Триумф герцога Кая

Совет Четырнадцати Домов гроо прошел в парадном зале королевского дворца спустя месяц после ноябрьских празднеств в честь Сошествия на землю Светлого Лэна, в присутствии представителей двадцати шести человечках дворянских родов, а также особо приближенных слуг. Герцог Цориэн, глава Дома Кабана, первым выступил на Совете, рассказав властителям Чарна и собравшимся аристократам о грозящей городу опасности. Представители Дома Рыси и часть Дома Зеленого Дракона — двух некогда изгнанных и всеми забытых родов — претендовали на свое место под солнцем в городе-госудрстве, могущественнейшей столице королевства. Кроме того, эти дерзкие выскочки планировали отнять у королевы ее корону и передать ее… неизвестно кому, но тому, кто точно будет подчиняться зачинщику мятежа — главе Дома Рыси по имени Кай, сын Армат. Цориэн сделал все, чтобы в свое время втереться в доверие Кая. Ведь он был братом герцогини Джаббит, ныне жены Зеока, главы единственного открыто языческого дома в Чарне. Правда, втираться в доверие было все-таки не просто, потому что Кай, несмотря на свою внешнюю открытость, как выяснилось, отличается огромнейшей подозрительностью — тем не менее, Цориэн добыл некоторые сведения, самые важные, на его взгляд, которые и представил на Совете. Нападение на Чарн ожидается… уже следующей весной! Следом за герцогом Цориэном выступил граф Иэн, сын Авы, брат герцога Дома Оленя и один из Хранителей Знаний. Он рассказал Совету о своей первой встрече с Каем в особняке своего дома, затем о дуэли… Впрочем, причину дуэли он не назвал, чтобы не повредить репутации Аваук. — Это самое страшное зло, которое я встречал в жизни и с которым нам предстоит теперь бороться, объединившись и собрав все силы, — говорил Иэн. — Он хуже, чем король-язычник, казненный на Совете более сорока лет назад! У этого… этого гроо благородные и красивые манеры, своеобразный кодекс чести и бездна природного обаяния, благодаря которому он может запросто сбить с дороги, растлить, искусить и очернить любого честного горожанина. Я не сомневаюсь, что у Кая, сына Армат, огромное количество союзников в Чарне и возможно часть этих союзников находятся сейчас здесь, среди нас! И, разумеется, обо всем, что здесь говорилось, они передадут своему обожаемому герцогу-разбойнику. Наша задача — выявить союзников Кая и пресечь шпионаж в его пользу, а также достойно подготовиться к войне и закрыть все городские ворота, скрепив их магическими печатями. Также стоило бы подумать о каком-нибудь магическом куполе, который сделал бы невозможным нападение на город с воздуха, на драконах. Кроме того, я считаю, что в войне с Домом Рыси люди не только не смогут оказать нам помощь, но даже помешают. Всем известно, что, в отличии от гроо, люди слабы и немощны, физически недоразвиты, подвержены болезням, живут недолго, ростом не вышли и не владеют чарами. Поэтому я предлагаю временно эвакуировать все человеческое население Чарна за пределы города, в юго-восточные провинции, потому что нападение ожидается с северо-запада. Оставить следует только гроо, способных физически и магически защищать Чарн. Во время нападения на Чарн среди людей наверняка начнутся паника и беспорядки, кроме того, если город будут осаждать и всем не хватит продовольствия, люди, как более слабые, вымрут первыми. Об участии людей в военных действиях вообще не может быть и речи! Они станут быстрой и лакомой добычей для Дома Рыси, быстро попадут в плен, и нам будут угрожать расправой с человеческими заложниками, чтобы парализовать наши действия. Настоящими бойцами они стать не смогут, а вот пленными и заложниками в руках врага — вполне. Гул человеческих голосов заглушил бы последние слова графа, если бы он не произнес их максимально четко и громко. Королева Айвэн побледнела и сжала губы, а принц Геллен, сидящей около нее, устремил взор своих голубых глаз прямо на графа Иэна. — Граф, вы предлагаете эвакуировать из города королеву? — Ну, если королеве дорога ее жизнь, власть и честь… — протянул Иэн, немного небрежно махнув рукой в сторону трона. — Я запрещаю вам