Путешествие за пламенеющим красноцветом

Почему лес был прозван зачарованным, Сяо Чжань так и не понял. Опасался сперва, что там на каждом шагу будут подстерегать напасти, но обошлось без них. Они с Кунжутом спокойно шли по тропинке, петлявшей меж деревьев. Казалось, что она возникает и стелется точнёхонько перед ними, потому что сколько Сяо Чжань ни пытался разглядеть её продолжение, оно неизменно терялось в густых зарослях, да и деревья – то теснились к друг другу, а то выгибались, образуя купол, почти не пропускавший прямого солнечного света. На ночлег устроились под одной из лиственниц, поужинали и легли спать. Сяо Чжань временами просыпался от ощущения чужого взгляда, свербившего лопатки и днём, но нападение всё не случалось, цикады вели свои неспешные песни, а светлячки танцевали под них, и даже Кунжут размеренно вздымал бока, погрузившись в сон. Так что и Сяо Чжань позволял себе нет-нет, да проваливаться в дрёму, продирая веки от каждого потрескивания веток. То ветер, должно быть, успокаивал он себя и до боли в глазах вглядывался во тьму, затаившуюся за тонким дымком от притушенного костра. На следующий день они спустились к речке, шум которой Сяо Чжань слышал ещё с вечера, но не рискнул в темноте идти к воде. Всё же лес не просто так зачарованный, и если пока везло, это не значило, что так будет продолжаться и впредь. А утром с первыми солнечными лучами лес и вовсе перестал казаться зловещим. Занимающийся день перескакивал с ветки на ветку, расцвечивал листья, отражался от мокрых камней в реке и искрился весельем в волнах. Сяо Чжань полюбовался на пушистые облака, преображавшиеся то в рогатых драконов, то в остроухих зайцев, а то и в рисовые колобки, потянулся и ступил к воде, неспешно облизывающей травянистый берег. Достал из-за пояса тыкву-горлянку и приготовился уже сам испить да её наполнить, как из реки к нему метнулось с рычанием что-то огромное, рыжее и склизкое. Набросилось и сжало, потащило куда-то. К реке, с ужасом понял Сяо Чжань и стал, что было мочи, отбиваться. Речная вода, смешанная с илом, заливала лицо, залепляла глаза и мешала не только дышать, но и сражаться за жизнь. И что-то громко хлюпало, чавкало и клацало возле лица, стремилось достать до шеи, царапало и вот-вот должно было вонзиться и сожрать. Сяо Чжань пытался оттолкнуть вонючую и страшную кучу из зубов и когтей, но силы утекали… и тут он расслышал сначала душераздирающий ослиный крик, а следом свист ветра. Монстр из реки слетел с Сяо Чжаня, завертелся, уклоняясь от ударов красной плети, каждый раз попадавшей точно в цель и взрезавшей зеленоватую кожу. А тем, кто стегал монстра, был тот самый юный господин, которого Сяо Чжань всего год назад спас от разбойников. Он не щадил монстра и, сколько тот ни хныкал, гнал прочь от реки, удар за ударом. Вскоре на монстре и живого места не было: всё тело в сплошных рассечённых ранах, из которых сочились студенистые потоки чего-то грязно-зелёного. И чем больше выливалось, тем меньше становился монстр. К тому моменту, как юный господин споро связал его верёвками (и когда только вытащить успел?), монстр уже был совсем худосочным мужчиной, с вполне человеческой кожей, пусть и излишне бледной, клыкаст и рыжебород. На Сяо Чжаня он не смотрел, а тихонько подвывал и хлюпал носом. Теперь трудно было поверить, что такой несчастный мог на кого-то напасть. Он сам нуждался в спасении. Да хотя бы от голода. И, наверняка, холода. Пусть и наступила пора колошения