Happy End or Not?

Улыбка с лица не сходила до самого утра следующего дня. Наверное, я даже спал с ней. Несмотря на то, первое впечатление было несколько подпорчено излишней настойчивостью, здоровый отдых выветрил из головы все плохое, оставив только приятные воспоминания от знакомства с Эшли. Да и поход в церковь не был таким уж плохим. Я действительно смог почувствовать легкость и спокойствие после того, как услышал заветные слова об отпущении такого тяжелого порока. И какая-то часть, светлая и оставшаяся с детства, наивно верила, что бог тоже сможет простить подобный непостижимый грех. По крайней мере, попытается. Но хорошее настроение пропало сразу после осознания, что место в аду становится все ближе, и теперь дней осталось двадцать семь. Три дня пролетели так незаметно, словно вся жизнь — один сплошной миг, и что-то мне подсказывало, что оставшиеся будут такими же быстротечными. С утра первым делом вбил в телефонную книгу оставленный номер. Зачем? Сам не знал. Просто так захотелось. Вдруг когда-нибудь, гипотетически он мне пригодится… Провел утреннюю рутину: умылся, побрился, помыл голову и даже неплохо перекусил. Отец с Катрин уехали на работу, каждый по своим делам, и мне сразу же стало легче жить. Никто не следил, не мешал своим присутствием. Одно лишь смущало. Как войти в мамину комнату? Ключ ведь забрал Ньют, и где он его мог хранить, черт знает. Догадок не было ровным счетом никаких. Я задумался. А что, если попытаться взломать дверь в комнату? Ничего же не должно произойти. Я имел столько же прав, сколько и мой собственный отец, которого давно уже перестал считать таковым, но по привычке называл. Недолго думая, решил развлечься, сходив на так называемую разведку. Замок был простеньким, коим оснащали практически все домашние двери для легкости открытия. Но для него нужна была шпилька, а таковая в доме вряд ли водилась. Разве что в той самой вожделенной комнате, которую я хотел открыть при помощи нехитрого инструмента. От нечего делать нашел в дальнем ящике собственного стола кусок обыкновенной проволоки (еще бы знать, откуда он там вообще взялся) и начал сооружать некое приспособление, отдаленно напоминавшее дверной ключ. Ковырялся в замочной скважине чуть ли не до посинения, но тот предательски решил не поддаваться. — Что ты тут делаешь? — окликнул меня мелодичный голос. Я вздрогнул от неожиданности и выронил кусочек проволоки из рук, обернувшись на источник звука. Позади в человеческом облике стояла Дабрия и, склонив голову, легко улыбалась. На самом деле, я искренне был рад видеть девушку, но другая часть, ищущая во всем подвох, не понимала, с чего вдруг такое повышенное внимание к моей персоне? Зачем она так часто появляется здесь? — Да вот, — замялся от неловкости я, поднимая недоделку с пола и крутя ее в пальцах. — Пытаюсь взломать мамину комнату. — Ты же открывал ее при помощи ключа? — подозрительно прищурилась девушка. Видимо, желая уличить во лжи. — Да, открывал, — легко согласился я, потому что так и было. — Но потом мы с тобой ушли, а ключ я легкомысленно забыл вытащить. Скорее всего, Ньют его увидел и забрал себе, предварительно закрыв дверь. Просто потому, что больше никому он не может быть нужен. Иного метода открыть замок у меня нет, поэтому приходится довольствоваться подручными средствами. Дабрия рассмеялась, протягивая руку и отбирая проволоку. — Хватит страдать ерундой, Люц. Раз ты выбрал такой исход событий, не трать попусту драгоценное время, причем, совершенно не на то, что нужно. Дверь открывается очень легко, достаточно было просто меня позвать и попросить. Она подошла к двери и положила ладонь на ручку. — Аperi sursum. Шепот, словно легкое, как перышко, прикосновение, пронесся по коридору, ласково развевая волосы на макушке, и коснулся руки девушки, дрожью пролетая над ее кожей и просачиваясь в дверной механизм. В следующую секунду дверь с легким щелчком приоткрылась, давая нам маленькую щелочку для обзора. Дабрия надавила на ручку и открыла дверь полностью, впуская в затхлость помещения свежий воздух. Я подошел к окну и раскрыл тяжелые портьеры, впуская тусклый солнечный свет в комнату. Следом было окно; нужно же было проветрить комнату от запаха смерти, коим пропиталась окружающая обстановка. Я храбрился, механически выполняя действия, когда-то бывшие моей ежедневной рутиной, но даже самому себе боялся признаться, насколько херово чувствовал себя в этот момент. Насколько далеко это все