выказывать подобное пренебрежение к моей супруге! Геллен выпрямился, успокаивающим жестом покровительственно положив одну руку на руку королевы, а другую слегка сжал в кулак. Иэн подумал, что этим жестом гроо обычно концентрируют в теле магическую энергию, и слабо улыбнулся. Ему нечего было на это сказать. Он сел. И тут вскочила Аваук. — Аваук, дочь Аззы? — Айвэн воззрилась на Хранительницу Знаний. — Вы тоже хотите что-то рассказать Совету? — Да!.. Тонкий голос Аваук прозвучал под сводами огромного зала особенно звонко и вызывающе. Иэн, затаив дыхание, наблюдал за ней, вцепившись в серебряный шар на подлокотнике кресла. Аваук продолжала в наступившей тишине: — Я была союзницей Кая. Я открывала ему многие тайны, которыми владеем только мы, Хранители Знаний. Я рассказала ему о том, где находятся девять врат города, где особняк какого дома, как легче пробраться в королевский дворец, где в городе какие храмы и часовни. Но я… я раскаиваюсь в том, что я сделала, в том, что я помогала ему! Ваше величество, прошу не судить меня строго — ведь я его любила! И уговаривала, чтобы он пришел в город с миром и просил у вас разрешения жить тут со своими родичами и принять законы Чарна, и просить моей руки у моих родителей. Но Кай только выдает себя за рыцаря-дворянина, на самом деле он разбойник, и честь ему неведома! Когда он шел на дуэль с графом Иэном — дуэль, которой он не был достоин! — я попыталась ему помешать, а он чуть не зарезал меня саблей! Ваше величество, он завел себе наложницу в каждом из Четырнадцати Домов гроо, если, конечно, он не солгал. Кроме того, он планирует подлейшим же образом… — Граэм-гри! Голос кого-то из зала оборвал речь Аваук. Девушка упала на каменный пол, по которому рассыпались ее прекрасные длинные русые волосы. Иэн вскочил — и с ним еще несколько гроо, люди замерли и вжались в стены. Аранмир, Солгрин, Иэн, Ава, Солиэн и несколько других представителей Дома Оленя с горечью и ужасом смотрели в один из углов зала, где около красного кресла стояла Зита, опуская руки, поднятые для смертоносного заклинания. — Она его любила? — проговорила Зита, слегка улыбаясь, затем рассмеялась, но смех ее прозвучал печально и страшно. — Она его любила?! Неправда. Любимых — не предают. Никогда. Поняли?! Казалось, Зита предчувствовала свой конец — она стояла на виду у всех, не скрываясь, не пытаясь убежать, надменно и дерзко, даже вызывающе глядя в огромное количество возмущенных лиц и глаз. Иэн бросился к ней. Он не успел. Нож, который метнул один из братьев Аваук, опередил его, вонзившись прямо в сердце женщины. Иэн подхватил падающее тело своей сестры, к нему бросились Аранмир и еще один брат, Ургрин. Громкий вопль матери заглушил все крики. Резкий толчок в грудь, даже безболезненный — вот последнее, что ощутила Зита. Но она успела понять, что умрет. А дальше… дальше ее как будто поглотил другой мир, стало так странно и легко. Кто-то рядом плакал, кричал, выл, что-то говорил — она ничего не слышала и не видела, мраморный потолок парадного зала уплыл из глаз. И тогда она вновь пережила ту встречу, как много лет назад. Она упала с дракона в далеком диком лесу, потеряла ориентацию в пространстве и времени, ее кости были разбиты, и оставалось только кричать и плакать от боли, и смерть казалась неминуемой. И вдруг — она ощутила тепло, невероятное тепло, с которым в ее тело входило здоровье и жизненные силы, кости сращивались. И, приоткрыв измученные, полные слез глаза, она увидела незнакомого целителя, который держал руки на ее сломанных суставах, возвращая ей здоровье и жизнь. Молодой гроо необычайной красоты, никогда прежде не виданный ею в Чарне, с волосами, сверкающими, как золото, нашел ее и спас в этом глухом неведомом лесу. И, напрягая последние силы, Зита благодарно прошептала: «Кто ты?» и услышала в ответ: «Я — Кай, сын Армат». Имя, которое ни о чем ей не говорило. Но Зита собрала остатки сил и произнесла клятву, которая стала для нее более святой, чем супружеские обеты перед алтарем Лэна. Она сказала: «Я буду только твоей навсегда и буду служить тебе вечно, кто бы