хлебов и цветения гранатов, но в лесу, да ещё и у реки, тянуло холодом. А на нём всего-то и было, что ожерелье из черепов. Человеческих, но каких-то очень маленьких. – Не ведись на его жалкий вид, – сказал молодой господин и наградил Сяо Чжаня таким тяжёлым взглядом, что поневоле вспомнилась давешняя демоница. Но та улыбалась, а этот смотрел хмуро, и сходство рассеялось. И откуда он тут взялся, задался вопросом Сяо Чжань. Опять к родным путешествует? На этот раз в наряде поскромнее, но всё равно добротном: ханьфу из тонкого сукна без узоров и изысков, однако ж крепких синих красок, а не землистого цвета. Кожаные наручи, в которых могут быть спрятаны кинжалы. Волосы без украшений – перехвачены кожаным шнурком в хвост, чёлка справа выбилась, должно быть, от схватки с монстром. Ну, какой же молодец, учится на своих ошибках, ещё и на помощь прийти сумел. Сяо Чжаня затопило нежностью. И это оказалось не менее пугающе, чем нападение речного монстра. И, чтобы поскорее избавиться от накатившего наваждения, он спросил о том, что действительно имело значение: – Что это такое? – кивнул он на монстра, который монстром уже и не выглядел, а, сжавшись, бормотал извинения и просил позволения прикрыть «срам» чем-нибудь. – Это? – молодой господин презрительно ухмыльнулся. – Это демон-людоед, а звать его Ша Сэном. Когда-то, давным-давно, был он генералом. За свои величайшие заслуги принятый в небожители, но низвергнутый за постыдную неловкость: будучи на приёме у Нефритового Императора, задел его любимую вазу – та упала и разбилась, а нашего Ша Сэна скинули с небес и лишили всего. Он поселился в реке и стал нападать на людей, потому что только так мог потушить огонь обиды, глодавший его изнутри. И как только ты его развяжешь, он набросится на тебя и утащит в своё логово. И косточки не оставит. Вот таков этот жалкий бывший небожитель. Демон Ша Сэн взвыл громче и зарыдал обильнее. Сяо Чжань испугался, что как бы он совсем не вытек. Или, может, это план такой? Вытечет по слезе и заструится обратно в свою речку, где затаится в ожидании другого зазевавшегося путника, которому никто не успеет помочь. – А ты здесь как взялся? – спросил Сяо Чжань. И, показалось ему или нет, но молодой господин вроде как улыбнулся – обозначилась тонкая усмешка на краткий миг и скрылась, а сам он присел у спеленутого Ша Сэна и, занавесившись волосами, принялся проверять крепость пут. Ша Сэн задрожал пуще прежнего, а когда молодой господин негромко сказал ему что-то, всхлипнул и замолчал, выпучив глаза. – Я-то? – переспросил молодой господин. – Возвращался от тётушки к матушке. – Через зачарованный лес? – А у меня амулеты есть. Тётушка у знакомого заклинателя скупила самые сильные и меня ими снабдила. Видишь, и тебе помог. И… ослу твоему. Кунжут, наблюдавший до этих пор в отдалении, дёрнул хвостом и повернулся к ним задом. – Ван Ибо, – сказал молодой господин и лучезарно улыбнулся. – Меня зовут Ван Ибо. Утреннюю трапезу Сяо Чжань разделил с Ван Ибо. И, несмотря на недовольный взгляд того, и демону Ша Сэну подкинул. Правда, есть со связанными руками у него не вышло, поэтому он опрокинулся на землю и вот так пытался достать до лепёшки. Вырвав и повалив при этом невысокое деревце, к которому был привязан. Тут уж Сяо Чжань не выдержал: вздохнул, встал и двинулся к Ша Сэну, чтобы снять хотя бы часть его пут. – Как бы доброе сердце не вышло тебе боком, – сказал Ван Ибо в спину. – Не могу сидеть, когда другие