Триумф герцога Кая

Чем дальше от города, тем глуше, свободнее, гуще становились бесконечные лесные просторы. Ровные ряды холмов, заросших высокими деревьями, окружали всю юго-восточную область, пролегавшую за Седьмыми Вратами Чарна. Там, между двумя холмами и нашли себе укрытие принцесса Лера и граф Аранмир. Жизнерадостно и немного сонно потягиваясь, юная принцесса жадно подставляла лицо первым рассветным солнечным лучам. Благо, в конце мая погода стояла теплая. Ничего, казалось бы, не беспокоило ее больше — ни скучная политика, ни недвигающаяся война, о которой говорили еще с осени, и которой все не было и не было, так что и веры никакой в нее не было тоже. Жизнь казалась забавным и загадочным приключением, сплошным полетом, сплошной радостью и яркостью. И сильнее, ярче, яростнее всего в этой жизни была ее любовь — всепоглащающая, сильная, могучая, сильнее любой магии. Она прижалась к сонному Аранмиру, вцепившись ноготками в его кожу и с бесконечной нежностью и страстью целуя его зеленые глаза. — Проснись, любимый! Солнце уже встало! Ты видишь — солнце Чарна никогда не погаснет и снова разливает щедрый свет своих лучей на весь Ар! Лицо Аранмира было таким же безмятежно-ленивым, как у Леры, и почти таким же радостным. — Вот и еще одна ночь… И тебя снова не потеряли твои домашние?.. — Им надоело следить за мной. — Радостный смех. — Да и куда я денусь? К северным варварам дикарки Арты, что ли, на драконе полечу?.. — Арта?.. — Аранмир внезапно нахмурился. — Говорят, Арта служит нынче Каю… — Что? Что? Кому? — Лера с силой закрыла рот герцогу своей маленькой ладошкой. — Не поминай этого имени, Донат с ним! Я не знаю гроо с таким именем! Не знаю и знать не хочу! Ты же обещал… Герцог изловчился и освободился от маленькой ладони. — Но Лера… — Нет, нет! Молчи!.. — Лера! — Я тебе приказываю как твоя принцесса и будущая королева! — А я твой будущий супруг и король… Ты не забыла?.. Лера рассмеялась, тряхнув густыми черными кудрями. — И что теперь? Ты что-то хочешь мне сказать, Ранми? — Лера. — Ей не понравилась серьезность его голоса, и она нахмурилась, подчеркнуто и демонстративно. — Лера, я всего лишь вот что хочу сказать. О войне тоже забывать не следует. И война близко. И чем быстрее мы поженимся, чем проще будет оставить Кая с носом… — Да замолчи уже! — Лера обиженно встала, стряхивая землю и травинки с короткого темно-зеленого платья. — Скучный! Мне противно слушать! Ты такой же, как все! Все про эту дурацкую войну и престолонаследие говорят — и ты туда же! Я не хочу и не буду никуда торопиться! Я не хочу в страхе бежать под венец и, дрожа, держать свечку, торопливо произнося брачные обеты, трепеща перед каким-то там… Вот еще! Я Лера, дочь Роук, дочери Ура, сына Уриэна Мудрого! Я наследница Чарна и будущая владычица всего Ара! Все падут ниц передо мной, когда придет время! Остроконечная корона ляжет на мою голову — и кто тогда пикнет? Кто посмеет поднять оружие против своей королевы? Я растопчу вашего Кая, как… Она осеклась, глядя, как Аранмир с подчеркнутым вниманием разглядывает ее шрам на руке. Лера вспыхнула. — Девочка моя… — Ранми! — Лера топнула ногой. — Девочка моя… — Голос Аранмира был нежен и вкрадчив до предела. — Ты еще очень юна, очень наивна и непосредственна… И не знаешь, что миром правят не короли… — А кто же? — Сила правит миром, девочка моя, увы… Физическая сила, военная сила и магическая сила. И злой чаще побеждает доброго, чем наоборот, потому что добрый едва ли решится сделать то, что когда-то сделал один король-гроо… и волосы тогда на головах у всех гроо встали дыбом, и даже люди почувствовали, что речь пошла о преступлении, более ужасном и отвратительном, чем убийство. — Не надо… Я знаю, о чем ты… — Лера задумчиво подняла глаза вверх. Какое-то воспоминание все-таки тайно пролезло в ее мысли — рассказанная история об одном короле-гроо, который хотел быть более сильным, чем другие. На которого не подействовало смертельное заклинание. И этот король был ее отцом. И что-то с детства нашептывало ей, когда она любовалась своим Даром, и ощущала, и использовала его в полной мере, что наивысшего наслаждения и могущества она сможет достигнуть лишь тогда, если сотворит что-то неслыханное и ужасное с другим гроо. Она тогда не знала, что это должно быть, но ей все время на ум приходила фраза «разорвать на куски и насладиться его жалкими стонами». И от этих мыслей как будто теплело в животе, крепчали мускулы рук, кровь по жилам неслась быстрее, и заклинания получались особенно хорошо. Она пугалась этих мыслей и однажды рассказала о них деве Аннуи. «Не пугайся, Лера, — ответила жрица, — в подростковом возрасте такие желания и ощущения испытывает, наверное, каждый гроо. Это есть следствие первородного греха нашего народа».