зашло. Одергивая руку от окна, я сам не заметил, насколько сильна та дрожала. Зато увидела Дабрия. — Ты молодец, — приободрила она, хватая тонкими и холодными пальчиками мою широкую ладонь. — Как я и говорила, первый шаг сделан, и это самое главное. Ты еще живой, Люциус, не хорони себя раньше времени. — Ты опять пытаешься приободрить? — грустно улыбнулся я, все-таки осмеливаясь сжать ее руку в ответ. — Нет, — горько усмехнулась она. — Скорее, себя. Люди постоянно умирают, а их близким так или иначе приходится свыкаться с этой адской и невыносимой болью. От нее никуда не деться. — Что означают фиолетовые глаза? — невпопад сменил тему я, лишь бы съехать с больной мозоли. К тому же, этот вопрос действительно интересовал с того самого дня, когда я впервые увидел свое отражение в зеркале и до усрачки испугался. И хотя сейчас те вернулись к своему обычному цвету, интерес узнать ответ на вопрос никуда не делся. Веселое расположение духа как ветром сдуло. Девушка безвольно осела на краешек некогда маминой кровати, отпуская мою руку и чуть ли не сжимаясь в едва заметный комочек. Я почувствовал чуть заметный зуд из-за того, что Дабрия зашла на запретную для других территорию. Позволить кому-то прикоснуться к маминой постели, на которой она испустила последний вздох, означало для меня окончательно признать ее смерть и смириться с ней. Но я сдержал неприятный порыв, сосредотачиваясь на более насущном. — Что случилось? — непонимающе спросил я, присаживаясь перед демоницей на колени. Она в исступлении мяла руки и продолжала безмолвствовать. Напряжение в комнате неумолимо возрастало. — Я не могу тебе сказать, — жалобно протянула она, выворачивая пальцы и наконец разрушая затянувшееся молчание. Взял ее ладони в свои. — Раз не можешь, значит, не надо. Я не буду на тебя давить, — мягко улыбнулся я, но девушке это слабо помогло. Ее продолжало что-то ощутимо тревожить. Что-то, о чем я пока не знал. В конце концов девушка взяла себя в руки и начала, постоянно сбиваясь. — Фиолетовые глаза всегда были и останутся признаком обреченного. Символом того, что человек скоро встретится с дьяволом. — Но что в этом такого? Почему об этом нельзя говорить? Дабрия лишь нервно отмахнулась, вырывая руку из хватки и мельком стирая выступившие слезы. — Дурачок, — бросила она, отворачиваясь. — Это я во всем виновата, Люц… Как ты еще не понял?! — Но, подожди! — воскликнул я. — Не перебивай! — рявкнула она. — Твоя душа удивительна, поскольку не от мира сего. Уверена, ты сам чувствуешь, как ее постоянно переполняет неконтролируемое отчаяние. И такие экземпляры всегда привлекали хозяина, потому что именно из отчаявшихся получаются лучшие прислужники. И ты привлек мое внимание задолго до смерти Алесты. Все началось с ее болезни. Еще тогда отчаяние пыталось поглотить тебя, но ты боролся, со всей детской наивностью полагая, что мама выздоровеет, и все вернется на круги своя. Я услышала призыв несчастной души и честно сообщила об этом хозяину, надеясь на его благосклонность в будущем. В благодарность за проделанную работу он решил вознаградить меня и позволил следить за тобой. Так прошли месяцы, я привязалась к тебе так, как никогда демон, даже самого низшего ранга не должен и не может привязаться к простому человеку. Но женщина умирает, и твое отчаяние достигает пика. Люцифер отдал приказ убить тебя, лишить души и принести на поклон ему. А я не смогла это сделать, понимаешь, Люц? Я невольно отшатнулся и, встав на ноги, подался назад. Она горько усмехнулась, очевидно оценив мою однозначную реакцию, но все равно продолжила: — Я не справилась с, казалось бы, банальным для исполнения заданием, чем очень сильно разочаровала хозяина. Люцифер был в гневе и хотел уже было отправить другого своего поверенного довести дело до конца, но я смогла убедить его подождать. Дать мне немного времени. Тот нехотя согласился, а я наконец поняла, в какую заварушку вообще втянула тебя, обычного и ничего не подозревающего человека. После первого прихода дьявола я поняла, что была не права, и возжелала все исправить. Решила показать тебе, что жизнь не так уж и плоха, чтобы в момент сдачи так называемого рапорта сказать, что в тебе больше нет отчаяния, а значит, ценности для него в этом деле больше нет никакой. Но я забыла, насколько хитрым и проницательным сатана может быть: догадавшись о моих планах обвести его вокруг пальца, он вновь довел тебя до критической отметки, вынуждая в этом состоянии заключить