разлёживаются, – ответил Сяо Чжань и услышал смешок, нагнулся к Ша Сэну. Тот взглянул с надеждой и длинно хлюпнул носом. В глазах плескалась мутная вода с крупицами песка и грозила выйти из берегов. – Он демон, – напомнил Ван Ибо. – Ну, один раз мы с ним справились, справимся и второй. – Мы? – и очередной смешок. Поддержанный фырканьем Кунжута. «Спелись», – беззлобно подумал Сяо Чжань, помог Ша Сэну принять сидячее положение, подивившись тому, какая у него тёплая кожа – и не скажешь, что из холодной воды почти не вылезает, – ослабил верхние путы. Ша Сэн опустил голову, порозовел щеками, и рыжие волосы его вдруг из слипшихся в тине косм стали сухими, разгладились, улеглись волнами на плечи, с которых совсем сошла зелень, как и с лица исчезла борода. Теперь на Сяо Чжаня прозрачными глазами цвета реки в ясную погоду смотрел, покусывая розовые губы, молодой мужчина со светлой нежной кожей, покрасневшей в тех местах, где только что были путы. Сяо Чжань от такой перемены мягко осел на землю, а Ша Сэн учтиво взял из его руки лепёшку, так же учтиво обозначил кивком признательность и принялся аккуратно есть. И не верилось теперь, что вот этот… этот… совсем недавно был бесформенной кучей из слизи, когтей и зубов и намеревался разобрать по косточкам. Может, только череп и оставил бы – уменьшил и добавил в ожерелье. Сяо Чжань зябко повёл плечами и поскорее отполз от Ша Сэна. Тот блеснул внезапной зеленью глаз и опять стал сама невинность. Прикрыть бы его. И впрямь срамно же разгуливать вот так, пусть и демону. – Убедился? – хмыкнул рядом Ван Ибо. – Это все демоны так могут? – спросил Сяо Чжань, стараясь не смотреть на Ша Сэна, чья белая кожа, казалось, собрала на себе весь солнечный свет, пробившийся через густую листву. – Как так? – склонил голову на бок Ван Ибо. – Вот так? – и подмигнул. Двумя глазами. Одним больше, другим меньше, явно стараясь попасть хоть одним, а учитывая, что рот он успел набить лепёшкой с мясом… Сяо Чжань рассмеялся. – Прекрати, – сквозь смех сказал он, – у тебя всё равно не выйдет так, как у него. Ты же не демон. Ван Ибо ничего не ответил, занятый пережёвыванием пищи. И Сяо Чжань подумал, что неловко получилось – вроде как он поставил человека ниже демонов, которые да, во многом сильнее, хитрее, красота у них, опять же, совсем другая, не чета человеческой, ежели они захотят очаровать, но вот он, Ван Ибо, который спас его от монстра, скрутил демона. И черты у него такие, как на картинах во дворце князя, и кожа не менее светлая и нежная, как и подобает тому, кто из благородного рода и кому нет нужды часто бывать на солнце, гнуть под ним спину. И опять он без охраны, приличествующей отпрыску наверняка знатной семьи. Самонадеянный мальчишка. – Почему ты ходишь один? – спросил Сяо Чжань. Ван Ибо приподнял одну бровь. С этим у него получалось лучше, чем с подмигиванием. – Потому что могу? – А что твои родные? Как отпускают тебя? Хотя в этот раз ты одет чуть… скромнее. Не так вызывающе. – А ты так и не обновил свои лохмотья, но мне жутко льстит, что ты помнишь обо мне, во что я был одет и как, – оскалился Ван Ибо в подобии улыбки и вгрызся в сочный бок лепёшки, с другого – выступила жирная капля, налилась, готовая сорваться. Но Ван Ибо высунул язык и ловко подхватил, а после довольно облизнулся и зажмурился. У Сяо Чжаня от такого зрелища тотчас скопилась слюна, и он поспешил откусить от своей лепёшки. Но жгло. И не от пряностей, которых демоны недоложили. – Это не лохмотья! Это