Happy End or Not?

Я вновь оказался на этой чертовой поляне. Но сегодня не было солнца; все небо оказалось затянутым непроглядными черными тучами. Того гляди, дождь, от которого попросту негде спрятаться, польет как из ведра. Но несмотря на непогоду, было довольно тепло. Даже очень. Ужас неконтролируемой волной нахлынул на меня, утапливая в беспомощности. Впервые после встреч с Люцифером я испытал животный страх, когда его очевидно не могло быть рядом. Или?.. Непонимание, почему я тут оказался, боязнь того, что после такого ударюсь в лютый фанатизм, ведь в жизни все неслучайно, откровенно мешали связно мыслить. Но все невзгоды потускнели, словно старый елочный шар, отступили, когда на лужайке появилась моя, можно сказать, старая знакомая. При виде меня ее короткий хвостик замахал в разные стороны. Того гляди, попа от такого ярого проявления радости открутится. Я засмеялся и принялся гладить собаку по голове, ушам, спускаясь на спину. Стоило пальцам ненароком коснуться мехового пузика, как Джека упала, задрав лапы кверху и будто намекая, что его тоже нельзя оставлять без внимания. От блаженного удовольствия, испытываемого от почесушек живота, задняя нога непроизвольно задергалась, вызывая у меня приступы смеха. И куда делось то отчаяние, которое я испытал пару минут назад? Наконец я устал ласкать животное, но собаке этого было мало. Едва мне стоило убрать руки, как та начала закрывать лапами морду, разыгрывая стеснение, будто профессиональная актриса. Прямо как в прошлый раз. Казалось, после нашей с ней встречи, пусть даже эфемерной, во сне, непроглядные и мрачные тучи начали рассеиваться, открывая теплые, нет, даже обжигающе горячие лучи счастья и радости. * * * Сегодня даже просыпаться было гораздо лучше, чем в последние дни. Стоило мне открыть глаза, как перед собой увидел девушку, мирно дремавшую в изножье кровати в позе лотоса и в окружении любимых теней. Губы тронула легкая улыбка. Подняться, не потревожив покой подруги, у меня все равно бы не получилось, поэтому оставалось лишь мирно лежать и наблюдать за неторопливо движущимися темными бестелесными фигурами, скользившими вокруг хозяйки против часовой стрелки. Осмотрелся по сторонам в поисках телефона. И, о чудо, мне повезло, что тот лежал на прикроватной тумбочке в доступности моих длинных рук. Я быстро заграбастал его, предусмотрительно выключил звук, чтобы ненароком не испугать демоницу громким трезвоном уведомлений, и залез в мессенджер. Как ни странно, сообщений от Эшли больше не было. С одной стороны, меня это несколько расстроило, а с другой… Разве он обязан мне написывать каждый день? С такими мыслями я пролистал историю дальше и нашел диалог с Ричем. Куча прочитанных сообщений, что я оставил без ответа. Мое поведение в данном случае можно было истрактовать однозначно: свинское. Прекрасно зная, что друг искренне переживал за меня, я был занят лишь собственными проблемами и даже не удосужился написать в ответ пару слов другу, что со мной все в порядке. Но разве это правда? — Что ты тут делаешь? — полусвистяще раздалось над ухом. От неожиданности я резко дернулся, уронил телефон и только тогда увидел склонившуюся над собой демоницу. Сейчас она впервые за долгое время предстала в наполовину животном обличие. Длинные клыки зло скалились в опасной близости от лица, а зеленые, как ограненный смарагд, глаза горели алчным огнем. Но стоило мне моргнуть, как адское наваждение слетело, словно сухая шелуха, и она предстала передо мной в привычном уже облике обычной девушки. — Решила обрадовать тебя с самого утра, не дожидаясь и не тратя попусту время. У меня есть две новости. В принципе, обе весьма неплохие. Но сначала нужно перекусить, — сходу начала она, пока я пытался проморгаться и убедиться, что это была всего лишь чертова игра разума и воображения. — А если я хочу услышать их сейчас? — хриплым после сна голосом произнес я, вылезая из-под одеяла и обшаривая вслепую пространство вокруг себя в попытке найти хоть какую-то одежду, находившуюся в зоне досягаемости. Девушка хитро улыбнулась. — Ну уж нет. Кто-то и так в последнее время совершенно забил на свое питание. Посмотри на себя, сплошные кожа да кости, — пожурила она, не отводя от меня хищного взгляда. Я понимающе покачал головой и наконец оторвал от нее взгляд в целях поиска шмоток. И попытка увенчалась