дневник примерного семьянина (с примечаниями примерной дочери)

      «Бывают дни, когда абсолютно все идет не по плану. Праздники праздниками, но будни в нашей жизни случаются в разы чаще, и сваливать неудачи на коридор затмений или ретроградный Меркурий, как это обычно делает Фурина, я не могу.       Но в последнее время мне серьезно хочется уточнить, все ли у звезд в порядке. Все, чего я касаюсь, ломается или валится у меня из рук. Я готов поверить в паранормальное, лишь бы эта «полоса неудач» уже закончилась.       Ризли уехал на работу на две недели, и управляться с девочками стало немного сложнее. Вставать по утрам раньше, поднимать их и не иметь возможности подвести Фурину до школы – так себе дела, и совершенно не нравится, что в такие дни она опаздывает, отказываясь ездить на машине госпожи Арлекино.       Впрочем, Ризли просил меня нервничать поменьше, когда он на работе. Связь с ним есть, мы часто созваниваемся и делимся новостями, девочки тоже стараются общаться с ним и пишут в наш семейный чат. Просто обстоятельства складываются очень… неудачно».       [ старшая дочь ] (14:19): папы, я поела, сейчас пойду в гости к лини до вечера       [ старшая дочь ] (14:20): оставила еды сиджвин на кухне, там в тарелке остатки мяса и риса       [ старшая дочь ] (14:20): в холодильник не ставлю, она же после курсов домой?       [ младшая дочь ] (14:22): Я есть в чате. Фурина, ты могла спросить напрямую.       [ младшая дочь ] (14:24): Да, домой, меня отвезет мама Мамер. Поем, спасибо.       [ старшая дочь ] (14:30): если что я спущусь только напиши мне       [ вы ] (14:30): Фурина, а кто тебе разрешил идти в гости?       [ старшая дочь ] (14:32): ну папа………       [ муж ] (14:35): Пусть идет, Нёви, хоть вечером хлопот будет меньше, если уроки сделает у Лини       [ старшая дочь ] (14:36): я сделаю, клянусь!!!       [ вы ] (14:36): Хорошо. В восемь вечера должна быть дома со сделанным домашним.       [ старшая дочь ] (14:37): спасибо, папы       Фурина выдохнула, собирая рюкзак и надевая выходные тапочки. Было очень удобно, что Лини и Линетт жили в одном подъезде с ними, поскольку идти было не так далеко. Отцы отпускали ее к ним в гости довольно часто, и девушка, естественно, в какой-то момент к этому сильно привыкла.       В привычку вошло также быть с близнецами почти везде и всегда. Ей не нравилось быть одной, и она привязалась к ним третьей, потому что позже оказалось, что они еще и в цирк ходят вместе. Лини мечтал стать знаменитым иллюзионистом, который позже войдет в историю, а у Линетт была потрясающая способность учиться всему, чего она бы действительно хотела.       Вся семья Ледрю была наполнена талантами, и каждый из детей подавал большие надежды. Младший сын, Фремине, потрясающе плавал – вода была определенно его стихией, он чувствовал себя свободно лишь в бассейне на тренировках. Фурина ни разу не видела его на соревнованиях, но Лини всегда с гордостью рассказывал о свершениях брата.       Фурина взлетела вверх по ступенькам и постучала. Она знала, что Арлекино сейчас была в своем рабочем офисе до вечера (поскольку предварительно уточнила это у Лини), поэтому было нестрашно спокойно заходить в гости к друзьям. Она также была в курсе, что Фремине находился дома, и она искренне хотела поговорить и с ним тоже.       Дверь распахнулась, на пороге показалась взлохмаченная макушка Лини. Фурина сморщилась.       — Мог бы и причесаться перед приходом гостей, — она брезгливо оглядела чужую голову и зашла внутрь, словно была у себя дома. Ей очень сильно нравилась квартира этой семьи: она была большая и светлая; и несмотря на то, что Линетт, будучи девушкой, имела отдельную комнату, все трое детей всегда сидели в одной. Казалось, что в своей комнате она лишь ночует. У Арлекино и ее мужа была своя спальня, также у них была отдельная кухня и гостиная.       — Еще чего, тут гости-то такие, что скоро к нам переедут уже, — пробурчал Лини. Он выглядел так, будто только проснулся. Фурина смерила его взглядом еще раз и прошла дальше по коридору, сворачивая в комнату Лини и Фремине.       Она кинула рюкзак к кровати друга и плюхнулась на нее, головой падая на ноги Линетт. Та зашипела.       — Ты не весишь, как перышко! Особенно твоя дурная голова! — девушка попыталась скинуть подругу с себя, но попытка оказалась неудачной. Фурина, словно вредная кошка, лишь специально покаталась из стороны в сторону под чужие ругательства, а потом улеглась. Она посмотрела вызывающим взглядом на вошедшего Лини, который, увидев открывшуюся перед ним картину, опешил.       — Ты совсем страх потеряла на мою кровать так плюхаться? — нахмурился он, подходя ближе. Фурина показала ему язык.       — Кто первый пришел, того и тапки!       Внезапно она издала восхищенно-радостный возглас и тут же метнулась в коридор. Лини тяжело вздохнул, вспомнив, что их кот еще не выходил из своего убежища сегодня. И очень зря. Сейчас Чешир будет подвергнут страшным мукам…       — Кто такой хороший мальчик? — Фурина неожиданно аккуратно для себя взяла небольшого черного кота с синими глазами на руки и тут же поцеловала его в нос. Лини, воспользовавшись моментом, вернул себе господство над кроватью. Но девушке уже было все равно: она держала смирившегося кота на руках и гладила его, будто в последний раз. — Чешир, я скучала по тебе в разы больше, чем по твоему хозяину!       — Вообще-то, я его хозяйка, — Линетт подняла тяжелый взгляд на белокурую девушку, которая, стушевавшись под хохот друга, закатила глаза. — Не закатывай глаза, тебе не идет.       — Бе-бе-бе, — прошептала та, продолжая тискать Чешира. Она глянула в другую сторону комнаты и поняла, что вторая кровать пустует. — Куда вы, страшные люди, дели своего младшего брата?       Она в удивлении подняла брови, вновь сталкиваясь с «фирменным» тяжелым взглядом Линетт.       — Он в моей комнате, попросил не беспокоить его, — сказала она, опуская взгляд в телефон и продолжая играть в свою игру. Лини приподнялся на локтях.       — Ты слишком громкая для него, — выдал парень, несколько раз кивая самому себе в подтверждение. Фурина грустно фыркнула.       — Как будто ты для него не громкий, — сказала она, осторожно присаживаясь на край кровати младшего Ледрю. Лини расплылся в торжествующей улыбке.       — Нет, дорогая Фурина, меня он любит – я его обожаемый старший брат, он привык ко мне.       — Зачем ты врешь ей? Фремине просто сказал, что не выдержит вас вдвоем, поэтому и заперся. Серьезно, Фурина, не трогай его, — угрожающе сказала Линетт, не отрываясь от телефона. Фурина нервно коснулась носика Чешира.       — Ему настолько некомфортно со мной? — девушка слегка стиснула кота в руках, из-за чего он стал вырываться. Она, испугавшись, тут же ослабила хватку. Кот спрыгнул на пол.       — Давно это тебя волнует? — Лини выгнул бровь, поворачиваясь к подруге.       — Не знаю, просто… — она, казалось, стала чувствовать себя еще более неуютно. Лини одарил сестру тревожным взглядом. Линетт сосредоточенно смотрела в сторону подруги. — В последнее время мне начинает казаться, что многим людям вокруг не нравится моя… Ну, вот эта сторона.       Линетт цокнула, отложив телефон.       — Ты с кем дружишь? С нами или с Фремине? — девушка встала, сбрасывая с себя голову брата. Лини тут же отпружинил от кровати и заворчал. Она села рядом с подругой. — Не думаю, что тебе стоит подстраиваться под других. Ты такая, какая есть.       — Что такого в том, чтобы орать под песни вдвоем? — задался вопросом старший, тут же получивший два озадаченных взгляда со стороны. — Что? Я просто не понимаю, зачем ты переживаешь о том, что подумают люди. Разве не важнее то, что ты сама думаешь?       Фурина еще раз вздохнула, погружаясь в мысли. С одной стороны – да, действительно, что такого? Но с другой – она хотела бы нравиться большинству людей, и если она не может подстроиться под других, чтобы со всеми найти общий язык, то зачем тогда выбиваться из общества и быть собой? Что вообще значит «быть собой»?       Она опустила голову и оперлась локтями в колени, запуская пальцы в волосы. Ну какой же бред… общество реально начинало пугать ее с каждым годом все больше. Отцы рядом будут не всегда, скоро ей нужно будет справляться самой, но как, если она даже со своей собственной головой справиться не может?       Линетт рядом напряглась, но не трогала подругу. Она лишь мимолетом глянула на Лини, который, заметив тревогу в глазах сестры, был уже готов встать с кровати. Фурина резко выпрямилась.       — А вы моете бананы?       Близнецы опешили и отодвинулись, вопросительно глядя на подругу. Та, делая вид, что ничего не случилось, слезла на ковер на полу. Она ожидала ответа.       — Лини, если ты не моешь бананы в кожуре, я больше не буду с тобой дружить.       — Зачем их мыть? Я же не ем кожуру, я ем то, что внутри, — парень скривился, обратно принимая лежачее положение. Морщинки на лбу девушки разгладились.       — Понятно, больше не дружим. Линетт?       — Мою, конечно. И мандарины тоже, — она коротко улыбнулась, когда Фурина потянула к ней руку для рукопожатия. Она явно предпочла замять тему, и Линетт это прекрасно чувствовала, но не стала спорить. Возможно, ей нужно было время, чтобы осознать какие-то вещи.       — А яйца? — Фурина впилась взглядом в Лини.       — Естественно, — без раздумий, но слегка смущенно ответил парень.       — Ну, куриные да, — Линетт одарила гневным взглядом брата, который, слегка оторопев, кивнул.       — А ты о каких подумал? — Фурина уже была готова кривить лицо, когда Лини, краснея, стал делать попытки выпутаться:       — О куриных, конечно, ха-ха, неужели есть другие варианты…       — У нас мама и перепелиные любит просто, — уточнила Линетт, мысленно давая старшему подзатыльник. Фурина почувствовала себя странно, будто от нее что-то скрыли только что. Она рассмотрела обоих близнецов в замешательстве. Внезапно дверь в комнату приоткрылась: из щели показалась блондинистая макушка Фремине.       — Мама же ненавидит яйца? — мальчик слегка недоуменно склонил голову, чем вызвал очень громкий хлопок по лбу от старшей сестры и красные уши старшего брата. — Простите, кажется, я помешал…       Он вошел в комнату, направляясь к письменному столу, и взял оттуда несколько учебников. Фурина молчала, пыталась осознать, что имел в виду Лини.       — Я все равно не поняла, — девушка, не обращая внимания на младшего, как ей велели, двигала шестеренками в голове. Линетт поджала губы.       — Оставайся здесь, — девушка похлопала подругу по плечу, надеясь, что до нее никогда не дойдет. Фремине, закончив с книгами, быстрым шагом направился на выход.       — Фремине, постой, — Фурина, все же не выдержав, окликнула младшего. Тот остановился в дверях и медленно повернулся. — Ты… точно не хочешь посидеть с нами?       Мальчик, казалось, на секунду задумался, а потом покачал головой.       — Нет, извини, — он поджал губы и вышел из комнаты, оставив ребят втроем. В принципе, Фурина сильно не надеялась на то, что он внезапно захочет побыть с ними, но в глубине души все равно немного расстроилась.       — Фурина…       — Что? Я просто хочу, чтобы всем было весело и интересно, — взмолилась девушка, оборачиваясь к подруге, сидящей на кровати. Фурина помолчала, осознавая сказанное. Она нахмурилась и отвернулась к Лини. — А ты чего застыл? Про что ты подумал, когда отвечал на мой вопрос?       Казалось, за доли секунды она вернула себе прежнее своенравное состояние, в котором находилась чаще всего. Не сказать, что Линетт это успокоило: вероятнее всего, это была ее защитная реакция, которая не сулила совсем ничего хорошего. Фурина привыкла получать все, чего хотела, любыми способами, и она была мастером в том, чтобы добиваться своего. Сейчас такое было ни к месту – Лини подобное не очень любил и всегда ворчал.       — Когда надо будет, сама поймешь, я не собираюсь тебе объяснять, — буркнул парень, зарываясь лицом в подушки. Фурина гневно запыхтела.       — Тебе что, напомнить, как ты отдал меня на съедение своей матери?! Ты мне все еще должен!       — Неправда, мне потом досталось от твоего отца! Ты вообще видела месье Ризли?! Он мертвого достанет!       Фурина рассмеялась, вскакивая. Линетт тяжело вздохнула.       — Да что ты?! Отец ведет себя, как щенок, если его обидеть! Он в разы приветливее госпожи Арлекино!       — Он чудовище! Он чувствует, что я его боюсь, и пользуется этим!       — Твоя мама делает то же самое!       Линетт прижала руку ко лбу, выуживая из-под брата телефон и возвращаясь к кровати Фремине. Она была ее безопасным местом. В этот момент Фурина подскочила к Лини и начала щекотать его, чем вызвала огромный приступ хохота с его стороны. Девушка напротив выпучила глаза, но отказалась комментировать происходящее даже в своей голове.       — Будешь еще говорить, что отец чудовище? — Фурина с неведомой силой наседала на друга, который в попытках отбиться двигал всеми конечностями и изредка задевал коленями подругу. Это, казалось, драконило ее сильнее – она не собиралась отступать.       — Он знает, что я его боюсь… — задыхаясь, сквозь смех проговорил Лини. Он оставил попытки отбиться, но пытался хотя бы защитить свой живот, на который Фурина безжалостно напала. — Мы квиты!       — Неправда!       Фурина продолжала, даже не думая останавливаться. Она каким-то магическим образом перехватила руки друга и наклонилась к нему, тыкая его в живот. Домашняя одежда его не спасала – из-за этого он дергался сильнее, смеясь с каждым разом все громче. А Линетт, казалось, даже не думала их останавливать.       