Затерянные

      Спустя ещё две встречи Дазай решил:       — Живите у меня.       Накахара, мирно завязывающий мокрые после душа волосы в небрежный пучок и собирающийся сбежать, уставился на него круглыми глазами. Зная его характер, Дазай удивился, как тот не выпалил ничего неофициального и смог сдержать себя в рамках.       — Не думаю, что это хорошая идея, Капитан, — тщательно подбирая слова, произнес Накахара. Дазая истинно забавлял этот контраст: каким открытым тот был в постели и как старался сохранять дистанцию в реальности.       И как пытался, отчаянно держался за свое самообладание. Дазай никогда не был излишне внимательным любовником, но тут особый случай. Стараться, чтобы Накахара забылся, отпустил контроль и отринул гордость, забывая про все от похоти, было слишком волнующей воображение картиной. Дазай чувствовал, что ему ещё не скоро надоест играться. И тело реагировало на чужой отклик так, словно его накачали афродозиаком (а такой опыт у Дазая был; Мори-сан был весьма изобретателен в изучении пределов своего эксперимента).       — Почему же? — фактически, Дазай должен был напомнить: то, что он произнес, — приказ, а не предложение. Но ему было интересно услышать мнение со стороны, потому что сделает он все равно по-своему. Зная итог, можно было растянуть исполнение; тем более, ему нравилось, когда Накахара разговаривал.       По непонятной причине с ним он мало смеялся и говорил только по делу. А Дазаю хотелось, чтобы тот рассказывал ему все. Угадывать было интересно, но иногда он предпочитал расслабиться и получить готовое на блюдечке. Если бы Накахара озвучивал свои мысли, как отчёты о миссиях, то Дазаю было бы намного легче.       Он не знал, зачем ему было забивать голову лишней, не относящейся к работе информацией, но доктора часто говорили ему переключаться и думать о постороннем. Одасаку тоже советовал быть человечнее. Даже если Дазай не совсем понимал, зачем, оправдание было найдено. Для себя он объяснял так: невозможно пользоваться новым оружием, пока не изучишь его досконально. Принцип с человеком был такой же.       — Сложнее будет скрываться, — сказал Накахара очевидное, и тут же дополнил тем, что Дазай не ожидал услышать: — И я наведу хаос… тут. У меня плохо с налаживанием быта, Кэп.       — Это все возражения? — уточнил Дазай для проформы.       Плюсов было намного больше. То ли так сказалось длительное воздержание, то ли пресловутый гормональный всплеск, о котором предупреждали доктора, но Дазай чувствовал себя озабоченным. Он не мог предположить, что работать с Накахарой станет так тяжело. Нет, он вёл себя подчёркнуто официально, не давая поводов, но Дазай все равно засматривался на него. Последняя миссия, которая для них началась и закончилась в машине, была катастрофой. Спасибо, что в нем была развита многозадачность; иначе бы он стал менее функционален. А так — мог наблюдать за работающим Накахарой, изредка разговаривающим по рации с Агнцами. Под формой, он знал, на теле остались следы. (Дазай все никак не мог понять, как так получилось; когда Накахара очень вопросительным взглядом осмотрел себя, он даже не знал, что сказать. «Простите, увлекся»?) Накахара фыркнул, дернул ногой, но забираться на кресло в берцах не стал. А у Дазая уже вырабатывалось подобие рефлекса на эту позу. Задумчиво кусал губу. Накахара так делал часто и раньше, но сейчас это вызывало совсем уж непотребные ассоциации. Его фиксировало на мелочах, как будто в кровь влили дозу адреналина: на жилистых руках со сбитыми костяшками; смешливой улыбке; растрепанных волосах, не убранных в хвост; открывшемся на секунду чувствительном ухе; тягучих, наполненных внутренним достоинством, грациозных движениях.       Абсолютный ужас.       Хорошо, если бы такое происходило только во время живых встреч. Дазай просто бы ограничил время, проведённое с Накахарой на работе, и проблема была бы решена. Но он думал о постороннем практически все время. Как только требовалось немного меньше сосредоточенности — и перед глазами, как реальный, вставал обнаженный, распаленный Накахара, дрожащий от наслаждения.       