(не)святое семейство

На следующее утро я проснулся от громкого шума. Вытащив голову, закопанную между двух подушек, я пару раз в панике оглянулся, проверяя углы комнаты на присутствие незваных гостей. Лишь через несколько секунд я сообразил, что звук исходит из-за входной двери. Скинув одеяло, я нащупал ногами тапки, попав в них лишь с третьего раза, и пошел к двери, попутно пихая под резинку пижамных штанов дуло родного глока. – Кто? – Я. В полном одиночестве. – раздался бабушкин голос, и я дал себе секунду, чтобы пригладить топорщившиеся во все стороны волосы быстрым движением ладоней. Перед ней я не хотел появляться в расхлябанном виде. Вальбурга с детства ругала меня за неопрятность: за не выглаженную рубашку, вытащенную из-под ремня брюк, грязные руки после игр в саду, чумазый в шоколаде нос или воронье гнездо на голове, которое не расчесывалось весь день из-за более важных и безотлагательных детских дел. – Доброе утро. – она плавно вошла в открытую дверь, как всегда, в идеально сидящем костюме и убранными в «ракушку» волосами. – Выспался? – А сколько времени? – я повертел головой, в поисках настенных часов, но их не было. Это ведь не моя спальня. – Девять утра. – Тогда нет. Бабушка хмыкнула и изящно опустилась на краешек незаправленной кровати, сложив руки в перстнях на коленях. – Хотела обговорить с тобой наш вопрос без посторонних ушей. Понимаю, что я загоняю тебя в ужасные рамки, и по срокам, и по сложности дела, но я верю в твои силы. Меня слегка тряхнуло от воспоминаний о вчерашнем визите матери, которая практически дословно повторила сказанное бабушкой сейчас. Но даже интонации в их похожих словах были кардинально разные. Вальбурга по-настоящему верила в меня. – Нам нужна Джинни? – перевел я тему, потому что до сих пор не знал, как правильно реагировать на ее речь. В нашей семье слова одобрения слышатся не часто. – Как хочешь. – она махнула рукой. – Но, думаю, она еще спит. Да, вчера мы сидели допоздна, набрасывая очертания плана. Пока выходило очень даже понятное и перспективное ничего. Мы разбрелись по номерам лишь в начале пятого утра, и я еще пару часов лежал и смотрел в потолок, проигрывая в борьбе мыслям о прошедшем дне. – Да, пожалуй, ты права. Я посмотрел на бабушку и понял, что меня не устраивает в той картине, которую я видел перед собой. Это фон. Мое перекрученное одеяло, которое Вальбурга тактично отодвинула с края, чтобы сесть. Валяющиеся на середине кровати подушки. Мятая рубашка в вывернутым левым рукавом на полу. Штаны, черным комком висящие на спинке стула. Стол, с разбросанными по его поверхности листами с планом здания отеля, которые принесла мама, карандаши и ручки сверху, исписанная бумага из записной книжки Джинни. Переполненное мусорное ведро, которое не вместило ночью все наши наброски плана. – Прости за это. – я обвел рукой номер и быстро наклонился за рубашкой, под которой нашел еще и носок. Где был второй я даже не догадывался. – Я привыкла к этому. До 18 лет, пока ты жил с нами, я видела такую картину каждый раз, входя в твою комнату. – улыбка украсила ее лицо, и она мягко поморщилась, кутаясь в воспоминания. Да. Те годы сложно забыть. Особенно лицо Кричера - бабушкиного дворецкого, который всегда хватался за сердце, когда переходил порог моей комнаты и тут же, показательно закатив глаза, звал горничную, чтобы «придать помещению хоть какой-то божеский вид». – Я просто творческая личность. Мне тесно в установленных рамках и нормах поведения. – спохватился я и начал оправдываться. Найдя второй носок и вмотав его в большой шар из собранной одежды, я запихнул текстильного монстра в шкаф, быстро хлопнув дверью, чтобы не дай Бог он не выбрался обратно. А потом принялся собирать смятые бумажки по полу, чтобы не смущать бабушку. – Прекрати этим заниматься. – насмешливо сказала она, наблюдая за моими попытками создать приличную атмосферу вокруг. – Сядь и поговорим. Я вздохнул, зачесав упавшие пряди со лба пятерней руки, и присел на стол напротив Вальбурги. Она цокнула, негативно оценив мое воспитание, но больше ничего не сказала по этому поводу. – Сегодня в отель приезжает мистер Дамблдор. Примерно в 12.45 он прилетит в местный аэропорт на своем самолете, оттуда с личным шофером прибудет сюда. Он разместится в противоположном от нас крыле. – бабушка встала, подошла ко мне и недовольно стукнула меня тыльной стороной руки по бедру. Я вскочил от неожиданности, а она спокойно выхватила из-под моей задницы план отеля и, расправив, разложила на столешнице. – У него своя охрана, порядка пятнадцати человек. Плюс личный начальник службы безопасности, который с ним всегда. Его крыло охраняется день и ночь, туда не попасть без приглашения. – А зачем нам туда попадать? Ты же говорила, что бриллиант будет в сейфе у владельца отелем? – нахмурился я, изучая ту часть нарисованных помещений, куда указывал ноготь бабушки. – Я думаю, что ты уже изучил установленный в кабинете сейф. Я почти уверена, что он трудновскрываем. Значит нужен план «Б». Я оттолкнулся пальцами от столешницы, выпрямляясь, и скептически посмотрел на бабушку. Она поймала мой взгляд, означающий «У нас еще не было плана «А», чтобы придумывать план «Б»» и сморщила нос. – Я просто оставляю тебе право придумать «А». Я возьму на себя «Б». – выкрутилась она, и я в очередной раз восхитился мгновенной работой ее мозга в плане нахождения выхода из любой ситуации, которая