this girl is a gun

Противоположность любви вовсе не ненависть, как говорят. Далеко не не она, ведь что это тоже чувства, выходящие другим способом. Любовь величественна и всемогуща, но ее обратная сторона – равнодушие, отсутствие чувств совсем. Так и она, оглядывая себя в зеркале, думает, что равнодушие – все, что в ней осталось. Зеленые глаза больше не искрят как раньше, губы забыли, что такое улыбка, а смех... уже не помнит, как звучит. То ли мелодично, словно весенние ручьи, то ли как чайка, которую подстрелили и она в предсмертной истерике кружит над водной гладью. Зеленый цвет глаз всегда выделял из толпы – самое очевидное, что ей досталось от родного отца. И от этого мерзко каждый раз, когда видит собственные глаза в отражении. Остальное ей досталось от матери, которая была солнцем в этих лесных глазах. Самое больное – разрез глаз у нее идентичный, похожая улыбка, словно всевышний сыграл в этом большую роль. И это так чертовски больно, улыбаться, зная, что не увидит такую же улыбку ни у кого в этом мире, только в бездушном, идеально чистом зеркале у собственного отражения. Несколько лет прошло после ее трагичной смерти. Глаза рыжеволосой давно уже выцвели, словно слезы вымыли их дождем, они стали тускнее, точно парк серой осенью. Но не у отца – глаза лишились души, стали глубокими и противными болотами. Такими же мерзкими, как и он сам. Потому что, когда маленькая девочка искала в нем поддержку, бывший военный слетел с катушек. Да, предотвращая все вопросы хочется ответить – она метиска. Мама была из сердца Кореи, а про отца даже говорить не хочется, хотя знает с каких европейских долин сбежал этот монстр, пусть они и встретились в Австралии. Быстро расчесав слегка вьющиеся и давно вымывшие свой цвет уже бледно рыжие волосы, девушка наклоняется чуть ближе к зеркалу, чтобы в последний раз оценить новый тональник. Вроде даже и не заметно, что вчера ее буквально избили до потери сознания. Первый удар всегда в лицо, последующие уже везде, где только можно. Она это давно поняла, что последовательность проста: удар в лицо, в ребра, живот, а затем уже пинки куда попадется, когда она падает от бессилия и нежелания сопротивляться. Облизнув по привычке губы, шумно вздыхает – опять кровоточит. Приложив салфетку к нижней разбитой губе, хватает рюкзак и вылетает из дома прочь, мысленно надеясь не попасться отцу на глаза. Ежедневный запой после работы и избиение родной дочери стало привычной средой обитания для них обоих. Вечные жестокие придирки с пустого места давно не удивляют рыжеволосую, которую, кстати, чуть налысо не побрили за покраску, но избили сильно – сутки с постели не вставала. Стоило ли это того? Возможно. И она должна быть идеальной во всем – все глажено, стирано, учеба на круглые пятерки, олимпиады на сто баллов... Но жить нельзя. А ей давно уже не хочется, если честно. Нет ни желания, ни сил. Окно, чертовка, из собственной спальни манит сильнее всего. Упасть, да замертво.

