Про ребят, котят и злого дядю

      Солнце мягко пробивается сквозь занавески в комнату, покрывая всё вокруг позолотой. Крохотные пылинки пляшут в потоках света, исполняя одним им известные пируэты. Саша вышел на балкон и на секунду потерял зрение, ослепленный пронзительно-голубым небом. Пушистые белые облака медленно плывут куда-то, подгоняемые ленивым ветерком. В сознании всплывает отрывок из стихотворения Лермонтова, болтающийся там ещё со школьных лет.       Вернувшись в квартиру, Балу подошёл к читающему какую-то книжку Мише и с выражением продекламировал: «Тучки небесные, вечные странники! Степью лазурною, цепью жемчужною Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники С милого севера в сторону южную...»       Горшок оторвался от чтения и захлопал в ладоши. Схватил Сашку за штанину, потянул на себя и тот, не удержавшись, плюхнулся ему на колени. Оба весело рассмеялись, Миха одарил Шуру звонким чмоком в нос, чем крайне смутил последнего. — Чего это тебя на поэзию потянуло, а Саш? —склонив голову на бок и улыбаясь поинтересовался Горшок, — Никак солнышко голову напекло? — Да ну тебя! — рассмеялся Балу, принимая более удобное положение, — Просто красивое стихотворение, понимаешь, да?       Саша кривлялся, пытаясь пародировать Горшка, потешаясь над собственными ужимками. Затем аккуратно запустил руки в чужие волосы, массируя затылок. — Меня больше волнует тот факт, что мы только дома сидим. Ты только глянь, какая чудесная погода на улице! — протянул басист, — Плюс двадцать четыре, ясно! — Ну, раз такое дело, блин.. — смеется Миша, — Стоит покинуть наше диванное царство! Пойдём на наше место? Ну то, которое в парке, понимаешь, да? — Отличная мысль. —откликнулся Шура, — Тишина, прохлада... Собираемся!       Через пару минут ребята были готовы и, оставив насиженные места, отправились на поиски приключений. Таковые найти оказалось не очень сложно. Миха оступился и чуть было не покатился вниз по лестнице. К счастью, Сашка вовремя успел удержать друга от опасного спуска.       Выйдя на крыльцо, парни остановились, полной грудью вдыхая свежий воздух. Ну как свежий. Выхлопы машин, сигаретный дым, чьи-то резко пахнущие духи. Красотища. Вдоволь насладившись теплыми лучами солнца, музыканты одновременно шагнули вперёд, с головой погружаясь в Питерскую суету.       Невский проспект — сонная артерия города — кипел жизнью, переполненный туристами и горожанами. Первые восторженно озирались вокруг и норовили забрать в качестве сувенира всё, что не приколочено. Вторые спешили по своим делам. Никто не обращал внимание на двух студентов, быстро пробирающихся сквозь толпу к своей цели. Саша протянул руку и ухватил Мишу за край футболки, чтобы ненароком не потеряться в толпе.       Когда толкотня и шум начали надоедать, друзья достигли наконец Таврического сада. Раскидистые кроны деревьев из далека сулили долгожданный отдых. Сирень уже почти отцвела, лишь редкие соцветия радовали глаз, выделяясь на фоне сочной зелени. Как и говорил Сашка: тишина, прохлада.       Сбавив темп, ребята медленно пошли по одной из десятка дорожек, убегающей куда-то в сердце парка. Маленькие девочки играли в куклы, маленькие мальчики рисовали на песочке человечков, похожих на пиктограммы. Сопровождающие их взрослые дремали на скамеечках, разморенные жарким солнцем. Миша с Сашей рука об руку шли мимо ярких полянок, аккуратно подстриженных в газон, мимо клумб, усаженных петуньей и фиалками. Вот тут действительно свежий воздух.       Спустя сорок минут ходьбы по парку, друзья подошли наконец к своему излюбленному месту. Здесь они любили отдыхать, учились играть на гитаре и пили пиво. Небольшая ниша под мостом создавала площадку, укрытую от дождя, ветра и посторонних глаз. Вода тихонько плещется, ударяясь о грунтовый берег. Акустика, конечно, что надо... За многие годы стены потеряли девственную белизну и были испещрены граффити, инициалами влюбленных и наклейками.       Скользнув под мост, Миха плюхнулся прямо на бетон, ни капельки не заботясь о сохранности штанов. Саша, аккуратно спустившийся следом, уселся рядом, поджав ноги по-турецки. — Хорошо в теньке, блин... — произнёс Миша, потягиваясь и зевая, — Интересно, рыба тут водится?       