сходилась не в ее пользу. Она была превосходной лгуньей, великолепной актрисой, восхитительной плутовкой. Я всегда знал, когда она врет, потому что был воспитан ею, я учился на ее примере. Я даже сдавал ей экзамен по вранью, как бы странно это не звучало. Бабушка научила меня всему, что необходимо для общения с прессой, полицией, адвокатами, судьями, клиентами. Когда она врала - все верили. Даже когда ее история максимально не походила на правду, все равно уши чужаков были полностью увешаны лапшой производства бабули. Но не я. Я умел также. Я видел все приемы, которые она использует, я видел все ужимки и привычки. Я смотрел и учился. До сих пор учусь. – Чем закончился ваш мозговой штурм вчера ночью? – спросила бабушка, разглаживая брюки на коленях. – Есть сдвиги? – Если только в моей психике. – я прикрыл глаза, стараясь хоть немного облегчить резь из-за воспаления и сухости. – Попытались пройтись по маршруту, понять, где самые слабые места. Можно ли перехватить камень до его прибытия в отель. – Расскажи мне. – произнесла она и я повернул к Вальбурге голову, разглядывая её статую фигуру. Бабушка с детства передавала мне секреты профессии. Если это можно так называть. В пять лет она подарила мне первый набор отмычек, а к девяти научила вскрывать механические и ключевые замки сейфов. В двенадцать я ходил с ней на благотворительные вечера и званые ужины и учился ловкости пальцев - вытаскивал из карманов портсигары, часы, а потом также незаметно должен был вернуть их на место. К 15-ти я составил и воплотил в жизнь свой первый план кражи, а к 18, наконец-то, отметил свой юбилейный, сотый триумф. Бабушка всегда говорила, что красивое и нетривиальное ограбление - это искусство. Оно должно нравиться всем, но если человек туповат - то ничего не поймёт. А люди по своей природе были не особо умны. Ведь, согласитесь, не часто в музеях и картинных галереях можно встретить тех, кто действительно восхищён экспозицией. – Мы определили 11 возможных временных пластов, когда можно провернуть ограбление. Но половину из них уже отсеяли. – И все-таки. – намекнула она на развёрнутый рассказ. – Как минимум в минус ушли первые четыре: кража во время транспортировки камня из хранилища в машину, кража в самой машине, кража при передаче защитного кофра из машины в самолет, кража в самолете. Остаются семь, которые через пару часов превратятся в три. Обчистить Дамблдора в аэропорту не выйдет. Машина - защищена. Дорога, по которой он поедет - охраняется. В самом отеле, во время приезда почетного гостя его встретит лично Слизнорт и его служба охраны. Это означает, что у нас остается лишь три возможности – украсть камень из сейфа, во время пресс-конференции или же после ее завершения. Вальбурга еле заметно кивнула, соглашаясь с выводами и жестом попросила продолжить рассказ. – Несмотря на все сложности, я ставлю на то, что лучшим выходом из ситуации станет проникновение в сейф. – Не думаю, что это возможно. Судя по тем документами, которые ты вчера прислал мне, влезать в сейф самоубийственное и заранее провальное дело. – Как будто бы да, но нет. – ответил я. – Пока я не мог уснуть ночью, мне в голову пришли две мысли. Они все связаны одним и тем же фактором, который нам никак не получится обойти. – И что это? – Это абсолютная неприступность сейфа. – И ты придумал, как исправить эту оплошность? – она сложила руки на груди, поднимая правую руку и касаясь пальцами скулы, внимательно глядя на меня. – Да. Я замолчал. Уж очень хотелось услышать в голосе Вальбурги нетерпение и интерес. Но, когда она хотела, она была настоящей аристократкой, и могла держать свои эмоции в узде. Вот и сейчас, молча смотрела в ответ, и даже не вела бровью, хотя уже начала цокать ногтями друг об друга. Я максимально стягивал улыбку обратно, не давая бабушке понять, насколько меня веселит ее попытка быть серьезной. – Ох, черт с тобой! – наконец-то сдалась она, всплеснула руками и звонко ударила по собственным бедрам. – Давай говори. – Сейф можно открыть лишь одним способом, бабуля. Каким? – Ты меня проверяешь на знание материала? – ее тонкая светлая бровь выгнулась красивой дугой. – Не наглеешь ли, дорогой? – И все-таки? – я улыбнулся ей, понимая, что тяжелая после недосыпа голова наконец начала разгоняться. – Его можно открыть лишь с помощью того, кто знает код. – И кто это? – Я ненавижу тебя, Гарри. – холодно сказала она. Я не имел права общаться с ней как с ребенком, но не мог отказать себе в удовольствии. Уж слишком красивой она была в сдерживаемом гневе: острые скулы, хищные суженные глаза с грозным блеском, сжатые губы, сведенные к переносице брови. В ней чувствовалась аристократичная порода, которую большинство женщин гораздо моложе ее уже растеряли. – Только владелец сейфа и Дамблдор. – Именно. – Ты выглядишь глупо, радуясь этому. – высокомерно сказала она, но не пыталась задеть словами. – Или ты думаешь, что они добровольно откроют нам сейф и вручат камень? – Я на это рассчитываю. – загадочно проговорил я и улыбнулся ей. Бабушка сначала подумала, что я сошел с ума, а потом ее глазах мелькнуло понимание. – Все на поверхности. – восхищенно сказала она. Я кивнул. Мне очень нравилось понимать, насколько мы с ней похожи. Настолько я перенял ее остроту ума, креативность и неординарность мыслей, схожесть мышления. Она понимала меня с полуслова, с полунамека. Несмотря на нашу слаженность в работе с Джинни, с