╏ ” ⊚ ʖ ⊚ ” ╏

Прижимая папку с документами к груди, равнодушно смотрит на носки ботинок. Долго на них копила. Приходится откладывать на все свои нужны, чаще всего на тональники, чтобы скрыть синяки цветов всей галактики, делая за одноклассников домашнее задание за гроши, лишь бы не за бесплатно. Но каждый раз не долго это длится. Девушка уже не помнит сколько школ перебрал ее психопатичный отец-изверг, но эта уже пятая за этот учебный год и сейчас только конец февраля. Но что самое смешное в этой ситуации – она здесь уже училась. В девятом классе. Видимо, школы уже кончились, раз отец заставляет их менять чуть ли не за одну четверку в успеваемости. Услышав скрип директорской двери, девушка с неохотой поднимается на ноги, всем телом чувствуя вчерашнее окончание дня болью повсюду. Бегло оттряхивает черную юбку, оглядывает рубашку всегда с длинными рукавами на размер больше собственного и поправляет черный галстук, желание задушиться насмерть которым превышает обычную для нее норму. Ён, ещё каплю, я продержусь... Из кабинета выходит девушка, примерно одного роста с ней, может, на пару сантиметров ниже, с ярко-красными волосами, а за ней две властные женщины, которые, будучи на каблуках, едва ли превышают рост этой Ариэль. Бегло пробежавшись по ним пустым взглядом, делает вывод – эта троица чересчур богата, а оттого властна и дерзка. Эти брючные костюмы у двоих из них, что выглядят как инь и ян, сами наводят подобную мысль. Однако оторвать взгляда от одной из девушек не может, словно у нее своя, особая аура. Дикая такая, величественная и стервозная, но до безумия привлекательная, настолько, что от одного взгляда обжечься можно. - Юна, если будет ещё одна подобная выходка с твоей стороны,- в полуобороте цедит обладательница выразительных черт лица и пепельных волос по плечи, что одета в дорогой черный брючный костюм. Та, что в светлом костюме с длинными блондинистыми волосами, согласно кивает на ее слова, с серьезностью складывая руки под грудью. - И что ты сделаешь, мамочка?- закатывая глаза, нагло перебивает та красноволосая девушка, на лицо похожая на кролика. Эта троица внезапно с резкостью разворачивается к рыжей, злостно и раздражённо испепеляя взглядами. Видимо, она все же фыркнула невзначай, услышав обращение красноволосой к той девушке. Но плевать не только на эти взгляды, но и на них самих – много такого в жизни видела. Они ничего ей не сделают. А если и сделают, девушка постарается, чтобы добили. Характер у нее тоже есть. И ничем не уступает отцовскому. Однако бежать от него смысла нет – некуда. Восемь лет живут в Корее и половину из них вдвоем. - Не боишься?- усмехаясь, красноволосая удивлённо подходит ближе. А чего ей бояться? Угроз? Что с ней сделают такого, чего бы она боялась? Разрушат семью? Было уже. Переломают пару конечностей? С переломом руки она уже ходила в том году, спасибо отцу. Сделают что-то с ним? Да рыжая даже спасибо скажет. Медленно поднимает взгляд в глаза девушки, параллельно оценивая угрозу: - Бояться того, что ты скоро облысеешь, судя по состоянию твоих волос?- равнодушно отвечает, даже не шелохнувшись. И это видимо подогревает интерес двух девушек постарше. Цокая каблуками на весь бесшумный этаж, они плавно подходят ближе, пока младшая весело смеётся. - Дерзкая,- хищно улыбается она.- К нам переводишься? - Если скажу «да», превратишь мою жизнь в ад?- также безэмоционально подмечает.- Не оригинально. Красноволосая, судя по всему тот самый "ужас школы", с рывка хватает ее снизу за челюсть так, что ее губы остаются открытыми, но и это не пробирает ее на эмоции, только мерзко становится от потных пальцев: - Будешь моей собачкой,- с улыбкой тихо произносит, чуть ли не соприкасаясь носами.- Погавкай. - Нет,- с уверенностью бросает она, вскинув бровь.