Hydrargyrum

Шум за стеной и в коридоре заставил Амалу отложить инструменты и очки-лупы. Она почти закончила вставлять новые драгоценные камни в лунки кольца. Дипломат говорил, нет, почти кричал, на английском. Высунувшись ей предстала картина: Хэйз, раскрасневшийся и едва ли не брызжущий слюной, выпроваживал сотрудника отеля из номера. Парень, выкинутый за шкирку как котенок, чудом не сбил тележку с завтраком для гостя. - Извините! – тот раскланялся. Не ожидал, что кто-то услышит. Поскребясь в закрытую дверь, он сказал, - Я позову другого официанта. И ушел, увозя тележку, позвякивая посудой. Амала нахмурилась, выходя наружу, с толикой подозрения оглядываясь. Сложное чувство не отпускало. Правильнее назвать его дурным предчувствием. Затишье перед бурей: воздух замирает, превращаясь в густой кисель, где застывают звуки, а те, кто мог сбежать – сбежали. За поворотом шаркнули туфли и мелькнула чёрная униформа горничной. Уж слишком часто Амала видела ее за последнюю неделю пока сидела в четырех стенах. - Мистер Хэйз? У вас все в порядке? – она упрямо стучала в закрытую дверь, но ответа не дождалась ни сейчас, ни пару минут спустя. Без результата потоптавшись на месте, студентка ушла, поминая черта. В планах было посещение библиотеки, которое уже никак нельзя откладывать. Требовалось восполнить большие пробелы информации об индийском пантеоне и следующих за ним верованиях. Если раньше чужаков не спешили просвещать о своей культуре, то теперь каждый раз приходилось продираться через тернии стереотипов и несусветных баек. Сложнее всего Амале пришлось пару лет назад, когда, будучи зеленой восемнадцатилетней студенткой Часовой башни, ей приходилось кочевать среди индийских резерваций, отделяя зерна от плевел. Поколение, выросшее на вестернах, и почти истребленная культура, подобная краснокнижному животному. Смотря на местную молодежь, зачастую подсаженную на наркотики, на безработных взрослых и дряхлых стариков, которым только оставалось вспоминать былое – Амала покрывалась мурашками, чувствуя, как все холодеет внутри от ужаса, как искрят псевдо-нервные окончания. - Так умирают боги, распадаясь и возвращаясь в Исток мира, Алайю, - объяснил ей тогда краснокожий маг, чей возраст перевалил за сто лет. Он жил так долго, что даже собственные соплеменники забыли его имя, называя старейшиной. Погруженная в размышления, Амала не сразу услышала, как ее окликают, одернув за руку у самого выхода из отеля. Она не сразу узнала ту самую любопытную горничную, якобы по доброте душевной приставленную к ней во время «болезни». - Госпожа! – Мадху мгновенно стушевалась, заметив, как недобро сощурились глаза англичанки, как появился опасный блеск стали в них. Горничная спрятала руки под накрахмаленным передником. На секунду ей показалось, что разгневанная госпожа способна отсечь их, карая за наглость. – Куда вы собрались и в таком виде? - А что, по-твоему, не так? – через силу проговорила Амала, после краткой неловкой тишины. Она чувствовала, как напряглись мышцы челюсти и заострились скулы. Зубы невольно заскрежетали, выдавая раздражение. Гнев накатывал волнами, предупреждая цунами, и только сила воли не позволяла потерять лицо. Разумом, с холодной отрешенностью, она замечала разницу между приступами агрессии, что преследовали ее с детства и теми, что стали появляться с завидной регулярностью по приезду в Калькутту. Раньше это была защита, попытка укусить большого хищника раньше, чем он сломает твою шею. А здесь… Словно кто-то ничтожный пытался посягать на ее власть. Она ощущала себя тем самым хищником во главе пищевой цепочки, которого пытается обглодать наглая мошкара. - Чего молчишь? – наблюдать как трясется от страха Мадху забавно. Мелочь, а приятно. - Возьмите с собой кого-нибудь из мужчин. И ваша одежда… О вас могут плохо подумать, если будете одной ходить… Во внешнем виде Амала не было ничего вызывающего – рубашка, шорты до колен, теннисные туфли. - Я в курсе, что в Индии