Вальбургой я наслаждался каждой секундой мозгового штурма. С ней было интереснее, проще, захватывающе в сотни раз. – Так что ты предлагаешь? Бабушка не успела договорить, как на кровати под подушкой зазвонил телефон, грубым звуком разрываясь на матрасе. Я поморщился от того, что нас прервали, но пошел за гаджетом. Звук был короткий - пришло сообщение. А вслед за ним еще одно. Я нажал пальцем на боковую клавишу разблокировки и замер, глядя в экран. Очень невовремя. Я бы, правда, хотел уделить время этим коротким строкам, и прямо сейчас бросился бы в кровать и с улыбкой начал строчить ответы, но дело сейчас было превыше моих желаний. – Что-то случилось? – поинтересовалась Вальбурга. – Нет. Ничего. Я позже отвечу. – ответил я, но вопреки словам, продолжил смотреть в экран, широко улыбаясь. – Давай продолжим после завтрака. Ты еще не кушал. А после чашки кофе голова точно заработает, – улыбка коснулась ее губ, и она мягким шагом направилась к двери. – Прости, – я отмер, бросил телефон на подушку и пошел за ней. – Давай продолжим разговор. Правда. Я не должен был… – Расскажешь, кто это? – она развернулась ко мне и с интересом наклонила голову вбок. – Может быть что-то любовное? А? Ты так улыбался… Она смешливо ударила меня по плечу, хотя в глазах была настоящая серьезность. Вальбурга давно переживала о моей личной жизни, но, слава богам, не пыталась влезть. Она лишь чуть пристальнее чем обычно следила за мной, когда я общался с кем-то из молодых людей во время ужинов, благотворительных вечеров или открытиях выставок. Ее не интересовал пол моих собеседников, она следила за моими глазами и телом считая, что распознать влечение можно лишь через пантомимику, жесты или заинтересованность во взгляде. – Это коллега. Мы иногда переписываемся. – Коллега? Я знаю его? – Должна быть наслышана. – произнес я. Кто только теперь про него не знал. – О. – понимание мелькнуло на ее лице. – Я не знала, что вы общаетесь. – Это сложно назвать общением. Мы раз в месяц позволяем себе поцапаться через сообщения, чтобы выпустить пар и похвастаться друг перед другом удачами в работе. – я хмыкнул. – Это скорее выглядит, как ссора двух котов, которые ворчат и выгибают спины в дугу, а потом расходятся в разные стороны. – Видела я котов без улыбок, но улыбку без кота… – процитировала она героиню Льюиса Кэрролла, и с нескрываемой нежностью посмотрела на меня. Ее слова казались такими простыми и бесхитростными, но меня почему-то бросило от них в жар. – Бабуль, это не то, что… – Я жду тебя на завтрак. Возьму тебе яйца Бенедикт. Ты ведь все еще их любишь? – она не особо ждала ответа, потому что уже вышла и закрыла за собой дверь. Я непроизвольно коснулся горящих щек, которые, казалось, по-настоящему пылали, потому что жгло даже глаза. Но через пару секунд встряхнул головой и пошел к кровати. Я немного побил подушку рукой, прислонил ее к стене и уселся на матрас, набрасывая на ноги одеяло. Медленно я взял в руки телефон, специально доказывая себе, что у меня есть выдержка, но все полетело к чертям, как только вновь раздалась трель пришедшего сообщения. Аристократ: «Отгадай, где я был вчера. Не торопись. Просмотри полицейскую сводку по Бельгии». Аристократ: «Ладно, дам подсказку - это золотая монета Эдварда III» Аристократ: «Надеюсь, ты молчишь от того, что валяешься в обмороке из зависти и самоедства» Да, да, да. Это он самый. Мы стали общаться после той странной, очень стыдной для меня встречи у дома Фэйвекса. Он спас мою жопу, а я даже не поблагодарил его. И в тот же день, поздно вечером совесть меня совсем заела, и я написал короткое сообщение. В ответ получил хлесткую словесную пощечину, на которую ответил злобным негодованием. Затем были грязные ругательства и препирания, оскорбления, написанные крупным шрифтом, подчеркивающим значимость слов, и угрозы. С тех пор мы периодически списываемся и заставляем друг друга краснеть от раздражения, ведь чаще всего уводим из-под носа оппонента те предметы, на которые тот ведет охоту. Вот и сейчас мою монету Эдварда, план по похищению которой уже практически готовый лежал на моем рабочем столе, присвоил этот мерзавец.

«Твои подсказки никуда не годятся. Если ты думаешь, что у всех знакомых тебе людей размер мозга с мышиную какашку, то я спешу тебя разочаровать. Ты выбираешь себе круг общения по принципу «некрасивой подружки»? В сравнении твой заурядный средний мозг должен казаться круче?»

Я отправил сообщение и с улыбкой вытянулся на кровати, растягивая каждый позвонок. Я был очень доволен тем, что Аристократ сам отправил мне сообщение. Мы не списывались уже пару месяцев, и я начинал сохнуть без общения с ним. Он очень неожиданным образом слишком плотно засел в мою душу, чтобы просто так прекратить с ним переписку. С намерением, наконец-то, спуститься к завтраку, я встал, подошел к шкафу и открыл створки, абсолютно забыв про ждавший внутри сюрприз. – Еб твою… – я отпрыгнул назад от удивления и осмотрел отвратительную кучу от Brioni (не любил эту марку, но Джин говорит, что их костюмы сидят на мне лучше всех). Я с грустью посмотрел на то, как тряпка, некогда бывшая очень неплохим костюмом по инерции разваливается из шара в отдельные вещи, и подумал, что могу обойтись толстовкой и штанами, спокойно лежавшей все это время на диване. И пофиг, что они были розового цвета и принадлежали сестре. Я закрыл шкаф, сгреб бывшее тканевое великолепие в