Конечно, он наведался в мед. отсек, хотя знал, что ему там скажут. Периоды чистки организма происходили где-то раз в полгода стабильно, но обычно Дазай успевал к ним подготовиться: снизить нагрузку, включить в расписание разрядку, посещение борделей. В сложившейся ситуации он сам был виноват, когда увеличил дозу супрессоров, не проконсультировавшись с врачами. Потому — нагрянуло в самый неожиданный момент. Доктор закономерно отказала в возобновлении курса, и жить приходилось с вечным, зудящим на подкорке возбуждением.       Немного либидо успокаивалось после оргазма… и когда Накахара, что иронично, оставался в поле зрения и шаговой доступности. Поэтому возможность всегда воспользоваться услугами звучала рационально и очень заманчиво, перевешивая потенциальные минусы. Да и Дазай не то чтобы часто ночевал в своих апартаментах.       (В голове он яро игнорировал тот факт, что сейчас появилась мотивация бывать там чаще)       — Да, — Накахара, не подозревающий о масштабе размышлений своего Капитана, молча смотрел на него.       — Это решаемо, — Дазай сказал это для чужого успокоения, хотя Накахара всегда почему-то сразу напрягался и ожидал подвоха. Иногда немного глупый, но забавный. — Тогда, начиная с сегодняшнего дня, остаётесь здесь.       — Хорошо, — в голосе Накахары прорезалось раздражение. Ну да, Дазай тоже был бы не очень доволен резкой сменой планов. Но он знал его великолепную способность подстраиваться под обстоятельства, продемонстрированную, например, в ситуации с Жидом, так что не ожидал, что возникнут трудности. А они были. — Тогда что насчёт еды?.. И где мне спать? Еще нужна будет сменная одежда и всякое такое.       Что-то Дазай не подумал об этом, когда заводил себе человека. Впрочем, проблемы это не представляло.       — Возьмёте завтра отгул, переедете нормально. Комнату покажу позже, поужинать можно сейчас.       Кухней Дазай не пользовался. У него было много различных витаминных коктейлей, протеиновых напитков и энергетических перекусов, потому что с убитым желудком и сломанным метаболизмом твёрдую пищу Дазай переваривать не мог. Вернее, возможно при необходимости, но боли потом были слишком сильными, чтобы терпеть их на постоянной основе. Плюс экономилось время, которое можно потратить на что-то более стоящее. Таким образом, Дазай даже представления не имел, что у него имелось в запасах кроме различного алкоголя. Виски, к слову, он любил за вкус и эффект, хотя и позволял себе редко.       Идеальная память подсказала, где можно заказать доставку, и Дазай, оставив Накахару разбираться, ушёл в свой кабинет. Если быть откровенным с самим собой, то он не хотел отпускать Накахару даже гулять по этажу для исследования новых территорий. Успел разобраться с некоторыми мелкими вопросами, прежде чем окончательно сдался.       На часах было три ночи. Накахара, вероятно, уже спит. Дазай решил в этом убедиться — так он обосновал свое навязчивое желание проверить. Ходил он всегда бесшумно, и открывшаяся картина завораживала. Накахара лежал в позе человека, привыкшего не расслабляться и не показывать уязвимые места даже во сне: на правом боку, свернувшись калачиком. Брови нахмурены, будто ему снится кошмар или он даже во сне решает сложные экзистенциальные вопросы человечества. Обычно он не позволял себе настолько живую мимику, когда бодрствовал, а здесь не контролировал подвижное лицо. В какой момент на него уставили пистолет, Дазай не понял; кажется, кому-то тоже нужно было отдохнуть.       Накахара, не до конца проснувшийся, но почуявший человека в помещении, направленный на себя взгляд, вернулся в реальность и спрятал оружие под подушку. Хрипло, сонным голосом проговорил:       — Кэп, не надо так подкрадываться. Я привык сначала стрелять, а потом думать: проблемы с доверием. Может получиться неловко.       