В какой-то момент девушка наконец выдохлась и села рядом с другом. Он моментально принял сидячее положение в попытках отдышаться.       — Ты – паршивец. Я обязательно узнаю, что ты имел в виду.       — Архонты, успокойся и забудь об этом. Это не так важно, чтобы так задумываться, — выдохнул парень, спуская ноги на пол и направляясь к письменному столу. — Нам бы домашку сделать, между прочим.       Линетт, наконец, оторвалась от телефона и подала голос:       — У меня уже сделано, кстати.       Фурина и Лини одновременно посмотрели на нее, словно она была умалишенной.       — Когда ты успеваешь?!       Та пожала плечами, загадочно улыбаясь. Фурина и Лини насупились, доставая тетради и раскладывая их на столе. На самом деле, девушка думала, что они не сядут за дела и будут веселиться все то время, что им выделили, но друг сам проявил инициативу, поэтому она решила не спорить. В любом случае, домашнее задание нужно было сделать, чтобы потом не злить папу и не подрывать его доверие.       В последнее время Нёвиллет был совсем взвинчен. Фурина чувствовала, как его нервы медленно натягивались, готовые лопнуть в любой момент: такое случалось каждый раз, когда Ризли уезжал на работу. Усталость старшего Мермония чувствовали абсолютно все, и не нужно было быть слишком умным человеком, чтобы понять, что все-таки его главной поддержкой во всем был муж.       Фурина знала это. В свое время именно этот факт помог ей понять и принять второй папин брак. Конечно, сначала ей было очень тяжело перестраивать жизнь под нового человека, но, во всяком случае, Ризли не лез к ней с новыми правилами и нравоучениями. Он лишь искренне беспокоился и наставлял ее, как и положено родителю.       — Как госпожа Арлекино справляется, когда господин Ледрю уходит в море? — внезапно спросила Фурина во время решения одного из примеров по алгебре. Лини оторвался от тетради в удивлении.       — М? Никак, мы все привыкли. Зато, когда отец приезжает на три месяца, мы проводим больше времени вместе. Я даже не задумывался, что это тяжело. Мы же все равно общаемся.       Фурина надула губы, продолжая писать. Люди такие разные. Всегда кому-то могло быть просто принять что-то «страшное» в понимании другого. Девушка переписывала примеры один за другим, думая о том, что лучше уж решать домашку всю жизнь, чем постоянно ждать любимого человека с вахты или из командировки. Такая работа была точно за пределами ее понимания.       — Папе всегда тяжело, когда отец уезжает, — задумчиво проговорила Фурина, не отрываясь от записей.       — Очевидно, месье Ризли его опора, — подытожила Линетт, которая продолжала играть в свою игру на телефоне. Она собирала три в ряд – Фурина узнала об этом совсем недавно и уже успела высказать свое мнение по этому поводу. «Это для стариков», – «Да, и что с того?». На этом их разговор закончился.       — Да, но… Ему ведь нужно и самому уметь справляться…       — Не кори его за это, — внезапно сказал Лини, прерывая подругу. Та непонимающе повернулась к нему. — Что? Не все люди чувствуют себя комфортно, когда тащат все на себе. Особенно двоих дочерей, среди которых одна приемная и недавно начала ходить в школу. Он переживает за вас, это же правда очевидно.       — Если это очевидно, то надо не обсуждать это, а понять, как я могу ему хотя бы немного помочь. Лучше бы он вообще это сам сказал. Я уже не маленькая, — проворчала девушка, возвращаясь к домашнему заданию. Линетт сзади едва слышно усмехнулась. Фурина каким-то невероятным образом сочетала в себе самые разные качества. Она была до отвратительного самодовольной, но в то же время слишком доброй и всегда пыталась помочь дорогим ей людям. Ее поступки говорили в разы громче, чем ее мысли и слова. Это дорогого стоило.       Лини, дописывая последний пример, мельком глянул на экран своего телефона. Он тут же резким движением кинул ручку на стол и взял гаджет в руки, прикусывая губу. От Фурины это не скрылось: она, сдвинув брови к носу, начала наблюдать за другом.       Линетт, услышав, что ручки больше не пишут, отвлеклась от игры и проследила взглядом за друзьями. Ее брат с розовеющими щеками увлеченно набирал что-то в телефоне. Она расплылась в улыбке.       — Кто это тебе там пишет? — девушка подсела ближе к письменному столу, чем безумно смутила брата, который моментально спрятал телефон экраном вниз. Глаза Фурины загорелись.       — Кто там? — вторая девушка хитро прищурилась, но чужой телефон из рук вытащить не попыталась. Лини отвел взгляд, молча возвращаясь к тетради и полностью игнорируя девушек. Фурина хищно сверкнула глазами. — А, ну понятно.       Лини резко выпрямился и искоса посмотрел на нее.       — Что тебе понятно?       — Все ясно, диагноз очевиден, — ее голос приобрел ехидные нотки. Она очень открыто блефовала, но Лини, будучи человеком, доверяющим близким, не смог этого уловить. — Мы все поняли, Лини.       — Неужели по моему лицу все настолько видно? — парень смутился, осторожно поднимая телефон и заглядывая в экран.       — Это Итэр! — Линетт, которая аккуратно подобралась к брату со спины, пока он говорил с Фуриной, выглянула из-за его плеча. Этот прием срабатывал абсолютно каждый раз, но парень продолжал постоянно попадаться на эту уловку. Лини от неожиданности дернулся и чуть не выронил телефон из рук. Он покраснел не только лицом и ушами, но, казалось, шеей тоже.       — А! — Фурина победно вскочила со стула, едва не роняя его и тыкая пальцем в друга. — Я так и думала! Вы все-таки начали общаться ближе?! Почему ты не сказал мне?       Взгляд парня забегал, он искренне пытался найти себе хотя бы одно оправдание, но у него совершенно ничего не выходило. В конце концов он сдался, и, еще немного помолчав, опустил плечи.       — Мы ничего не начали, он просто спросил, что задано по географии, — парень развернулся к столу, блокируя телефон и складывая его обратно на стол. — И я в этот раз серьезно. Он же болел две недели. Видимо, Люмин не записала, вот он и написал мне.       Он вздохнул. Судя по всему, это была правда – во время общения с Итэром у него совсем не получалось врать, он начинал суетиться и заикаться. А сейчас он сказал все спокойно без единой запинки.       Фурина глянула на Линетт.       — Поэтому я и не сказал вам. Это ложная тревога, успокойтесь.       О симпатии Лини к Итэру, на удивление, помимо него самого, знали всего три человека. Фурине всегда казалось, что это слишком уж заметно: Лини начинал нести такую чушь, когда общался с Итэром вне переписки, что только слепой бы этого не заметил. Однако сам Итэр, видимо, был слишком наивным, чтобы проследить чужое изменение в поведении.       В общем, в их отношениях все было сложно. Лини не лез к нему лишний раз, предпочитая оказаться в тени, лишь бы не в дураках с разбитым сердцем.       — Ну, ничего страшного. С этого все обычно начинается, — Фурина пожала плечами, возвращаясь к заданию. — Отец тоже на первых порах спрашивал у папы, как правильно рыбу готовить.       — Что… — Линетт нахмурилась, собираясь уточнить.       — О, поверь, ты не хочешь знать, — Фурина состроила гримасу, качая головой. — Может, в другой раз.       Лини расплылся в грустной улыбке. Может, все правда не так плохо, как он думал?

*

      [ папа ] (20:10): Фурина, поднимайся. Пора домой.       [ вы ] (20:10): :((((((((((((((((((((((       [ вы ] (20:10): :((((((((((((((((((((((((((((((((       [ папа ] (20:11): Давай, и так на 10 минут уже опаздываешь.       [ вы ] (20:12): ну ладно :((       Фурина подняла глаза на пританцовывающего Лини, который был заинтересован тем, что происходило у сестры в телефоне. Девушка поджала губы.       — Папа пишет, чтобы домой шла, — сказала она, не скрывая грусти. Близнецы понимающе закивали.       — Ну ладно, в следующий раз посмотрим это видео, — спокойно сказала Линетт. Она помогла собрать тетради подруги и протянула их ей. Лини глянул на часы.       — Он вовремя написал. Ты бы все равно скоро сбежала: мама вот-вот вернется с работы.       Фурина еще более расстроенно вздохнула. Все обстоятельства против нее.       Она вышла из комнаты мальчиков и постучалась в соседние двери. Там послышались шорохи.       — Фремине, возвращайся на родную кровать! Извини за неудобства!       Она прошла к прихожей и накинула рюкзак на плечо. Из комнаты Линетт медленно вышел младший. Девушка склонила голову набок и помахала ему.       — Все в порядке, ты не… — он глянул на Линетт, которая всем, чем могла, показывала просто смириться со словами Фурины. Фремине отвел глаза и осекся. — Ладно… спасибо. Но все правда в порядке.       Белокурая девушка обняла подругу на прощание и сморщила нос на предложение Лини сделать то же самое.       — Чем я хуже? — парень уже был готов расстроиться. Фурина приподняла одну бровь.       — Ты же мальчик, — невозмутимо сказала она, но с места не двинулась. Лини подошел ближе.       — И что? Ты со мной дольше дружишь, прекращай, — парень, ворча, втянул Фурину в недолгие и слегка неловкие объятия. Она, сначала напряженная, расслабилась и похлопала его по спине.       — Если Итэр напишет – скажи, я приду сразу же, — сказала она вместо «пока», указывая на друга и хмурясь. Он поднял обе руки в знак капитуляции и быстро закивал, мол «так и сделаю». Девушка удовлетворенно кивнула и закрыла двери.       — Тебе тоже кажется, что она стала… другой? — Линетт приложила палец к подбородку, задумчиво постукивая им. Лини прикусил нижнюю губу.       — Да. Как бы это потом с нами злую шутку не сыграло, — сказал он, разворачиваясь в сторону комнаты, в которую вернулся Фремине.       Фурина быстро спустилась по лестнице и с легкостью распахнула дверь домой. Она знала, что папа и младшая сестра уже ждали ее там, и она была рада этому, хоть и хотела бы провести с друзьями побольше времени. Ей казалось, что папе не помешало бы сейчас провести время наедине с самим собой и почитать книги без участия в этом двух дочерей.       Она вытерла ноги о коврик на входе и заперла за собой дверь. Нёвиллет, судя по всему, сидел в гостиной. Девушка, облокачиваясь на косяк, заглянула в комнату.       — Привет, пап… — ее брови взметнулись в удивлении. — Вы что, вместе читаете?       Сиджвин сидела рядом, почитывая свой учебник. Мужчина кивнул, отрываясь от книги. Девочка радостно помахала старшей сестре. Фурина прошла в комнату и обняла младшую, сажая ее к себе на колени и не мешая ей читать дальше. Она обвила руками живот сестры и соединила пальцы в замок.       — Как твой день, дочь? — папа заинтересованно посмотрел на нее, ожидая подробный рассказ.       — Да ничего особенного, — почему-то, это единственное, что она смогла выдавить из себя. Она прокашлялась. — В смысле, правда ничего. В школе было скучно, днем у Ледрю сидели, играли, потом домашку сделали с близнецами… Послушали музыку, посмотрели пару клипов. В принципе, все.       Нёвиллет понимающе закивал, слушая дальше.       — Немного устала, но это ничего страшного. Зато решили все номера по алгебре, с помощью Линетт, разумеется, — Фурина состроила гримасу, вспоминая, как подруга объясняла темы. Линетт всегда была непреклонна в случае темы школы. — Скоро еще будет тест по физике, а завтра цирк… не соскучимся, в общем. Ну, я так думаю.       Мужчина зевнул, но продолжал слушать то, что рассказывала старшая дочь. Она склонила голову набок.       — Ты устал? Может, помочь чем-то?       Он тут же словно проснулся, переводя взгляд на дочь и хмурясь. Его взгляд был таким, будто он увидел перед собой инопланетянку.       — Ч-что? Я серьезно, если нужно что-то сделать…       — Не нужно, дорогая, не переживай.       — Точно? В раковине гора посуды, если что, я могу…       — Нет, отдохни, я сам, — Нёвиллет вскочил, слегка напугав Сиджвин, отложил книгу и направился к раковине. Фурина, уловив его настроение, пересадила сестру обратно на диван, в несколько шагов опередила его и закрыла путь к посуде. — Что ты…       — Сиди и читай. Сам отдохни, а я не устала, — буркнула она, толкая отца бедром и включая воду. Он похлопал ресницами и нахмурился, склоняя голову набок.       — Фурина, что случилось?       — Ничего. Мне просто не нравится, что ты тащишь все на себе, пока отец на работе. Прекрати так делать, я уже не маленькая, — сказала она, наливая средство для мытья посуды на губку и даже не думая оборачиваться. Она знала, что если сейчас посмотрит в глаза папе, то точно расплачется.       В список ее навыков не входило умение делиться своими мыслями и переживаниями. Да, в детстве Нёвиллет учил ее, что выражать эмоции – важно. Было время, когда они плакали вместе: Фурина тогда была совсем маленькая, она не понимала, что значит плакать по-настоящему, но часто видела, что глаза папы слезились, стоило кому-то из родственников упомянуть Эгерию. Сейчас выражать словами то, что было у нее в голове, казалось чем-то постыдным: мыслей в голове было много и не все они были «хорошими».       Конечно, она все так же доверяла папе, и отцу тоже. Но она искренне считала, что ей следовало самой разобраться со своими страхами, потому что это было частью ее взросления. По крайней мере, так писали в Интернете.       — Дорогая…       — Все, иди, папа, — еще сильнее заворчала девушка, свободной рукой отгоняя от себя отца. Нёвиллет, пряча улыбку, и правда ушел, позволяя дочери взять дело в свои руки. Внезапно его телефон зазвонил.       Это был Ризли. Фурина, осознав это, моментально оторвалась от своего дела и подскочила к мужчине. Нёвиллет принял вызов.       — Привет, Ризли, — в его голосе слышалась улыбка. Картинка прогрузилась, и на экране показался сам мужчина, лежащий на кровати в общежитии и устало машущий рукой. К взрослым подскочила Сиджвин. Девочки одновременно поздоровались с отцом.       — Как вы? — он расплылся в искренней, очень теплой улыбке. Фурина привлекла к себе внимание, энергично размахивая руками.       — Отец! Я мою посуду, представляешь?       Ризли озадаченно нахмурился и вопросительно посмотрел на мужа. Тот пожал плечами, загадочно улыбаясь. Девушка вновь показательно вернулась к раковине.       — Не знаю, что случилось. Заявилась из гостей, а ее там будто подменили. Взяла, отняла у меня работу хорошего отца, — рассмеялся Нёвиллет, тут же получая пяткой по ноге. — Фурина!       — Не клевещи на меня, я примерная дочь и всегда ей была! — девушка вздернула нос, оттирая от жира тарелку из-под мяса. — Отец, скажи ему!       — Ну, вообще, я тоже удивился, — Ризли разразился неслышным смехом, потому что понял, что ему (пока что) пяткой не прилетит. — Ты молодец, дочь. А ты, Нёви, позволяй помогать себе не одному человеку. Фурина умница.       Мужчина звучал действительно счастливо, хоть и устало. Он расспросил Сиджвин о делах в школе: та рассказала ему, что Сесиль недавно отправили в художественный кружок. Ризли искренне обрадовался этому и попросил дочь передать девочки искренние поздравления.       Потом, по обыкновению, Нёвиллет обменялся с мужем своими новостями. Он рассказал о дне на работе (Фурина, совершенно не стыдясь, грела уши, поскольку сама расспросить папу не успела), а затем задал пару вопросов по семейному бюджету и распределению денег в этом месяце. Конечно, это Фурине было уже не так интересно, однако она все равно слушала диалог вполуха, чтобы не пропустить ничего важного.       — Кстати, я приезжаю на днях, судя по всему, — внезапно сказал мужчина на другом конце провода. Все трое, находившиеся в комнате, одновременно повскакивали со своих мест. Фурина бросила в раковину несчастную сковородку и кинулась к телефону Нёвиллета. Она насильно развернула его на себя мокрыми руками и закричала:       — Что?! Серьезно?! В честь чего такая щедрость, тебя что, уволили???       — Нет, ты что, — Ризли рассмеялся, а затем нахмурился. — Я просто поменялся. Есть вероятность, что буду дома три недели, а потом уеду снова на две. Там ситуация была дурацкая… В общем, тому человеку это просто нужно было, я решил, что не могу отказываться. В доходах немного потеряю, но это некритично, поэтому все в порядке.       Фурина попыталась спрятать крики радости и вернула телефон отцу. Сиджвин залезла к нему на колени и уткнулась в экран.       — Я очень рада! Возвращайся, мы очень тебя ждем! — девочка радостно запищала, обнимая Нёвиллета. Тот погладил ее по макушке.       — Ты об этом подарке мне писал сегодня?       — Да, именно о нем, — мужчина заулыбался, замечая в чужих глазах искру. — Я очень скучаю по вам, правда. Приеду и задушу вас всех в объятиях.       — Попробуй! — крикнула Фурина, вернувшаяся к раковине. Ей осталось всего-ничего, но она все равно продолжала отвлекаться на разговор с отцом.       — Попробую! — он повысил голос в ответ так, чтобы дочь его услышала. Она улыбнулась и покачала головой.       После чего они все попрощались, оставаясь в приподнятом настроении. Ничто не радовало семью так, как предвкушение воссоединения с отцом – это было не только потому, что, когда он был дома, было легче. Каждый в доме действительно скучал по нему по-своему. Фурина, конечно, старалась не показывать это, но ее поступки в очередной раз выдавали ее с потрохами. Этого она уже не стыдилась.       Сиджвин искренне любила проводить время с обоими родителями, и, несмотря на то что она была еще совсем малышкой, она тоже чувствовала, что Нёвиллету было сложнее, когда муж не ждал его дома с работы.       Фурина, пританцовывая, закончила с посудой, вытерла руки и взяла свой телефон.       [ вы ] (21:03): угадайте кто приезжает на днях       [ Линетт Ледрю ] (21:03): ух ты? неделя же еще?       [ вы ] (21:04): там ему что-то подфартило и он приезжает намноооого раньше       [ вы ] (21:05): наконец не буду опаздывать архонты       [ линейка ] (21:05): дада обманывай себя что ты не ждешь его       [ вы ] (21:05): ?!?!?!?!??       [ вы ] (21:05): кто тебе сказал такое       [ линейка ] (21:06): топот с нижнего этажа       [ линейка ] (21:06): смотри чтобы дом из-за тебя не обвалился ХАХАХАХ       [ вы ] (21:07): ТЫ ПАРШИВЕЦ       [ вы ] (21:07): ты слишком много себе позволяешь для человека адрес которого я знаю!!!       [ Линетт Ледрю ] (21:07): не забывай, что я тоже тут живу!       [ вы ] (21:07): я заберу тебя к себе или подожгу только его кровать       [ вы ] (21:08): и поверь мне       [ вы ] (21:08): мне будет НЕ стыдно       [ Линетт Ледрю ] (21:08): без Чешира и Фремине не поеду       [ вы ] (21:08): их тоже заберу       [ вы ] (21:08): А ТЕБЯ НЕТ ЛИНИ ДАЖЕ НЕ СМЕЙ НИЧЕГО ПЕЧАТАТЬ       [ вы ] (21:09): ТЫ МЕРТВ ДЛЯ МЕНЯ.       Фурина с гневным пыхтением закрыла чат с говорящим названием «психбольница», а затем закатила глаза. И почему она вообще когда-то решила, что дружить с этим человеком – это хорошая идея?..       «Мне все еще сложно представить, как и с кем Ризли договорился для того, чтобы приехать домой раньше. Вне звонка позже он написал мне, сколько от зарплаты он потеряет, и я решил, что это не такая уж и большая цена для того, чтобы увидеться раньше.       Возможно, это не очень рациональный подход, но мне показалось, что девочки тоже были рады. Особенно Фурина… ее эмоции стали приобретать весьма интересные оттенки, которые я не замечал раньше.       К слову, до прихода Фурины из гостей, мы с Сиджвин читали книги. Она свое, я свое, и мне было очень приятно помолчать вместе с ней. Она очень сильно любит читать, нужно будет обязательно вывести ее в книжный магазин, чтобы она выбрала себе книги, которые ее интересуют. Видимо, она берет пример с меня, и это очень… приятное чувство.       Я задумался о кружке по интересам для нее. Она звучала заинтересованно, когда рассказывала о Мамер и Сесиль, но для окончательного решения мне стоит многое обсудить с ней. У меня есть пара мыслей, что ей бы понравилось, но эта тема все равно подлежит обсуждению.       Да и вообще: мне стоит проводить с Сиджвин больше времени. Она всегда говорит, что скучает по Ризли, и меня это немного напрягает, поскольку мне начинает казаться, что я не справляюсь. А Фурина… даже не знаю, как описать это чувство. Она никогда так себя не вела. Я не привык, что она проявляет желание помочь, и я рад, что она делает это искренне».       Несколько дней в ожидании пролетели незаметно. В эти дни, неожиданно для себя, Фурина просыпалась вовремя, успела сходить на завершающие перед экзаменом по жонглированию занятия в цирке, а Сиджвин получила парочку хороших оценок в школе. Она стала много рассказывать про Сесиль и Мамер, которые теперь вместе ходили в художественную школу: у Нёвиллета еще больше стала теплиться мысль, что младшую дочь тоже стоило бы отдать в какой-нибудь кружок помимо курсов английского. Поступило еще несколько вариантов к его собственным, поэтому ему стоило позже поразмыслить над этим.       И вот, долгожданный хлопок дверью посреди дня. Нёвиллет еще не вернулся с работы, но обе девочки в этот момент уже были дома. Сиджвин высочила из комнаты и застала странную картину: отец недоуменно смотрел себе за спину, на которую, словно рюкзак, залезла старшая дочь.       — Что ты…       — Я не слезу, — сказала она в чужую спину, утыкаясь в нее носом. Впрочем, Сиджвин это мало волновало, и она побежала обнимать Ризли. Тот, слегка смутившись поведению Фурины, покачал головой.       — Привет, дорогая, — он поцеловал младшую в щеку и потрепал ее по волосам. Фурина к этому моменту действительно не торопилась слезать. — Слушай…       — Отстань. Раздевайся как хочешь, я не слезу, — девушка в знак протеста обвила талию отца ногами, а руки переместила под плечи. Мужчина тяжело вздохнул.       — Что мне с ней делать? — он обратился к младшей дочери, которая, выпучив глаза, лишь пожала плечами. — Да, я тоже не знаю, — он грустно покивал, с трудом стягивая с себя куртку.       — Ладно, так уж и быть, сначала разденься. Потом залезу снова, — угрожающе сказала девушка, прищуриваясь на отца и тыкая в него пальцем. Тот покачал головой и потер переносицу, но начал медленно раздеваться. Фурина в этот момент перекатывалась с пятки на носок, наблюдая за уставшим отцом. — Надеюсь, что ты успеешь отдохнуть перед новой вахтой.       — Я всегда отдыхаю, когда я дома, — он склонил голову набок, рассматривая девочек. — Как же быстро вы обе растете.       Фурина фыркнула, тут же отмахиваясь, но запечатлевая в памяти теплый взгляд отца. Она с трудом заставила себя не улыбаться.       — Подумаешь.       «И все-таки для каждого из нас безумное счастье, когда каждый член семьи дома».