- А вот одной из твоих мамочек я бы не отказала. В ответ русалка сжимает ее челюсть сильнее, стискивая при этом свою. Но к боли она давно привыкла, слезы давно кончились, как и все эмоции. Плевать, если прямо сейчас по стенке размажут. - Будешь плясать передо мной, если я прикажу,- едва ли не рычит. - Неужели? Иначе что? Убьешь?- усмехается зеленоглазая, а затем делает пальцы пистолетом и касается средним прямо между ее бровей: - Возьми тогда дробовик и целься прямо между глаз, чтобы меня не опознали после смерти,- с силой давит в лоб пальцами, отодвигая ее лицо от себя.- Буду благодарна, если сделаешь именно так. - Ты хоть знаешь, кто мы такие?- удивлённо, но тем не менее злобно посмеивается. Таких она ещё не встречала. - Отпусти,- грубо проговаривает та самая мамочка в черном и кладет ладонь ей на плечо. Красноволосая моментально осекается, делает пару медленных шагов назад, но не перестает расчленять девушку взглядом. - Да плевать как-то кто вы,- пожимает она одним плечом, равнодушно глядя на неё в ответ. И это было ошибкой. Стоило обращать внимание на всех троих сразу – папка из рук волшебным образом выскальзывает. - Хван Йеджи,- словно смакуя чужое имя, читает вслух досье сероволосая, а затем оборачивается к блондинке, очень даже похожей на нее. Только у второй лицо круглей, а черты едва мягче.- Звучит гордо, не находишь? - Есть такое. - Не могли бы Вы вернуть папку, пожалуйста,- протягивая навстречу руку ухмыляющейся девушке, спокойно просит Йеджи.- Или вы ее сожжете? Можете просто порвать, незачем стараться. - Огненная,- усмехается блондинка, складывая руки под грудью. Рыжей же почему-то хочется назвать ее бурундуком. Вот что-то есть в ней такое, отдаленно напоминающее. Сложно объяснить.- Как и мы же. Та, что с серыми волосами подмигивает ей, а затем оборачивается к Йеджи: - Держи, Птенчик,- возвращает папку, а затем выдвигается в кабинет директора.- Пойдем. Дернув бровью, рыжая шагает следом. Какого хера? Нет, не так... Что за херня сейчас произошла? Неужели впервые почти за свои девятнадцать лет она вляпалась в дерьмо похуже, что ее ожидает дома? - Стой,- возле самой директорской двери в кабинете, где сидят секретари, девушка останавливает Йеджи. Подождав, когда зеленоглазая обратит на нее не то чтобы внимание, хотя бы бездушный взгляд, она складывает руки под грудью: - Тебе действительно плевать, кто мы? - Да хоть сама мафия,- холодно отвечает, на что девушка улыбается. - А если это так?- в черных глазах мелькает непонятный огонек. - М-да, похоже у мафии нынче плохо дела идут,- наплевательски фыркает.- Кто станет кидаться на серую мышь? Зачем? Странно, не так ли? Если не тронут меня, то смысла нет об этом мне рассказывать. Тронут моего отца – срать я на него хотела, хоть в долговую яму закапывайте. - А если мать?- ухмылка приобрела иной оттенок, немного дикий. - Вам координаты могилы написать? Ни следа от усмешки или какого-то веселья у сероволосой больше не остаётся. Только внезапная серьезность вспыхивает в черных, как глухая ночь, глазах: - Кто губу разбил? - Разве это должно Вас касаться? Дела по важнее есть, если я правильно поняла, кто Вы,- пожимает правым плечом, так и не проявив хоть толику интереса. - Ты и правда дерзкая,- вскинув левую бровь, оценивающе оглядывает будущую ученицу этой школы.- Но ты не так поняла – на мои вопросы следует отвечать. - Иначе что? Начнёте махать пушкой, которая у вас за пазухой? Кареглазая коварно усмехнулась: - Быстро соображаешь. Ну так что? Я не поверю, что такой ангел, как ты, мог сам нарваться на хороший удар с правой. Кто разбил? - Верно. Но при этом я не настолько тупа, чтобы рассказывать. И если все же начнёте в меня целиться – не промахнитесь, пожалуйста. Дёргаться не буду. - Либо дурак не боится смерти, либо тот, кто ее желает,- качает головой она, касаясь дверной ручки, за которой сидит сам никто иной как глава этой школьной иерархии.