Затерянные

      Им пришлось плутать еще пару часов, чтобы запутать следы. Они сменили три локации, все время переодеваясь, и не останавливались для отдыха. Забирали деньги, оружие, меняли транспорт. Один раз разделились, чтобы уж точно снять с себя подозрения. Если этого было недостаточно, то все годы упорной работы в Спец. отделе не могут быть зачтены в его новом резюме. Зная, как те работают, Дазай надеялся, что они действительно хорошо затерялись. Он был уверен в этом процентов на семьдесят. Достаточно хорошо в их случае.       Заходя в квартиру, обустроенную по самому минимуму и снабженную только необходимым, Чуя скинул ботинки и положил куртку на одиноко стоящий комод. Каким бы усталым он не был, порядок превыше всего. Дазай тоже нашёл в себе силы уважать чужие привычки, хотя хотелось растянуться и заснуть часов на двадцать, не меньше.       Это была его квартира, неучтенная ни в одном реестре. Дазай не знал, зачем раскидывал убежища по городу, но сейчас они пригодились. Странно было бы в его положении не иметь их. Он мысленно поблагодарил Ликвидатора за то, что позаботился об этом заранее.       Чуе потребовалось немного времени, чтобы освоиться в новом месте. Он разрушил тишину, сохранявшуюся между ними все то время, когда они отрывались от потенциальной погони:       — Давай рану обработаем.       «Это можно будет сделать позже», — почти возразил Дазай, но он был не в том положении, чтобы игнорировать боль. Они просто перевязали её, полив антисептиком, но этого, конечно, было мало.       Чуя больше не проронил ни слова. У Дазая не осталось сил, чтобы смущаться ещё того, что он был без бинтов. Плечо сильно болело. Глаза закрывались. Футон был только один. Он не знал, как ещё может шевелиться. Хорошо, что ему хоть немного дали оклематься, восстановиться в Агентстве; если бы не было передышки, Дазай бы банально не смог выдержать такой нагрузки. Он и сейчас не мог, передвигаясь исключительно на силе воли, не иначе.       Когда Чуя наконец закончил, то слабо пошутил:       — Ну вот, бинты вернулись.       Дазай хмыкнул. Чуя поднялся, снимая с себя толстовку и вытаскивая из комода простынь и тёплую одежду. Скинул все на пол, немного пыльный и грязный. Дазай представил, как тому некомфортно. Но он ничего не сказал. Сейчас Осаму даже вообразить не мог, как Чуя сдерживал свою чистоплотную натуру на их миссиях — когда и есть приходилось из грязной посуды, используя одни и те же приборы, и спать где придётся. Неудивительно, что спал тогда он редко.       В квартире было холодно. Дазай со скрипом поднялся, вытаскивая одеяло одной рукой. Даже поднимать сложно, но он справился.       — Раскладывай рядом. Вдвоём будет теплее.       Чуя молча послушался. Они все же устроились рядом. Осаму не знал, заснул ли Чуя. Он был так истощен, что выпал из реальности, как только закрыл глаза, и даже удивиться этому не успел.

***

      Выспаться ему было, кажется, не суждено. Из густого, тягучего, тёмного сна его вытащил чей-то вскрик. Не успев подумать, Дазай сел и был вынужден на секунду остановиться, пережидая дикое головокружение. Чуя спал рядом, и его лицо выражало дикую ярость, только глаза были закрыты. Он свернулся калачиком, рукой сминая импровизированную подушку. Дазай завороженно наблюдал, как снова начинают расползаться письмена, и приложил руку к щеке. Чуя даже не проснулся. Дазай лёг рядом, все еще прикасаясь к нему. Испуганный, заснуть он больше не смог.