ты ни был и что бы ни случилось в жизни». …Зита была еще жива, хотя ее дыхание слабело, сверкающие карие глаза закатывались. Иэн рванул с ее груди ворот платья, чтобы облегчить ей дыхание; холодный металл медальона коснулся его пальцев — граф не обратил на это внимания — медальоны с гербом своего дома носят все гроо. — Руно!.. — прошептал Иэн, слегка поднимая руку над грудью Зиты в попытке облегчить ей боль. — Рутиар! И все же рана не могла закрыться полностью, нож торчал из груди девушки, а вынуть нож — значило убить ее почти мгновенно. Но остановить боль все же удалось, девушка перестала содрогаться. — Целителя! — закричал Аранмир. — Целителя к нам, сюда! Кто-то из Дома Белой Лошади попытался подойти, расталкивая столпившихся у тела Зиты. — Нет! — вскричал кто-то, теня целителя за рукав обратно. — Вы же не будете исцелять шпионку Кая! — Целителя!!! — повторил Иэн за Аранмиром. — Здесь уже вряд ли что-то можно сделать, — тихо ответил стоящий за рядами любопытных целитель из Дома Белой Лошади, которого кто-то упорно не пускал. — Попробуйте вынуть нож, может быть, хотя бы, умрет не так мучительно. Зита делала свои последние вздохи, истекая кровью. Аранмир поддерживал ее под голову, а Иэн держал за руку. — Зита… Зита… — шептал он. — Я здесь… — Кай… — прошептала Зита в ответ, не открывая сомкнутых век. — Кай… — Зита, это я — Иэн… твой брат… — Кай… Иэн кусал губы в отчаянии, ледяная боль сжимала ему сердце все сильнее и сильнее. Впрочем, другие его родичи наверняка чувствовали то же самое. Зита умирала на руках своих любящих братьев — и звала Кая. Ее тело выгнулось в последней агонии, рука, которую держал Иэн, крепко сжала его запястье — и последним словом, которое она произнесла, было имя Кая. — Вот и все, — обреченно вздохнул Аранмир. Иэн какое-то время еще смотрел на труп сестры, словно до сих пор не мог поверить во все происходящее. Наконец он осторожно вынул из ее груди нож и бросил его на пол. Пальцы его снова коснулись серебряной цепочки. Взгляд графа упал на медальон — и внезапно его дыхание на время пресеклось, а холод металла обжег ему руку. На отчеканенной гладкой серебряной поверхности четко различалось изображение дикой кошки, накладывающей лапу на остроконечную корону, над которой сверкали четыре звезды, и древнеатлантическая надпись под изображением неумолимо гласила: «Шестнадцатый Дом станет Первым». Склонившаяся над телом мать издала болезненный стон и закрыла лицо руками. Заскрежетав зубами, Иэн сорвал медальон с груди сестры и, бросив на пол, вскочил, попирая его ногами в бессильном гневе. Иэна обуял смертельный гнев. Его ярость вызывал и Кай, которого Иэн мысленно обвинял в смерти своей сестры, и весь Дом Рыси, и убийца Зиты, и даже сама королева Айвэн, которая безучастно пронаблюдала эти два убийства. — Раньше, когда у нас были короли-гроо, — восклинкнул Иэн, — всех убийц хватали на месте и отдавали под суд! А теперь, я вижу, убийца стоит и ухмыляется, тогда как коронованная дочь кочегара радуется, что на свете стало двумя гроо меньше! Главы человеческих домов повскакивали с мест, глядя на графа глазами, полными ненависти. Королева вздрогнула и тоже попыталась встать, но Геллен удержал ее за руку. Вокруг звучали взбудораженные голоса. — Вот она, шпионка Кая! Это Дом Оленя прикрывает Кая, ясно же! — Конечно! Разве стал бы мятежник идти в особняк к честному гроо, чтобы взять взаймы золота для своих коварных целей! — Граф Иэн нам только лапшу на уши пытался повесить! И эту дуэль они нарочно придумали, ведь не убил же он Иэна! — У графини Зиты на шее-то оказался кулон с гербом Дома Рыси, я сам видел! — Они все тайно перешли в Дом Рыси и служат Каю! Гроо из Дома Оленя опасливо переглядывались, только один Иэн продолжал молча смотреть вперед — то ли выискивая в толпе убийцу Зиты, то ли смеривая надменным и гневным взглядом королеву-человека. И вдруг во внезапно наступившей тишине прозвенел голос королевы Айвэн: — Я объявляю Дом Оленя опальным. Отныне вы не имеете больше голоса на Совете Домов и обязаны находиться над постоянным наблюдением королевской стражи.