Картины Ужаса (Новелла)

Художественный музей "Сирано"[1] располагался на относительно тихой улице в культурном кругу города G. [1] Дословный перевод – "Большой нос", но я нашёл отсылки к Сирано де Бержераку Судя по информации, собранной членами группы "Введение в теорию живописи"[2], этот художественный музей всегда был достаточно авангардным. Экспозиции, проводимые в музее, – это, как правило, абстрактные и сюрреалистические работы, причём многие из владельцев этих работ были мелкими и неизвестными художниками, а другие были хорошо известны лишь в нишевых кругах. [2] раньше назывались "Люди, которые идут в живопись". Даже Му Йиран на этот раз не смог дать никаких полезных подсказок. Стоит отметить, что Чжу Хаовэнь, как новый член группы, присоединился к чату "Введение в теорию живописи". При этом аватарка нежный и мягкий зелёный в группе была навсегда закреплена за пустой фотографией. Можно сказать, что каким бы человеком ни была Ша Лю при жизни, в конце концов они чувствовали, что не могут осуждать её после смерти, и могли только жалобно вздыхать. Но как людям, которым всё равно суждено умереть, сочувствовать другим было бесполезно по своей сути и тратой эмоций впустую. Когда Кэ Сюнь и Вэй Дун прибыли в художественный музей Сирано, шёл сильный дождь. Из-за того, что уже наступила середина лета, климат был слишком влажным. Поэтому такое открытое здание, как художественный музей, стало лучшим местом для пешеходов, чтобы избежать дождя и переждать жару. — Теперь точно будет достаточно желающих присоединиться к нам. — с сарказмом сказал Вэй Дун. Кэ Сюнь сложил зонт и вместе с Вэй Дуном отправился на поиски хранилища личных вещей, как вдруг обнаружил там Чжу Хаовэня. Мода Чжу Хаовэня вызывала у Кэ Сюня восхищение: сине-белая футболка в горизонтальную полоску, свободные брюки цвета мха, закатанные штанины, обнажающие лодыжки, и сине-белые холщовые туфли. От него исходило что-то вроде японского стиля харадзюку. Жаль, что после попадания в картину этот комплект одежды мог легко превратиться во что угодно – от одеяния нищего до монашеского. —Конничива!!! — поприветствовал Кэ Сюнь. Чжу Хаовэнь повернул голову и, окинув взглядом лицо и тело Кэ Сюня, слегка кивнул. — Давай поднимемся вместе, — предложил Кэ Сюнь. — Четвертый выставочный зал находится на третьем этаже. — Хотя снаружи здание не кажется таким уж большим, в нём довольно много этажей. — добавил Вэй Дун, глядя на возвышающуюся железную лестницу и вытирая лицо. Перспектива попасть в другую картину напомнила ему, как в детстве он ходил в больницу на уколы, запах дезинфицирующего средства при входе заставлял желудок сжиматься, а ноги дрожать от страха. В этот момент Вэй Дун очень хотел попасть в четвертый выставочный зал, чтобы сделать укол, а не умереть. Кэ Сюнь сочувственно похлопал его по плечу и повёл вверх по лестнице. Архитектурный стиль этой галереи также был очень сюрреалистичным и причудливым. То тут, то там появлялись двери, окна, скульптуры странных форм, и трое людей долго искали вход в четвёртый выставочный зал. На входе висела табличка "Работы начинающих художников", внизу – двадцать фамилий художников. — А, это ещё один выставочный зал для смешанных художников, — сказал Кэ Сюнь. — Когда мы потом войдём внутрь, давайте разделим работы. Когда свет будет падать на картину, я буду смотреть на полотно, а вы двое — на карточки под картиной. Давайте сделаем всё возможное, чтобы четко увидеть имя художника и краткое описание картины, хорошо? — Хорошо. — Вэй Дун постарался придать себе уверенный вид. Чжу Хаовэнь осторожно кивнул головой в знак согласия. Все трое вошли в выставочный зал и сразу же были ослеплены странными и причудливыми картинами, которые обычные люди не могли понять. Содержание картин было странным, а цвета – смелыми. Создавалось впечатление, что они по ошибке попали в психиатрическую больницу. Когда верхний свет внезапно погас и появился еще один луч света, трое мужчин сразу же бросили взгляд на картину, излучавшую свет. После вспышки они открыли глаза и обнаружили, что уже находятся в картине. Чжу Хаовэнь: ... Вэй Дун: ... Кэ Сюнь: ... Вэй Дун: На этот раз мы... кажется, зашли в мужскую баню? Почему во всех направлениях были голые мужчины... Если посмотреть друг на друга, то мужская одежда в стиле харадзюку Чжу Хаовэня, чёрная майка и хип-хоп штаны Кэ Сюня, белая майка и дырявые джинсы Вэй Дуна бесследно исчезли, не осталось даже боксеров. — Блять! Что это за херня! — Вэй Дун быстро прикрыл свои интимные места и сжал ноги. — Не надо прикрываться, здесь всё равно одни мужчины.