Дазай не знал, что поспособствовало его порыву прильнуть к желанному телу. Его усовершенстовали не для того, чтобы он мог за секунду преодолеть расстояние до кровати и подмять под себя человека, однако сейчас Дазай был рад тому, через что прошёл. Накахара охнул, когда Дазай, не в силах удержаться, длинно лизнул его шею.       — Ночная смена?       Дазай его не понимал. Зачем язвить, если хочешь? Накахара молча позволял трогать себя, выгибался, прижимаясь задницей к паху Дазая и проверяя его на прочность. В темноте, ориентируясь только на тактильные ощущения, происходящее воспринималось острее. Зрение Дазая позволяло подстроиться под окружающую среду, но сейчас он этого не хотел, намеренно закрыв глаза. Наощупь нашёл губы Накахары, другой рукой лаская его член. С замиранием сердца услышал длинный стон. Целовался Накахара жадно, не отпуская, и Дазай как будто не контролировал остальное окружение. Мир сузился до редких вздохов, ощущения горячего члена в ладони, выгибающегося тела, все еще по-сонному раслабленного и просто получающего удовольствия. Такая странная гиперфиксация, но Дазай не хотел с этим ничего делать. Накахара кончил с тихим «блядь», выдохнул это прямо в губы напротив. Дазай вдохнул любимый запах, не в состоянии оторваться. Если бы он не знал, что на него не действуют способности, то решил бы, что попал под такую. Очаровываться человеком — странно и не в его манере; впрочем, раньше он никогда не практиковал секс с одним партнёром. Может быть, дело в том, что Накахара мужчина. Если это помогало функционировать, то без разницы; ему же позволяли иметь Оду поблизости, значит, и Накахару он может держать у себя.       Он прильнул ближе к телу, в последний раз вжимаясь, в какой-то неосознанном порыве желая получить ещё немного живого тепла, и покинул комнату. «Пиздец», — с улучшенным слухом разобрал он.       В принципе, Дазай был согласен. Прогрессирующее помешательство.

***

      Чуя проснулся по привычке рано. Незнакомая обстановка разбудила сразу. Ещё даже не поняв, где он, Накахара уже вскочил: кровать была неправильной и слишком большой, а только потом понял. Вот так вот он оказался на ногах в шесть утра.       Накатывало отчаяние. Несмотря на то, какими сладкими обещаниями и приятными способами его заманивали, ощущение, что в это же время ему затягивают лямку на шее, никуда не девалось. Будто загоняют в клетку, как зверя. Или делают из него игрушку для секса, как будто ни на что другое он не способен, совсем не представляет из себя личность. Просто дополнение к Капитану, ждущее, чтобы исполнить свою функцию.       При этом Чуя не отрицал, что именно трахаться было приятно. Кэп был внимательным и чутким любовником. Перфекционистом — и если в работе это иногда бесило, то в постели Чуя был только за. Но горячий секс не решал остальных проблем, а только, блять, их прибавлял: внутри конфликт от контраста становился лишь острее. И Накахара действительно сейчас не мог предположить, сколько ещё сможет наступать себе на горло, удовлетворяя чужие хотелки. Стоило ли оно того?       Это ещё хорошо, что у него не было никого — ни семьи, перед которой нужно отчитываться, ни любимого человека, которому объяснить подобную хуйню с переездом и фактическим статусом постельной игрушки вообще было бы невозможно. Судя по тому, как Капитан ставил его перед фактом, слова «компромисс» он не знал. Накахару, на самом деле, выбесило то, как он спросил о причинах нежелания съезжать. Такое решается не в одиночку. Такое вообще за минуту не решается. Раньше Чуя не сковывал себя обязательствами, потому что сложно совмещать Агентство и отношения. А оно вон как вывернулось.       Чуя заткнул свою слабовольную часть. Если уж не может спать, то стоило заняться чем-то более полезным, а не начинать день с самокопаний. Но нервы были ни к черту, а теперь он даже в относительно безопасном месте — своей квартире — бывать не сможет. В «гостях» же он постоянно чувствовал подвох, возможность столкнуться с Кэпом. А сил, которые тратились на изучение негласных правил, требовалось немеренно.       