Триумф герцога Кая

Принца Геллена отпевали и хоронили в рассветных сумерках. Небо заволокло фиолетово-синими тучами, небо дышало грозой, а природа как будто замерла и затаилась в ожидании катастрофы. Катастрофы, о которой благодаря герцогу Цориэну уже знали все, как и то, что она наступит еще не сегодня и не завтра — время подготовиться к войне еще есть, но вот смерти принца Геллена никто не ожидал. Как и многого другого — покушения на королеву, например. Мало кто поверил убитой горем и напуганной маленькой королеве, что принц умер, разорванный собственным Даром. Однако изорванный в клочья, странным образом поврежденный позвоночник и правая рука, как будто сожженная изнутри, вкупе с невозможно счастливым мертвым лицом принца — все это вызывало недоумение и ужас среди гроо. Многие рассматривали повреждения Геллена с каким-то странным, двусмысленным любопытством, другие разглядывали собственные руки, хмыкая и что-то прикидывая про себя. Айвэн поймала себя на том, что не любит — почти ненавидит всех гроо. Возвышаясь над ней, они бесцеремонно оттесняли ее от гроба мужа, загораживали его от нее, смеривали ее странными взглядами сверху вниз, шептались о чем-то своем. Чужие, далекие и холодные, безжалостные и беспощадные как к людям, так и к себе подобным. Надменные и зацикленные на своем магическом «даре». Какое отчаяние, какая тоска. Дивная древняя раса, потомки самой первой в мире женщины, которая жила еще до Евы, потомки волшебников, потомки могущественнейших гигантов, которых земные женщины зачали от Посланников и которые были уничтожены водами Великого Потопа, наследники мифической, сказочной, волшебной страны Атлантиды, пришельцы из другого, более высокого и прекрасного, чем этот, мира, основатели Единого Королевства, миротворцы, добрые дарители, проповедники Единого Бога и Искупителя, правнуки Дормира и Аззы, дети Венлан Благочестивой и других древних королей, те, кем всегда Айвэн восхищалась, перед кем преклонялась — вот они, деградировавшие и ставшие уродливыми со времен отцеубийцы Роя. Озабоченные только насилием и войной, своей физиологией и — пропади он пропадом — «даром». Новым, странным взглядом смотрела на сородичей своего мужа маленькая среднего возраста хрупкая женщина — королева-человек, вторая за всю историю династии Золотого Дракона. Остроконечная корона утяжеляла ее голову, высокий воротник душил, серебреная цепочка с медальоном Дома Золотого Дракона как будто завязывалась удавкой на ее шее. Окруженная сановниками-людьми, она смотрела на гроо, и, быть может, впервые в истории Ара в человеческом сердце, некогда таким смиренном и покорном, рождался великий и неистовый бунт людей против гроо, первая ласточка того великого восстания людей, которому дано будет разразиться, потому что Разложение и Зло уже коснулось некогда благородных сердец людей и гроо, разделив навеки две расы, два народа, два семени Адама — братьев и сестер по крови, духу и происхождению. И даже принц Геллен, родной любимый белокурый Гел, когда-то ласковый, веселый и беззаботный, был навсегда отнят у Айвэн — и не сейчас, а уже давно, и не смертью, которая явилась ему как избавление и подарок Светлого Лэна, а его родным братом Роем. — Навсегда, — шептала Айвэн с каким-то оттенком обреченности и усталости, — навсегда, навсегда… Я буду любить тебя вечно, как обещала у алтаря Лэна, я приду в Сад Любящих к тебе — туда, где мы забудем, что ты гроо, а я человек, где мы забудем и Роя, и Дар, и всё на свете. — Ваше величество? Она устало обернулась. Бледное и спокойное, немного отстраненное лицо главы Дома Красного Дракона, герцога Ариэна Благородного, заставило ее отвлечься от мрачных размышлений. — Да, Ариэн? — Мой меч и моя Сила на вашей стороне и всегда будут защищать вас и юного принца-наследника Йона. Вы — моя королева, Геллен был моим принцем и повелителем. Кто бы это ни сделал, он поплатится, клянусь честью моего Дома. — Спасибо, Ариэн. — Она