Про ребят, котят и злого дядю

      Что может быть прекраснее вечерней июльской грозы, когда на смену палящему солнцу приходит дождь. Он яростно колотит по асфальту, крышам, приносит бодрящую прохладу. Долгожданная влага питает землю, и всё вокруг как-будто оживает, тихо радуясь сырости и свежему воздуху.       Сашка стоял у открытого окна и задумчиво следил за стремительно появляющимися лужами. Все дела давно уже сделаны или же благополучно проигнорированы. Даже мысли о предстоящей сессии не тревожат юного музыканта — хитрец планирует выехать за счёт своей удачливости, как всегда. Можно конечно отказаться от долгого сна, лени и начать готовиться... Это с одной стороны. Звучит не очень весело. С другой стороны, если жизнь подкидывает тебе что-то, нужно этим воспользоваться сполна! Именно по этому стоит выбрать второй вариант и радостно махнуть рукой на учёбу.       Так думал Балу, расслаблено прислонившись к старой оконной раме. Лак на ней давно облупился, кое-где краска пошла пузырями. Но и этот факт Сашку устраивал. "Живём здесь и сейчас" — его девиз по жизни.       Удобно развалившись на подоконнике, Шура беспечно потягивает пиво, мерзко согревшееся до комнатной температуры. Но кто он такой, чтобы отказываться от щедрых жестов судьбы, подкинувшей ему пару бутылок алкоголя.       Вскоре ливень сменился на мелкий дождик, а после и вовсе прекратился. На часах уже около одиннадцати, а на улице всё ещё светло. Петербургские белые ночи — чудесное явление. Басист настежь распахнул ставни, в комнату ворвался запах мокрого тополя, цветов и бензина. Опасно высунувшись из окна, парень наслаждался свежестью летнего вечера. С карниза сорвалось пару капель и Балу юркнул обратно в квартиру, фыркая и стирая влагу с лица рукавом толстовки.       В дверь позвонили. "Интересно, кто бы это мог быть..?" — подумал Саша, шлепая босыми ногами в прихожую, — "Ничего не заказывал, товарищи разошлись по домам полтора часа назад. Разве что малышня балуются.. Хотя, в такое время..."       Прокрутив все возможные варианты в голове и придя к выводу, что лучше всего не гадать, а просто посмотреть, он открыл дверь.       На пороге стоял, переминаясь с ноги на ногу, его Миша. Влажные волосы взъерошены, косуха небрежно накинута на плечи, а кросовки насквозь мокрые — видимо, спешил, не удосуживаясь обходить лужи. Вот он, такой родной, милый, знакомый, но необычайно тихий и застенчивый. Обычно громко приветствует и ураганчиком сбивает с ног. Балу шагнул в сторону, освобождая проход и сделал приглашающий жест рукой: — Ну, проходи, чего замер! — позвал наконец Саша, — Рад тебя видеть, хотя и не ожидал.       Миха послушно прошмыгнул в прихожую, закрывая за собой дверь и стаскивая потрепанные кросы. — А я то как рад, ë-мое.. — пробубнил откуда-то снизу.       Сашка тихо рассмеялся, подхватывая под локоть друга, который чуть было не потерял равновесие. Проводить время с Мишей для него всегда было легко и приятно: тысяча интересных тем для разговоров, вечные приключения на пятую точку — что может быть лучше? И Шура любил своего беззубого зверюгу. Наверное, именно поэтому они уже около трёх месяцев встречаются. — Раз пришёл, будь как дома! — весело сообщил Балу, помогая другу снять промокшую куртку. — Ты смотри, поаккуратнее с выражениями! — заразительно расхохотался Миша, — А то ведь и вправду могу у тебя поселиться, понимаешь, да?!       Сам ржёт, а в глазах ни смешинки. Смотрит внимательно так, будто реакции на свои слова ждёт. Кто-то другой может и не заметил бы, но Сашку так легко не проведешь. Он резко замолчал, весь выпрямился, как струна. Взял Мишу за плечи и лицом к себе повернул. — А вот с этого момента поподробнее. — серьезно попросил Шура, — Рассказывай, что случилось? — Да короче, блин.. — неуверенно начал Горшок, отводя взгляд. Но потом собрался, встряхнул головой, — Выпер меня отец из дома, понимаешь? Окончательно. А куда мне еще идти, вот я и решил..       Миха краснел, смущался и отворачивался, пряча лицо. Видимо, ему было очень неловко. Саша же замер на секунду, а затем радостно подпрыгнул и сжал Горшка в объятиях. — Так это же прекрасно! В смысле... Я понимаю, отношения с папой и всё такое... — Миха скорчил недовольную моську и Шура решил не трогать эту тему, — Но зато мы можем теперь вместе жить! Ура, я рад!       