setting fire to our insides for fun

Земля раскололась пятьсот лет назад. К этому времени человеческая цивилизация уже давно разбилась на космические фракции, поэтому никакой неожиданной катастрофы не случилось. Техногенный катаклизм стал лишь одним из давно предсказанных этапов войны. Человеческая жизнь по своей продолжительности претерпела куда меньшие изменения, чем когда-то прогнозировалось. Средний возраст составлял всего сто лет, несмотря на развитие медицины и генной инженерии. Мало кто из людей умирал естественной смертью. Таковы были условия существования в первобытной космической общине — спустя несколько тысяч лет экономическое развитие общества вышло на новый круг. Колесо Сансары замкнулось. Хонджун был одним из последних выходцев с осколка Земли. В их команде он был единственным таким. ATEEZ собиралась по крупицам со всех уголков Вселенной. Номинально они были настоящими амбассадорами анархии: их команда не подчинялась ни одному из действующих космических департаментов; внутри группы также отсутствовала какая-либо иерархия. Хонджун самостоятельно все документировал — это была его первая запись в бортовом журнале. Но среди них был один человек, которого вся команда бесконечно уважала. Они готовы были умереть за него, Пак Сонхва. На правах самого старшего, он единственный брал одиночные миссии. Сонхва добывал им самое важное: воду, пропитание и топливо. Он составлял курсы и планы. Именно благодаря ему команду ATEEZ, несмотря свои скромные размеры и историю, хорошо знал и остерегался любой межпланетный корабль. Хонджун знал, как никто другой, что с ними было сложно. Один только Уен (ковыряющийся сейчас там, где не следует) доставлял проблем за десятерых. Но Сонхва это совершенно не волновало. Он всегда был искренне добр к ним; заботился и защищал, подобно матери. Команда была его единственной семьей. ATEEZ — единственная семья, которую все восемь из них когда-либо знали. — Хонджун, тут шлюпка по правому борту, — оповестил рулевой Юнхо. — Открой, пожалуйста. У меня кофе остынет. — Наша мама пришла, молока принесла! — Уен вскочил со своего места, разбрасывая во все стороны саморезы. Вроде уже не маленький, да и в целом парень не глупый, а все строит из себя не пойми кого. Недавно отыскал надежно запрятанные коробки Хонджуна, еще с Земли, и приватизировал оттуда — кто бы мог подумать — книгу со сказками. Один из саморезов подкатился к ноге Хонджуна. Пришлось отвлечься от записей в бортовом журнале и подняться — Уен уже побежал открывать люк. Хонджун, конечно, ему доверял, но. Нет, не доверял. Если бы он был самым главным, он и в корабле бы ему ковыряться не разрешил, будь Уен хоть тысячу раз гением инженерной мысли. Но Сонхва дал добро. Нужно будет нажаловаться ему хотя бы на бардак — саморез в качестве аргумента отправился в глубокий карман рабочих штанов. Уен, насвистывая, тыкался в приборную панель главного входа. Хонджун подошел к нему, из-за спины заглядывая в экран. Все пароли были введены правильно. Оно и неудивительно — Сонхва как раз обещал вернуться сегодня. Приятно было работать с пунктуальными людьми. — Хонджун-хен, давай сюда ладошку, — Уен повернулся к нему в полной готовности. Для состыковки требовалось биометрическое подтверждение — весь корабль был откалиброван под Хонджуна, как наименее протезированного из них всех. Его берегли, как зеницу ока. — Нет. — В смысле нет? — Опешил Уен. — А ты посмотри на экран еще раз. Уен нахмурился и послушно отвернулся обратно. — Запрос на состыковку: шлюпка Пак Сонхвы. Что не так-то? Мама обещала вернуться сегодня, давай, не тяни уже, я соскучился, — Уен схватил Хонджуна за руки. — Имя нашей мамы не склоняется, — съязвил Хонджун, пытаясь выбраться из грязных инженерных лап. — Можешь передать это Джупик-оппе. Юнхо, срочно отчаливай, это хвост, — последнюю фразу Хонджун произнес уже в наушник. — Чегооо? Одновременно с высоким возгласом Уена корабль сильно тряхнуло. Завопила аварийная сирена. Белый свет сменился на красный мерцающий. Хонджун не успел опомниться, как Уен уже потащил его куда-то подальше от парадного входа. Зря он не успел вырваться из его хватки. Зря Сонхва отдал свободную каюту Сану, чтобы тот оборудовал там качалку. И еще тысячу «зря» пронеслось у него в голове, пока они с Уеном бежали сквозь агонически мигающий и трясущийся коридор. Минги в наушнике вопил что-то про обстрел, Чонхо там же велел ему заткнуться и лучше целиться; по пути им встретился Есан, который без лишних слов дал Уену пушку. Пушка. В руках Уена. Видимо, они действительно в дерьме. — Мой бортовой журнал, — простонал Хонджун единственное, на что хватило сил. — Ты бы еще про свою книжку со сказками вспомнил! — Возмутился Уен. — На нас напали, а ты думаешь о какой-то ерунде! — Вот возьму и вспомню! — Разозлился Хонджун в ответ. Перепалки с Уеном странным образом держали его в тонусе и не давали мозгу окончательно развалиться от тревоги — тот, разумеется, прекрасно знал об этом. — Зачем она тебе вообще понадобилась? И о чем мне тогда еще думать, если не о «ерунде»? — На случай, если ты помрешь, чтобы у меня осталось самое светлое воспоминание о тебе! — Проорал Уен, запихивая Хонджуна в какое-то тесное пространство. — Но мне бы этого очень не хотелось, поэтому думай о собственной безопасности! Найди маму! Рулить умеешь! Уен всунул Хонджуну в руки пушку Есана; поразмыслив буквально долю секунды, он звонко чмокнул его в щеку напоследок и захлопнул дверь эвакуационной шлюпки. Хонджун моргнул, а когда вновь открыл глаза, Уена рядом не оказалось — лишь бескрайний космос. Их прекрасный и величественный корабль, охваченный взрывами, безвозвратно удалялся. Нет. Это Хонджун улетал прочь, оставляя корабль, свой бортовой журнал и книгу сказок; оставляя свою семью, которая спасала его жизнь ценой шести оставшихся в огне. Хонджун не был готов к тому, что ему доверяют также, как и Сонхва; что за него готовы умереть. Он не был готов к тому, что ему доверили самое важное — разыскать Сонхва и вернуть их семью. Но у него не было иного выбора. Саморез больно кололся через штанину.