Затерянные

      — Короче говоря, не умер, и на том спасибо, — поделился Чуя и отсалютовал бокалом. На фоне орал тяжёлый металл: настроение было откровенно гадкое. — Хотя ещё же поздно, да? Вот выйду с отпускных, пойду на задание, и — пуля в висок. И записка: «погиб во время исполнения служебных обязанностей».       Чуя хохотнул над своим же предположением. Если так случится, то он, скорее всего, заметит попытку покушения и инстинктивно остановит пулю Смутной Печалью. И вот тогда плохо будет не только ему, а всем. Чую раскроют, поймут, что один эспер не смог бы самостоятельно высоко забраться. Начнут копать. Зная угрозу, найти информацию легче. Инстинктивно защитив свою жизнь, он может подставить все Агентство, в котором целыми днями находились только дети и молодые семьи. Детей спецы жалеть не станут; если способность бесполезная, то ликвидация на месте. В особых случаях получаются такие, как Капитан. Лучше смерть.       Как под гнетом такой ответственности не выпить?       Чуя редко злоупотреблял, но тут все навалилось. Когда он на следующий день пришёл на работу, его мягко развернули, сказав, что Дазай-сан лично распорядился, чтобы вы отдохнули эти два дня. Чуя закаменел: он и так был на огромном стрессе всю ночь, не мог уснуть, а сейчас его выдворяют из офиса. То ли чтобы пришибить ненароком, то ли отблагодарить таким образом. Когда на счёт упала сумма, равная его зарплате, он уже был дома. «Мёртвым не платят», — подумал он и сразу же отрубился от схлынувшего напряжения.       Вечером, проснувшись, он решил: нахуй-похуй, пляшем до последнего, а там видно будет. Не впервой ориентироваться по ситуации. Он два года скакал по офису, ходил между людей, специализирующихся на уничтожении таких, как он, выпутается и сейчас. А два выходных — приятная блажь; будет время, чтобы подумать над отчетом Агентству и нужно ли его вообще отправлять.       Так что он залег в ванне, а не быстро ополоснулся в душе, и постарался расслабиться по максимуму. Не хотелось ломать голову над тем, что Капитан говорил своими действиями и что ждал в ответ. Чуя решил воспринимать освободившееся время как способ отдохнуть и перезагрузиться. И отмыться от грязных прикосновений Жида.       Когда он думал об этом, его передергивало от отвращения. Почти трясло, на самом деле; он не считал себя настолько неженкой. Наверное, справился бы с этим легче, но на глазах у Капитана вести себя, как последняя шлюха, было мерзко до дрожи.       И, блять. Сам Капитан тоже. Чуя всего лишь человек, который редко может отделить действия от эмоций и эмоции от чувств. Поцелуй запомнился ярко. Не потому что Чуя никогда не целовался — отнюдь, хоть долгих отношений у него нет, интрижки на ночь не были редкостью; наверное, роль сыграл факт, что Чуя знал человека, и то, как мягко и в то же время властно тот его целовал, не соответствовало внешнему (и внутреннему) амплуа.       И как Капитан себя вёл… Он мимикрировал идеально, как и ожидалось от Кэпа, но у Чуи реальность рушилась на глазах; как будто взяли человека и оставили от него лишь тело, заменив внутреннюю часть полностью — настолько разительная перемена. Обычно, даже если миссия шла под прикрытием, то оставались приметы, по которым человек мог проколоться. Жесты, мимика, характерные слова, интонации, привычка растягивать буквы — мелочи сохранялись, не поддавались осознанному контролю. Накахара обратил это в свою пользу: сочетая большую ложь и маленькую правду, обмануть человека гораздо легче. Кэп же изменялся полностью. Ну, или Чуя рехнулся и потерял хватку.       И ладно бы — не настолько он впечатлительный, чтобы удивиться от нетипичного поведения Кэпа. Но вкупе с тем, что миссия явно была тайной, а за Жидом они охотились два месяца подряд безрезультатно, все это отдавало… чем-то нехорошим. А пешек убирают в первую очередь.       Примерно на этой ноте Чуя решил, что отчёт Фукудзаве может и подождать, а вот выпивка — нет. Желудок был пустым со вчерашнего дня, получается, он не жрал уже сутки как, и очень быстро распьянел.       Так он оказался в ситуации, когда жалуется искуственному кактусу на жизнь, потому что он не может ничего и никому рассказать.       Переживать можно долго, но неэффективно. Поэтому он решил, что лучше отоспаться на годы вперёд, чтобы встречать все жизненные невзгоды без синяков на глазах.