очень хорошая одежда, которая… – Досталась тебе от отца, а ему от его отца? – Всё не так! И у меня не… – Ладно-ладно, нет нужды обороняться. Просто я удивлён – ты не избавился от моих даров. – Откуда ты знаешь? – Ну если бы ты избавился, то на вырученные деньги взял бы и новую одежду, и сапоги получше этих, что скоро рассохнутся и разойдутся, порвутся. Что там ещё бывает со старыми сапогами, я не знаю. И… – Знаешь что, Ван Ибо? – Не-а, поведай же мне, – и эта зараза так едко улыбнулась, что Сяо Чжаню захотелось запихать ему в рот всю лепёшку. И сверху ещё чем-нибудь придавить. Он так-то радовался, когда удалось эти сапоги справить, пусть и ношенные, латаные-перелатаные. И не должен был ни перед кем ответ за них держать. Уж точно не перед этим… этим гусём на выгуле. – А вот и поведаю! Ты как себе это представлял? Ну заявился бы я к кому с дорогущим кольцом, да с поясом тончайшей работы. Так меня бы тут же подхватили и расспрашивать стали, где это я такое стащил, кого ограбил или убил. А то и в темницу бы кинули, а дары твои оставили себе. – И ты сохранил их только поэтому? – Только поэтому. Почему же ещё? Ван Ибо повёл бровью и опять ничего не ответил, посчитав остатки мясной лепёшки более достойными внимания. Сяо Чжань уже управился со своей и теперь, взяв прутик, рисовал им всякое в песке – то уши ослиные, а за ними и уздечку, которой не видел, но пробовал представить, какой должна быть. А то и просто узоры выписывал, в которых и волны прибивались к берегу, и солнце заворачивалось в небесную раковину, и кудрявые облака плыли подле него. – Красиво, – сказал Ван Ибо. Сяо Чжань хмыкнул. И так они посидели ещё, пока Ша Сэн не захныкал, что ему холодно, и муравьи замучили, и мошкара уж больно охочая до демонической крови, и можно его, наконец, отпустить, он честно-пречестно не накинется на них, а уползёт обратно в свою реку. Сяо Чжань повздыхал, послушал его и встал. Ван Ибо остался на месте. Кунжут застыл с травой во рту. И Сяо Чжань, в общем-то, их понимал, но не оставлять же несчастного здесь, да ещё и спелёнутым? Поэтому он подошёл к Ша Сэну, присел перед ним, взялся за путы и сказал: – Я отпущу тебя, если ты поклянёшься больше ни на кого не нападать. Ша Сэн неистово затряс головой, успев перед этим робко улыбнуться. Сяо Чжань ослабил путы на его ногах, отвязал от поваленного остатка дерева и, только добравшись до рук, бывших уже свободными, понял: демон не нуждался в его помощи. Но зачем тогда? Он быстро глянул в прозрачные глаза Ша Сэна и не увидел там ничего, кроме стальной решимости. – Я последую за тобой, – сказал демон. – За мной? Но… но зачем? «Чтобы сожрать тебя потом», – подсказал внутренний голос, удивительно похожий на голос Ван Ибо. Но тот молча сидел возле своего дерева, положив руку на выставленное колено, и как будто чего-то ждал. Ша Сэн и не смотрел на него, повернувшись только к Сяо Чжаню. – Чтобы отплатить тебе за милость, – сказал демон, – я последую за тобой и помогу пройти этот лес. А там и дальше, если позволишь. Кунжут протестующе зафыркал. Ван Ибо поднялся. Сяо Чжань отступил назад: демон облачался в сверкающую одежду – та нарастала на нём подобно второй коже. Сяо Чжань едва боролся с желанием дать дёру. – А поскромнее? – выдал Сяо Чжань, всё ещё не веря, что это не продолжение какого-нибудь затянувшегося сна. Может, он до сих пор во дворце демоницы? Лежит, напившийся волшебного зелья, пока разум его рождает такие странные видения? И поэтому