охапку, бросил на кровать, а затем взял в руки одежду Джин. Это был полноценный, приятный к коже розовый костюм из спортивных штанов и толстовки. Я никогда не отличался скромностью или не зависел от мнения окружающих, поэтому появиться в таком виде за завтраком топового отеля мирового уровня для меня не составит проблемы. Но появилась одна проблема. То, что на Джинни висело безразмерно, меня облепило со всех сторон. Руки едва-едва пролезли в рукава, обхватывая бицепс так сильно, как будто я решил сдать на анализ кровь из вены, а на торсе ткань пришлось с силой тянуть вниз, чтобы опустить толстовку до конца. Со штанами история была чуть лучше - они сели на меня как гребанное трико у балерунов из Королевского театра Ковент-Гарден, но, по крайней мере, мягкий крой не давал чувствовать себя некомфортно. Я взял телефон с кровати, снова проверив наличие новых сообщений, горестно вздохнул и вышел из номера. В коридоре было тихо. С одной стороны - ничего странного, ведь тишина в отелях была привычным делом. А с другой - это крыло было полностью набито Блэками-Поттерами вперемешку с Уизли, а это ядерная смесь. Помню лет 10 назад, в предпоследнюю нашу встречу, когда мы отмечали юбилей свадьбы моих родителей, всё семейство собралось в отеле в Панаме (Лили с Джейсмом захотелось экзотики и мы все ломанулись в Карибский бассейн). Близнецы тогда только пытались найти себя в одной из разновидностей семейного бизнеса, и в тот момент были увлечены производством взрывчатых веществ. Они привезли с собой на отдых гексоген, нитраты, гидразин, октоген и хрен знает еще что, что в конечном итоге позволило им создать какое-то уникальное соединение. Стоит ли говорить, что, когда об этом стало известно хозяевам отеля, нас должны были выселить? Только беда одна - когда об этом узнали, части верхнего этажа нашего крыла не было и в помине. Как и нашей семьи на расстоянии 50 миль от места нашего отдыха. Я хмыкнул, вспомнив об этом событии, дверцы лифта уже услужливо открылись на первом этаже. Прямой наводкой я отправился к ресепшен, где попросил девушку прислать кого-нибудь в мой номер, чтобы забрать костюм и в максимально сжатые сроки привести его в божеский вид. Она слегка недоуменно осмотрела меня с головы до ног, но кивнула. Сопровождаемый непонятливыми взглядами, я вошел в ресторан и увидел бабушку, которая сидела за столиком у окна, и читала свежую газету. С каждой секундой я становился все веселее, а каждый взгляд, брошенный чопорными постояльцами на мой образ, заставлял улыбку расходиться на лице все шире. Я еще сильнее выпрямил спину и замедлил шаг, чтобы мой прекрасный девчачий костюм смогли получше рассмотреть все желающие. – Дорогой, ты припозднился. – не поднимая глаз от напечатанных строк, сказала бабушка. – Ты посмотри… акции Lloyds Banking Group снова упали, а я только в них вложилась. Чертова фондовая биржа. С ней всегда одни переживания. Она недовольно сложила газету, бросила ее на край стола и сняла аккуратные очки в тонкой оправе. – Я взяла тебе яй… – она, наконец-то, увидела меня и обомлела. Потом, прикрыв губы ладонью, она лукаво опустила глаза и мягким движением пригласила меня сесть напротив. – Спасибо, бабушка. – я, сдерживая улыбку, присел, пододвинул стул ближе к столу и сложил на него руки. – Так что там с твоими акциями? Она боялась открыть глаза и посмотреть на меня вновь, поэтому сидела зажмурившись. Она давила смех вполне уверенно, но мелко трясущаяся грудная клетка выдавала с головой. – Тебе к лицу розовый, мой дорогой. – ей понадобилась минута, прежде чем она собралась и вернула себе холодную эмоциональность. – Спасибо. – вновь поблагодарил ее я. – Тебе и правда нравится? – Свежо. – произнесла она, пряча предательскую улыбку, которая вновь возникала на лице. – Я тоже так думаю. В этот момент к нашему столику подошла официантка с заказом. Поставив передо мной тарелку с аппетитно пахнувшим завтраком, она забрала у Вальбурги пустую чашку из-под зеленого чая и заменила на новую, после чего тихо удалилась. – Я видела такой же костюм у Джинни. – помешивая ложкой чай сказала бабушка. Тон ее голоса ничем не отличался от официально-расслабленного. Чаще всего его используют, когда говорят о погоде или политике с малознакомыми и неинтересными собеседниками. – Это он и есть. – я умело разрезал яйцо с поджаренным тостом и беконом, и отправил первую порцию в рот. – Я так и знала. Мы замолчали, давая друг другу время на прием пищи. Бабушка размеренными ленивыми движениями резала свой пуддинг, когда в ресторан вошла сестра. Она не до конца проснулась, потому что глаза еще были сонными щелочками, а ее вечно вырабатывающаяся энергия еще не так активно вырабатывалась. Джинни обвела глазами все столики, в поисках знакомых лиц и неожиданно остановилась, заметив меня. По губам я прочитал одно из ее матных слов-паразитов, которое сестра использует в ситуациях непонятных или крайне интригующих, поэтому даже не удивился, что до нас с бабушкой она дошла уже в более активном состоянии. – Мистер Поттер, какой потрясающий на вас костюм. – она задорно хихикнула и плюхнулась к нам. – Вам очень идет. – Я сказала точно также. – кивнула Вальбурга, доедая последний кусок десерта. – Спасибо за комплимент, уважаемая сестра. – Только вот одна беда - не жмет? – она слегка наклонилась ко мне, но все равно громко продолжила. – Мне просто показалось, что твой голос стал тоньше, чуть