Чувствуя себя на боевом поле, он пробрался на кухню, хоть та и напоминала больше обитель шеф-повара. Масштабы «квартиры» поражали. Чуя был больше чем уверен, что Кэп и в половину помещений не заходил. Повоевал с кофеваркой, но все же разобрался, как она работает. Кофе вышел хороший, что сразу примирило с действительностью существования.       В принципе, если относиться к происходящему, как к заданию, то все становилось намного проще. Собирая минимум необходимых вещей, Чуя старался не задумываться о том, какой неприятный душок у всей этой ситуации. А если воспринимать свое положение как командировку, то жизнь сразу казалась лучше. «С дополнительными опциями проникновения у тебя миссия» — ехидно подкинул голосок в голове, который Накахара не слушал. Ещё не хватало думать о себе с большим отвращением, чем сейчас.       Весь переезд занял от силы часа два, и то основное время заняла дорога. С квартиры он решил не съезжать, а продолжать платить аренду. С возросшими доходами это было не сильно напряжно, а вот у Капитана он был на птичьих правах. Накахаре казалось, что вся эта затея — затянувшийся розыгрыш, и скоро Кэп скажет ему «до свидания». Как будто что-то должно случиться. Такие радикальные перемены ни к чему хорошему обычно не ведут. Он работал с Капитаном два года, и тот смотрел на него от силы раз пять, когда Чуя жутко косячил или не смог удержать язык за зубами. Кэпу было абсолютно насрать на то, что делает командир Агнцов в свободное от работы время. А после его вдруг переклинивает, он заставляет Чую участвовать в сомнительной законности миссии, начинает тянуть его к себе всеми силами, про Мимиков будто бы все забывают, а в Спец. отделе внезапно появляется Рампо. И Накахара ничего не знал: что, когда, где. Он ненавидел чувствовать себя в неведении, а сейчас именно это происходило. И он совсем не знал, где именно ударит.       Примерно из-за того, что хотел убежать от таких мыслей, он согласился выпить с Юан и Агнцами. Раньше собираться расслабиться раз в неделю-две было для них традицией, и посещение Чуи не стояло под вопросом. Сейчас же большинство Агнцов отреагировали на него лицемерно-приветливо, заставляя чувствовать себя лишним. Подчеркивало изменившуюся реальность, и Чуя отхлебнул ещё пива. Юан, сидевшая рядом за стойкой, флегматично посоветовала:       — Забей.       Чуя пожал плечами: не говорить же, что занимали его не Агнцы, а, блять, мир во всем мире и ещё дохулион вещей, за которые он был отвественен, но Юан поняла жест по-своему и от души добавила:       — Неважно, что говорят крыски за спиной у киски, — примерно по этому Накахара понял, что девушка безбожно пьяна и им нужно закругляться.       Плохо: возвращаться совсем не хочется. После целого рабочего дня (если уж справился со всеми делами так рано; похуй, пляшем, а то брать отгулы так часто как-то не комильфо), жуткого недосыпа и хронического стресса он ждал только мягкую постель в безопасном месте. Интересно, если сегодня Чуя не придёт к Кэпу, тот будет злиться? Он же не говорил о том, что ему нужно быть в квартире каждый день, а Накахара ничего не обещал.       Пьяный мозг подкинул плохую мысль: если уж он не мог отказаться, то сопротивлялся в мелочах. Как язвительность, иногда прорывавшаяся наружу, или не проявление инициативы, или обход негласных приказов. Но Чуя же человек. А Капитан вёл себя, как мудак. И позволять обращаться с собой, как с вещью, требовало очень много терпения, которого у Накахары отроду не водилось.       — Пошли-ка, Юан, — он приобнял девушку, снимая её со стула. Та пьяно хихикнула и показала пальцем на приближающегося Ширасе. Бормотала что-то сама с собой, но у Чуи не было настроения разбираться.       — Помочь?       — Нет, — кинул Чуя. Ширасе улыбнулся и не послушался, подхватывая Юан с другой стороны. Смешно: Юан была даже ниже Чуи, вес и вовсе птичий, словом, почему Ширасе так плохо думал о навыках Накахары? Он всегда негативно воспринимал тех, кто лезет без просьбы. Даже Капитан на этом фоне симпатизировал больше: тот хотя бы просто брал и делал, руководствуясь своими мотивами, а не предлагал на словах звезды, а потом что-то требовал взамен.       