успехом. — Неужели только кожа и кости? — поддел я, натягивая штаны. Дабрия оценивающе окинула меня взглядом, а именно пока еще оголенную грудь, и добавила: — Хорошо, еще мышцы. Отличные мышцы. Которые едва можно заметить из-за твоей болезненной худобы. Я рассмеялся и пошел на кухню, бросив через плечо. — Мне вообще-то теперь некуда смотреться. После того, как твой хозяин зеркало разбил в знак заключенной сделки. В ванную не находишься, если каждый раз туда ходить, как приспичит. И вообще, там видно максимум по грудь, не оценишь масштабы. А в комнату мамы я начал ходить только в последнее время, сама знаешь. Девушка пожала плечами, мол, ничем помочь не могу, и пошла следом. Помнилось мне, отец пару дней назад покупал палетку яиц, а еды из них я никакой на столе не видел. Если только он не готовил своей ненаглядной любимую яичницу. Но высшие силы, не знаю, кто, бог или дьявол, наконец сжалились надо мной, и пусть палетка была наполовину пуста, яйца же в ней все равно были. Следом за ними на столешницу из холодильника полетела пара сосисок. На задворках я даже умудрился найти парочку весьма презентабельного вида томатов, купленных, скорее всего, с легкой руки Катрин, потому что Ньют готовкой из подобных продуктов баловаться не любил, а из импровизированного погреба в лице кладовки принес внушительную головку репчатого лука. Увидев такие серьезные заготовления, Дабрия уважительно присвистнула и между делом поинтересовалась, пока я рубил вслед за уже обжаривающимся на растительном масле луком мелким кубиком помидоры. — Что готовишь? Я махнул ножом так, что с лезвия в разные стороны полетели смачные брызги томатного сока. — Ой, — поморщился я от собственной неловкости. — Шакшуку хочу приготовить. Сто лет, наверное, ее не ел. Мама раньше просто обожала ее готовить. — Да, наслышала о ней, — улыбнулась девушка. — Родители обожали баловаться арабской кухней, сколько себя помню. — А потом? — задал я вопрос и только потом понял, насколько он неуместно прозвучал. Но слово не воробей, вылетело, не поймаешь. — А потом меня не стало, и в загробном мире появились дела, чтобы переживать о безвозвратно утерянном. Впрочем, они обо мне тоже недолго печалились, но я не хочу ворошить тему собственного прошлого. Достаточно знать, что родимые матушка с батюшкой с облегчением вздохнули после моей смерти, ибо я была им только в тягость. Как-никак, нежеланная беременность от насильника. А родители были слишком набожными, чтобы сделать аборт, да и медицина в то время откровенно желала оставлять лучшего. Поэтому они решили, что лучшим способом будет подарить жизнь нежеланному, но беспомощному человечку, что просто не в состоянии себя защитить, а потом каждый божий день попрекать его дарованием каждого вздоха и изводить открытой, горькой на вкус ненавистью. — Но… — начал я, не отрываясь от нарезания сосисок, пошедших вслед за луком и томатами. Мне хотелось сгладить неприятное послевкусие, как-то исправить сложившуюся ситуацию, но я не знал, как… — Нет! — отрезала грозным тоном Дабрия. — Я не прыгала с крыши, еще раз говорю. Это была случайность. — Хорошо, хорошо, — поднял я грязные руки в знак примирения, затем свалил все в общую сковородку и стал ждать, пока это протушится до мягкого состояния. — Так как? Попробуешь мое кулинарное творение или воздержишься? Та отрицательно покачала головой. — Нет, спасибо. Ваша еда для нас — словно мел, груба и безвкусна. Я больше предпочитаю пить кровь грешных душ, чья боль черна, как смоль, и угнетает похлеще милосердной совести. Я удивленно присвистнул, но ничего не сказал, а Дабрия ничего не добавила, оставляя меня на произвол собственного воображения. Вскоре я разбил яйца и ждал дальше, пока это приготовится. Демоница наблюдала за процессом, но скорее, из практического интереса. — Ты не совсем правильно делаешь шакшуку, — задумчиво прищурилась она. — В стандартной версии нет сосисок. Я рассмеялся. — А у меня оригинальная версия. И вообще, хватит заговаривать мне зубы. О каких двух новостях ты хотела мне рассказать? — Сначала завтрак, — последовал строгий ответ, затем сплошное молчание, которое мне не нарушить при любом раскладе. Я вздохнул, но послушался. Вскоре мы уже сидели за столом, и я за обе щеки вкусно уплетал яичницу. Дабрия смотрела на меня с задумчивой, но довольно счастливой улыбкой, чем очень