***

      Снилось что-то мутное, грязное, было неудобно. Порча внутри смеялась и говорила, что вырвется наружу, испоганит все вокруг, и все будет в крови. Ярко-красное, алое — Чуя много повидал за свою жизнь, но здесь ему было страшно. Он боялся того, что может. Боялся себя. А потом все закончилось: ослепило белым, и он почувствовал себя абсолютно пустым, спокойным. Не так, как это было в Агентстве под способностью Фукудзавы. Там Порча напоминала зверя, запертого в надёжной, крепкой клетке, но все же присутствовала в таком уголке души, что подобраться к нему было сложно. Однако и забыть — нельзя.       Сейчас же она отсутствовала полностью. Приятное ощущение, разливающееся расслаблением по всему телу. Он чувствовал, как кто-то прижимается к нему, и не мог заставить себя проснуться, а потом и вовсе провалился глубже. Даже без кошмаров.       Оказалось, валялся в обнимку он с Дазаем. Конечно же, с кем ему еще быть. Дазай, Дазай, Дазай. Неизменная константа его жизни. Всегда рядом, хочется Накахаре того или нет. Он чувствовал, как немного отдохнул. Дазай молча глядел на него своими глазами-сканерами.       — Тут проведена вода? — спросил Чуя.       — Даже горячая есть, — ответил он.       Замечательные новости. Ничего не хотелось сейчас больше, чем помыться. Пусть весь мир подождёт, пока Чуя расчешет свои волосы, уже сбившиеся в колтуны. Дазай даже не соврал; более того, обнаружился минимальный набор мыльно-рыльных принадлежностей, включающий в себя шампунь и гель для душа. Окей, Накахара снова был готов любить эту жизнь. Особенно когда забрался в одежду, не пахнущую потом, и нашёл в куртке неоткрытую пачку сигарет.       Дазай молча занял ванную. Чуя, покурив, решил подытожить их запасы. Конечно, ныло тело, но теперь все казалось решаемым. В говне, но зато оптимистичненько. Девиз «похуй, пляшем», давно не вспоминаемый, заиграл новыми красками. Он достал очередные протеиновые батончики и бутылку воды. Ему есть не особо хотелось, если Дазай захочет (и сможет) что-то ещё в себя затолкнуть, то пусть сам берет, Чуя не жадный. Им не стоило светиться на улице. Особенно Дазаю, хотя затеряться с рыжими волосами тоже было проблематично.       Ну все, он был весь в мыслях, хотелось действия. Но перемалывать одно и то же по миллиону раз было бесполезным действием. Следовало дождаться, пока выйдет Дазай, а пока Чуя раздобыл ведро и наполнил его водой из железной, одиноко стоящей на кухне раковины.       В их распоряжении была скромная душевая, совмещенная с туалетом, маленькая комната, включающая в себя футон и воду, а также комод, наполненный всякими практичными штуками, и мелкая кухня с одной кухонной тумбой, на которой стояла газовая горелка, раковина и стол с приставленным к нему двухместным диванчиком. Не так уж плохо, как могло быть. Единственное окно в «гостиной» выходило на такие же серые, безликие здания, и если бы Накахара не знал, в каком районе они находятся, то точно бы не угадал. Даже обоев не было, серый бетон. И пыль на деревянном покрытии пола.       С ней он и планировал разобраться. Открыл форточку, впуская в квартиру свежий воздух и звуки мёртвого города. Серьёзно, они были в глуши, но так, наверное, даже лучше. Зная Дазая, рядом должны быть удобные точки сбыта или супермаркет. Успел только подоконник протереть, когда вышел Дазай. В бинты он все ещё не заматывался, только перевязку плеча сделал.       Если быть честным, то Накахара уже мало соображал, когда обрабатывал ему рану, и вообще почти не помнил этого.       — Помочь? — спросил Дазай, и Чуя молча кинул ему ещё одну тряпку.       