писклявее. Штаны-то не на мужскую жопу рассчитаны, может кое-что подтирать на швах. Бабушка подавилась чаем, воспитанно прикрыв рот салфеткой, а Джинни, не смущаясь, подняла руку вверх, чтобы подозвать официанта. – Мы ее никогда замуж не выдадим. – как будто сама с собой говорила Вальбурга. – Так и знала, что нужно было воспитывать всех детей самой. – Бабушка, Джинни, очаровательна в своей прямолинейности. – заступился за сестру я. – Тем более парням больше нравится, что со мной можно потрындеть про тачки и футбол, а не скучная утонченность и грация. К чертям собачьим приличное воспитание, бабуля. Вальбурга закатила глаза и покачала головой. Джинни, действительно, была своим пацаном. Она любила носить джинсы и широкие футболки, кепки и кроссовки. Сумочки от Chanel ей заменял рюкзак от SwissGear, а платья от Alexandre Vauthier – толстовка от Marc O'Polo. Посиделкам с подругами в шикарных ресторанах она предпочитала матч Ливерпуль-Арсенал с нашим общим другом Невиллом. Поход по магазинам спокойно заменяла на копание под капотом тачки, а посещение благотворительных вечеров - на изучение новой линейки сейфов от ChubbSafes. И за такие качества я чертовски сильно любил эту девчонку. – Кстати, сегодня ведь в отель приезжает Дамблдор вместе со своей многомиллиардной стекляшкой, а у нас плана так и нет. – со всей непосредственностью начала Джинни, и я понял, что завтрак подошел к концу. – У меня есть несколько вариантов, но все они очень рискованные. В них намного больше недоработок и надежды на удачу, чем реального плана. Но без должной подготовки, оборудования, команды - это максимум, который я смог выжать. – Обсудим. – произнесла бабушка, но замолчала, когда Джинни принесли ее завтрак. Мы дождались, пока девушка-официанта отойдет подальше и полушепотом принялись обсуждать наши действия. – Вчера вечером мы облазили с лупой все чертежи здания, замерили инженерные коммуникации и сети, изучили установленные камеры и их кабели. Но это нас не приближает к краже ни на метр. – начала рассказ Джинни. – Этот Слизнорт продуманный пень, потому что вентиляционную шахту нормального размера, чтобы туда мог пролезть человек, он не установил, но зато у него две меньшего размера. И дай Бог туда влезет лишь пятилетка и то, если он будет не особо упитанный. Системы водоснабжения и канализации проложены в противоположном крыле от кабинета с сейфом. У нас отрезаны основные варианты незаметного перемещения. – Даже если мы придумаем, как попасть в кабинет, у нас нет никакого плана, как открыть сейф. У него максимальная степень защиты. Он очень напоминает уменьшенную версию того, что установлен в Банке Англии. И я не знаю, зачем Слизнорту нужен настолько крутой сейф. В большинстве хранилищ государственных банков мира нет и половины тех заморочек, которые есть в нем. – я скомкал салфетку в шарик и перебрасывал ее из руки в руку. Меня всегда успокаивали подобные механические движения. – Однако, у тебя есть несколько вариантов. – после непродолжительного молчания и обдумывания наших слов произнесла Вальбурга. – Да. Но они на удачу. Если она отвернется от нас - это будет провал. – Я с ней на дружеской ноге. Рассказывай. – бабушка пододвинулась на самый краешек стула и облокотилась на руки, оказываясь максимально близко к нам. – Я считаю, что в нашей ситуации стоит отойти от составления плана с момента проникновения в кабинет, а начать с момента открывания сейфа. – Какой в этом смысл? – встрепенулась Джини. – Если мы не войдем в кабинет, нахрен нам знать, как открыть сейф? Не логично. Я покачал головой. Она всегда была слишком взрывной. В этом была наша основная проблема. Джинни была прекрасным стратегом и исполнителем, но в любой момент ее непокорность и буйность смогли сыграть с нами злую шутку. Из-за ее характера мы нередко попадали в передряги и еле уносили ноги с мест преступлений. – Будь добра, дослушай сначала, а потом выказывай недовольство. – отчеканил я, и сестра сдулась в своем несогласии. – Я все-таки предлагаю начать думать с момента открытия сейфа. И это самое легкое, ведь единственные люди, которые знают, как его открыть – это сам владелец сейфа Слизнорт и Дамблдор, который в курсе только потому, что в нем будет храниться его камень на сумму с десятью нулями. Всего два человека, которые могут открыть его. – Это нам никак не поможет, умник. – все-таки не выдержала сестра. Она сделала вдох для продолжения фразы, но была перебита бабушкой: – Они добровольно откроют нам сейф. Ты ведь об этом говорил мне в номере? – спросила бабушка, проверяя схожесть наших мыслей. – Я все равно ничего не поняла. – сестра переводила взор с меня на бабушку, и хмурила брови. – Абсолютно ничего. – Нам всего лишь нужно, чтобы кто-то из них самостоятельно открыл перед нами дверцу сейфа. – снова, проговорила Вальбурга, но уже медленнее. – Как? Просто подойти и сказать: «Здрасте, мы тут хотим забрать ваш драгоценный камушек, можно вы нам откроете сейф, и мы разойдемся полюбовно». Нет, не спорю, и так можно подойти к ним, но тогда за нашей спиной должно быть не мнее 30 хорошо вооруженных людей и минимум один вертолет на площадке за отелем. Тогда это приобретает смысл. – Джинни замолчала, но увидев, что я хочу спорить, закрыла мне рукой рот и поучительно продолжила. – Но ты сам говорил, что в этом деле мы используем минимум людей и вообще не вспоминаем про оружие. Поэтому ты сошел с ума, мой