демон смотрит так проникновенно, действует так послушно, меняя одеяния и весь облик: и вот это уже почти обыкновенный молодой господин в походном наряде тёмных тонов. Почти обыкновенный, если не считать уж слишком светлых волос, близких по цвету к осенней листве. Демон моргнул, и осень померкла. – Неплохо, – похвалил Ван Ибо демона, подойдя и встав плечом к плечу с Сяо Чжанем, – но ты с нами не пойдёшь. – С нами? – спросил Сяо Чжань и посмотрел на Ван Ибо. – А что не так? С ним ты готов был идти, а со мной нет? – Я… – подал голос Ша Сэн, но сник под взглядом Ван Ибо. Ну или заметив, как тот коснулся плети, заткнутой за пояс. – Ты вообще к матушке шёл! От тётушки, – сказал Сяо Чжань. – Ах, на самом деле я не всё сказал, – состроил виноватое и капельку несчастное выражение Ван Ибо, – шёл я от тётушки, да не совсем к матушке. Потому как матушка женить меня хочет, а я – мир посмотреть, не время мне ещё жениться. Услышал я, что на краю этого леса обитает лисица-оборотень, и стало мне интересно, какова она из себя, так ли прекрасна, как о ней говорят. И так ли она любит красивые песни, что готова за них и желание заветное исполнить. Поэтому и запасся амулетами – на всякий случай. Лисица – оборотень всё же, да и лес, сказывали, не простой. Ну и дальше я думал просто походить по свету, пока матушка не передумает. А ты? Как оказался в этом лесу? – За уздечкой я пошёл, – буркнул Сяо Чжань. Не мог он похвастать праздным шатанием. Да и в гладких речах что-то смущало. Но осмыслить не давалось, ускользало, стоило взглянуть в участливое лицо Ван Ибо. – За уздечкой? – уточнил тот. – Айя! – вспылил Сяо Чжань. Собственные деяния вдруг остро показались глупостью. Но не оправдываться же тем, что он так-то за ослом бежал? Он помолчал, посмотрел на ждущих ответа Ван Ибо и Ша Сэна. На Кунжута смотреть не стал. И повёл рассказ: – Сначала за цветком редким к лавочнику, а тот отправил к князю за уздечкой золотой, а тот – к демонице, Принцессе Железный Веер, за веером её, а она… – А она? – А она к лисице, что живёт на краю леса. Мужа просит разыскать – демона Ню Мо Вана – и в семью вернуть. И вот я иду к лисице. Приду, мужа уговорю, за веером вернусь, его возьму, князю отнесу, а тот мне уздечку, а я её лавочнику, а он мне – цветок. Может быть. – Ну так, значит, ты проводишь меня до края леса, а я – тебя. Нам по пути, – растянул губы в довольстве Ван Ибо. И тут же, обратившись к Ша Сэну, потяжелел взглядом: – А этому с нами не по пути. Ша Сэн закатил глаза и стал разглядывать кору ближайшего дерева. После же, как вспомнив что, пошёл к реке. – Ты куда это? – окликнул его Сяо Чжань. – Топиться, – мрачно ответил за демона Ван Ибо. – Голодать в ожидании путников, – горестно возвестил Ша Сэн. Кунжут издал громкое: «Иа», – и категорично двинул прочь, припустив для верности. Сяо Чжань всплеснул руками и бросился за сумасбродным ослом – не хватало ещё, чтобы тупое животное сожрали местные твари. Одна из которых, отойдя от реки, всё же последовала за ними, и об этом Сяо Чжань решил пока не думать. Ван Ибо в два счёта нагнал Кунжута, схватил за поводья и, что-то ему прошептав, передал Сяо Чжаню. Кунжут зафыркал, но вырываться не стал. – Что ты ему сказал? – спросил Сяо Чжань. – Правду, – ответил Ван Ибо и отошёл к Ша Сэну, ступавшему в хвосте их процессии. А Сяо Чжань всё думал, что это за правда такая может быть, от которой его осёл внезапно присмирел. Про то, что демонов в лесу больше, чем один Ша Сэн?