Как делали все люди, с которыми Чуя имел дело всю жизнь до того, как встретил Фукудзаву.       — Я закажу такси. Куда тебе? — тем временем они вышли на улицу, и в голове сразу стало лучше. Ночная прохлада ударила по настроению в более миролюбивую сторону, и только голос Ширасе выбивал в реальность.       — Отъебись, — процедил Накахара. Парень нахмурился, переваривая смысл сказанного. — Я уже сказал, что справлюсь сам.       — Зря ты так, Чуя, — он попытался улыбнуться, и кулаки зачесались. Чуя за милю видел тех, кто хочет к нему просто подкатить, и обычно либо позволял сразу, либо обламывал в полете, и тут был второй случай, который не понимал слова «нет». Видимо, у него на лице отразилось желание убивать, потому что Ширасе вдруг сменил пластинку: — Ладно-ладно, я понял. Ухожу.       Юан была транспортирована, Чую жалкие благодарности и стенания, как без него плохо и скучно, не прельщали, так что он быстро смотался, думая, куда теперь податься. Идиотское положение: глубокой ночью оказаться в другом районе, собираясь с силами, чтобы ехать снова в Спец. отдел. Мелькнула мысль не возвращаться, но настолько провоцировать Кэпа было себе дороже. Хотя, может, стоило проверить свои границы.       Определённо стоило. Но он не представлял, как будет выяснять отношения Капитан, а способов испортить ему жизнь у него было много. Так что Чуя, чувствуя себя алкашом-мужем со сварливой женой, скрепя сердце, поехал «домой».       Самое противное в том, что не отвлечься от того, что происходит вокруг, не высказаться. Иногда накатывало и просто так. Чуя не особо жаловался вслух, но само присутствие дорогих сердцу людей рядом делало его сильнее, и быть оторванным от них угнетало. В Агентстве он прожил шесть лет, знал каждого человека и каждое скрытое местечко, чувствуя себя в безопасности; а тут был страшный мир, где каждый хочет его убить, если узнает, что он эспер.       Сложнее всего было отучаться использовать способность по мелочам или когда она угрожает жизни. Первый, инстинктивный порыв — защититься — следовало отключить. Вечный контроль утомлял.       Капитана на пути в комнату не обнаружилось, и Чуя со спокойной душой и чистой совестью пробрался в свою спальню, выполнил все ванные дела… и не смог заснуть, промучавшись несколько часов в то ли реальности, то ли в кошмаре. Застарелое, давнее состояние. Так Чуя спал только тогда, когда бродяжничал после ликвидации Кое. Он даже подумал о том, чтобы Кэп снова навестил его ночью, но тот, вероятно, был занят. Вставать было тяжело, как будто он уже дряхлый старик.       На кухне его встретил Капитан. Накахара, злой, невыспавшийся и чуток с похмелья, максимально уставший, не был расположен к утренним диалогам. В принципе к любым. Кэп же выглядел как обычно прекрасно: на красивом лице ни следа усталости, волосы аккуратно уложены небрежными кудрями, рукава белоснежной рубашки закатаны на предплечьях, руки обмотаны свежими бинтами. Чуя в последнее время хотел узнать, что под ними, но кто ему расскажет?       — Вы вчера поздно вернулись, — заметил Капитан, и эта привычка говорить намёками, которые не понять неправильно было невозможно, раздражала. Впрочем, Чуя знал, зачем он разговаривает так. Говорят, отдел Сакагучи иногда привлекал Кэпа участвовать в допросах, — иными словами, в пытках — а такие открытые предложения провоцировали защищаться. И так человек неосознанно выкладывал то, что чувствовал. Несмотря на все это, Чуя спросил, что думал:       — Это проблема? — он знал, что Капитан немного теряется, когда вопросы задают ему. Это было нечестно, но как иначе побеждать? Плюс, Накахара всегда был за то, чтобы открыто поговорить о правилах: коммуникацию иначе не выстроить. Не то чтобы он хотел налаживать общение со своим врагом, но иначе ему не выжить: умрёт от стресса. Так что приходилось находить компромисс и уступать.       