Оба музыканта склонили головы над журчащим потоком. Вода была мутная, зеленоватая. Несмотря на это они продолжали всматриваться в таинственную глубину. В сознании всплывают яркие картинки и безумные сюжеты: там, на дне, свернувшись в клубок, спит злой и страшный водяной. Вокруг него, оплетенные водорослями, снуют туда-сюда причудливые рыбы и маленькие речные чëртики. Как в сказке, даже чуточку поинтереснее. Они одновременно отпрянули от затянутого ряской канала, столкнувшись лбами. И заржали, потирая ушибленные места.        Несчастные прохожие пугливо осматривались и спешили уйти подальше от странного моста, из-под которого доносились всплески воды и зловещий хохот. Через какое-то время на свет дневной выбрались и источники этих звуков: Миха не переставал смеяться и бодро шагал вперёд, а Сашка угрюмо тащился следом, мокрый насквозь. Минуту назад он, отчаянно жестикулируя в попытке доказать что-то упрямому собеседнику, запнулся о какую-то железяку и упал в воду. Благо, погода была жаркой и одежда быстро высохла, но приобрела болотно-зеленоватый цвет.       Ближе к вечеру друзья неторопливо вышагивали в сторону дома: нагулявшиеся, веселые и голодные. Мишка увлечённо рассказывал о идее для новой песни: "Андрюха точно заценит, зуб даю!". Шура усмехался и советовал зубы на кон не ставить — и так недочет. Старушки недовольно смотрели вслед двум весельчакам, чуть ли не крестились, отгоняя нечистого. Но какое дело панкам до чужого мнения?       Внезапно Балу остановился и замер, прислушиваясь. — Саш, ты чë? — Миха тоже застыл, с непониманием глядя на басиста. — Котёнок плачет где-то, слышишь..?       Горшок напряг слух. Шелест листвы, шуршание сухих автомобильных шин по асфальту и больше ничего. — Кажется тебе! Пошли отсюда, е моё.. — пробурчал Миша, дергая Шурика за рукав.       Но Сашка лишь помотал головой и, подумав секунду, нырнул в кусты. — Мишань, иди сюда! — позвал куст голосом Балу.       Горшку ничего не оставалось, кроме как закатить глаза и последовать за другом. Сашка встал на одно колено, склонился к земле и заглядывал в узкую бетонную щель под домом, откуда доносился кошачий писк. "Подожди, малыш, сейчас мы тебе поможем" — ласково уговаривал Шура, силясь дотянуться до источника звуков. — Мих, что делать? Мне не достать его так.       Саша посмотрел снизу вверх так жалобно, что Горшок смягчился. "Чего не сделаешь ради любимого.."— ухмыльнулся он и тоже встал на колени. А затем и вовсе лёг на грудь, протискиваясь в узкую щель. Спустя десяток минут неудачных попыток, парни наконец выпрямились, все в ссадинах, пыли и с улыбками до ушей. В Михиной руке отчаянно бился крохотный пушистый комочек, пища и пытаясь вырваться. Миха смотрел на него с удивлением и восхищением. — Даже не понятно, какого он цвета.. — заметил он, всё ещё удерживая котейку одной рукой под брюшком, — Ну что за неведома зверушка, блин? — Сам ты неведомая зверушка... — беззлобно проворчал Шура, забирая мехового из железной Мишиной хватки, — Посмотри: весь мокрый, замерзший и, наверное, голодный... Пойдём домой скорее.       Миха только кивнул в знак согласия, продираясь с шумом и треском сквозь живую изгородь. Балу аккуратно прижал к себе котёнка, закрывая от прохладного ветра собственной косухой. Тот, кажется, понял, что никто убивать его не собирается и успокоился, сам ближе льнул к сильному и теплому телу. Бережно поддерживая ценную ношу, басист вывалился наконец на тротуар и широко улыбнулся. Ребята поспешили домой.       Музыканты быстро преодолели полтора микрорайона, отделяющие их от уютной Сашиной квартиры. Ну как Сашиной. Теперь это их общее. У них вообще всё было на двоих. Одежда, кровать, бутылка пива, последняя сигарета. Ребят это устраивало. Им нравилось жить вот так, бок о бок. И любить без оглядки на чужое мнение.       Последней преградой стала входная дверь. Миша долго копался в карманах, тихонько матюкаясь себе под нос: мелочь, сигареты, пустой спичечный коробок. Какие-то смятые бумажки, сигареты и Сашина жвачка. Ключа нет, конечно же. Шура, всё это время наблюдавший за тщетными попытками Горшка, сжалился наконец: — Возми мой ключ. В заднем кармане вроде.       