This Is How It Ends

― …тору? Сатору, ты меня слышишь? Чей-то приятный голос настойчиво и, к сожалению, успешно пробивается сквозь толщу густой тьмы, стальными шурупами ввинчиваясь в черепную коробку. Годжо силится злобно шикнуть на непонятного незнакомца за то, что тот посмел потревожить его покой, но резкая боль вытряхивает из него последние крупицы сознания. Мысли, вялые и бесформенные, путаются у него в голове непослушным клубком, гул вокруг становится все громче и громче, и Годжо кажется, что он вот-вот провалится сквозь что-то… ― Не смей отключаться, черт бы тебя побрал! Вдруг кто-то неслабо так зажимает ему нос и с особенной жестокостью проворачивает податливый хрящ в сторону. Сатору аж вскрикивает от возмущения, чувствуя, как в уголках глаз собираются мелкие слезы. Нет, ну до чего же настырный засранец! Годжо не нужно физически открывать глаза, чтобы видеть своим внутренним взором взволнованно маячащее над ним расплывчатое пятно. Пятно окутано знакомой проклятой аурой и не перестает ворчать на него, из чего следует вывод, что это, скорее всего, Сугуру. Сатору подавляет в себе желание облегченно выдохнуть, но уголки губ сами собой растягиваются в улыбке. Если Сугуру рядом, значит все в порядке. Друг наклоняется к нему ближе, и его длинная черная прядь свешивается следом, щекоча Годжо нос. Он чихает и громко фыркает: ― Патлы-то убери, Рапунцель. На этой реплике едва затянувшаяся багряная корка на его губах лопается, и он морщится от мерзкого привкуса крови на языке. Серьезно, он что, еще и лицо расквасил? ― О, вот и красавица проснулась, ― флегматично замечает женский голос сбоку, и Сатору распахивает глаза. И тут же их закрывает, потому что яркий солнечный свет атакует его внезапно и беспощадно. Серьезно, ребята, не могли оттащить его в тенек хотя бы? Следом за вспышкой света горло стягивает внезапной тошнотой, и он ожесточенно стискивает челюсти, сглатывая подкатившую было к корню языка судорогу. Голова гудит и трещит так, будто бы внутри черепа образовался целый рой мухоловок. Вдобавок к этому ужасному жужжанию примешиваются чьи-то голоса, и Сатору вновь старается открыть глаза, на этот раз медленно и осторожно. Свет неумолимо прорезается сквозь его белые ресницы, и ему приходится несколько раз проморгаться, чтобы ломота в глазах поутихла. Едва он успевает привыкнуть к яркости освещения, как понимает три интересные вещи. Во-первых, от здания, в которое их послали, и камня на камне не осталось. Предсказуемо, конечно, но они вроде как старались особо не бушевать. Яга уж точно за это их по головке не погладит… Во-вторых, Сёко здесь. Сатору чувствует спокойный поток ее проклятой энергии, плотно обвивающий его тело, и мысленно вздыхает. Раз уж Сёко здесь, значит ему досталось сильнее, чем он думал. В-третьих, его голова лежит у Сугуру на коленях. И это, наверное, самое занятное из всего его воображаемого списка. Годжо бросает в сторону темноволосого мага осторожный взгляд, не потрудившись скрыть удивление на своем лице. Солнечный ореол мягко высвечивает затылок Сугуру на фоне безжизненно-серого бетона, золоча выбившиеся из его высокой прически отдельные волоски. Гето смотрит на него в ответ молча и хмуро, губы сжаты в тонкую напряженную линию. Руки-тиски крепко держат его голову с обеих сторон, но Сатору все-таки замечает ― не может не заметить ― как чужие подушечки больших пальцев нервно потирают его виски. Другие руки ― поменьше ― порхают над его лицом в причудливом танце. Окутанные зеленоватой дымкой искрящейся проклятой энергии, они невесомо ощупывают его лоб, нос и подбородок. Годжо