смущала, поскольку я не был в курсе хода ее мыслей, а та не спешила им делиться. Но наконец тягостная тишина прервалась. — Итак! — легонько ударяя ладонями по столу, воскликнула она. — Те самые новости. Первая! Люцифер наконец отпустил меня, чтобы я могла больше времени проводить с тобой. Конечно, прошло это не без сложностей, но что такое трудности по сравнению со счастьем, не правда ли? — Ты абсолютно права, — широко улыбнулся я, испытывая крайнюю степень удовлетворения. — Это самая прекрасная новость, которую мне доводилось слышать за последнее время. А вторая? — Мы сегодня или завтра идем гулять! Я давно обещала, что вытащу тебя на улицу, и всерьез намерена сдержать свое обещание! Я чуть не поперхнулся куском яичницы, резком вставшим поперек горла. Наш разговор неожиданно принял странный поворот. — Да что я там не видел, на этой вашей улице? — попытался отбрехаться я, когда наконец исчезла бесперспективная возможность умереть, подавившись едой. — Зачем мне туда идти? Там холодно, заболею еще и умру раньше, чем через двадцать четыре дня, и все. — Во-первых, от обычной простуды крайне редко умирают, — наставительно начала она, — а во-вторых, кто сказал, что ты заболеешь? Тепло оденешься, и никакие морозы не будут страшны. — Я уже отвык от общества, — чуть ли не капризно протянул я. — Для меня в церковь сходить было уже целым приключением. Квестом без поощрения в конце. А ты хочешь погулять. — Не просто погулять, а вытащить тебя в самый центр вашего захудалого городишки. Я бываю там практически каждый день по поручению хозяина, и каждый раз там стооолько людей, — протянула она, разводя руки в стороны. Я обреченно откинулся на спинку, смиряясь со своей участью. Выйти в любое людное место после полугода, проведенного в четырех стенах, рядом с одним-единственным человеком, было сродни долгой и мучительной казни. Я действительно отвык от людей, разочаровался в них, и это была еще одна причина, по которой не очень поначалу хорошо воспринял Катрин. К тому же, события последних трех дней сильно подкосили мое ментальное здоровье, которое только-только начало восстанавливаться после смерти мамы. Все, чего сейчас хотел, — лечь и тупо смотреть в потолок, потихоньку переваривая происходящее в жизни. Боясь признаться в этом даже самому себе, я прекрасно осознавал желание, полуобессилевшей птицей бившееся внутри. Я устал мучиться от безысходности собственного положения. Хотел уйти гораздо раньше срока, этих чертовых обговоренных тридцати дней. Хотя, наверное, все равно бы не смог. Люцифер был прав, кишка для самоубийства у среднестатистического человека слишком тонка. Оставалось лишь тяготиться происходящим, стараясь максимально от него абстрагироваться. Но тут шакшука, отделявшая меня от ненавистной прогулки, закончилась, в животе разлилось приятное тепло, а я все еще не был удовлетворен. Хотелось протянуть время, насладиться еще чем-то. Например, кофе. Я не преминул воспользоваться этой возможностью, и вскоре передо мной дымилась кружка сногсшибательно пахнущего напитка. Девушка вопросительно подняла бровь, но я не отреагировал. — Ладно, — подняла она руки, сдавая позиции, — мы сегодня никуда не идем, раз не хочешь. Насильно, словно маленького ребенка, тащить не собираюсь. Но завтра, обещаю, вытащу тебя на улицу, чего бы мне это ни стоило. Так сказать, даю тебе один день на то, чтобы морально подготовиться. Спокойно допивай свой кофе и придумывай, чем будем сегодня заниматься. Я прекрасно почувствовал вмиг изменившееся настроение девушки, но ничего не хотел делать с этим. За прошедшее время, проведенное буквально в четырех стенах маминой комнаты, я действительно стал социофобом. Просто не могу это отрицать. Да и, откровенно говоря, никогда не видел от людей чего-то хорошего. Как выяснилось, даже отцу я не был нужен, и все, чего тот хотел на протяжении последних лет, это чтобы Алеста убралась из чертового дома вместе со мной и оставила его в покое. Шикарная семейка, ничего не скажешь. Только мама была моим лучиком света в этой непроглядной тьме ненависти ко всему окружающему. * * * Мы вновь сидели на теплом балкончике и наблюдали за тем, как крупные снежинки, медленно кружась в воздухе, плавно оседали на землю и сразу же таяли, превращаясь в невесомые лужицы воды. Хотя ноябрь должен был начаться и войти в полную силу только в начале будущей