много мусульман, и поэтому существует много ограничений для женщин. Но я выросла среди протестантов и не придерживаюсь какой-то конкретной веры. Я уважаю чужую культуру, но не позволю навязывать что-либо против моей воли. Мне не нужно разрешение мужчин что бы покидать отель. Мой внешний вид в любом светском государстве не нарушает норм приличия. А куда иду… Тебя не касается, - Амала приблизилась к девушке, прорычав последние слова ей в лицо. – Будь осторожнее в выражениях. Ты забываешь, что и кому говоришь. Из отеля она вылетела как ошпаренная. Ух, как же ей хотелось встряхнуть за воротник наглую служанку! По пути Амала заскочила в магазин купив воды и горсть карамелек. Остановившись в парке, прячась в тени деревьев, она сосредоточилась на медитации. Сидя на газоне, среди множества отдыхающих людей, закрыв глаза отпускала гнев и напряжение, сковывавшее мышцы, позволяя расслабиться. Разгладилась морщинка между бровей, а губы сами собой изогнулись в мечтательной улыбке. Травинки покалывали ладони - по утру ровняли газон. Приятное ощущение. Пришлось заставить себя встать – незапланированный отдых грозил превратиться в настоящую сиесту с наступлением полудня. Ей еще предстояло пройти бюрократический квест. Скучающие и разморенные мужчины смотрели на нее с плохо скрываемым недоумением. Где это видано чтобы иностранка ходила по библиотекам вместо осмотра достопримечательностей, поисках сувениров на рынках и ожидания пудж. Празднества может и выглядели экзотично, но оставляли глубокое впечатление в сердцах туристов. В течении часа, а может и больше, Амала заполняла бланки за бланками у административной стойки. Библиотека действительно была огромна: просторная, многоуровневая, уставленная бесчисленными книжным полками. Свет, желтый и приглушенный, запах старых книг, пыль, танцующая в лучах солнца, проникающего в окна. Амала зачарованно ходила между стеллажей, прижав к груди большой блокнот для записей. Никто не вызвался ее сопровождать, позволяя работать прямо на месте без возможности забрать ценные издания. Это место напоминало памятник. Хрупкий рубеж, сохраняющий наследие и историю среди хаоса. Работники библиотеки походили на слуг, что бережно защищали ценности от плесени и разложения. Не приходилось угадывать – какие-то издания были редкими, бывшие чьим-то имуществом или первыми экземплярами, что сильно различались с новыми книгами. Людей было здесь не много. Карамель, как дождь разноцветных камешков, рассыпалась по деревянной поверхности стола. Девушка раскрыла первую книгу, наслаждаясь шелестом страниц. Даже сложный шрифт полный витиеватых вензелей не пугал. Руки зажили своей жизнью. Запахло чернилами шариковой ручки. Белые клетчатые страницы стали заполняться конспектом. Текст случайный читатель мог воспринять за набор отдельных букв, стрелок, примитивных рисунков. Так Амала провела весь день и только когда кто-то скромно коснулся ее плеча, подняла взгляд от книг. За окном было уже темно. Точечного света настольной лампы не хватало чтобы комфортно читать и писать, особенно если обратить внимание на громоздящиеся вокруг книги. Обертки от конфет превратились в безликие фантики. Она свободно владела обоими руками для письма, но это не спасло от резкой боли в мышцах, стоило подвигать ладонями. Давно такого не случалось. - Простите, мы уже закрыты. Молодой мужчина переминался с ноги на ногу, скосив взгляд на часы. Обратив внимание на стрелки, она ужаснулась. Библиотека должна была быть закрыта час назад. - Я засиделась! В следующий раз разрешаю выпроводить меня силой! – Амала искренне извинялась, сгорая от стыда. У людей есть свои дела после работы, а она вынудила всех задержаться. Быстрым движением она смела пожитки в холщовую сумку. - Не беспокойтесь, я унесу книги, - успокоил ее библиотекарь, наблюдая за хаотичными движениями. Вздохнув, он словно выдал страшную тайну, - Мы до поздна убираем помещения и ухаживаем за книгами, так что вы не причинили сотрудникам