***

      За день он сделал краткую сводку за прошедшую неделю и прогнозы на будущее, где бы им нужно быть осторожнее, чтобы не влипнуть в неприятности. О Капитане, подумав, решил не писать; спасать Жида Агентство не собиралось, Мимики были озлобленными мудаками. Чуя их понимал, но те вряд ли станут подчиняться и работать на общее благо, а, следовательно, бесполезны. Если Мимиков вычислят, то подозрение падёт на Чую, и тогда последствия будут масштабные. Накахара уже давно научился лавировать между двумя организациями, а Фукудзава доверял ему достаточно, чтобы надеяться на его благоразумие и верность.       Он встал в четыре утра, потому как залег в кроватку ранним вечером, помаялся до пяти в попытках уснуть, понял бесполезность этого действия и поднялся. Голова болела, в желудке — дыра; он был голоден настолько, что от мыслей о еде тошнило. До восьми писал отчёт, а потом собрался в ближайший супермаркет за продуктами на следующую неделю. Чуя жил не в особо дорогом районе, хотя платили спецы щедро. Он не понимал, зачем облагораживать место, которое может в любой момент бросить. С учётом утренних пробок — пожалел, что выбрался на улицу, а не заказал доставку.       В магазине было неудобно и небезопасно. Большие скопления людей делали Чую напряжённым, поэтому он быстро закидал всего самого-самого, взял себе порцию лапши с овощами в ближайшем ресторане и помчался домой. Морально в раздрае, но уже намного лучше, чем вчера.       Потом занимался домашними делами; квартира была небольшой, но слой пыли говорил о хозяине хуже, чем он был. Чуя знал, что его настоящий дом остался в Агентстве, где он жил с тринадцати лет, с тех пор, как Фукудзава подобрал его на улице. Маленькая квартирка, в которой у Чуи всегда был идеальный порядок. Не то что сейчас, злобно думал он, выгребая полные мусорные мешки на улицу.       В голову лезли странные мысли. О Капитане. Запрещая думать себе о чем-то важном, опасном, он скатился в лирику: интересно, как тот вообще жил? Были ли у него друзья? Накахара никогда не слышал, чтобы тот говорил с кем-то приветливо, не то что по-дружески. Единственный, кого он немного выделял, был Сакуноске, который отличался убогостью на фоне высокого рабочего статуса. Кэп доверял ему доносить приказы до подчинённых, отправлять доки, вызывать и пропускать к нему, назначил ответственным за составление графика приёмов… Но при этом Сакуноске не был бойцом, относился ко всем с наигранной, как казалось Чуе, добротой, и, в общем, был лицемером. Да. Это была главная причина, почему Накахаре он не нравился. Он не любил таких — приветливых и нож в спину. Сакуноске говорил об эсперах так, будто бы они тоже люди, и если бы не протекция Капитана, он бы ни за что не занял такую высокую должность. Возможно, за пропаганду его вообще бы запекли в исправительное учреждение. Чуя искренне не понимал, что Капитан в нем нашёл. Может, удивительную зверушку с непонятными характеристиками.       Капитан был безликой фигурой, статичным элементом, константой. Он появился в один момент и сразу начал работать, запуская уже давно лагающий механизм. Под его руководством было поймано около пятисот эсперов. Нормально ли ему спать по ночам?       Чуе вот нет. Лёжа ночью в кровати, он ворочался; в голову за день, проведённый в одиночестве, лезли мысли, густые и тяжёлые. Никуда от них не сбежать. Накахара вспомнил причину, по которым старался себя загонять до состояния «рухнуть в кровать в полете до неё»: чтобы не думать. Он бы и в клуб сейчас рванул, но настроения не было, да и впечатления свежи.       