рассеянно кивнула, пожимая протянутую огромную ладонь герцога-гроо. …Первая капля дождя упала с небес и расплылась по лбу королевы. Вторая, третья, четвертая — дождь лил все сильнее, и вскоре ресницы всех людей и гроо, стоявших под открытым небом и провожающим принца в последний путь, были мокры, как будто от слез. И тут вдали раздался непонятный, но пугающий шум. Воинство Доната пришло внезапно, раньше срока. …Герцог Ариэн Благородный стоял на балкончике смотровой башни. Ветер, сильный и порывистый на такой высоте, трепал его золотистые волосы, словно стараясь сбросить с головы защитный обруч из заговоренной меди. Человек, застывший и прислонившийся к перилам по его правое плечо, едва доходил Ариэну макушкой до груди. Снизу они выглядели, должно быть, жалким подобием того монумента, который был возведен в самом центре города в память о вечной дружбе между людьми и гроо. — Милорд, неужели идут? У вас глаза получше моих, вон то облако пыли над дорогой, что меж Кузнечных Холмов мне не мерещится? — Хриплым голосом спросил человек, поправляя чуть сьехавший на бок боевой шлем-шишак. В отличие от Ариэна, человек был облачен в самый настоящий доспех: шлем, кольчуга, поножи и наручи, легкий круглый щит у предплечья, украшенный стилизованным дубовым листом на фоне крепостной башни — эмблема городской стражи людских кварталов. — Идут, Конрад. Надеюсь, твои люди готовы, — бросил гроо, напряженно всматриваясь вдаль, где на дорогах, а вскоре и на самих холмах наметилось какое-то движение. Первыми появились звери. Стая волков не спеша, как будто в своих охотничьих владениях, трусила вниз с холма. При виде десятка серых стремительных зверей, Ариэн поежился. Если его не обманывал глаз на таком расстоянии, эти волки в холке были рослому гроо по пояс, не меньше. Седые брови Конрада поползли вверх при виде того, как некоторые волки, перевалившие через холм, вставали на задние лапы и бежали дальше, сутулясь, подпрыгивая и выделывая сложные жесты передними лапами, в которых сжимали древки и украшенные перьями посохи. — А это еще что за нечисть?! Лэн, защити! — Люди. Всего лишь люди в волчьих шкурах, — похлопав человека по закрытому кольчугой плечу, спокойно ответил Ариэн. — Смотри, как раскрашены. Варвары с севера со своими прикормленными стаями, служители Темных Богов и дикари, немногим отличающиеся от животных. За татуированными, вооруженными посохами людьми в шкурах следовали еще волки, вот, переваливаясь, вперед двинулась массивная коричневая туша медведя. Рыси и более крупные кошки в черной шкуре с короткой шерстью стелились по земле, похожие в утренней дымке на ожившие перетекающие по земле сгустки тьмы. И хотя волки опасливо принюхивались и держались в отдалении от рысей, и все звери предпочитали поскорее освободить дорогу медведю, было видно, что странная армия, словно двинувшийся на войну лес, идет вместе. Вместе с облаком пыли появились всадники. Десятки и десятки лошадей несли вперед закованных в кольчуги и стеганки всадников, потрясавших копьями, саблями и луками. Они мчались без строя, сбившись вместе по двое по трое, что-то выкрикивая друг другу. Вытянувшись в колонны, шли пешие воины со щитами, копьями, с луками, вооруженные двуручными мечами и топорами. Реяли знамена, украшенные причудливой вышивкой или звериными шкурами. Тут и там в разномастной вооруженной толпе виднелись длинные деревянные лестницы, каждую несли с полдюжины воинов. Всадники проносились между колоннами пеших, кружили рядом, обмениваясь выкриками и жестами с воинами. И вся эта масса, ощетинившись оружием, катилась и катилась с холмов без единого подобия построения, команд или знаков различия. — Люди, да к тому же многие верхом на лошадях… в первый раз вижу конного всадника! — покачал головой Конрад. — Да ведь это не армия, а самые настоящие варвары и разбойники, не иначе! Никакой дисциплины или знаков различия! Я даже не вижу командиров! — Насчет второго ты прав. Насчет