- Я и согласна с тобой, Птенчик, – ты очень умна. - Зачем Вам это?- как бы все же не была умна Йеджи, она не понимает, зачем девушке явно из преступной группировки таскаться с ней к директору. - Твоя очередь задавать вопросы, Птенчик? Я так не думаю,- сверкнув черными глазами, девушка открыла дверь и спокойно прошла внутрь. Тучный мужчина за дорогим столом содрогнулся, как только заметил её возвращение. И почему-то Йеджи решила, что он здесь лишний. Этот кабинет совсем не для него – искусные шкафы, книжные полки и пара тумбочек из темного дерева, повсюду какие-то цветные грамоты, стенд с кубками, приятного цвета стены с дорогими темными обоями... И директор среди этого богатства выглядит жалким, если честно. - Ч-что... Что В-вам ещё нужно?- Донсу, как гласит табличка на столе с резными буквами, вжался в кресло, чуть скатившись под стол. Черт, он чуть не обделался. Во второй раз ловко вытянув папку с документами из объятий рыжеволосой, она грозно кинула ее на стол перед мужчиной: - Она теперь здесь учится. - Н-но,- запаниковал мужчина, дрожащими ладонями открывая папку,- я н-не думаю, ч-что у нас есть места... Оперевшись ладонями на стол, сероволосая сурово наклонилась над ним, взглядом насилуя душу: - Одно место я могу прямо сейчас освободить,- медленно отодвигая левый край пиджака, она максимально скрытно показывает ему, что шутить с ней не стоит. - Д-давайте мы с-сейчас все ус-спокоимся,- директор начал сильно заикаться, будучи перепуганным до смерти. - Я прострелю тебе голову, если услышу хоть подобный писк,- леденящим душу голосом, цедит девушка.- А затем сожгу лучшую академию этой страны в пепел вместе с твоим трупом, если через минуту я не увижу подписанный документ о зачислении. - Я п-понял,- начав рыться в бумажках, он чуть не потерял сознание – побледнел до безумия. Но через пару минут так ничего и не найдя, пока все это время девушка вновь изучала папку, а Йеджи медленно ходила по кабинету, осматривая стеллажи, директор в горе бумаг отыскал стационарный телефон: - Подготовьте документы на зачисление,- нажав кнопку, пропищал он. Оторвав взгляд от очередной характеристики с предыдущих школ, сероволосая поднимает заинтересованный взгляд с хитрым прищуром на статную спину Хван, что разглядывает за рамкой грамоту, полученную неизвестно за что: - Почему так часто переводишься? У тебя блестящие характеристики,- хмурится. - Проблемки есть,- не оборачиваясь, отвечает Йеджи. Положив папку перед директором, что вздрагивает чуть ли не от каждого моргания той, что постарше, девушка достает что-то из внутреннего кармана, а затем склоняется над столом, неизвестно зачем. И через пару мгновений становится понятно, когда тонкие и наглые пальцы закидывают черную маленькую картонку в нагрудный кармашек на рубашке рыжей. Вытащив визитку, Йеджи хмурится, осматривая:

SRJ

Светлые серебристые буквы мягким курсивом моментально привлекают внимание на черном бархатном фоне. А с низу какие-то непонятные буквенные значения. Возможно, что шифр для своих. Но перевернув карточку, Йеджи замечает свежую надпись черной ручкой на белом, так же бархатном, фоне:

Шин Рюджин