Воспоминания мелькали, отпечатывались на обратной стороне век. Пьяные танцующие люди, идеально чистые, белые бинты Капитана, его белая же рубашка с закатанными рукавами, костюм-тройка, идеально подчеркивающая стройную фигуру. Плечи, широкие и твёрдые, за которые так хорошо и удобно держаться… Как в трансе, Чуя запустил руку в домашние штаны, обхватывая полувставший член. Может, так заснёт легче; все же идти на работу невыспавшимся, без должной концентрации может быть опасно для жизни. По привычке потянулся за воспоминанием, которое считал самым горячим в своей постельной практике; он редко так хорошо, так сладко трахался.       И вместо этого — тёмный взгляд насмешливых глаз; губы изогнуты в хитрой полуулыбке, однобокой, но такой привлекательной; Капитан смотрит с интересом, желанием, и от этого не хочется помыться, а наоборот. Чуя изогнулся в пояснице, проглатывая стон. Останавливаться не хотелось, и мысли неслись сами собой, как наваждение.       Крепкая хватка на его бёдрах, и Чуя может чувствовать стальные мышцы. Прикосновение обжигает даже сквозь штаны; хочется, чтобы Капитан скользнул выше, провел пальцами по прессу, подразнил чувствительный сосок… Накахара увлёкся, представляя определённые руки вместо своих. И целовать его из такого положения было умопомрачительно. На одном уровне, и можно было слиться телами, не оставляя между ними никакого пространства. Узел внутри живота закрутился ещё сильнее, когда он вспоминал руки с паучьими пальцами, извилистые дорожки вен, выраженные костяшки, уверенные, наполненные скрытой силой и грацией движения, четкий угол челюсти… Напряжение росло, копилось, и наслаждение стало почти невыносимым — настолько сладко. Чуя искусал все губы, интенсивно, неритмично дергая рукой, отчаянно желая разрядки, и тут мозг подкинул:       «Хорошая работа, Накахара»       Сказанное спокойным, вкрадчивым голосом. Чуя кончил с коротким вскриком, словно рассыпаясь на частички. Голова — пустая, и только по телу начинает расползаться усталость и пережитое наслаждение. Лениво укололо: ты подрочил на Капитана. Он создан уничтожать таких, как ты. Ты должен ему смерти желать, а не засматриваться на задницу. Чуя отмел сомнения. Это ничего не значит.       Не значит же? Он хотел надеяться.

***

      На работе его поприветствовали как обычно.       — Ну че, выздоровел? — флегматично спросила Юан, ожидая его у административной стойки. — У меня сестра мелкая, слегла вот с простудой. Сейчас все болеют. Но ты-то? За три года даже отпуск ни разу не брал, не то что больничный.       — Всякое случается, — ответил Накахара. Они прошли ежедневный контроль, молчали по пути; времени почти восемь утра, до рабочего дня есть пара свободных минут. Юан, прочитав его мысли, предложила:       — Пошли покурим.       Так Чуя быстро оказался в курсе, что случилось за время его отсутствия, с головой влился в рабочее русло, узнал, что бойцы разделились на два лагеря — тех, кто думал, что он попросил отгулы из-за грандиозной пьянки, и тех, кто думал, что у него действительно была уважительная причина.       — Но ты, конечно, силен, — заметила Юан. — К Кэпу с такой просьбой обращаться. У нас же Мимики не пойманы, он тебя не сожрал?       — Если сожрёт, то не пережует, — холодно отозвался Чуя. Напарница присвистнула.       — Ты за два дня яйца отрастил так о Кэпе говорить?       — Ты его демонизируешь, — сам не зная причину, почему решил защитить не нуждающуюся в этом честь Кэпа, ответил Чуя. Настроение испортилось. — Я никогда не просил отгулов, значит, сейчас они мне понадобились.       — И зачем же?       — Не твоё дело, — Чуя затушил сигарету, говорить не хотелось. Юан ему нравилась как коллега, но иногда та бывала слишком любопытной и явно хотела залезть ему под шкуру. Она бы точно сдала его, если бы Чуя признался в том, что он эспер. — Пошли обратно.       