В последнее время Чуя освоил это искусство в совершенстве.       — Нет, если вы будете предупреждать.       — Учту, — Чуя наводил себе кофе. За второй день пребывания в этом музее современного богатства он ориентировался уже более ловко, а то тупить перед Кэпом не сильно хотелось. Сделав первый глоток, самый живительный, он довольно прищурился. Когда открыл глаза, возвращаясь в реальность, наткнулся на направленный взгляд. Кэп наблюдал за ним, как за тараканом: внимательно и с интересом, что же ещё вывезет этот жалкий смертный. Этот взгляд Чуя уже знал. Как бы не хотелось проигнорировать, он нашёл в себе силы сказать прямо:       — Не хочу сейчас заниматься сексом, — очень хотелось брякнуть что-то вроде «извините», но он не виноват в том, что не спал пару суток накануне и сейчас вообще не в состоянии. Хорошая проверка, насколько Кэп учитывает его желания, пусть даже самые минимальные. Сомнительное согласие все же лучше его полного отсутствия, верно?       Да и недавняя ночная… вылазка. Он же не трахнул спящего Чую. Накахара вообще наполовину думал, что ему приснилось. Просто довёл до оргазма и ушёл, как истинный джентльмен.       — Хорошо, — сказал Капитан. — Есть альтернативы?       Ебливый мудак. Если Чую не ликвидируют в ближайшее время, то на надгробии напишут «заебали до смерти». Интересно, это у Кэпа настолько высокое либидо или Накахаре повезло? Чуя как-то боялся интересоваться, желая пожить немного дольше.       С едва слышным вздохом он отставил недопитый кофе в сторону. За добро надо платить добром. Поискал внутри себя очередной компромисс и в итоге предложил:       — Могу отсосать.       Капитан кивнул. Чуя почему-то даже не сомневался в согласии. Несмотря на отсутствие возбуждения, сердце все равно забилось сильнее. От интереса, наверное. Сколько они не трахались, Капитан никогда не позволял Чуе не то что прикасаться к себе — даже раздевать, а тут выпал редкий шанс.       Когда он подошёл ближе, Капитан спросил:       — Прямо здесь?       — Встройте в расписание вместо завтрака, — вместо ответа посоветовал Чуя и потянулся за поцелуем. Вот реально что потянулся: Кэп был той ещё дылдой. Они слились так, будто делали это на протяжении многих лет. Чуя уже не особо помнил, как чувствовались не Кэповские губы. Капитан вжал Чую в себя, и тот отстранился, уже зная, чем все закончится, если продолжат в таком духе. — Ну уж нет. Сегодня я у руля.       Капитан лишь тяжело дышал, явно стараяясь сохранить контроль, и Чуе было приятно оказаться по другую сторону. Сейчас ему все нравилось, и он чувствовал несвоевременный азарт. И, да. Он врал про отсутствие возбуждения.       — Можно снять? — он дернул за рубашку, а после вообще положил руки на крепкие мышцы груди, с замиранием дыхания ощущая, как ровно бьётся сердце под его ладонями.       — Нет, — ответил Кэп. Что же, это огорчало, но Чуя умел подстраиваться под ситуацию. Ещё в его профессии значилось вести переговоры с террористами, так что…       — Первые две пуговицы, — и, когда на это возражений не последовало, он мысленно поставил себе десятку из десяти. Под рубашкой дальше обнаружились бинты: кажется, Кэп покрывал им полностью торс. Как вторая кожа. Ну, работаем с чем приходится. С таким девизом Чуя впервые прикоснулся к шее Капитана, слизывая терпкий солоноватый вкус.       Капитан вздрогнул, как от удара. Чуя отследил это с удивлением, прокладывая мокрую дорожку к краю острой, фактурной, абсолютно греховной ключицы. Ну, что же, фантазии его не обманули: тело у Кэпа было, как у древнегреческой статуи. Если бы все было добровольно, если бы они познакомились где-то в клубе, Чуя бы терся об него, как мартовская кошка: слишком уж хорош.       Даже так хорошо — с тихим выдохами, вздымающейся грудью и редкими вздрагиваниями, когда Чуя задевал чуствительные места, он был невыносимо горячим. Отпечатывалось в памяти, даже если Накахара не хотел этого. Он почувствовал желание предупредить, когда уже тронул ширинку идеально выглаженных брюк.       — Я не то чтобы мастер в этом деле.       Капитан посмотрел на него, сидящего у паха, и его глаза затуманились ещё больше.       — Продолжайте, — голос у Кэпа хриплый и низкий, у Чуи от этих интонации пальцы на ногах поджимались, а живот сводило в предвкушении. «Мы уставшие и несчастные, а ещё трахались день назад», — напомнил он организму, но тому было индефферентно на аргументы разума.       Странно было видеть член, который уже побывал в нем, вблизи только сейчас. Как и все в Кэпе — идеальный, ровный, с выпуклыми венами и ярко-розовой головкой. Не то чтобы Чуя был прям ценителем, но рот наполнится слюной в желании попробовать на вкус.       Капитан молчал, только напрягся ещё сильнее, когда Чуя аккуратно лизнул щель, приноравливаясь. Это было даже странно, как быстро он вошёл во вкус. Чужая реакция, язык тела подсказывали, что он делал все правильно. Сто лет не практиковался, но, видимо, Кэп тоже нечасто так баловался, потому как зрителем казался неискушенным. Но Чую тоже вставляло — вслед за ним, и отвлекаться от чужого наслаждения казалось крамольным.       Он старательно сосал, стараясь взять как можно глубже и не поранить зубами, и втек в какой-то медитиативный режим, слушая редкие выдохи сквозь плотно стиснутые зубы и характерные пошлые чмоки. Ощущал, как дрожат чужие бедра и как сильно пальцы Капитана впиваются в столешницу, что та чуть ли не трескалась. Он скорее почувствовал, чем увидел: вот Кэп запрокинул голову, обнажая шею с выступающим кадыком, и, блять, наверное, Чуя сломался, если сейчас чувствовал только возбуждение, представляя эту картину. Капитан положил руку ему на голову. Чуя никогда не слышал такого его голоса — распаленного и возбужденного, до конца хватающегося за остатки самоконтроля:       — Накахара.       Чуя не мог ответить, хотя это очень хотелось сделать — и он отозвался, пустив вибрацию по горле. И в ту же секунду чуть ли не зашипел — Капитан сжал его волосы, зафиксировав голову в одном положении и грубо толкаясь; потребовалось совсем немного времени, чтобы он излился, заставляя Чую проглотить. Что же. Накахара поднялся, чувствуя, как саднит горло. Это должно его отрезвить, заставить вспомнить о своём статусе секс-игрушки, но.       Не отрезвило. Он, кажется, влип.

***

      Чуя курил, переживая падение мира, когда к нему подошёл Рампо.       — Если начнёшь меня анализировать, то стукну, — мгновенно предупредил Накахара, пребывая не в самом лучшем расположении духа. Откровенно хуевом, если быть точнее.       За что он любил Рампо: он понимал угрозы. С намёками и эмпатией у него было туго, но он знал Чую, так что в мирном жесте снял очки.       — Курить вредно для здоровья.       — Жить тоже, — отозвался Чуя равнодушно. — Зачем пришёл?       Странная обстановка: это было одно из слепых мест Спец.отдела, которое не могло прослушиваться, но с Рампо ему, наверное, все равно нельзя было много взаимодействовать: как объяснять возникшую связь? Так что Рампо точно по делу, а у Чуи не то настроение, чтобы выслушивать кого-то больше небходимого. Себя бы ещё заткнуть.       Кажется, он влюблялся в Капитана. Так глупо влипнуть: в бесчувственную машину для убийств ему, Накахаре, подобных, который относится к нему, как к понравившейся, но вещи, игрушке, неодушевленному предмету без права выбора и собственного мнения. И Чуя знал, что он рисует себе придуманный образ, где Кэп человечнее, где у него — едва заметные смешинки в глазах и так ему идущая однобокая улыбка, где он несуществующий Дазай, а не Капитан, Исполнитель Спец. отдела по ликвидации одарённых, а для многих — Ликвидатор.       Ужасное ощущение. Впрочем, долг ему все равно важнее непонятно откуда зарождающихся глупых чувств. И у него появился шанс проверить это утверждение быстрее, чем он того хотел бы. Рампо буднично произнес, даже не подозревая, какую бомбу обрушивает на Чую:       — Следующий наш шаг — устранение Ликвидатора.