И номер телефона. Похоже, что личный. - Звони, если будут какие-то проблемки,- беззлобно подмечает Рюджин, как только убеждается, что девушка прочла информацию и положила визитку обратно в кармашек.- Тебя не тронут. Проблемки-то есть, но вот желания ими делиться почему-то нет. Хван скорее в гроб ляжет, нежели позволит кому-нибудь вмешиваться в ее жизнь. Точнее это и есть весь план – лечь в гроб. Так ничего и не ответив представительнице преступного мира, Йеджи вновь отворачивается к ебучей рамочке, правой ладонью накрывая предплечье. Слишком много прошлого под рукой, расписанной тонкими светлыми линиями на коже. Но ни одна живая душа не знает о том, что кипящая боль по венам находит покой в высвобождении из-под внешнего покрова организма с помощью лезвий. Отвлекшись на гнусные мысли, девушка совсем не замечает, как яростные крики наполнили кабинет. Ее не особо это интересует, если ее все же примут сюда. Главная задача – опять слиться с серой массой в школе, чтобы потом также незаметно, молча перевестись в другую. Хотя где-то на задворках души, где-то далеко и глубоко ей кажется, что в этот раз все будет иначе. Возможно, потому что за нее впервые в жизни кто-то вступился, чтобы она поступила. Но поток мыслей прерывает страшный грохот, будто что-то взорвалось и разбило собой шкаф за спиной директора. Вздрогнув от этого звука, рыжая быстро оборачивается. Это был выстрел. И это было зря. Ясную лесную поляну в зелёных глазах затянуло густой тенью. И похуй, что будет. Сами пробудили дьявола, что ненавидит всей душой насилие, но столь противоречиво находит в этом успокоение, истязая себя самостоятельно. В пару быстрых шагов, Йеджи подлетает к девушке и силой толкает ее в плечо, разворачивая к себе лицом. Взгляд мечется к руке – пистолет, как и следовало ожидать, направлен теперь в ее живот. Сделав быстрый шаг в сторону, резко хватает чужое запястье, чтобы на вытянутой левой руке отодвинуть оружие от себя, то есть уйти с возможной траектории выстрела, а затем свободной рукой выворачивает пистолет снизу вверх. Детская память никогда не подводила, хоть и сердце бьется с дикой силой, высвобождая адреналин. Рука непонятным для нее образом находит рукоять, когда она отказывается на безопасном расстоянии в паре шагов: - Это школа, мать твою!- рычит Йеджи, постукивая дулом по собственному виску, мол, крыша совсем поехала? Но курка она не коснулась, не дура же, – отец, будучи военным, с детства учил ее обращению с оружием. Большой палец давно на готовности сбросить магазин. - Кем ты себя возомнила?- ещё страшнее былого яростно прошипела Шин, бросаясь на девушку. Обхватывает ее горло руками и крепко сжимает: - Да что б какая-то шавка мне указывала... Она не будет сопротивляться, хотя могла прекрасно бы с этим справиться в пару движений. Потому что это играет на руку Хван, что, с упоением глядя в безумные глаза напротив чуть ли не в интимной близости от собственных, сладостно растягивает губы навстречу приближающейся смерти. И свой след она оставит – пока хозяйка пистолета занята ничем иным, как убийством голыми руками, ловкими пальцами в последние секунды Йеджи вынимает магазин, нажав на кнопку, и осторожно, точнее медленно засовывает его себе за пояс юбки, при этом второй рукой проворачивая пистолет рукоятью вверх, чтобы затем тихонько передернуть затвор. Пуля, что была заряжена, остаётся в ладони – оружие обезврежено. Чувствуя, что вот-вот потеряет последние капли кислорода, поскольку голова уже не соображает, а мысли громко звенят, застилая чернотой глаза, она с превеликим удовольствием засовывает пистолет в кобуру Шин прежде, чем блаженно закатить глаза, скатываясь по стене. Она поддалась. Неужели это конец? Так хорошо... Настолько, что сил описать нет. Это все закончилось – девушка больше не вернётся в родной дом, боясь быть избитой до состояния фарша из-за лишнего звука. Больше не будет боли и криков о том, что она бесполезный, уродливый кусок мяса, что ее рождение было ошибкой, ведь жизнь могла сложиться иначе и ее мать бы жила до сих пор, хотя это никак не связано. Не будет слов, режущих заживо. Не будет слов, что опустили самооценку девушки на дно океана, туда, где ещё не плавали изобретения учёных. Туда, где лишь сплошная чернота.