Влиться было тяжело и легко одновременно. Он не видел Кэпа целый день, и можно легко сделать вид, что ничего и не было. Тем более думать о постороннем совсем некогда: мелкие дела, требующие скорейшего решения, затопили Чую. Пришлось разбираться с тем, что в расписании тренировок их совместили с другой группой, орать на отдел бухгалтерии, напортачивших что-то с зарплатой Судзуки, разбираться с возникшей склокой у Юки и Хёна. Оказалось, через неделю у них будет внеплановое посещение вышестоящего начальства, предназначенное для проверки надлежащего уровня их навыков, а Танака, блять, решил попрактиковаться в стрельбе глазками парню из соседнего отряда, а не оружием по мишени. Привычный бедлам и хаос.       Проблемы решаемы: расписание поменяли и согласовали, зарплату пересчитали, конфликт замяли, а Танаке выдали пиздюлей. Чуя искренне не понимал, как можно за два дня похерить так много. Юан, кажется, вообще не чувствовала ответственности за свой статус заместителя. И остальные не лучше — лишь дай повод расслабиться. Чуя мстительно удвоил базовую нагрузку, не купившись на щенячьи глазки и жалкое оправдание в духе «ну командир, сейчас все равно никуда не ходим».       В кабинет Накахара добрался только в пятом часу вечера и без сил рухнул на диванчик, стоящий рядом с рабочим столом. Его ждала письменная работа, чтоб её сожгли бесы, спустившиеся на землю, — так не хотелось с ней воевать. Тело, не получавшее нагрузок уже три дня кряду, противно скрипело, но нужно было разобраться с завалами на столе, чтобы окончательно войти в трудовую рутину. И только тогда он заметил тонкую папку со знаком Капитана.       Подпрыгнул, не зная усталости, будто и не скакал целый день, как горная козочка. Распечатал, впившись глазами в приказ.       «Назначить личным помощником…»       «Поступить в распоряжение со следующей недели…»       «Предоставить список людей, подходящих под должность командира отряда…»       Перед глазами потемнело от бешенства. Какого хера происходит? Капитан думает, что это смешно — играться с ним? Не ведая, что творит, Чуя вылетел из кабинета, держа бумажку с назначением в руках, и бегом направился по коридору, не обращая внимания на редких коллег. Сакуноске, оторвавшись от компьютера на него, взъяренного и запыхавшегося после бега по лестнице, уставился, как на восьмое чудо света.       — У вас нет записи.       — Пропусти, — прорычал Накахара, кинув оружие на стол. Взгляд Сакуноске метнулся к смятому документу в руке Чуи, и тот сразу же уступил.       Отдалённо Накахара заметил: очень непрофессиональное поведение.       Когда Чуя вошёл в кабинет, то его словно холодной водой окатило. Капитан — все такой же статичный, в белой рубашке и костюме-тройке, с галстуком боло и выражением вселенского равнодушия на лице, лишь приподнял бровь в ответ на его появление. Сидел за компьютером в окружении бумажек; кажется, даже сильных мира сего не обходит стороной бюрократия. И внезапно своя претензия показалась маленькой и глупой. Разыгравшаяся паранойя; нервы ни к черту.       Но Чуя знал, что его опасения не беспочвенны. И если по приходе он хотел лишь наорать, выплеснуть пар, то сейчас гнев остыл, стал тем, кто оберегает его. Придавал смелости и наглости не думать о последствиях, но не так, чтобы наговорить лишнего. Он покрутил в руке приказ.       — Что это?       — Думаю, вы умеете читать, — ответил Кэп, вставая из-за стола. Чуя чуть не отшатнулся, когда Капитан подошёл к нему, на грани не нарушая личное пространство. Разница в росте невольно бесила, и Чуя стиснул челюсть. — Можете воспользоваться этим навыком.       — Несомненно, — процедил Чуя, прищурив глаза. Даже на поддевку внимания не обратил — автоматически ответил так же ядовито, хотя Кэп обычно был официальнее адвоката на суде. — Я спрашиваю о причинах.       — Вас не касается.       — Это не так, — не срываясь на крик, возразил Чуя. Он понимал, что его немного несёт, но был слишком зол, чтобы контролировать себя и воспринимать происходящее со спокойствием Будды. — Я имею право знать о причинах, Дазай-сан.       