с ним сделку, прекрасно зная, что теперь ты никуда от него не отвертишься. Твоя душа, пусть и заочно, но уже принадлежит будущему хозяину. Она спрятала лицо в ладонях, беззвучно сотрясаясь. Тени темными размытыми полосами окутали свою владычицу, едва та потеряла над ними контроль. — Люц, это я во всем виновата, понимаешь? — послышался приглушенный и совершенно убитый голос. — Пусть я и демон, но скажу исконно человеческие слова глубоко верующих людей. Пути Господни неисповедимы. А я возомнила себя богиней, простодушно желая повернуть колесо судьбы вспять. Разумеется, ничего не получилось, и я сделала только хуже. Хуже для тебя и для себя. Я попытался приобнять девушку, успокоить, но особенно шальная и агрессивная тень решила проучить меня и клацнула призрачными зубами в паре миллиметров от конечности. Я поспешно одернул руку. Вдруг тени втянулись, а девушка отняла ладони от опухшего лица. — Знаешь, что самое дерьмовое во всей этой ситуации? Кем бы мы ни были: демонами или ангелами, людские чувства и эмоции никуда не деваются после смерти. Хозяин каждого из нас учит, нужно уметь управлять собственными ощущениями, дабы не совершать глупых ошибок, подавлять то человеческое, что в нас остается даже после перерождения. Но порой это так тяжело… Я изначально не должна была подставлять тебя и доносить сатане, но, с другой стороны, это сделал бы кто-то другой, совершенно потом не церемонясь. Или, даже втянув тебя, следовало завершить начатое быстро и безболезненно для обеих сторон. Но я решила поступить по-своему и только усугубила произошедшее. — Но ведь тогда тебе это казалось правильным? — на лице заиграла непринужденная улыбка, а внутри все собралось в огромный комок спутанных и оголенных нервов. Я хотел бы казаться безмятежным, но ведь самого себя не обманешь. — Тогда — да, — не стала отпираться девушка, судорожно запуская трясущиеся руки в волосы. — А затем за столь короткое время я нарушила столько правил, сколько ни один демон в своем бесконечном существовании нарушать не должен. Я все запорола. — Дабри, послушай, — начал я, присаживаясь рядом и скрещивая руки на груди. Опасаясь, что тени опять вылезут и будут кусаться за покушение на личное пространство хозяйки. — Почему ты винишь себя в произошедшем, хотя сама же говоришь, что рано или поздно это все равно должно было произойти? Да, ты абсолютно права, я переполнен отчаянием даже сейчас. Но это произошло не по твоей вине. Мама умерла не из-за тебя. Семья распалась не из-за тебя. Это череда случайных событий, которая привела к тому, что существует на данный момент. И обвинять в этом кого-то одного глупо и бессмысленно. — Потому что я сама привела дьявола к тебе в дом, Люциус! — воскликнула она. — Неужели ты на меня не злишься?! Почему ты так спокоен?! Я лишь пожал плечами. — Если честно, не вижу в этом смысла. Ты сама сказала, невозможно повернуть ход судьбы. Раз это произошло, значит, так было нужно. К тому же, искренне сомневаюсь, что прожил бы намного дольше, чем проживу сейчас. Горькая ухмылка обагрила мои губы. Дабрия вновь взвилась. — Не смей так говорить! Ты должен был прожить долгую и счастливую жизнь! — Нам больше не суждено проверить эту теорию. Мне осталось двадцать семь дней, — спокойно возразил я. Последние слова прозвучали, словно я судья, выносящий строгий приговор подсудимому. Только на месте осужденного был не кто-то, далекий и чуждый, чьи проблемы меня не касались, а я сам, единственный, кто останется рядом до самого конца. В ком можно быть уверенным до победного. Я перевел дух и поднял глаза на девушку. В ее невероятно красивых глазах оттенка молоденькой листвы по весне блестели невыплаканные слезы, сдерживаемые из последних сил. Я привык слышать о том, что демоны — бесчувственные твари, действующие сугубо в собственных интересах. А тут мой мир перевернулся вверх тормашками, потому что прямо сейчас передо мной сидела демоница и говорила о том, что привязалась, нарушив тем самым кучу правил, и раскаивалась в том, что сдала мою душу хозяину. Удивительно, как жизнь за несколько дней может круто поменяться. Еще неделю назад я целыми днями плакал в подушку, потому что единственный человек, которому я был нужен, скончался. А сейчас… Я не просто был кому-то дорог. Самое странное заключалось в том, что я тоже привязался к этой демонице, хотя толком ее даже не знал. И описать испытываемые эмоции, если честно, не представлялось возможным. Наверное, я просто был счастлив.