недели, зима уже явно боролась за свои права, пытаясь отстаивать владения. Хотя наблюдали — громко сказано. Я сидел с телефоном в руках, невидяще смотрел в окно, изредка вылавливая какие-то мелкие детали, и размышлял, стоит ли что-то писать Эшли? Нужно ли его выводить на диалог? А Дабрия молчаливо сидела в одном из облюбованных в прошлый раз кресел и читала небольшую книжку, взятую в недрах некогда маминой библиотеки. Тишина, воцарившаяся меж нами, не была гнетущей. Нет. Наоборот, я чувствовал себя так уютно, как никогда в жизни прежде. Казалось, можно наслаждаться таким времяпровождением вечно, однако тогда было еще больнее вспоминать, что мои дни поразительно сочтены. Но тут телефон завибрировал, выводя из, как обычно, угнетающих мыслей. На экране, к моему величайшему удивлению, высветилось уведомление от того, от кого не ожидал его получить, но очень бы хотел. «Привет, Люц. Решил тебе кое-что предложить. Я сегодня выиграл дело, и завтра мне дали выходной. Могли бы с тобой прогуляться. Если ты хочешь, конечно же, и если есть возможность» «Как тебе идея?» Демоница, прищурившись, мгновенно прочитала на моем лице все выступившие эмоции и, положив книжицу на колени, хитро спросила: — Что же ты там такого интересного увидел? У тебя улыбка до ушей, но в глазах плещется страх. Не поделишься? Я часто заморгал, пытаясь смахнуть пелену, застелившую глаза. Зуд вновь вернулся, большей частью концентрируясь в районе правого запястья. Я машинально потер метку, смотря только в не прикрытое ничем окно, на то, как неприглядная слякоть боролась с белоснежной крупой. — Эшли пригласил завтра на прогулку, — практически убито произнес я. — Напомни, кто такой Эшли? Я мысленно хлопнул себя по лбу, неожиданно вспомнив, что не посчитал нужным делиться с девушкой тем нелепым знакомством, а значит, и знать об Эше она просто не могла. — Эшли — священник, которому я исповедовался в прошлое воскресенье. После службы он решил познакомиться со мной. Сказал, мол, недавно переехал в наш город, друзей у него здесь нет, и вот решил обзавестись новыми знакомыми. Зачем-то вызвался проводить меня до дома, начал раздражать своим присутствием, а потом мы и вовсе встретили Люцифера, после чего я ушел в отключку. Очнулся уже в своей комнате, когда дьявол принес меня домой. — Но, если он тебя раздражает, зачем тогда переписываться? — недоуменно спросила Дабри, намеренно пропуская добрую половину того, чем я с ней только что поделился. Я тяжело вздохнул. — Был бы у меня ответ на твой вопрос. Я ведь еще сам ему написал. — Тогда тем паче не понимаю логику, которой ты руководствовался! — воскликнула девушка, бросая на стол книгу и откидываясь в кресле. — Ты боишься людей, не выходишь из-за этого на улицу, но стоило сходить в церковь, как тут же обзавелся новым знакомым. Более того, первым ему написал, хотя внутреннее чутье говорило, что общаться с ним не стоит? Очень… недальновидный поступок, Люц. Я зажмурился. — Никогда не оказывался в подобной ситуации, Дабри, — попытался объясниться я. — Понимаешь, с одной стороны, я чувствую необъяснимое притяжение к этому чертовому священнику, лютое желание впустить в свою жизнь нового человека. Хоть как-то сменить надоевшую пластинку. Но с другой… я испытываю такое же необъяснимое и странное чувство, словно мне не стоит с ним общаться. Что ни к чему хорошему это не приведет. Но я скоро умру, остались считанные недели до назначенного срока. А там, после смерти уже ничего не попробуешь, лишь остается горькое послевкусие от несбывшихся желаний… Но девушка меня перебила. — Когда, ты говоришь, это произошло? — произнесла она, в мгновение ока оказавшись у меня на коленях. Я даже понять ничего не успел, а она уже прижималась к моей груди. — В прошлое воскресенье, — не понимая, к чему та клонит, повторил я. — По поручению хозяина я приходила в ночь на понедельник, но не обнаружила на тебе никаких посторонних запахов. — Странно, — протянул я, задумчиво почесывая подбородок. — Может, Люцифер как-то собой его стер, когда нес меня домой? Ведь я упал прямо на руки того парня. Так или иначе он должен был оставить после себя следы. Хоть какие-то. — Люцифер вообще не пахнет, — возразила она, непринужденно кладя руки на мои плечи. — На то он и хозяин ада, чтобы его нельзя было вычислить по запаху. Иначе каждая мелкая шавка бы знала, где