начисто откусила от вилки. Лимон, приправы, такие как тимьян и розмарин, легкий привкус перца чили. Вкусно. Яэ сочла это великолепным. Она открыла рот, чтобы продолжить. Эи покачала головой: — О нет. Корми себя сама. А еще лучше, попроси свою драгоценную ворону покормить тебя. Яэ притворно ахнула и села, наклонившись к Эи. — Все еще ревнуешь? Мое слово, Могучий Сегун. И твоего собственного телохранителя тоже. — Это не ревность. Можешь развлекаться с кем захочешь. Это не мое дело, — Эи закатила глаза. — Ладно, во-первых, никогда больше не произноси слово «развлекаться», — Яэ подалась вперед и понизила тон. — А во-вторых, мы не развлекались. Я подстригла ей волосы, вот и все. Я не думаю, что она простила меня за то, что я сказала в машине там, в Инадзуме. Сегун подозрительно посмотрела на нее, но затем ее внимание переместилось вниз, к губам Яэ, и она не смогла удержаться от улыбки, продемонстрировав свои острые клыки. Она почувствовала, как они вонзились в ее нижнюю губу глубже, чем все остальные зубы. Яэ наклонилась ближе, ее рука потянулась вперед, чтобы схватиться за что-то. Эи даже не заметила этого. Ее веки затрепетали и закрылись, в то время как Яэ прижалась губами к ее губам, приоткрывая их языком. Рука Яэ поднялась и схватила Эи за подбородок, заставляя запрокинуть голову назад, когда она привстала и начала двигаться перед ней. Что-то вошло ей в рот, вытолкнутое вперед языком Яэ, в то время как сама женщина попятилась. Землистый вкус зеленой фасоли оказался во рту Эи. — Я буду блевать в ванной, если тебе понадобиться что-нибудь еще. Оставь еду на моем столе, — Яэ заперлась в ванной. Эи выплюнула зеленую фасоль на пол. Не потому, что она ненавидела зеленую фасоль, а просто потому, что у нее был кислый привкус рвоты на конце. Первое, что сделала Яэ, услышав, как закрылась дверь ее комнаты было бросить все и позвонить Аято. Его телефон звонил минуту или две, прежде чем он снял трубку, его голос был хриплым, как будто он только что проснулся. — Чего ты хочешь? — Ты занят? Я вам не мешаю? — Яэ громко рассмеялась в трубку. — Нет, не мешаешь. А теперь, чего ты хочешь? Яэ очень долго молчала, прежде чем сказать: — Привет, Тома. Снова тишина, затем: — Здравствуйте, мадам Гудзи, — Тома, похоже, действительно был очень разочарован тем, что его раскрыли. Яэ нажала на кнопку FaceTime и удивилась, что Аято согласился принять видео. Он прислонил телефон к изголовью кровати, показывая остальную часть своей комнаты, себя, одетого в боксеры, и голую задницу Томы позади. Яэ указала на это, Аято улыбнулся. — Это мило, не так ли? Это было не то, что она хотела бы сказать, но каждому свое. Когда Тома наконец надел трусы и рубашку, он присоединился к Аято на кровати и заглянул в телефон. — Кажется, меня используют для секса, но на этот раз я в этом не заинтересована, — решительно заявила Яэ. Ни один из мальчиков, казалось, не был особо удивлен, хотя Тома поджал губы. — Что ты имеешь в виду? — Аято откинулся назад, опершись на руки, и посмотрел на нее с таким выражением лица, которое говорила о том, что ему вряд ли интересно, он просто хотел быть милым. — Она странно мила. — Ты когда-нибудь задумывалась о том факте, что теперь она твоя жена? — Ты не обязана быть милой со своей женой, особенно когда вы на самом деле друг другу не нравитесь. — Ты когда-нибудь задумывалась о том факте, что она теперь прикована к тебе, поэтому, возможно, пытается поладить с тобой? Яэ хмыкнула. На самом деле, она об этом не думала. — И все же, разве она не может просто… не делать этого? — Если тебя это так беспокоит, почему бы тебе просто не поговорить с ней? Вы женаты всего три дня, развод занимает три года. Поверь мне, оно того не стоит, — зевнул Аято. — Или поговорите о ваших границах, это было бы к лучшему. Здоровая дискуссия о том, где провести черту, — Тома всегда был позитивно настроен. Яэ подумала об этом. Она полагала, что это было бы не самым худшим вариантом. Просто поболтать. — Я боюсь, что она хочет сделать наш брак официальным. Тома посмотрел на Аято, который наклонился к его уху, чтобы что-то прошептать. Его глаза расширились. — Ты сделал это? — спросил он. — Вовсе нет. Это единственное, что я мог. Без этого я на самом деле застрял с ней. Аято провел тонкой рукой по лицу и придвинулся ближе к телефону. — Ты хоть понимаешь, как глупо это звучит, Яэ? Вы поженились на глазах у всей Инадзумы. У вас была королевская свадьба! Даже другие страны знают об этом! Вы состоите в законном браке. — Эй-эй! — Яэ не понравилось, как это прозвучало. — Она вышла за меня из-за религии, это религиозные правила, которые говорят, что ты должен трахнуть невесту. — Я не хочу обидеть вас, мадам Гудзи, — когда Тома сказал это, Яэ поняла, что он собирается сказать какое-нибудь дерь… — Но у меня такое чувство, что вы в сегуном уже встречались. Она закашлялась. — Что? — На церемонии вы пристально смотрели друг на друга. Я думал, вы уже встречались