дорогой братец. И твой план - отстой. Я вздохнул и отнял тонкую ладонь с губ и щеки. Иногда она меня раздражала до дрожащих коленей и трясущихся рук. – Бабуль, можно мы ее вышвырнем из-за стола и из этого дела? Бесишь уже, придурочная. Сестра прищурилась и показала мне фак. Она любила меня выводить из себя. Ей доставляло неимоверное довольствие делать то, чего другие добиться не могут. – Так, дети, ведите себя культурно. Мы в приличном обществе, где не разбрасываются такими жестами, Джинни, – Вальбурга настойчиво положила ладонь на руку сестры и опустила ее под стол, – и такими словами, Гарри. – Просто дай мне рассказать все до конца, а потом можешь язвить, сколько угодно твоей душе. – я успокоился и даже не хотел думать, что произошло с ее настроением сегодня. В ответ на мои слова Джинни фыркнула и отвернулась, недовольно сложив руки на груди. Я не мог не заметить ее поведения и посмотрел на бабушку, моля, чтобы она сделала хоть что-то, чтобы нормализовать обстановку за столом. – Продолжай рассказывать, – обратилась Вальбурга ко мне, а потом потрепала Джинни по плечу. – А ты держи свои комментарии при себе. Это семейное дело, и мы должны успешно его завершить. Если ты будешь мешать, то уедешь обратно в Лондон, не дожидаясь начала пресс-конференции. Поняла? Я смотрел на то, как спесь слетает с сестры от каждого слова бабушки и в конце обращения она села на стул прямо, потупила глаза и кивнула. – У нас два варианта - зайти со стороны Слизнорта или со стороны Дамблдора. – Что безопаснее? – просила бабушка, постукивая по столешнице ногтями. – Ничего. С одним вариантом мы можем пролететь и с другим. Но что-то из них мы должны реализовать. Мы замолчали. Джинни все еще не смела перебивать, хотя я по глазам видел, что ей есть, что сказать. Вальбурга, погруженная в себя, продолжала одной рукой стучать по поверхности стола, а второй подпирала подбородок, а я не решался продолжать, тем самым прервав ее размышления. Лишь дождавшись еле уловимого кивка, я начал говорить: – Слизнорт, по сравнению в Дамблдором, выглядит предпочтительнее. Он рассеян, трусоват, самолюбив. На него можно надавить и сделать так, что он не заметит обмана. – я изучил всю доступную информацию о владельце отелем, прочитал и осмотрел все его интервью и выступления, что позволило мне составить о нем полную картину. И с учетом его характера, я придумал план. – Слизнорт не хочет проблем. Не любит быть их причиной, поэтому будет делать все, чтобы другой человек оставил о нем лишь положительные воспоминания. С нужными людьми он дружелюбен и отзывчив, что нам на руку. – я перевел взгляд на Джинни, которая увлеченно слушала, и уже не была похожа на недовольную ведьму. – Предположим, что в один из вечеров Гораций встретит в холле Дамблдора. Дамблдор поведает ему о том, что до него дошли слухи от службы охраны, что камень хотят похитить. Альбус очень переживает, поэтому просит Слизнорта вместе проверить сохранность бриллианта. В кабинете, Гораций открывает сейф, доказывая, что с камнем все в порядке, Дабмлдор незаметно меняет его на искусную подделку, которую можно отличить от оригинала только профессиональный геммолог, и прощается с Горацием. После чего, скрывается в ночи и бесследно пропадает. – Ты планируешь заставить Дамблдора украсть для нас его собственный камень? – скептически выгнула брось Джинни. – Не совсем верно. В это время настоящий Дамблдор в сопровождении некой прекрасной дамы отправится в город. Там в местном театре, который очень хвалят критики, будет премьерный показ «Леди Макбет», на который спутница Альбуса очень бы хотела сходить. Он не смог отказать леди и сделал ей приятное. – Хм. – задумчиво произнесла Вальбурга. – Ненавижу «Леди Макбет», но, похоже, у меня нет выбора. Верно? Я кивнул и улыбнулся. – Допустим, я смогу заставить Дамблдора пойти на эту премьеру, но я не думаю, что нам удастся загримировать кого-то так, что служба безопасности, постоянно контролирующая все перемещения вблизи кабинета, не заметит подмены. – несмотря на то, что Вальбурга всегда верила в меня и в мои самые идиотские версии, она не спешила их поддерживать прежде, чем не разбиралась в них до конца и не получала внятные ответы на все вопросы. – Велика вероятность, что заметит. Я согласен. Но в этот раз судьба на нашей стороне. – краем глаза я увидел, как в нашу сторону идет официантка с намерением предложить еще чего-нибудь, и замолчал. Вальбурга взяла еще одну чашку чая (четвертую!), Джинни в нетерпении лишь шикнула на бедную девушку, отгоняя ее рукой. Я подумал, что после этого нужно оставить ей побольше чаевых. – Я половину сегодняшней ночи провел, изучая фотографии Альбуса Дамблдора. Мне кажется, что теперь я смогу нарисовать его портрет по памяти. Но нашел удивительное сходство с одним нашим старым добрым другом. Я взял со стола телефон, отмечая, что от Аристократа все же пришло ответное сообщение, но заставил себя залезть в галерею и найти фотографию с нужным человеком. Снимок был сделан пять лет назад в то самое памятное празднование юбилея бабушки. Одним из гостей вечера был… – Аберфорд! Джинни от перепуга собственным несдержанным криком, сама прикрыла ладонями рот, но ее глаза сверкали так ярко, что было понятно - ей идея нравится. – Потрясающе. – тихо проговорила Вальбурга. – Удивительное сходство. – она повторила мои слова и снова произнесла «потрясающе». – Нам не надо много. Аберфорд