первого же не совсем. Посмотри, насколько вон те парни возле знамени выше волчьих дикарей, что идут перед ними. Не люди и не гроо. Полукровки. Но с дисциплиной тут и правда странно. Хотя вон те гроо выглядят получше. И даже идут почти как положено воинам. Гроо из Домов Рыси и Зеленого Дракона показались последними. Под развевающимся знаменем, на котором был вышит изрыгающий пламя зеленый дракон, шагали, выстроившись в колонну, две дюжины высоких гроо. Легкие кольчуги, головы прикрыты медными обручами и, что самое необычное — лица их скрывали вуали из черного струящегося шелка, такая же материя покрывала руку тонкими перчатками. Не было видно ни глаз, ни лиц, ни единого участка кожи. Словно по дороге шли закутанные в черные саваны призраки. — Кто это? — встрепенулся Конрад. — Хорошо, что Хранители Знаний предупредили меня заранее, кто это может быть. Нард-раэм-гроо со своим подземным королем. Говорят, солнце сжигает их при прикосновении. — Не доводилось слышать про таких… а также про хоть одно существо, сотворенное Лэном, что сгорало бы от прикосновения солнца. Воистину, это твари Доната, если страшатся даже одного солнечного луча. А вот и злополучный сын развратницы Армат! Вожак всех этих дикарей и чудовищ! Кай шел, не скрываясь, перед шеренгой рыцарей Дома Рыси. Ярко-золотистые волосы гроо развивались на ветру. Вот он взмахнул саблей и крикнул что-то воинам Зеленого Дракона. Из их строя выступил очень высокий гроо, лениво придерживающий закинутый на плечо боевой молот. Он коротко отдал приказ, и от строя воинов под черными вуалями отделился и бегом устремился куда-то гонец. — Конрад, твои мысли? — осведомился Ариэн у пристально всматривавшегося человека. Тот, не отводя взгляда от приближавшегося войска, вновь поморщился и сплюнул через ограждение. — Вся эта нечисть выглядит свирепо и, безусловно, может натворить бед по окрестным фермам и провинциям. И уж тем более, если часть пролезет в город. Но… настоящих гроо там едва полсотни. А под вашим началом сколько… тысяча рыцарей и драконов? — Восемьсот пятьдесят. Мало, подумал Ариэн. Бесконечно, предельно мало. Но ведь Цориэн сказал, что приступ начнется летом, а не в мае! — А у меня — пятьсот стражников из Чарна и провинций. Сколько удалось собрать — столько собрал. Все — крепкие бывалые парни. Многие закалены в стычках с разбойниками, знающие цвет крови и с какой стороны держать копье. Что бы там не болтал на совете этот самовлюбленный… Иэн. И еще столько же ополченцев, половина из которых лучники — из деревенских охотников, тех, кого отцы учили стрелять, когда они только встали на ноги. И они будут драться за Чарн на смерть — это их родной город! А это дикари Арты, войско нанятое на деньги, взятые в долг! Да они разбегутся, как только запахнет паленым. На что мятежник вообще надеется? — Все правда, Конрад, — сдержанно кивнул Ариэн, наблюдая за тем, как разворачивается на равнине перед городом войско Кая. Конные северяне и вовсе, кажется, решили покрасоваться и рванули в галоп к стене, забирая чуть влево. — Все правда… — добавил он. — Вот только не надо Кая недооценивать. Это… для многих кончалось весьма плачевно. Если мы еще не видим в чаще рыси, это не значит, что ее там нет. Хммм… — Ариэн поморщился, потирая подбородок. — Будь я Каем и будь у меня подобная армия, я бы напал только в одном случае. Превосходство в магии и силы в тылу, о которых не знает мой противник. А судя по сказанному на прошлом совете, такие силы у него определенно есть. Вот что! Мы сделаем так, чтобы мятежнику было не с чем прорываться в город. Вобьем клин между ним и его наемниками. Конрад — стены и башни твои. Я — возвращаюсь к моим рыцарям. С нами Лэн! Массивные створы ворот со скрипом пошли в стороны. — Сэйтур! — полным ярости голосом прокричал Ариэн. Волна силы ударила в ворота изнутри и заставила распахнуться. Первым наружу ринулся Ариэн. В червленой кольчуге, лоб прикрыт магическим обручем. Громадная