Убирались в молчании. Это было глупое сердце, но Накахару подкупало то, как Дазай был с ним рядом. Вообще по-идиотски, как его легко можно было купить, если помочь с уборкой. Но он знал, что может быть невыносимым, да и большинство тех, кто знал о его причудах, отзывались об этом плохо. Как только последняя комната была убрана и блестела от чистоты, Чуя в очередной раз слил ведро с чёрной водой и устало присел на диван.       Дазай стоял, опираясь на кухонную тумбу. Он был в футболке, и на его руки было страшно смотреть. Не потому, что Накахару смущают шрамы — нет, просто они выглядели так, что сейчас переломаются. Сколько он весил? Килограмм сорок пять, наверное, едва наберётся. Он вообще не должен об этом волноваться. Чуя обнял колени и понял, что ему срочно надо закурить.       — Нам нужно обменяться информацией, — произнес Дазай. — Чтобы знать, что делать дальше.       На человеческом языке это значило «поговорить», но Чую устраивало то, как он это преподнёс. Он даже не представлял, с чего начать, поэтому просто пожал плечами и произнес:       — Хорошо.       Наверное, Дазай уже все распланировал за них обоих. Чуя ненавидел себя за то, как быстро забыл смерть Йосано и приспособился к тому, что Дазай все еще остаётся и будет с ним дальше. Хотя на него нельзя было сильно надеяться, полагаться можно было только на себя. Но теперь Порча управляла им и устанавливала правила. Да и… срыв в лесу. То, что говорил, как вёл себя тогда Осаму. Смог ли он настолько контролировать себя? Глупая интуиция Чуи полагала, что нет, в то время как мозг, израненный предательствами и вечными недомолвками, знающий, что все кончается и разрушается, говорил не доверяться снова.       — Расскажи о себе, — попросил Дазай. Чуя вскинулся, не ожидая такой просьбы. — Я о тебе ничего не знаю.       — Как это поможет определиться с планами на будущее? — неосознанно защитился Накахара. Дазай склонил голову:       — Никак. Мне просто интересно, — когда Чуя промолчал, он продолжил. — Ты говорил, у тебя была сестра. Что с ней случилось?       Как же он так — с размаху и на больную тему. Чуя спрятал лицо, думая, как ему поступить. После своего срыва не хотелось ничего скрывать, но и позориться, открывая неприглядную правду, было неприятно. Он не хотел признавать свою привязанность, но ему было важно, что думает Дазай. Хоть тот и наверняка разочаровался в нем после того, как он заплакал. Чуя выкинул из головы то, что говорил Осаму тогда. Он как никто другой знал, что нужно говорить людям в истерике, и просто… очень хорошо действовал по инструкции.       Да плевать уже, в принципе.       — Её ликвидировали, когда мне было десять, — ответил он без особых эмоций. — В тринадцать меня нашло Агентство.       — До этого вы жили вдвоём? — вцепился Дазай в суть.       Чуя очень не хотел говорить, кем была Кое.       — Я не буду отвечать на твои вопросы, пока ты не скажешь истинную цель, почему тебе интересно, — поставил ультиматум он. Накахара как никто другой знал, что Дазай не спрашивает ничего, что не могло бы принести пользы. Может, он сказал правду о том, что ему просто любопытно, но преследовать несколько целей — его конёк.       — Догадался, — подвёл итог Дазай. — Простая цепочка фактов. Ты не помнишь себя в детстве. Потом ты живёшь один с сестрой, предполагаю, не сильно старше тебя, без родителей. И в тебе есть Порча. Откуда она взялась и почему ты не помнишь детство?       — Многие не помнят ранние годы жизни, — возразил Чуя.       — Назови имя твоей сестры, — настоял Дазай.       Чуя выдохнул, все-таки выбив себе передышку, пока закуривал. Ему было уже плевать, что Осаму может подумать, что он нервничает. Наверное, это и ежу было понятно.       — Озаки Кое, — выплюнул он. — Золотой Демон. И что тебе это говорит?       — Чуя, — неожиданно мягко сказал Дазай, что Накахара только больше напрягся, предчувствуя подвох. Дазай взял паузу, будто раздумывая, стоит ли говорить, и все же обрушил бомбу: — Золотой Демон входила в ряды Мимиков.