приезжает завтра и входит в должность шофера бабушки. В назначенный день, он отвозит Вальбургу и Альбусом в город, где бабушка абсолютно случайно видит на витрине магазина великолепный костюм, заставляет Дамблдора его приобрести и идти в нем на спектакль и говорит своему шоферу, чтобы старую одежду господина миллиардера он отвез обратно в отель. По дороге Аберфорд переодевается, что не дает службе охраны заметить подставу, а грим завершает дело. Слизнорт с Дамблдором никогда раньше не виделись, сегодня будет их первая встреча, поэтому обвести Горация вокруг пальца не составит труда. – Это неплохо. – задумчиво покивала бабушка. – Эту версию нужно доработать до идеала - и план готов. Мне нравится. Джинни улыбалась на слова Вальбурги, а потом перевела взгляд в сторону входа в ресторан и тяжело вздохнула: – Приехали. – Кто? – я повернул голову в ту же сторону и увидел большую компанию, входящую в двери. Впереди шли Молли с Артуром и что-то постоянно говорили, перебивая друг друга, улыбающемуся Биллу. Он все-таки приехал. – А кто это за ними? – Вальбурга вытянула голову, чтобы увидеть еще трех человек, шедших немного позади, отчего их лиц не было видно. – Среди них должен быть жених Билла, с которым мы будем знакомиться и его родители. – пояснила сестра. – Очень интересно. Как только Молли увидела Вальбургу, она тут же сменила курс и направилась прямо на нас, возглавляя всю процессию. – Как хорошо, что вы заранее заняли стол. Нашим гостям нужна чашечка вкусного чая после долгой дороги. – начала Молли громким голосом, даже не дойдя до нас. Наша троица тактично промолчала по поводу «заранее заняли стол» и почтенно улыбнулась. – Мы рады, что это оказалось полезным. – проговорила бабушка, как только группа подошла к нам. Я не видел Билла больше много лет. Он уехал во Францию на стажировку, а сейчас вернулся обратно в Лондон, потому что ему предложили перспективную должность в каком-то частном банке. По правде говоря, мы с Биллом друг друга не любили. Безусловно уважали, и ценили, как часть семьи, но между нами никогда не было такого понимания, как с Джинни, терпимости, как с Роном, злобной переживательности, как с Молли, или почтительного равнодушия, как с Артуром. В свое время меня слишком разозлила его точка зрения, касательно нашей семьи - он не хотел иметь ничего общего с нами и с нарушением закона. Что было, в принципе, синонимично. В итоге, он откололся от нас, чему и послужила стажировка, отправился на континент и оборвал все тесные семейные связи. С тех пор он не приезжал, не звонил и не писал. Изредка с ним связывалась Молли, когда из-за долгого молчания сына материнское сердце начинало переживать. Последний раз мы виделись лет восемь назад, когда хоронили последнего бабушкиного мужа. Вспомнить бы, как его звали… – Рад видеть. – я встал со стула, обходя сидящую Джинни, и пожал протянутую Биллом ладонь. – Ты возмужал. Он, действительно, изменился. Окреп, чего не скрывал пижонский утепленный плащ, и отрастил длинные волосы, никак не вяжущиеся с его высокой банковской должностью. – Взаимно, Гарри. Теперь ты главный мужчина семьи? Это прозвучало как издевка. Я прикусил нижнюю губу изнутри, сдерживая неприятный оскал. – Всегда им был. Главным и единственным. – Твою маскулинность как никогда подчеркивает розовый костюмчик. – он пробежался взглядом по облепленным тканью бицепсам, торсу, торчащим из-под коротких штанин щиколоткам. – Очень мило выглядишь. – Принарядился к твоему приезду, дорогой братец. Чтобы ты не чувствовал себя единственным радужным единорогом в нашей мрачной и токсичной семье. Ты ведь поэтому сбежал? – Так! Прошу всех садиться. – резко вскрикнула Молли, пытаясь разрядить обстановку. Мы с Биллом по-прежнему не разрывали зрительного контакта и рукопожатия. Несмотря на его долгое отсутствие наши злобные отношения продолжали жить и без подпитки. В конце концов, тетка разделила наши ладони, грозно всматриваясь в лица, и грубыми толчками в спины разогнала в разные стороны стола. Если у меня такая реакция на Билла будет постоянно, то я рискую стать большой проблемой для выполнения плана. Бабушка надеется на меня, а я вот уже не уверен, что смогу сдерживать эмоции и разум холодными. Мне это никогда не удавалось, когда он был рядом. На самом деле, в детстве мы были лучшими друзьями. Всегда вместе, не разлей вода, но эта идиллия растаяла, когда он сказал, что ему стыдно быть частью семьи, которая ведет незаконную деятельность. Возможно, в этом он был прав, мы не должны гордиться своими поступками и работой, но мы семья. Ты можешь быть недовольным нашим родом занятий, но отменять родственные узы не имеет права никто. Тогда я впервые назвал его предателем крови. – Вот, прошу вас знакомиться, это жених Билла с родителями. Они тоже живут в Лондоне, поэтому теперь мы сможем видеться по праздникам все вместе. – радостно щебетала Молли, пока я, не поднимая головы, дошел до своего места. Сев, я положил на колени салфетку, и на нее тут же приземлилась теплая ладонь Джинни. Я поймал ее поддерживающий взгляд и улыбнулся. Нужно держать себя в руках. Вот и все. Я немного наклонил голову, чтобы за сестрой увидеть Вальбургу. Она воспитанно улыбалась, знакомясь с новыми родственниками, но то, как она сжимала в руках столовые приборы, говорило о недовольстве. – …был клиентом банка, в котором я работал, там и познакомились. – услышал я краем уха и сел ровно, наконец-то, бросая