Капитан не изменился в лице, а Чуя неожиданно понял, что использовал имя только тогда, когда пытался чего-то добиться. Понимания. Человечности, что ли. Легче было от кастрированной кошки получить потомство. Капитан произнес все так же невыразительно и тускло, смотря в плечо, а не глаза, и совсем не напоминал того человека, с которым Чуя взаимодействовал в баре:       — Ваша личностная характеристика и профессиональные навыки достаточно хороши для того, чтобы пригодиться мне. Вы будете намного более полезны здесь, чем если останетесь одним из командиров. Эффективное использование сотрудников согласно их потенциалу — залог процветания организации. К тому же, повышение существенно скажется на зарплате.       Чуя хмыкнул. Вот, значит, как это выглядело для Капитана. Тот налил воды, не сказав ни слова о том, чем он должен будет заниматься на новой должности, ни о том, что же его побудило к обретению личного помощника. Кэп что, цирк уродов собирает? Надеется, что Накахара будет ему чай приносить, пока Сакуноске его заваривает? Глупые мысли, но Капитан хотел втравить его во что-то грязное, а Чуя не собирался тонуть вместе с ним.       — Я отказываюсь. Мне и на нынешнем месте нормально.       Цепкие пальцы схватили его за подбородок, приподнимая голову. Лицо Капитана стало вдруг слишком близко. Он разглядывал его, как неведомую зверушку, чайную ложку, отказавшуюся выполнять свою единственную функцию, неожиданный результат изученного вдоль и поперёк эксперимента. Чуя не отвёл взгляд — хотя знал, что сейчас там без труда можно прочитать и злость, и упрямство; совсем не то, что показывают начальству. Строптивых подчинённых никто не любит. Накахара сильно нарушал субординацию. И становилось уже некомфортно от того, как Капитан разглядывал его лицо. Так близко, что, наверное, замечал каждую эмоцию. Жутко. Будто мысли читал.       — Вы, наверное, не так меня поняли, Чуя, — свое имя из уст Капитана заставило едва вздрогнуть — настолько неожиданно, как удар под дых. Тёмные глаза, глядящие прямо на него, завораживали. Чуя проваливался все глубже, вслушиваясь в жёсткие интонации Капитана. — Это было не предложение, а приказ. Вы подчиняетесь мне. Вы принадлежите мне. Если я говорю встать под пули, вы встаете. Если я говорю убить, вы убиваете. Без вопросов и пререканий. Работая в Спец. отделе, обратного пути у вас нет. Либо выполняете приказ, либо умираете, потому что бесполезны. Я выбрал вас в том числе потому, что вы это понимаете и обычно руководствуетесь разумом и логикой. Выключите истерику и соберитесь.       Чуя оцепенел. Всё, что сказал Капитан, было правдой от и до. Он тоже так воспринимал ситуацию, но все же больше играл свою роль. И то, что сейчас чувства взяли вверх… Капитан неосознанно уберег его от огромной ошибки. Накахара не мог подвести всех остальных. Насколько самонадеянным и эгоистичным он был, если хотел подставить себя под удар, не выполняя прямой приказ? Не хотел умирать и вмешиваться, не хотел общаться с Капитаном больше необходимого, не хотел привлекать к себе внимание. Трусость и слабость. Чуя ненавидел себя за эту вспышку. И слова Капитана отрезвили его. Наверное, что-то такое отразилось на его лице, потому что Капитан наклонился ещё ближе, запечатляя на губах сухой поцелуй. Просто прикосновение, а Чую как током пронзило. Дало пощёчину. Капитан произнес:       — Я могу распоряжаться вами, как захочу.       От таких слов стало жутко. Перед глазами, как живые, встали Коё и мальчишки из убежища: тринадцатилетние Ацуши и Рюноске, его родная сестра и два названных брата. Он не мог променять свою свободу и гордость на их смерть. Только поэтому Накахара заставил себя промолчать, выдавив лишь сухое:       — Извините за беспокойство.       — Бумаги у Одасаку, — донеслось в спину, когда Чуя на негнущихся ногах дошёл до двери. Он машинально кивнул и покинул кабинет.