***

      — Это была засекреченная информация, — продолжил Дазай, когда у Чуи буквально ломался мир. — Но именно поэтому весь Спец. отдел встряхнулся, когда Мимики снова вернулись в Йокогаму. Смысл этого действия, что привело их сюда? Я так и не узнал этого от Жида. Вероятно, Ода мог бы рассказать мне. Но не успел.       В голове не укладывалось. Но, чем больше Чуя об этом думал, тем меньше сомневался. Кое умела убивать. Кое приносила деньги. Кто давал ей заказы, кто прикрывал от властей? Было бы наивно предполагать, что четырнадцатилетняя девчонка смогла бы так долго скрываться. Её явно покрывали сверху.       — Что… натолкнуло тебя на мысль? — спросил он, пытаясь как-то сопоставить факты.       — Одасаку, — ответил Дазай. — Он удивился, когда узнал, что я взял тебя на должность командира Агнцов. Откуда-то он уже знал твоё имя. Раньше меня это не заботило, а сейчас показался подозрительным тот факт, что Ода отнесся тебе, как к знакомому, но при этом единственное место, где он мог о тебе узнать, были Мимики. Ты в их организации никогда не был.       — Кое и Сакуноске были знакомы, — Чуя помассировал виски. — Окей. Это… наверное, ничего не меняет?       — Меняет, — возразил Дазай. — Зачем Оде радоваться твоему появлению?       Чуя задумался. Спустя время он уже не так злился на Сакуноске. Все же Чуя остался жив, а думать о мёртвых плохо — это пинать лежачего. Да и после его смерти Накахара больше не сомневался в том, что тот не был лицемером. Просто судил всех по себе и в первый раз ошибся, спутал хорошее отношение с попыткой подлизаться. Неудивительно, что Дазая привлёк такой светлоты человек. Вопрос вызывал тот факт, почему сейчас он с Чуей. Чего точно в нем не водилось, так это доброты и смирения.       — Я не знаю.       — Они были не просто знакомы, — дополнил Дазай. — А очень близки.       Бред какой-то. Не может быть, чтобы Кое могла с кем-то сблизиться. Чуя нахмурился, погружаясь в воспоминания. Но нет, она никогда не разговаривала ни о ком другом.       — Твоя сестра рассказала Одасаку о тебе, — мягко заметил Дазай. — А Ода пытался подружиться с тобой, потому что ты её брат. Спустя столько лет он помнил твоё имя. Разве не показатель?       Накахара не мог не заметить, какую огромную работу проделал Дазай в области чувств. Раньше никогда бы он не руководствовался эмоциями, подтверждая свою гипотезу, а сейчас словно не просто говорил, а действительно мог понять, что их связывало. И будто бы беспокоился о самом Чуе: старался говорить мягко, но при этом чётко, и подавать информацию дозированно, а не зачитывать сплошным текстом. Так очеловечился.       Сестра ли? Будто бы Чуе мало было потрясений за последние дни. Его выгнали из Агентства, он потерял близкую подругу, встретил Ищейку и несколько раз не смог обуздать Порчу. Не самое время, чтобы перестраивать главную опору. Кое умерла уже давно, но Чуя до сих пор по ней скучал. И был уверен. Он не выдержит, даже если в таких безопасных, единственно комфортных, любимых воспоминаниях он найдёт место тайнам. Как тогда кому-то доверять?       — Ты думаешь, они были парой? Кое было четырнадцать, — напомнил Накахара, откидывая все тревожащие мысли в сторону. Сунулся снова в пачку — и обнаружил, что та пуста. Блять. Дазай проследил за тем, как нервно он выбрасывает её в мусорку.       — Скорее да, чем нет. На тот момент Одасаку было пятнадцать. Он часто размышлял о любви и разбитом сердце, — Осаму явно погрузился в воспоминания.       Чуе не о чем было думать. Если он начнёт распутывать клубок своих эмоций, то Порча снова выйдет из-под контроля. Он так устал от себя, что было уже тошно, и даже общество Дазая не спасало. Хотя, по сути, это был единственный человек, который знал его настоящего и видел… разного. Что же сейчас Осаму думает о нем? Накахара даже предположить боялся.       — Ты правда не убивал Йосано? — спросил он, чувствуя себя наивным дураком. Ну какое словесное подтверждение ему нужно? Но, кажется, с Кое возникли вопросы, и он чувствовал, как лишается земли из-под ног. И очень хотелось зацепиться за кого-то, даже если ошибаться будет ещё больнее.       Он идиот, если все еще верит своей интуиции. Если все еще может спать при Дазае.       Дазай вздохнул поглубже и посмотрел прямо на него. Накахара почувствовал, как сердце сделало кульбит. Как человек, больше похожий на ходячий скелет, может выглядеть так внушительно и твёрдо, надёжно?       — Правда, Чуя, — сказал он. — Йосано сама попросила меня быть с ней. Сыворотка содержала антиэсперные свойства, а потом подействовал яд.       Чуя закусил губу. То, что происходило у него внутри, словами описать было невозможно. Как будто мир перестраивался и он все глубже падал в пропасть.       — Я… верю тебе.       — Я рад, — Дазай однобоко улыбнулся, но, кажется, в этот раз это было искренне.