╏ ” ⊚ ʖ ⊚ ” ╏

И эта чернота пахнет почему-то странно. Чем-то железно-механическим, бездушным... с нотками бензина. Да блядство. Она жива. К сожалению. И даже на ощупь становится понятно, что грубо-бархатная стенка над ней – не крышка гроба, а багажника машины. Если судьба есть – повод задуматься, что это чушь собачья. Ну ведь был же такой прекрасный шанс умереть от чужих рук, причем мягких, ее бы никто не винил, ведь она бы стала мученицей, погибшей от рук бандитов... Это настолько глупо, что аж расстраивает. И расстраивает не потому, что она чуть не лишилась жизни, а потому что она ее не лишилась. И из-за этого ей ещё и дома влетит, класс. Это именно то, о чем она мечтала. Хотя... Если пораскинуть мозгами, это что получается... Шанс ещё есть? Ну, стать мученицей. Потому что она в багажнике. Её могут ведь закопать, может, случайно и вовсе убьют (во второй раз). - ... скинем сейчас, да и все,- прислушавшись, рыжая слышит приближающийся грубый мужской голос. В глаза бьёт свет, но она лежит неподвижно, притворяясь уже мертвой. Хотелось бы, конечно, не притворяться, а быть таковой... - Выглядит свежей,- как-то непонятно фыркает один из них.- И даже вроде ничего такая. Почувствовав ледяное прикосновение к ноге, едва сдерживает эмоции – до тошноты мерзко. - Так может, мы ее... это?- голос второго звучит блевотно пошло, рука скользит выше по ноге, задирает юбку. А вот здесь становится страшно. Спасибо, что хоть колготки есть. Но нужно действовать. Едва приоткрыв один глаз, подмечает, что возле нее лежит нечто, похожее на разводной гаечный ключ. Закрывает глаз обратно, стараясь держать себя в руках, дышит как можно незаметнее. Ён, дай мне сил... Один из них хватает ее за лицо, поворачивая к ним, мерзкими и потными пальцами сжимая щеки: - Ну ты посмотри,- звучит лёгкий звон, точно расстёгивания ремня, а затем лёгкое жужжание ширинки: - Как такой куколке можно отказать? Но куколка резко распахивает глаза, понимая, что сейчас будет. Времени думать нет. Схватив ключ, с размаху впечатывает его в голову парня, пока второй, испугавшись отскакивает на несколько метров. Тот, что уже с торчащими трусами, замертво падает на землю, но это нисколько не смущает девушку, наоборот, она выпрыгивает из багажника. И пока второй, сильно сутулый, мешкается, с криками убегая, Йеджи, психанув, с хорошего замаху метает ключ ему вслед, желая скорейшей смерти извращенцу. Ну и что? Тот тоже замертво падает – ключик попал прямо в макушку. Вот это, конечно, возмездие... Хоть фильм снимай. Ошарашенно плюхнувшись на край багажника, паникующе оглядывается. Лес. Просто лес, среди которого выкопана яма и рядышком с ней две лопаты. Видимо, скудная могила для нее. И что теперь делать? Она, кажется, убила двух человек... Пиздец. Хочется убиться. Пораскинув мозгами, рыжая приходит к единственному выводу. Плевать. Это была мафия, отвратительные люди, хотевшие изнасиловать труп. Они это заслужили. Пускай гниют теперь в чужой могиле. Но нужно брать себя в руки. Одна одна и никто ей не поможет. Как и всегда. На всякий случай пошарив по карманам этих мужчин нашла пару мелочей, что ненадолго облегчат жизнь: перочинный ножик, два кошелька и ключи от машины. Скидывает тела в яму вальтом и принимается за ручной труд – лопатой скидывает землю на них, едва перебарывая слезы и режущий ком в горле. И спустя несколько часов тяжёлой работенки остаётся нечто ещё потяжелей – выбраться отсюда. Садится в машину, громко хлопнув дверью, и впадает в ступор. Ровно