чувствует, как мягкие вибрации техники Иеири облепляют его череп и гудят у него в ушах. У нее скучающее выражение лица, но Сатору не спешит обманываться ― цепкий взгляд подруги будто бы сканирует его с макушки до пят. ― Можно? ― раздается над ним тихий голос Гето, и она едва заметно кивает ему в ответ. Сатору приоткрывает было рот, чтобы полюбопытствовать, о чем это они там секретничают втайне от него, но в ту же секунду его с силой щипают за бок. Ауч. ― Эй, лежачих не бьют! ― Правильно, их пинают. И тебя бы хорошо отпинать, идиотина, ― темные глаза Гето опасно сужаются, когда он смотрит на него сверху вниз. Дурацкая прядка шатается перед его сердитым лицом, и Годжо так и хочется за нее потянуть, но он снова не успевает ничего предпринять. ― Скажи, пожалуйста, ты на кой черт под здание бросился? Сатору недоуменно хмыкает, воскрешая в памяти события последних нескольких часов. Вот они вдвоем с Сугуру едут в машине с одним из «окошек» в соседнюю Йокогаму, задание ― раз плюнуть, заброшенный дом престарелых на окраине города, куча проклятий, все как всегда. Делов минут на двадцать, да еще бы хватило на сгонять за чем-нибудь вкусненьким в местный китайский квартал. Но, конечно же, все идет не по плану. Они оставляют машину за углом нужного здания, «окошко» ставит завесу и объясняет детали задания. Гето понятливо кивает, Годжо пропускает все мимо ушей. Все как всегда. Едва они заходят в бывший дом престарелых, становится понятно, что достойных противников тут только двое: огромный птицеподобный проклятый дух и нечто стоглазое, подозрительно смахивающее на проклятие высшего ранга. Остальной рой проклятий послабее тут же расползается по углам и стенам, стоит только Сатору сделать пару шагов вперед. Сугуру за его спиной не нужны слова: птица-дух срывается с места в отчаянной попытке сбежать, и он, не теряя времени, бросается вслед за ней. Противник Гето и он сам, сидя верхом на своем Радужном драконе, взмывают в небо почти одновременно, и Годжо переводит взгляд на собственного оппонента, недобро улыбаясь. Если он управится раньше Сугуру, то потребует с него обед. Оставшееся проклятие, видимо, преследует те же мотивы, что и его птицеподобный собрат, и начинает распадаться на десятки глазастых духов поменьше. Сатору звонко щелкает костяшками рук, с усмешкой наблюдая за тем, как они в панике разбегаются по зданию. Вот же морока. Он как раз размазывает по стенке последнего из мелких духов, когда девочка-подросток, очевидно ищущая приключений себе на одно место, опасливо высовывается из-за пустого дверного проема. Гражданский на поле боя ― жди беды. Годжо раздраженно оборачивается к ней и, поверьте ему на слово, он не собирается быть вежливым, однако резкий грохот сверху обрубает на корню всю его мысленную нецензурную тираду. Тело огромного птицеподобного духа проламывает над ними оставшиеся три этажа. Кажется, обед будет не за счет Сугуру, рассеянно думает про себя Сатору, как вдруг понимает, что здание дома престарелых, и так бывшее в аварийном состоянии, рушится как карточный домик. Девчонка выскакивает из ниоткуда, кусок арматуры с рушащегося потолка проскальзывает в опасной близости от ее головы, и Годжо не придумывает ничего лучше, кроме как вышвырнуть ее в окно, а самому принять удар на себя. Ну, как удар. Всего лишь пятиэтажное здание. Затылок прошибает резкой болью и он, отвлеченный спасением человека, не успевает вовремя среагировать. Тело делает все за него само: бетон пыльно крошится об его Бесконечность, металлические балки гнутся в разные стороны с легкостью цветочных