Балу рассмеялся и вприпрыжку умчался куда-то вглубь квартиры. Миша как столб замер в прихожей и ничего не мог поделать с дурацкой улыбкой. В груди не пойми откуда появилась щемящая нежность к этому вихрю позитива и энергии. Вечно веселый, тактильный, шумный — его Сашка. Самый лучший. В проходе появилась белобрысая голова : — Долго будешь тут стоять? Пойдём. Только вот что: у меня.. — Шурик встряхнул головой и исправился, — У нас почти нет еды. Так что да.. Пиво будешь?       Вместо ответа Миха кивнул и пошел за Сашей. Странно, но здесь он чувствовал себя по-настоящему дома. Не было той нервозности, которая возникала рядом с отцом. Вспомнив про папу, Горшок скривился и неосознанно дотронулся до разбитой губы. Последний состоявшийся между ними разговор закончился вовсе не мирным решением разногласий. Фактически, Мишу вышвырнули из квартиры, кинув в лицо полупустой рюкзак.       Отец всегда стыдился своего сына — в семье военного не место вдохновленному мечтателю. К тому же Миша не был готов молча выслушивать насмешки в свою сторону, всё норовил высказать какое-то собственное мнение. Главу семейства это злило страшно. Не сын, а сплошное наказание. Позор семьи Горшеневых, говорил он.       Миша прошёл все стадии принятия отношений с отцом. В раннем детстве каждая насмешка обжигала юный разум волной непонимания и обиды. За что папа так его не любит? Ведь вот же он, Миша: веселый, здоровый, учится почти на одни пятёрки. Со временем эти чувства притупились, а на их место пришёл обыкновенный человеческий похуизм. Правда порой Горшок пытался оспаривать несправедливые обвинения, что-то доказывал, но в ответ неизменно получал сильные оплеухи, если не ещё что похуже.       Но, не смотря на всё своё безразличие, в душе Мише хотелось, чтобы его любили. Чтобы кто-то оценил его старания и талант. Верного друга и любовь всей своей жизни он нашёл в лице давнего знакомого, одноклассника — Сашки Балунова. Сбегая от побоев и криков, Горшок находил утешение в крепких объятиях друга.       Так всё и продолжалось вплоть до сегодняшнего вечера. Во время очередной ссоры, Миша рассердился и высказал всё, что наболело за многие годы. Результат не заставил себя ждать — Горшенев-старший пришёл в ярость и выставил сына за дверь.       Оказавшись на улице, Миша долго растерянно стоял у подъезда, а потом пошёл куда-то без определённой цели. На душе было паршиво, ещё и дождь пошёл. Вымокшему и замерзшему музыканту пришла в голову только одна мысль — Сашка бы сейчас крепко прижал к себе и не отпускал, пока не уйдёт без следа чувство одиночества и тревоги. Так и случилось — они долго стояли в стареньком коридоре и Балу шептал на ухо слова утешения и просто нежный бред.       Прошло минут двадцать. Сидя на кровати, Саша задумчиво перебирал шелковистые Мишины кудри. Тот беззастенчиво положил на чужие колени свою буйную головушку, довольно сопел и что-то тихо рассказывал. Кажется, речь шла о форме организации общественной жизни в свободных коммунах. Мише нравилось, что Шура не перебивает и слушает внимательно, лишь изредка задумчиво хмыкая и кивая головой. А Балу нравилось слушать Михины монологи об анархизме и свободе. В такие моменты Горшок преображается — глаза блестят, щеки чуть розовеют. Такой красивый.. — Люди просто привыкли жить в условиях государства и не представляют себе иной формы организации собственного существования, понимаешь, да? — Миша не ждёт ответа, но Сашка всё равно кивает, — Они не понимают разницу, между свободой и..       Миха замирает на полуслове, приподнявшись на локтях смотрит на Балу. Шура вскидывает голову, и смешно встряхивает осветленной шевелюрой. — Так между чем они разницу не понимают? — спрашивает робко и непонимающе смотрит в ответ. Почему это Миха прекратил?       Сердце сжимается от любви к этому доброму, милому, умному, такому родному Сашке. Горшок смотрит и не может наглядеться. Хочется обнять его покрепче, прижать к себе и никогда не отпускать. Рывок, и вот уже Миша нависает над басистом, который так удивленно распахивает глаза, хлопает длинными ресницами и упирается ладонями в широкую грудь, вжимающую его в кровать. — Что такое, Миш? — смотрит открыто, честно. — Люблю тебя, вот что! — выпаливает Миха и смеется, окончательно заваливаясь на Балу.       Тот пыхтит под тяжёлой тушкой, глухо смеется и шутливо толкается, пытаясь столкнуть не маленький вес. Перекатившись на бок они сплетаются в один клубок. Миха смотрит в зелёные глаза напротив, будто спрашивая разрешения и получает его в виде лёгкого кивка. Нежно касается сухих тёплых губ, увлекая Сашку в глубокий поцелуй.