до тех пор, пока обречённо не обнимает руль, уткнувшись лбом в него – не выдерживает. Рыдает так, что стекла чуть ли не дрожат. Страшно и больно, совесть издирает изнутри остатки живого. Что же она наделала? Куда вляпалась? Ее практически убили и закопали в глухом лесу... Но убила она две невинные жизни, двух человек, у которых, возможно, были семьи, дети, что их ждали домой... Убийца. Убийца. Убийца,- кровавыми вспышками сверкает перед глазами. Так, может, она не только хочет собственной смерти, но и заслуживает ее? Ён, дай мне сил... моих нет совсем. Дав себе резкую и сильную пощечину, да так, что аж сводит лицо, собирается с силами – обещала себе, что поступит в университет и ад свернётся под ней, как только переедет в общежитие на противоположном краю страны. Запускает двигатель и ставит ноги на педали, пытается вспомнить, что да как – мама однажды рассказывала вечно любопытному ребенку, как заставить машину ездить. Как раз незадолго до смерти. Но память вещь странная – записала где-то под закорками. Сцепление, тормоз и газ – слева направо. Ага, только вот педали две. Видимо, тормоз и газ. Поэксперементировав с рукоятью передач, переводит в какое-то положение и вуаля! Машина едет. Назад. Да ну, твою же, блять... Эксперимент продолжается. Спустя пару минут этот гребаный железный гроб на колесиках двигается с места, уже вперед. Только вот с тормозами проблема. Просто как? Неужели, тоже также? Попробовав, удивляется – а ведь правда, остановилась. Чудеса. Хоть где-то ей везет – машина с автоматической коробкой передач, с двумя педалями, а не с тремя, как на фортепиано. Дело за малым. Осталось выползти из леса, бросить машину, спросить у кого-нибудь остановку и добраться до дома любым способом, а это уже бюджет позволит. Она обязательно так и сделает.

╏ ” ⊚ ʖ ⊚ ” ╏

Путь не малый, уже смеркается. Упасть бы в ближайшую лужу и умереть от истерики. Но не может. Характер отцовский, упёртый настолько, что Пентагон бы взломала, было бы желание. Она давно окоченела от февральского холода в одной рубашке, желудок ест сам себя, но она не оставит попытку вернуться в ад, что был когда-то домом. И один лишь вопрос в голове: «За что мне все это?». Ведь раньше все было прекрасно. Мама, папа и их маленькая, прекрасная Йеддон... Они ходили на пикники, ездили на рыбалку, папа учил самообороне, общению с оружием, мама учила готовить вкусности и каждый чертов раз громко восхищалась после концерта в музыкальной школе. Но нет ничего теперь, даже школы – сгорела года два назад. А теперь-то что? Страх, что давно стал равнодушием, наплевательское отношение ко всему, кроме учебы, чтобы лишний раз не хромать, и желание закончить все это самоубийством. Машина, автобус с пригорода, метро... К дому попадает девушка после полуночи, ожидая с порога получить с кулака в лицо. И ни ключей, ни телефона, кроме чужого кошелька. Телефон не брала – бесполезен, ей никто не позвонит, как и она никому, а ключи остались в кармане курточки, оставшейся висеть в раздевалке той школы точно также, как и рюкзак, что валяется где-то в коридоре. Но есть маленькая хитрость – запасной ключ в почтовом ящике, приклеенный на скотч изнутри, и код от подъездной двери в памяти. Тихо открыв входную дверь, выдыхает с облегчением – совсем забыла, что сегодня пятница. Отец в хламину пьяный придет посреди ночи, так что можно не переживать. Прошагав в свою комнату, безжизненно падает в кровать, отрубаясь сразу. Н-да, ну и денёк сегодня. Лучше бы закопали...