стебельков. Кожей головы Годжо чувствует, как волосы неприятно слипаются от горячей крови, чертыхается и бегло осматривается. Девчонка, защищенная его техникой, находится в нескольких метрах от него, целая, невредимая и, кажется, немного в отключке. Сатору тянется ощупать свою рану, но мир вдруг странно подергивается, небо и земля меняются местами и, ну, ему не остается ничего другого, кроме как смиренно принять этот факт и прилечь отдохнуть. Так что да, найти ответ на вопрос Гето несколько затруднительно. Нельзя же сказать ему, мол, дружище, следи-ка ты получше за трупами, что ты за собой оставляешь, а то так и пришибить недолго. Годжо слишком хорошо знает Сугуру, знает, что тот весь изведется, если узнает, что по его вине чуть не пострадал обычный человек. К тому же, судя по отсутствию спасенной им девочки поблизости и загадочному взгляду Сёко, можно сказать, что Сугуру пока не в курсе. Вот и славно. Пускай так и остается. Поэтому Сатору принимает стратегическое решение отшутиться: ― Да мне-то что, я ж сильнейший! ― Дурейший, ― на автомате огрызается Сугуру и убирает руки от его лица. ― Мог и откинуться вообще-то. Он краем глаза замечает, как мелко дрожат чужие пальцы, перемазанные в его, Годжо, крови, и ему становится неуютно. Вообще-то это Сугуру из их клоунского дуэта всегда спокоен и собран даже в самой жесткой мясорубке. Сатору хмурится, размышляя над тем, что могло так сильно вывести друга из привычного равновесия, но на ум приходит только глупая девочка-подросток. Нашел из-за чего переживать! Годжо молча косится в сторону Иеири, мол, так он знает? Не знает? Но взгляд у Сёко все такой же загадочный и, очевидно, ничем ему не помогающий. Ну, здесь по нулям. Он сжимает зубы и кое-как садится, придерживая гудящий затылок рукой. ― Не боись, я же Сатору Годжо как-никак! И без того хмурое лицо Сугуру моментально белеет и вытягивается. Годжо бы и рад сказать, что друг шутку оценил и вот-вот покатится со смеху, хлопнет его по плечу и перестанет ворчать, но, к сожалению, это было бы ложью. Гето шумно втягивает носом воздух, костяшки на руках чуть ли не лопаются от того, с какой силой он сжимает кулаки. Хоть бы не врезал, уныло думает Сатору с сотрясением головного мозга. Иеири, почуяв в воздухе трескучее напряжение между ними двумя, спешно отсаживается в сторонку. Предательница. ― Да ты, ты вообще представляешь, что я… ― Сугуру резко осекается и отворачивается в сторону. На лице ― гримаса боли, вины и чего-то, чему Годжо пока что не решается дать названия. Да ну ладно тебе, обиженно думает Сатору, это я вообще-то ранен, а не ты, королева драмы. Вслух, конечно, ничего из этого он не говорит: довольно с него тяжелых травм на сегодня. Гето сверлит его бешеным взглядом влажных глаз еще пару секунд, а потом подрывается с земли и стремительно уходит прочь. Его напряженная фигура, затянутая в черную униформу колледжа, постепенно теряется среди пыльных обломков здания. Сатору беспомощно переводит взгляд на Сёко, но та только пожимает плечами и отрицательно качает головой, мол, нет уж, сами разбирайтесь, я тут не при делах. Сугуру дуется на него еще два дня, ходит по колледжу мрачной тенью, молча хлопает дверью перед его носом и даже блокирует его контакт. Годжо опускается до того, что просовывает ему под дверь цветастый флаер с рекламой новой раменной, открывшейся неподалеку. Он честно ни на что не рассчитывает, однако, когда спустя две порции ароматной, наваристой лапши на лице Гето все-таки проступает блеклая улыбка, сердце пропускает удар. Сатору думает, что не против словить собой здание еще раз.