***

      Чуя распечатал консервы, когда Дазай побледнел. Прошло пару часов с того момента, когда они «завтракали», и нужно было срочно немного переключиться, пока дела подождут. Тем более ни Чуя, ни Дазай уже давно не ели ничего более менее полноценного. Даже Накахара уже чувствовал голод, а это показатель.       — Что случилось? — спросил он, наблюдая за реакцией Осаму.       — Думаю, мне ещё рано это… пробовать, — выдавил он.       Точно. Чуе по лбу себе захотелось дать. Проблемы со здоровьем никуда не делись, но Накахара забегался, а Дазай не подавал виду, что это выпало из головы. Получается, им ещё нужны были лекарства. Дополнительная головная боль.       — Можно выходить из дома?       — Думаю, да, — ответил Дазай, естественно, поняв его ход мысли. — Но вряд ли этим стоит злоупотреблять. Тем более я могу прожить… без дополнительной помощи.       Чуя поморщился.       — Ври больше.       Дазай усмехнулся. Значит, план на ближайшие дни: как-то съездить в аптеку, а желательно в несколько, купить то, что продаётся без рецепта, украсть то, что необходимо Дазаю. И сделать это подальше от их убежища, но так, чтобы нельзя было соотнести точки кражи с намеренно избегаемым районом — уж очень много кто так палился. Задачка муторная, но вполне себе решаемая.       Очень много всего нужно было сделать. Дазай отказался от еды, пока Чуя заталкивал в себя консервы и попутно размышлял о будущем. Наметки уже были. Даже вину чувствовать не получалось, как быстро он отошёл от… довольно-таки травмирующих событий. Но Накахара знал, что если начнёт об этом думать, то расклеится, а следовало решать проблемы, а не плакать в подушку. Как-нибудь потом. Спасибо, профдеформация, что окончательно сделала из него робота, заточенного под миссию.       Дазая вообще ничего не волновало. Он выглядел спокойным и собранным, очень уверенным в себе. Как будто в нем стержень появился. Как будто нашёл опору — снова. Он совсем не напоминал того Осаму, который был в Агентстве, целыми днями лежал в комнате, невидящим взглядом уставившись в стенку, молчаливым и невыносимо грустным. Сейчас, несмотря на немощное тело, на отсутствующее здоровье, Чуя как будто считал, что… да, может на него положиться. Как когда-то на Капитана — который всегда знал, что делал.       Однако Осаму уже точно не был Ликвидатором. Он трансформировался, став человечнее, но не потерял свою внутреннюю силу.       Чуя поморщился, чувствуя огромную ненависть к себе за слабость. И за любовь к Дазаю. Ненужное чувство, которое он так давно пытается из себя вытравить, но никакими щипцами оно не вырывается. Кажется, он замечал Капитана с их первой встречи, с первого взгляда. Тот всегда привлекал его внимание. Но раньше Накахара хотя бы знал, что ему точно ничего не светит, а сейчас…       — Нужно найти доказательства, что Сакагучи сливает данные Спец. отделу, — вдруг сказал Дазай. — Тогда Агентство сможет поверить нам. Ты ведь хочешь этого?       Чуя покопался в себе. Он уже не знал. Как будто часть его отрезало, и, на самом деле, он чувствовал, что на месте привязанности к месту, где он рос, осталось лишь пепелище. Он пережил Агентство, когда ушёл оттуда шпионить к спецам. Не в том плане, что перебросился на их сторону, но понял, что может что-то и по отдельности.       Вначале было очень тяжело. Он жутко скучал по ребятам, Фукудзаве, совещаниям и своей маленькой квартире. Ему не нравилось абсолютно ничего в его «новой» жизни. Слишком много одиночества, слишком много ответственности. Злые, недоброжелательные люди вокруг, к которым нельзя в любой момент подойти за помощью. Но Накахара смог перестроиться под новые реалии. В итоге оказалось, что ему и не особо нужна была такая сильная, удушающая забота. Он с детства был сам по себе, а улица окончательно заставила его повзрослеть; и потом оказаться в настолько тепличных условиях было даже неприятно. Но он чувствовал себя обязанным за кров и приют, что даже мыслей неблагодарных не допускал. Спасибо, что хоть сейчас мог в этом признаться.       Конечно, Чуя воспринимал Агентство как дом. Но жить с ними на постоянной основе уже бы не хотел. И… наверное, покопавшись в себе чуть глубже, зацепившись за больное место, он все ещё желал, чтобы то было в безопасности. Знал, что не вернётся туда после того, как его выгнали. Как будто это даже не сильно ударило по нему. Но помочь — его долг, который наконец он может отдать.       — У тебя есть план? — в ответ спросил Накахара, решив проигнорировать вопрос.       — Чуя, — негромко позвал Дазай. — Что происходит?       Какой же проницательный. Чуя сгорбился, ощущая, как скапливается влага на глазах. Он уже давно отодвинул банку с консервами и вообще забыл, что делает. Их диалог тоже как будто издалека раздавался, и реальность уплывала, расцветала, как кровь на белой одежде. Он испытывал прилив какой-то глубокой, дикой ярости к себе. Его ли это чувства? Накахара ощущал разъедающую сущность вину. За то, что даже не может выдавить из себя какой-то страх за Агентство, что не убивается из-за Йосано и сразу выбросил из головы мальчишек.       Дазай обнял его, и Порча пропала.       Как же плохо, что теперь он её не контролировал. Чуя тихо заплакал. Сразу обо всем, что накопилось, и стало как-то легче. Он был не один.