первый взгляд на незнакомых людей. Женщина выглядела прекрасно в светлом платье с тонкими ажурными рукавами, изумительными по красоте серьгами с изумрудами. Ее волосы нежного бледно-пшеничного оттенка были уложены в аккуратные локоны, а губы украшала интеллигентная улыбка. Рядом сидел супруг женщины очень интересной внешности - я впервые видел такие удивительные волосы платинового цвета. Они струились по плечам, подчеркивая бледность кожи и аристократичные черты лица. Сотку ставлю на то, что он какой-нибудь лорд в сто двадцатом поколении. Быстрый осмотр супружеской пары не занял больше пяти секунд, но дальше взгляд застопорился. А это, получается, жених. На секунду мне даже стало не по себе, потому что я совсем не мог понять, как они собираются жить вместе с Биллом. Даже сейчас, сидя плечом к плечу, они были настолько разными, что абсолютно не смотрелись вместе. Я бы даже сказал, что не хотел бы смотреть на них, но взгляд никак не отлипал от черт лица… можно ли в этой ситуации употреблять словосочетание «будущей невестки»? Каждый человек, у которого есть глаза, скажет, что он красив. Его лицо казалось тонким, но при этом мужественным. Аккуратный нос, разлетающиеся стрелками брови, вежливая улыбка на губах. Его можно было бы назвать милым, если бы не глаза. Его глаза поразили меня больше всего. Он казался слегка отстраненным от общения за столом, но глаза выдавали вихрь чувств. Из-за того, что я долго пялился, он почувствовал это и ответил мне. Я не знаю, что ему обо мне наговорил братец, но то, с каким стальным холодом жених Билла смотрел на меня, мне не понравилось. Я слегка нахмурил брови, не понимая, чем заслужил подобный неодобрительный взгляд, но продолжил визуальную дуэль. Он все также смотрел на меня, и я отвечал тем же. Но, в какую-то секунду помимо холода в его глазах промелькнуло что-то, чему я не смог бы дать названия за все деньги мира. Они потеплели, но расширились, как от узнавания. Но я был уверен, что мы видим друг друга впервые. Я попытался вглядеться с них еще глубже, но никак не мог сообразить, почему все вокруг вдруг расплылось и в фокусе остались лишь его глаза. Посторонний шум, окружающий нас, стих, свет, казалось, притушили, а всех людей вывели из зала. Я погрузился в какой-то непонятный транс, из которого самостоятельно выбраться бы не смог. Меня укачивало на волнах разливающегося по телу спокойствия и уюта, которые, почему-то, давали его глаза. Они как будто окутывали теплым пледом, погружая в приятную негу, из которой не хотелось выбираться. Я готов был просидеть там еще несколько часов, потому что его взгляд действовал лучше любых СПА-процедур. Но у Джинни были другие планы. Она резко дернула меня за руку, рассеивая волшебство момента, и наклонилась. – Поттер! – поражённые глаза замерли на моём лице, а уголки её губ выгнулись. – Какая ты скотинааа. – протянула она и удивленно покачала головой. – Что опять не так? – ответил я на ее шепот. – В нашей семье есть только три правила. Их соблюдать сложно, но жизненно необходимо. И прямо сейчас ты восхитительно-нагло нарушаешь одно из них. На данный момент в моей голове мягко перекатывались волны из желе и каши, поэтому я не мог сообразить, что она хочет от меня. – Что? – переспросил я, пытаясь сконцентрироваться на ее голосе и выбраться из наваждения. – Нельзя, слышишь? – Слышу, но не понимаю. – Господи. Ты вроде не пил, что с тобой. – прошипела она себе под нос и встала из-за стола. – Простите, но нам с Гарри необходимо уйти. Я буду ждать нашего совместного ужина, чтобы узнать вашу семью получше. Извините еще раз. Она ощутимо схватила меня за ткань толстовки чуть пониже лопатки и рванула вверх. Я не совсем понял, что у нас за такие общие совместные дела, которые появились прямо сейчас, но послушно встал за ней. Проходя мимо бабушки, я почувствовал хватку на своем запястье, и нагнулся к ней. – Я приду в твой номер через 15 минут. Нужно решить нашу проблему. Я распрямился и направился в Джинни, которая ждала меня недалеко от стола. Как только мы поравнялись, она взяла меня за локоть и остановила: – Гарри, ты ведь не серьезно? – Да что происходит? Я ни черта не понимаю, о чем ты говоришь. Что я сделал не так? – Билл твой брат. Так нельзя. – С чего ты взяла, что так нельзя? Он предал нас, отдалился от семьи, даже фамилию сменил, чтобы его не дай бог никто не сопоставил с нами. Заделался честным банкиром. Вот пусть проваливает и сидит в своем гребанном банке. Здесь его никто не ждет. – Ты решил отомстить ему таким образом? – Джинни приоткрыла рот в удивлении и захлопала глазами. – С каких пор нерадушный прием приравнивается к мести? Я просто не позволю ему забыть, что это не его семья и ему здесь не рады. – При чем здесь прием? – А при чем здесь месть? – Я говорила про его жениха. – А я про семью. Мы оба потрясли головами, понимая, что не словились в разговоре. – Поговорим в номере? – Да, пошли. Джинни пошла первой, а я остался стоять еще на несколько секунд. Положил руки в карманы розовых спортивных штанов. Да, как нелепо я выгляжу. Новые родственники Билла, наверное, не очень-то и хотят видеть меня за ужином. Нужно приодеться, чтобы нивелировать первое впечатление. Я хмыкнул и повернул голову к столу, где сидела моя семья. Лишь на секунду. Просто интересно. Уловив на себе мой взгляд, он повернулся в мою сторону. Серые глаза все также горели неопределенной теплотой.