— Кэ Сюнь спокойно огляделся по сторонам, как будто он был в дорогой одежде[3], а не полностью голый. [3] В оригинальном тексте "The Emperor's New Clothes" ("Новые одежды императора") упоминается история о том, как император не носил ничего, но его вассалы хвалили его так, как будто он действительно что-то носил. — Хм, как же так, такое ощущение, что ты получаешь именно то, что хочешь. — Вэй Дун посмотрел в его сторону. — Похоже, что я не видел ничего подобного раньше? — Кэ Сюнь продолжал осматривать группу голых мужчин. — Если хочешь посмотреть на такое, можешь в любое время пойти в общественную баню. — Забудь об этом, все мужчины, которые ходят в бани, – это толстопузые дядьки средних лет, если только ты не хардкорщик. — сказал Вэй Дун. — Это как раз те бани, в которые ты ходил, учитывая, что в общественных банях одни дядьки. В некоторых банях полно молодого, красивого и симпатичного свежего мяса вроде меня. — сказал Кэ Сюнь. — Ты чёртов гей. — Вэй Дун закатил глаза. — Ты чёртов гетеро. — Кэ Сюнь выстрелил в ответ. Чжу Хаовэнь посмотрел на них со стороны. Кэ Сюнь всё ещё обшаривал глазами толпу, когда Вэй Дун прямо заявил о своих намерениях. — Если ты так сильно хочешь увидеть тело лорда Му, просто скажи прямо, а не веди себя как сурок. — Но я так запутался, как я могу сказать тебе это "прямо"? — сказал Кэ Сюнь. — Нет, подожди, давай остановимся на секунду, это же картина, а не настоящая баня. Давай не будем забывать о текущей ситуации, хорошо? — Вэй Дун снова огляделся по сторонам, заметив, что кроме него все остальные голые мужчины спокойно сидят, стоят или лежат на траве, всё выглядят очень комфортно. Он нехотя убрал руку от прикрытия своих интимных мест. — Мы что, попали на эротическую картину или плакат с анатомическими моделями? Почему у всех голые попы? Кэ Сюнь спросил: — Ты видел, что было написано на доске перед входом в картину? Вэй Дун ответил: — Я видел имя художника, его зовут Лекс. — Хаовэнь Эр? — спросил Кэ Сюнь, повернувшись в сторону Чжу Хаовэня, который всё это время хранил молчание. Чжу Хаовэнь поддерживал зрительный контакт с Кэ Сюнем, когда тот ответил: — Я смог ясно разглядеть название картины. Она называется "Мир животных". Вэй Дун был озадачен: — Вы уверены, что это не телешоу? Какое отношение "Животный мир" имеет к обнаженным людям? Кэ Сюнь ответил: — Технически люди тоже животные, но что касается причины, по которой мы голые, мы, вероятно, пока не сможем это выяснить. Вэй Дун спросил его: — Ты взглянул на холст? Кэ Сюнь ответил: — Мы вошли в картину слишком быстро, так что я успел лишь мельком взглянуть. Мне кажется, я видел коровью голову, а вдалеке показалась кошка со странным выражением морды. — Ну, я думаю, мы не ошиблись насчет животных. Вэй Дун покачал головой. — И что же нам теперь делать? Просто слоняться вокруг, как эти другие голые люди, прохлаждаясь и играя под солнцем? Кэ Сюнь серьезно ответил: — Я думаю, что нашим главным приоритетом должно быть найти наших друзей, чтобы мы могли все обсудить вместе. Вэй Дун: — Хе-хе. Они втроем стояли и осматривались, через десять минут на траве появился Цинь Си. Цинь Си был явно шокирован, когда вошел в картину и сразу же обнаружил себя обнаженным, но, в конце концов, он был врачом и вскоре успокоился. Он спокойно подошел к ребятам и помахал. Видеть друг друга вот так обнаженными… Вэй Дун спрятался за Кэ Сюнем и наблюдал за этим дурацким приветствием. — Доктор Цинь, что вы думаете об этой ситуации? — спросил Кэ Сюнь. Обычное спокойное и невозмутимое лицо Цинь Си в этот момент было немного эмоциональным: — Я тоже понятия не имею, я никогда не думал, что стиль этой картины будет таким... Кэ Сюнь наклонил голову: — Сюрреализм - это стиль искусства, который преодолевает все виды оков и становится свободным от светских ограничений. Кстати, вы не видели Му Йирана? Цинь Си покачал головой. Они вчетвером стояли там и продолжали ждать. Ещё через десять минут появились двое мужчин лет двадцати, у обоих на лицах была паника. Один был очень высоким и широкоплечим, вероятно, более 6 футов ростом.