Happy End or Not?

Да, это были не чернила, а уже свернувшаяся кровь. Слишком уж вязкой оказалась консистенция. Но откуда она вообще взялась, да еще в таком количестве? Мне не хотелось об этом думать, хотя дурные мысли сами лезли в голову. Очень хотелось верить, что кровь была не человеческой. Но делать было нечего, нужно убирать сие непрезентальное безобразие, пока я чего-нибудь чрез меры не напридумывал. Пришлось идти искать на задворках кладовой, в которую лет сто никто не заглядывал, половую тряпку и ведро, набирать в него воды и елозить сырой ветошью по порядком потрепанным доскам. Как ни странно, уборка времени много не заняла, и вскоре я уже был снова совершенно свободен, а место беспорядка — абсолютно чистым, без единого пятнышка или даже намека на него. Чего нельзя было сказать о руке. Против воли я постоянно скашивал глаза на это место и внутренне сжимался от собственного идиотизма. Ну почему не удосужился попросить хоть немного времени на раздумья?! Неужели моя жизнь настолько никчемна, что без толики сомнения решил расстаться с ней в одно мгновение? Я плюхнулся на кровать и закинул руки за голову, вновь погружаясь в глубокий омут мыслей и уже бессмысленных рассуждений. Дурак! Если бы только можно было повернуть время вспять! Но жизнь — не игрушка, в которой все идет так, как этого хочешь ты. Жизнь — это ряд взлетов и падений, цепочка набивания шишек и череда мгновений простых человеческих радостей. Это порой не зависящие от нас обстоятельства, которые нужно перетерпеть или перебороть. Или смириться с ними и просто жить дальше. Люди, которым действительно осталось жить считанные месяцы, ищут в каждом прожитом дне моменты счастья. А я что? Здоровый, как бык, не задумывавшийся о смерти так рано, столь быстро сдался. Но, с другой стороны, Люцифер поставил перед выбором: расстаться с душой, лишиться индивидуального «я» или остаться влачить жалкое существование и дальше. Тогда почему я рассматривал только одну сторону этого вопроса? Может, потому что чувствовал, владыка ада так просто не отпустит? Ему это было попросту невыгодно. Да и мне какая разница, по правде говоря, все равно останусь слишком жалким и никчемным, чтобы продолжать так жить. Как бы странно ни было это признавать, в сей жизни я не был никому нужен, и вряд ли кто-то заметит, что меня больше нет в живых. Приняв такое обыденное, но до боли тяжелое решение, я будто успокоился. Вот так легко, без колебаний смирился с расставанием с жизнью. Удивительно. Мама бы такое не одобрила. Равно, наверное, как и Дабрия, которая, как я уже успел убедиться, всеми силами пыталась вытащить меня из этой засасывающей трясины отборного дерьмища. Но мама лежит в гробу на глубине нескольких метров, а моя новая знакомая — двести с лишним лет как умершая девушка, переродившаяся в демоницу, и терроризировавшая теперь обычных людей. Кстати, о Дабрии. В памяти в очередной раз услужливо всплыл ночной кошмар, заставляя вновь судорожно содрогнуться. Ее крик, пробравший до костей, до сих пор стоял в ушах. Отчаянно хотелось убедиться, что с девушкой все хорошо, но как, я понятия не имел. Несмотря на столь непродолжительное знакомство, все-таки успел прикипеть к ней душой. Иронично прозвучало, однако. Ее отсутствие остро ощущалось в пустом доме. Мне так хотелось с кем-нибудь поговорить, да даже узнать последние новости города, послушать чьи-то сплетни, но я был дома совершенно один! И визит демоницы, как назло, висел в воздухе огромным вопросительным знаком. Ну почему все произошло так невовремя?! Да и зеркала в комнате теперь не было. Люцифер намеренно его разбил? Чтобы новая знакомая не смогла проникнуть ко мне? Но ведь есть еще зеркала в доме, верно? Он же сам ушел через одно из них. Ох, сколько вопросов крутилось в голове, не давая покоя. Я вновь задумался о своих перспективах «выйти сухим из воды» в сложившейся ситуации, но пока в голове складывалось все так, что я должен был только утонуть. Тут едва прикрытая дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возникла разъяренная Дабрия. Теневые сгустки отлетали от нее, рассеиваясь на некотором расстоянии, однако выглядело подобное зрелище все равно устрашающе. — О, ты же говорила, что тебя рано ждать не стоит. Дела, все такое, — несмело начал я, но та бесцеремонно перебила мое бормотание. — Что ты наделал?! — закричала она, подлетая к кровати. — Зачем? Что у тебя не так в жизни, раз ты на это согласился?! 