прячется господин. — Тогда тем более странно. Я точно прекрасно помню, что общался с этим человеком, шел с ним вместе. Да даже дьявол сам его видел. Не было же это плодом моего воображения. — Я и не утверждаю, что ты выдумал Эшли, — легко рассмеялась девушка, заглядывая прямо в глаза. — Тем более, явным подтверждением его существования являются сообщения в твоем телефоне. Я снова мысленно хлопнул себя по лбу. Действительно. Сморозил несусветную глупость. Не учел сей важный фактор. — Но у меня есть предложение, — продолжила она, прижимая мои руки к подлокотникам. Я с интересом склонил голову, не разрывая зрительный контакт. — Предлагаю совместить приятное с полезным, раз уж мы завтра тоже собирались погулять. — И как нам это провернуть? — ухмыльнулся я. — Я буду гулять с ним, а ты — находиться в тени и наблюдать в попытке выявить подозрительное поведение? — Не дождешься, — усмехнулась она, спуская руку на бедро и случайно задевая пах. Я вдохнул сквозь сжатые зубы, но та не подала виду, что что-то пошло не так. — Мы пойдем вместе. Хочу посмотреть, что представляет из себя твой новый знакомый. И понять, почему он не оставил на тебе ни йоты запаха. — Хорошо, — едва смог выдавить я. Чересчур близкое присутствие девушки, а еще это случайно неслучайное прикосновение, мешали нормально сосредоточиться на насущном. Мысли собрались в одну большую кучу. — Тогда я сейчас напишу ему. Соглашусь на предложение. Только можешь слезть, пожалуйста? — А что, тебе не нравится? — чуть обиженно прошептала она прямо в ухо, вновь проводя рукой в опасной близости от причинного места. Я сглотнул. — Мне еще нет восемнадцати, — пробормотал я, теряясь в словах. Эта демоница слишком на меня влияла, а я позволял себе под ней расплываться. Как мороженое на солнце. — И что, — рассмеялась она, проводя кончиком языка от мочки до завитка и вызывая у меня табуны приятных мурашек. Однако не только это… — Это же не повод отказываться от всех прелестей жизни. К тому же, ты сам правильно заметил, у тебя осталось не так уж и много времени, чтобы все их испробовать. А я… могла бы тебе помочь. Не зря же не особо искушенные в христианской демонологии путают понятия демона и суккуба. И в какой-то степени даже, наверное, они будут правы в своих суждениях. Видя, как мои глаза опасно расширились, девушка с громким смехом наконец слезла. — Да я же пошутила, Люц! Я не суккуб! Это немного иной уровень ада, закрытый для многих из обычных демонов. Асмодей, кровный брат Люцифера, редко раскрывает свои развратные владения для нас, простаков. Здесь все прямо как у людей, ничем от вас не отличаемся. Но вот в плане помощи всегда буду рада, — подмигнула она и вернулась в свое кресло, оставляя меня в крайней степени смущения. И в резко ставших тесными штанах. Я рассеянно кивнул головой, пытаясь вспомнить, какое дело все-таки должен был сделать. Дабрия, очевидно, заметив мои душевные терзания, встала и подтолкнула телефон к руке. Я благодарно качнулся и разблокировал его. Два одиноких уведомления так и висели непрочитанными, а иконка Эшли светилась синим, оповещая, что тот в сети. И, вероятно, ждет ответа. Быстро набрал сообщение. «Привет, Эш. Да, конечно) не против и даже наоборот, только за» «Главное, напиши, во сколько сможешь?» Ответ не заставил себя долго ждать. «Давай примерно в одиннадцать утра около полуразрушенной ратуши» Я удивленно присвистнул и резво напечатал. «Ты уже и про нашу местную достопримечательность знаешь?)» Эшли ответил моментально. «Конечно. Как-то устроил себе экскурсию по этим местам, когда после работы вдруг стало скучно идти домой» «Все, не буду тебя отвлекать. До встречи завтра» Я ответил. «До завтра» Отправил и отложил телефон. Дабрия выжидающе смотрела на меня. — Мы договорились встретиться в одиннадцать часов около ратуши. Это недалеко отсюда. Девушка кивнула и, хитро улыбнувшись, вернулась к полузабытой теме разговора. — А насчет моего предложения все же подумай. Обещаю, тебе понравится, даже если это будет твой не первый раз. — Первый, — едва слышно произнес я, от смущения отворачиваясь к окну и с особым интересом рассматривая классическую борьбу осени и зимы. Но уверен, всевидящее око демоницы прекрасно видело, как горели мои уши. Особенно покрылось алым багрянцем то место, что еще помнило прикосновение мягкого, податливого и чуть влажного языка.