[4] Другой юноша был круглым и пухленьким, его живот подпрыгивал вверх-вниз, когда он бежал. В сочетании с наготой на это было больно смотреть. [4] - приблизительно 183 см. Кэ Сюнь и Вэй Дун посмотрели на них с неописуемыми выражениями лиц и наблюдали, как эти двое мужчин бесцельно носились по комнате, прежде чем врезаться в группу обнаженных мужчин, греющихся на солнце. Они не знали, какие вопросы задавать, но вскоре эти двое привлекли внимание группы людей, которые смотрели на них с презрением. — Сюда! — Цинь Си помахал рукой. Эти двое бросились к нему. Высокий и сильный мужчина откашлялся и спросил: — В чем дело? Где это? Кто вы такие? Кэ Сюнь и Вэй Дун привыкли слышать эти три вопроса от новичков, но решили вместо ответов оставить подобные вопросы очень терпеливому Цинь Си. Они отошли в сторону, чтобы избежать пыхтения толстяка. Поскольку теперь все были обнажены, пот толстяка брызгал прямо на грудь двум людям, заставляя их онеметь с головы до ног. Несколько минут спустя двое новичков, что неудивительно, высказали свои сомнения и выговоры. Кэ Сюнь и Вэй Дун отодвинулись ещё дальше, когда услышали всё это. Некоторые вещи просто невозможно повторять снова и снова, не теряя при этом чрезмерного терпения. Конечно, кроме очень терпеливого доктора Цинь, его работа была такой каждый день. Пока Цинь Си продолжал объяснять новоприбывшим, прошло больше десяти минут, и на траве снова появился молодой человек лет восемнадцати-девятнадцати. У него было бледное тело с тонкой талией и короткими ногами, и он, казалось, косился на людей, пошатываясь на бегу. — У меня пропали очки, пропали мои одноклассники. Где я? В чем дело? Кто вы такие? — Бледный юноша схватился за голову и сжался в комок. Цинь Си продолжил объяснять. — С Му Йираном не могло что-то случиться, верно? — Кэ Сюнь посмотрел на травянистую равнину. — Может быть, он предпочел умереть вне картины, чем быть желанным тобой. — сказал Вэй Дун. — Хе-хе. — Кэ Сюнь взглянул на него. — Я больше беспокоюсь о девушках, которые войдут в картину. Рот Вэй Дуна открылся: — Черт! Почему я не подумал об этом! Черт возьми, это вызовет проблемы! Кэ Сюнь: — ...Ты можешь контролировать свое радостное выражение лица, давай не будем забывать о текущей ситуации, хорошо? Вэй Дун прикрыл губы рукой, но снова открыл рот и сказал: — Почему мы так долго не видим девушек? Кроме того, ты заметил, что все люди, которые там загорают, тоже мужчины? Кэ Сюнь: — Возможно, из-за странной природы этой картины, на этот раз для участия были отобраны только мужчины. Вэй Дун: — Что за дерьмовая картина?! Кэ Сюнь: — Обрати внимание на качество своей жизни и сосредоточьтесь на гармонии Вэй Дун: — Гармония - это хуйня![5] Скажи мне правду, эта картина на самом деле была написана тобой, верно? У тебя есть псевдоним Лекс, все животные, которых ты рисуешь, тоже изогнутые? [5] - в английской версии не было мата, но переводчики решили, что так лучше ;) — Тише.… — внезапно сказал Кэ Сюнь. Вэй Дун поднял брови, чтобы посмотреть на него, и увидел, что уголки его естественно изогнутого рта слегка приподнялись, когда он пристально посмотрел вперед. Вэй Дун проследил за его взглядом и увидел Му Йирана, медленно идущего к ним под ярким солнечным светом. Его кожа была белой и сияющей, а напряженные мускулы напоминали искусно вырезанные скульптуры греческих богов. Его узкая талия и стройные прямые ноги идеально отражали то, что было известно как золотое сечение, и то, что называлось изысканной сексуальностью. Вэй Дун чувствовал, что, будучи натуралом, он не мог отвести глаз от этого тела, не говоря уже о своем братане-гее… Ха, куда он делся? Вместо того чтобы полететь вперед, как он себе представлял, его веселый братан нырнул ему за спину. Вэй Дун: …. Он действительно стесняется, или… у него встал?