3 — Да все не так, — прошептал я. Она попыталась вытащить руки из-под головы, но я рискнул ей сопротивляться. Тогда та, разом растеряв тени, вскочила на меня и придавила своим хрупким и почти невесомым телом к поверхности. И хотя смысл этого поступка был совершенно иным, дыхание машинально сбилось. Губы девушки зависли над моими, замерли в считанных миллиметрах. — Просто поясни мне, ЗАЧЕМ? — тихий шепот резал сердце похлеще любого ножа, а в последнем слове я буквально ощутил кожей ее гнев, так и норовивший вырваться на волю и поглотить без остатка. Не сказать, что был против подобного развития событий. Наоборот, быстрая смерть, и не придется мучиться еще целых тридцать дней в ожидании вынесения приговора, который, в чем был уверен, буду выносить отнюдь не я. Но я молчал, не в силах подобрать слова, чтобы ответить на вопрос. Разве я мог признаться девушке, что в тот момент действительно не видел смысла в таком существовании, а когда совершил необратимое, наконец понял, в какое дерьмо вляпался? А потом еще раз решил, что поступил верно? Вот именно, нет. Поняв, что ждать не стоит, Дабрия удрученно опустила голову и уткнулась мне в шею. До уха донесся тихий шепот, обессиленный и едва слышимый. — Ну зачем ты это сделал? Зачем подписал смертный приговор, Люц? — сокрушалась она. — Неужели ты не верил в свои возможности вернуться к нормальной, обычной жизни? Не доверял мне? Почему, Люц? Я не понимаю. — Я не знаю, — наконец произнес я. Одними губами, но этого хватило, чтобы четкий демонический слух уловил сказанное. — Тогда мне это казалось правильным. Впрочем, и сейчас не изменил свое мнение. Да и давай будем честными. Кому я в этой гребанной жизни теперь нужен? — Покажи мне, — потребовала она, вскинувшись и вновь нависнув надо мной. — Я хочу ее увидеть. Я неохотно вытащил правую руку и, повернув запястьем вверх, протянул девушке. Та цепкими пальчиками схватилась за нее и начала медленно, ласкающими движениями поглаживать место метки. — Выглядит… жутко, — после недолгого молчания наконец призналась она, я только хмыкнул в ответ. — Согласен, полный придурок. Но уже ничего не изменишь. — Почему ты так легко решил сдаться? — вновь предприняла попытку нападения она, не отпуская руку. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, все исправим! — Дабри, — медленно произнес я. — Ты сама веришь в то, что говоришь? Что сам великий и могущественный владыка ада отпустит меня вот так просто? Без всяких последствий? Просто сделает вид, что этого всего никогда не было? Веришь? Вот и я нет. Но девушка и слышать ничего не хотела. Она вновь смотрела мне прямо в глаза. — Это не повод опускать руки, Люциус. Во мне, демоне, веры и надежды больше, чем в тебе, обычном человеке. Считаешь это нормальным? — Нет, не считаю, — легко согласился я. — Но честно, уже не знаю, что в жизни хорошо, а что — нет. К тому же, я уже совершил это, другого выхода нет. Неожиданно она приложила средний и большой пальцы к моему лбу и прикрыла глаза. Спустя пару мгновений ее длинные ресницы вспорхнули, открывая пронзительные зеленые радужки. На долю секунды дыхание перехватило, я даже не успел понять, что произошло. А Дабрия вновь подалась в очередное наступление. — Стоп! Он предложил тебе выбор?! И ты уже раскис?! Я бы все в свое время отдала, чтобы у меня тоже был выбор! А ты уже отрекся! — Знаешь, я поясню тебе, почему так быстро и легко сдался, — вымученно и издевательски улыбнулся я, склоняя голову и смотря девушке прямо в глаза. — Но начну издалека. Сегодня ночью в аду был какой-то «демонический шабаш»? — последние слова я произнес передразнивающей интонацией, копируя голос сатаны. — Откуда ты… о нем знаешь? — непонимающе запнулась она и осеклась. Продолжила. — Не все демоны были поставлены в известность о его проведении, а еще меньше туда сочли необходимым пригласить. Только самые родовитые, «сливки» общины, так сказать, посетили его. Даже у меня не было приглашения, хотя я приближенная хозяина. Она вперила внимательный взгляд, ожидая моих следующих слов, а я не мог ее разочаровать, поэтому