беспокойства. Двери с грохотом и скрипом петель закрылись за ее спиной, заставив невольно вздрогнуть. Примитивный засов, шурша как змей, проскользнул в крюки. Амала задержалась – и до того не яркий свет в окнах либо гас, либо превращался в маленьких светлячков. Город засыпал, купаясь в лучах серебряного полумесяца. Дневной жар сменился прохладой. Амала зябко поежилась, растерев плечи, и шаркающей походкой, раскидывая на пути камешки и поднимая дорожную пыль, направилась в отель. Чтобы идти было не так страшно и одиноко, она непроизвольно стала напевать мелодию, услышанную в путешествии. Пусть сейчас она и напоминала набор звуков и неровных мычаний, в памяти Амалы ярко загорались тоскливые плачущие струны народного китайского инструмента. Свет, льющийся из лобби отеля, превратился в яркий маяк среди тьмы. Негромко играла музыка из бара. Туристы то и дело выходили покурить, собираясь стайками, переговариваясь и хохоча. К своему удивлению, Амала увидела знакомое лицо у входа, что тревожно всматривалось в пустоту улиц. - Есус, ты ли это? – она закрылась рукой от света режущего глаза и окружавшего Рейтана, словно святого с иконы. - Нет, Амала, это всего лишь я. Девушка постаралась спрятать улыбку. Кажется ее недосарказм-недошутку не уловили. - Добрый вечер, Рейтан. Что-то случилось раз ты здесь? – она постаралась перевести тему. Мужчина придирчиво осмотрел ее, деликатно придержав за плечи, и не найдя травм, заметно просветлел лицом. Напряженная морщинка между бровей разгладилась. Амала послушно пошла внутрь отеля. - Я беспокоился. Горничная сообщила, что ты ушла утром и больше не объявлялась. Я не хочу лишний раз драматизировать и пугать тебя, но это было беспечно с твоей стороны. Думаю, в любой стране молодой и красивой девушке опасно гулять поздно ночью без сопровождения, - Рейтан старался чтобы его голос не звучал излишне назидательно, но невольно срывался. - Ха-ха-ха! Я смеюсь в лицо опасности! – вышло надменно, но близко к истине. Еще не случалось ситуаций, когда «Бедовая Мэри» оказывалась в безвыходном положении. Это даже можно назвать «удачей ранга S+» - она всегда выходила из трудных ситуаций с минимальными потерями, когда другие люди или маги могли того и гляди помереть ненароком. - Будь, пожалуйста, серьезнее. - Извини, - стало немного стыдно, что она так хорохорится, пытается пошутить над важными вещами. Пусть Амала вышла из подросткового возраста, она таким образом проявляла свою инфантильную и незрелую сторону. Пока ее конвоировали в номер, неловкую тишину прервал завывший желудок, потреблявший весь день воду и конфеты. Девушка покраснела до кончиков ушей. – Я засиделась за книгами. Здешняя библиотека поражает. Кажется меня теперь оттуда только выкуривать, как барсука из норы. Ее реплика осталась без внимания. - Мне показалось что ты избегаешь меня. Я чем-то задел тебя? – вопрос повис между ними. Действительно, после происшествия с потерей сознания в храме, они перекинулись всего парой фраз. Амала пыталась скрыть свою настороженность за молчанием и закрытыми дверями, не понимая, что такое поведение может быть воспринято превратно кем угодно. Хоть человеком, хоть духовным существом. Смотря на Рейтана, при должной фантазии, она могла сравнить его с грустным щенком, которого хозяин не пускает в кровать спать. - Нет, это не так, - задумчиво хмыкнув ответила Амала. Она не могла сказать правды. Значит нужно приступить к ее любимой тактике. Не хочешь говорить - выбей из колеи. – Перелет, стресс, акклиматизация. Слишком много всего за такой короткий период случилось. У меня началась менструация раньше обычного. Каюсь, но в такой период мое «деструктивное» поведение выходит из-под контроля. Могу ненароком покусать и облаять без причины, не говоря уже о вещах, летающих в стены. - Вот как… - он облегченно вздохнул, заставив Амалу мысленно скривиться. Даже ухом не повел! Везде, где бы она не оказывалась темы женской физиологии или касающиеся