двуручная секира с лезвиями в виде драконьих крыльев с воем разрубила воздух и обрушилась наискось, сквозь плечо и ребра неудачливого всадника. Прошла насквозь и опустилась на шею коня с такой силой, что голова повисла на куске шкуры и жил. В лицо герцогу брызнула кровь. На мгновение Ариэн замешкался. Убивать оказалось куда проще, чем он себе представлял. Кровь графа кипела от ярости. Этот Кай… этот проклятый язычник нанес бесчестье Дому Красного Дракона. Этот Кай осадил его город! Вкус чужой крови вперемешку со злостью и желанием любой ценой покарать захватчиков. У герцога словно крылья выросли за спиной. — За Чарн! За Лэна! Смерть язычникам! Следом за Ариэном в бой ринулись рыцари-гроо, ведомые гвардейцами из Дома Красного Дракона. Всадники было замешкались. Те, что впереди поднимали лошадей на дыбы, отчаянно старались отбиваться копьями и мечами, но куда там! Полсотни одетых в легкий доспех великанов, защищенных магией обручей. Человек может накоротке обогнать лошадь. Гроо, тем более рыцари и гвардейцы, огромные могучие мужчины даже по меркам гроо, делали это с легкостью. Взлетали секиры, двуручные мечи и молоты, такие, что человеку и не поднять. Взлетали и сметали всадников с седел, ломали или подрубали ноги. За несколько мгновений лихой отряд всадников, круживший у стены, превратился в кровавую свалку с визжащими, бьющимися на земле лошадьми, кричащими людьми и полукровками. А среди всего этого возвышались забрызганные кровью рыцари Чарна, раздавая страшные удары направо и налево, убивая язычников безо всякой жалости, словно косари на поле, собирающие обильный урожай рук, ног и голов. Почувствовав, как что-то уцепилось за его ногу, Ариэн глянул вниз и увидел полуоглушенного, окровавленного северянина в разрубленной вдоль спины кожанке, длинные волосы черны от пропитавшей их крови. Пока враги были для него лишь целями. Что-то вроде соломенных чучел на дворе, где рыцари оттачивали свое мастерство в обращении с оружием. Угроза, которую надо уничтожить. Оскорбление, которое надо смыть. Кровь, крики и мольбы о пощаде казались преувеличенно яркими, громкими, ненастоящими. В каком-то кровавом полубреду он схватил северянина за шею и поднял, желая в первый раз за бой взглянуть врагу в лицо. Почему-то он ожидал увидеть перекошенную от ярости почти звериную морду. Оскал, глаза, горящие донатским огнем изнутри, ни капли живых, достойных жизни чувств. Ариэн ожидал увидеть чудовище. Чудовище не жалко убивать. Вместо этого перед ним оказалось бледное, забрызганное кровью лицо девушки. Худое лицо, заостренный подбородок, огромные, раскрытые от ужаса голубые глаза. Оказавшись лицом к лицу с герцогом, девушка замерла в его хватке, не издав ни звука. Ариэн на мгновение опешил. Это было неправильно! Мысли метались в голове и никак не могли найти нужной дороги. О таких вещах проще рассуждать, сидя в библиотеке или в обеденной зале, за чашей доброго вина в компании Конрада и гвардейцев. Или спросить жреца Лэна о том, кто такие язычники. Беда в том, что Ариэну в последние дни перед войной куда чаще приходилось слышать о Кае, об измене жены, о кознях Доната. А значит — и лицо раненной, испуганной девушки перед ним было просто наваждением. Не станут же обычные красивые, живые люди и гроо приходить в его город с оружием и причинять горе его семье. Существо в его руке обязано было быть чудовищем, просто прячущимся за невинным испуганным лицом. — Тварь, донатово наваждение! — прорычал граф, с силой сжимая пальцы. Из голубых глаз северянки пропал ужас, пропало вообще все живое и человеческое. Они уродливо выпучились, вылезая из орбит. Зубы оскалились, кожа посинела, вывалился язык, а потом лицо исказилось еще страшнее вместе с хрустом шеи под его пальцами. Удивившись сам себе, граф испытал облегчение где-то в глубине души. Вот теперь враг в его руке стал уродлив и страшен, как и положено врагу и язычнику. Так легко оказалось сбросить наваждение!