раньше. — Что мы сделали? Когда? Аято, он вообще был на церемонии, — Яэ посмотрела на Аято, который был ни чуть не обеспокоен происходящим. — Я должен с ним согласиться. Вы двое все время метали друг в друга окровавленные кинжалы. Я собирался спросить об этом, но на самом деле мне было все равно. За этот комментарий Тома резко толкнул его в плечо. Они уже встречались раньше. Встречались ли? Считалось ли это? Технически, ни одна из них не знала, кем была другая, так что это было все равно что пройти мимо незнакомца. Конечно, сегун всего лишь закинула ее ноги себе на плечи и довела до оргазма дважды за пять минут, а потом скупила ей целую кондитерскую. — Нет. Мы не встречались до церемонии, — солгала она сквозь зубы, но глаза Аято сузились. Он не сказал, были ли у него какие-либо разногласия, хотя Яэ поняла, что он догадался о ее лжи. Тома, однако, принял слова за чистую монету, как и большинство людей. Он почесал затылок с видом побежденного. — Неужели ты не можешь попытаться поладить с ней? — Тома, она не хочет меня, она хочет это, — Яэ указала на свою грудь. Тома отвел взгляд, в то время как Аято, казалось, наклонился, чтобы лучше видеть. — Я ничего не вижу, — он улыбнулся. — Ты придурок. Яэ проигнорировала комментарий и слушала, как Тома рассказывает о том, как проходили его дни, а Аято время от времени вмешивался, прежде чем они начали ссориться из-за того, кто на самом деле выполняет больше всего работы по дому. Очевидно, бумажная волокита для Тома не имела значения. Яэ никогда не хотела бы быть ими двумя, пожилой супружеской парой, двумя людьми, которые любили друг друга так сильно, что даже небольшие ссоры значили для них что-то великое. Они смотрели друг на друга так, словно другой держал весь мир в своих ладонях, даже когда были не согласны. Она никогда не хотела, чтобы кто-то так смотрел на нее, мысль о том, что она несет ответственность за вселенную, за чье-то счастье, сокрушала ее, вызывала желание провалиться сквозь землю и никогда не возвращаться. Ёимия часто говорила с ней об этом, говоря, что у Яэ была проблема избегания, проблема с обязательствами, и что то-то еще в ее нежелании вступать в долгосрочные отношения. Яэ была не совсем согласна. Проблема была не в обязательствах, а в том факте, что теперь она была продолжением кого-то, чьей-то третьей рукой, дополнительным пальцем, второй головой. Теперь она была частью чего-то другого, чего-то большего, и все, чем Яэ когда-либо хотела быть — это лисой, спящей на солнышке. Возможно, это как-то связано с тем, как ее купили. Она была затворницей в храме, пока ей не исполнилось девять лет, где предыдущая Гудзи официально представила ее другим сестрам. Когда она пришла в издательство, то часто была одна, не была одна она лишь в Ms Hina’s или участвовала в собраниях, где ей приходилось лизать ботинок какому-нибудь мужчине только для того, чтобы он подумал о ее повышении. Что ж, теперь, когда это место в буквально принадлежало ей, над ним пошутили. Ее повысили до менеджера, но по какой-то милости этот человек умер. Справедливости ради, он был довольно стар. Яэ была единственной, кто захотел сделать шаг вперед, ей был двадцать один год, и она была в восторге. Тот, кто на самом деле одобрил ее просьбу, должно быть, курил что-то крепкое, потому что у нее все плохо получалось. Конечно, все стало лучше, она должна была это сделать. Работа связывала ее с людьми, с писателями, и другими издателями, которые хотели бы стать… большим, чем были на самом деле. Возможно, смысл жизни в том, чтобы быть чем-то большим, чем сама жизнь. — Я думаю, нам пора, ты выглядишь так, словно собираешься завязать себе петлю, — Аято внезапно заговорил с ней. Она и не осознавала, что отключилась. — Берегите себя, — она одарила их нежной улыбкой. Тома энергично замахал в камеру, и телефон запищал, когда связь оборвалась. Яэ откинулась на спинку кровати и уставилась в потолок. Мондштадт, место свободы, ветра и постоянных столкновений с людьми. По какой-то причине никто в Мондштадте, казалось, никогда не был занят, и в результате натыкался прямо на вас. Они немедленно извинились бы, но в этом не было необходимости, словно бы они просто оторвались от какой-нибудь бесполезной задачи, которую выполняли. Чем вообще можно было заняться в Мондштадте? Налогами? Яэ была уверена, что из всех мест Мондштадт было ее наименее любимым. Одно из преимуществ заключалось только в том, что еда там была вкусной. Они должны были прибыть послезавтра рано утром, и их жилье было в самом центре, в многоквартирном доме, построенном на месте бывшей штаб-квартиры Фавониус, с видом на монастырь. Действительно, красивое зрелище, и оно, без сомнения, было организовано Джин Гуннхильд, единственной женщиной, которая была чуть ли не более чопорной, чем Сара. По крайней мере, у Сары была мягкая сторона, и Яэ была на девяносто процентов уверена, что Джинн — робот. Яэ подумала спросить об этом, когда доберется туда.