усмехнулся и отвел глаза. — Как же сказать… Понимаешь, я был там сегодня ночью. — Где? — она не сразу поняла. — На том самом шабаше, — интонация, с которой я выдал эту информацию, шокировала меня самого больше, чем произнесенные слова. — Но как?! — Я сам не понял. Отец увидел, как я махал тебе в зеркале, и устроил по этому поводу скандал. После этого почти сразу лег спать и увидел какой-то странный сон, в котором весь оброс шерстью и обзавелся крыльями. Ты в нем тоже была, кстати. — Но меня там не могло быть, — протянула она, вставая наконец с меня и задумчиво присаживаясь на краешек кровати. — Я всего лишь прислужница, а не высший свет. Может, ты меня с кем-то спутал? — Нет, — упрямо продолжил разъяснять я. — Сначала у той девушки, что сперва прислуживала твоему хозяину, было другое лицо, которое я даже не силился запомнить, если честно. Потом, по мере ее приближения, лицо изменилось на твое. И затем ты закричала, чтобы я уносил оттуда ноги. Следом в тебя воткнулся шипованный кнут. И все, что я отчетливо запомнил, а не так, в общих чертах, как весь этот чертов сон, это твой крик, исполненный боли. — Не знаю, о ком ты говоришь, — сказала она, озадаченно потирая подбородок. — Может, кто-то из ближайших служанок решила рискнуть, заметив, что ты не из этих краев, а высшим демонам это не понравилось, и они использовали кнут. Но Люцифер бы точно не стал уродовать собственную свиту. А может, таким образом он просто решил сбагрить тебя, пока остальные не заинтересовались? — Так вот, как ты и сказала, он действительно пришел сегодня. И с порога начал про это говорить, рассказывая, что моя душа на самом деле тянется домой, в иные миры, откуда и пришла изначально. Существование в бренном теле тяготит ее, а Люцифер уже нацелился на меня, дабы сделать собственным приближенным прислужником. И как я понимаю, если не через месяц, то через какое-то время душа все равно найдет способ избавиться от плоти, и тогда я все равно умру. Вопрос лишь в том, когда и на чьих условиях это произойдет. И я хочу, чтобы это произошло на моих. Поэтому так легко сдался и решился на эту уродливую метку. — Хорошо, я поняла тебя, — тяжело вздохнула она и посмотрела на то место, где еще недавно стояло зеркало, а теперь покоилась покореженная рама. — Он даже его разбил. Поэтому я не смогла к тебе пробиться по налаженному маршруту. Грешным делом подумала, что опоздала, и ты уже покончил с собой, поэтому проход закрылся. — Но почему именно оно стало порталом? — Зеркало — самый простой способ перехода между мирами, не требующий особых затрат сил. Несомненно, можно и просто так перейти, без каких-либо проводников, но зачем заморачиваться и тратить кровно накопленные силы, когда есть максимально легкий и удобный вариант? Не бери в голову, Люц. Несмотря ни на что, я все равно тебя не брошу. Если получится все уладить, даже смогу на этот месяц переехать к тебе. Места много не надо, отец твой меня даже не заметит, а спать я могу на полу, в облике собаки. После таких приятных слов я буквально подскочил в кровати. — Но разве это не будет неоднозначно как-нибудь трактоваться в ваших кругах? Вдруг своим решением ты что-то нарушишь? Нет, не подумай, — добавил я, заметив выступившее на ее лице замешательство, — я буду только рад такому решению. Хотя не коротать оставшиеся дни в одиночестве. Но ведь не хочется, чтобы из-за меня у тебя были потом проблемы. — Проблем не будет, — заверила девушка. — Я спрошу у хозяина, но у него и без меня дел предостаточно. Не думаю, что он будет сильно вникать в мои просьбы. Ну, если нет, то нет. Все равно пока никаких дел не предвидится. Те, что были, к моему счастью, достаточно быстро разрешились. Я расплылся в широкой улыбке. Слышать это было почти физически приятно. Девушка вновь коснулась моей метки. Начала поглаживать ее подушечкой большого пальца, словно желала стереть. Но воодушевленное настроение Дабрии постоянно начало сходить на нет. — Я никогда не пойму вас, людей, — прошептала она, отворачиваясь, но руку не убрала. — Вот так запросто распрощаться со всем. Демоны ничего за душой не имеют, и терять им тоже нечего. Но после смерти мы учимся ценить каждый миг, даже если он наполнен болью. — В том и проблема, — возразил я, — что я тоже потерял