Мишка виновато посмотрел своими чёрными влажными глазами — каждую неделю Сашка добывает для него дубликат ключа от входной двери. И каждую неделю, как по расписанию, рассеянный Миха теряет этот ключ. Стабильно. Стабильность — признак мастерства. — Я тебя попросил дверь открыть, а не жопу мою лапать! — возмутился басист.       Наконец они шагнули в прихожую, наслаждаясь атмосферой домашнего уюта, спокойствием и тишиной. Долго это не продлилось. Шурик быстро скинул уличную одежду и деловито бегал по квартире, шлепая босыми пятками по полу. Лишь на секунду остановился в прихожей, глядя на Горшка. Тот прыгал на одной ноге в бессмысленных попытках стянуть берцы, не трогая шнуровку. — Погоди разуваться. Сгоняй в магаз, нужно купить еду нам и котейке. Обязательно возьми молоко, а то вдруг он корм не ест пока.. Сходишь? — Как будто у меня есть выбор, е моё. — беззубо улыбнулся Мишка.       Когда он вернулся, сгрузив тяжёлые пакеты на пол и наконец выбираясь из ботинок, со стороны ванной послышался душераздирающий визг. Сейчас же перестала течь вода, в приходе появился Сашка с котёнком на руках. Пушистик был аккуратно завернут в полотенчико, из которого торчала только серо-белая мордочка. Саша подошёл ближе, протягивая свёрток другу. — Ты глянь, красотища какая! — восхищался Балу, покачивая котейку, будто младенца, — Такой милый и пушистый... Все руки мне изодрал, злодей этакий. — А выглядит совсем безобидным! — расхохотался Миха, разглядывая шерстяного, — Давай я его покормлю пока, а ты раны свои боевые иди обработай.       Сашка послушно отдал кулек и отправился на поиски чего-нибудь дезинфицирующего. Намазав царапины йодом, он вошёл на кухню, где по его предположениям должен быть Миха. И замер, пытаясь не засмеяться. Взгляду предстала действительно уморительная картина. Мишка — панк, анархист и вообще нереально крутой и злой, по его словам, стоял склонившись над котейкой. — Ну чё ты, блин, ломаешься? Я тебе и погрел, пей молоко своё! Может быть слишком горячее..? — тихо бурчал Горшок, уговаривая котенка притронуться к еде, — Что с не так с тобой, е моё?       Сашка тихо подошёл к Мише и положил руку на его плечо. — Мих, не кипишуй. Он просто пока что к нам не привык. Оставим его в покое, сам разберётся.       Шура беззаботно развалился на мягком диванчике и похлопал рядом с собой, мол "давай ко мне". Миша загадочно улыбнулся, сверкнул глазами и с разбегу прыгнул прямо на басиста. Тот, конечно же, не ожидал подобных трюков со стороны товарища и не был готов отразить атаку. Мишка примял Сашу, наваливаясь всем весом, и принялся щекотать. Но тот сдаваться без боя не желал: яростно барахтался и верещал, пытаясь дать отпор. Всё закончилось тем, что оба музыканта скатились спутанным клубком на пол, весело хохоча. — Саш, смотри.. — вдруг неожиданно тихо прошептал Мишка, вытягивая шею, — Он пьёт молочко! Сам, понимаешь, да?!       Горшок радуется как ребенок, воодушевленно глядя на меховую шкурку. Тот и в самом деле осмелел, вылакал целое блюдечко молока и маленькими шагами засеменил к сидящему на полу Мише. Тот весь напрягся и замер в ожидании. А котенок неспешно подошёл к нему, понюхал ладонь и с довольным мурчанием потёрся о забитое предплечье. Мишка сразу весь растаял, смягчился, на лице сияет улыбка. Котейка таким же образом обнюхал Сашку и с тихим "мммря" лёг на спинку, потягиваясь и подставляя пушистый пузень под ласки. Друзья одновременно потянулись к дремлющему котику. — Ну все, целое семейство у нас теперь! — хмыкнул Миша, глядя на Сашу своими кофейными глазами, на дне которых так и пляшут черти. — Пфф, тоже мне.. Сумасшедшая семейка получается. — заметил Балу, стараясь сдержать смех. — Что ни говори, а ты, Саш, ну просто копия мать! — захохотал Горшок, тыкая друга в плечо.       Свежий июльский ветерок бережно трепал кроны деревьев, развевал занавески. А по квартире музыкантов разносился искренний, добрый, юный и такой греющий душу смех.