интима, табуировались в разной степени. Индия не была исключением. Но кажется и здесь находились единицы, уникумы, что не воздвигают вокруг удобный кокон, окружая себя только приятными вещами. - Перед тем как уйти я бы хотел сделать тебе подарок. Рейтан протянул неприметный сверток, что все время нес под рукой. - Что это? – Амала сжала бумагу несколько раз, чувствуя что-то мягкое, похожее на ткань, теряясь в догадках, что это может быть. - Сари. Я хочу, чтобы у тебя остались только приятные воспоминания Калькутте. Это меньшее что я мог сделать. Смотря на робкую улыбку, озарившую и без того прекрасное лицо, девушка не нашла в себе силы отказать. Идиллию момента разрушило неприятное ощущение зуда на коже, мурашки, от которых встопорщились волоски. Ах, как ей это знакомо! Наметанный глаз сразу нашел источник – мысок черной туфли небрежно выглядывал из-за поворота выдавая неопытного шпиона. - Я приму его, но с одним условием, - Амала сдерживала гадостную ухмылку – ловить крыс на живца то еще веселье. Голос стал звучать громче, чтобы чужие уши наверняка услышали нечто двусмысленное. – Ты сам меня облачишь в него. Рейтан укоряюще покачал головой, удивляясь такой ребячливости, но сразу понял, что Амалу ему не переупрямить. Ликующая девушка взяла его под руку, и они вошли в номер отеля. Оставив дверь случайным образом не закрытой. Зайдя внутрь, Амала почувствовала на уровне интуиции что вещи не на своих местах. Буквально были сдвинуты на миллиметры. «Я накручиваю себя», она пыталась успокоиться. Убедить, что это лишь ее мнительность и тревожность. Но нет. Следы гари на замке чемодана говорили о том, что его пытались вскрыть и попались в ловушку. Перед уходом Амала нарисовала магический круг, мелкое пакостное проклятие. Неудачливого вора можно будет найти по обожжённым рукам. Ожоги появятся не сразу, но будут долго заживать как после серной кислоты. Подарочный сверток состоял из традиционного наряда: чоли, топа с коротким рукавом, нижней юбки и длинного отреза ткани, сари. Благородный винно-красный цвет с тиснением из золотых нитей казался излишне торжественным. Амала предпочитала что-то менее яркое, менее броское – ее б воля, она не снимала бы черной шерстяной мантии Часовой башни или военного хаки в котором ползала по лесам и горам. - К нему не хватает украшений. Но я подумал, что посчитаешь это излишним. - Верно, - ответила Амала, хитро сощурившись, и выдернула из-за пояса шорт полы рубашки раздеваясь. Реакция Рейтана была мгновенной – он настолько резко развернулся, что холодный ветер прошелся по обнаженной коже девушки. Быстро переодевшись, она коснулась локтя Рейтана, возвращая к себе внимание. – Я бы посчитала, что ты в «шугар дэдди» набиваешься. Вопросительно изогнутая бровь вызвала у нее смех. Амала привыкла всех судить по себе, считая, что окружающие имеют такой же широкий кругозор. Ну, или Рейтан намного старше чем выглядит. - Это американский слэнг. Так называют мужчин, успешных и богатых, и зачастую солидного возраста. Им доставляет удовольствие содержать молоденьких девочек или мальчиков за определенное вознаграждение. - Вот как ты обо мне думаешь? Чтобы поставить мужчину на колени тебе достаточно просто по просить. Прекрати ребячиться! – Амала хихикала, наблюдая за Рейтаном, который со стоическим отцовским терпением облачал ее в сари. - Мне рабы не нужны. Нет в мире ни человека, ни бога, что заставит, меня склонить голову. Подобное подобострастие мне не нужно. Черные глаза мужчины воззрились на нее так словно видели впервые. Пытались прочесть истину в каждом движении и взмахе ресниц в попытке уличить во лжи. Но видел лишь надменную улыбку, кривую, с вздернутым уголком губ, с одной стороны, и гордый взгляд серо-зеленых глаз. Амала не давала повода сомневаться в своих словах. Рейтан устало покачал головой. Кажется дюжине придется очень постараться дабы сладить с ней. Кровь Басу и Дубеев взыгралась, не иначе, и выросла диким ядовитым цветком на чужой земле.