все, что дорого. Мать умерла, а отец еще задолго до ее кончины начал жить на две семьи, отдавая приоритет отнюдь не нам. От тех воспоминаний, что я так рьяно лелеял все свое детство, остались лишь угольки, которым грош цена. — Но ведь ты еще в состоянии обзавестись собственной семьей! Все исправить! Но предпочел так легко сдаться! Я засмеялся. Легко, как не должен был смеяться в подобной ситуации. Как давно уже не смеялся. — За тридцать дней? Ты серьезно? — Ты все прекрасно понял, что я имела в виду! — взбесилась она. — Тебе всего семнадцать лет, еще жить и жить, а ты обрек себя на вечные мучения только из-за того, что после смерти матери прошло слишком мало времени, и ты элементарно не смог с этим справиться. Но нет, ты решил, что так будет лучше! Лучше кому?! Отцу?! Друзьям, которые вообще-то переживают за тебя. А ты отталкиваешь их, купаешься в собственном горе, словно это доставляет тебе удовольствие! Ты даже не пытался это пережить! Хватит! Своей якобы жертвой ты никому лучше не сделаешь! Внутри что-то надломилось, и я почти физически испытал боль. — Прошу, уходи, — еле слышно произнес я, задыхаясь от нехватки воздуха. — Что? — переспросила девушка. — Я желал поддержки, а не упреков. И сам прекрасно знаю, что совершил непоправимую глупость, но сейчас уже поздно блять что-то менять, понимаешь, Дабри? Поздно. Люцифер лишь создал видимость того, что мне есть куда идти после нашей сделки. Но я знаю, что это не так. Я не хотел об этом говорить, но, окей, раз раскрывать карты, то до конца. Когда в первый день пытался найти информацию о том, кто предстал передо мной, наткнулся на форум тех, кто имел дело с владыкой ада. Там очень много различных историй, и с обещаниями получить что-то в конце в обмен на душу, и без них. Но у всех один печальный конец — смерть, и их истории дописывали близкие люди. Люцифер еще ни разу не упускал свою добычу, не оставлял ее другим, и ты, как никто другой, должна это знать. Поэтому мне больше нечего сказать. Если ты хочешь только упрекать, прошу, уходи. Не нужно сейчас делать мне еще хуже. Девушка молча встала с кровати, повернулась, видимо, намереваясь что-то высказать, но лишь махнула рукой и скрылась за дверным косяком. Повернул руку и вновь осмотрел запястье. Метка, казалось, ничем не отличалась от обычной кожи. Разве что цветом, резким контрастом, выделявшимся на бледной поверхности. А еще я почему-то знал, что Дабрия действительно покинула дом, и вздохнул. Зачем вообще приходила? Вроде и поддержала, но в какой-то чрезмерно странной манере. Только предъявляя. От нечего делать я решил пойти в бывшую мамину комнату. Все равно вскоре меня не станет, зачем мучить себя тупыми переживаниями? Девушка права, пора уже начинать привыкать к горю, которое свалилось. А посмотреть беде в глаза, как казалось, являлось лучшим способом борьбы с ней. Так и решил поступить. Попутно посмотрел на часы, перегнувшись через перила. Они показывали уже три часа дня. Какая-то аномалия происходила со временем, я вообще не ощущал его течение. Только вот вроде встал, ничего не делал, уже вторая половина. И вновь я стоял перед дверью. Но сегодня она почему-то оказалась закрытой. Я подергал ручку: не поддалась. Неужели отец закрыл ее вчера, пока я отсиживался в своей комнате? Но где теперь искать ключ? Я потер рукой подбородок, теряясь в догадках, зачем отцу вообще так себя вести? Мне казалось, Ньюту давно было на нее все равно. Зачем закрывать ее дверь на замок? Если у меня хотя бы была причина поступить подобным образом, то ему я точно оправдание придумать не мог. Странно это все. Тут ключ в замочной скважине входной двери начал проворачиваться, заставляя экстренно втопить назад, в свою комнату. Отчаянно не хотелось встречаться с отцом, тем более, так рано. Но Ньют оказался не один. Вслед за закрывающейся дверью, отделявшей мой островок спокойствия и безопасности от основной части дома, я услышал женский голос, от которого прошили крупные мурашки. — Ньют, прежде, чем принимать решение, мне нужно побеседовать с Люциусом. Не руби так с плеча! — Я не собираюсь больше нянчиться с ним! Он меня ненавидит, а у меня из-за него рухнула вся жизнь! Вон, даже к матери в комнату полез! Зачем, хер его знает! Скажи мне на милость, зачем?!