Триумф герцога Кая

— Ну и представление она устроила в храме! — герцог Аранмир засмеялся. — Оттолкнула чашу с причастием и заявила во всеуслышание, что это мол де не кровь Лэна, а что-то другое. Что кровь на вкус другая. Забавная девочка… Он лежал на зелено-золотистом ковре, запрокинув руки за голову. Светлые волосы главы Дома Оленя разметались по ковру. Граф Иэн, его старший брат, сидел за письменным столом, разбирая какие-то свитки и книги. — А зачем ты вообще ходишь в храм Лэна? — спросил граф, не оборачиваясь. — Ты ведь все равно не веришь в Него. Я тоже не верю, я и не хожу. — Ты не понимаешь, — лениво возразил герцог. — Это такое удовольствие посмотреть на гроо, на людей… Такие странные существа. Там же все время что-то происходит. — Да ничего, кроме обычной службы, — пожал плечами Иэн. — А мне довольно забавно было смотреть на постаревшую королеву, которая все еще ходит за ручку с юным и прекрасным его высочеством. Интересно, когда она что-то говорит, наверное, он нагибается очень низко? Иэн поморщился. — Вообще-то я до последнего не верил в эту глупую помолвку, — брезгливо сказал он. — Нетрудно понять, зачем принц Геллен понадобился этой дочке ювелира. Но что было в голове у него самого? Что думал его отец? Когда король Ур объявил об этой помолвке, мне стало просто стыдно, что я с ними в родстве — Да ладно. Я-то это нормально воспринял. Вот когда в три часа ночи под окнами начали кричать, что старший сын короля убил своего отца и мать, чтобы захватить власть — вот это было настоящим потрясением. Особенно при мысли о том, что там сейчас Зита и что ее отпускать не собираются. Даже до сих пор кажется иногда, что это все сон был. Но уж больно мрачные лица у всех, кто королевских кровей, да и законы в Чарне стали строже. Внутренняя королевская армия зачем-то понадобилась… Сейчас-то уж зачем?.. — Язычники всех напугали, — тихо ответил Иэн. — Принцесса Арэт со сторонниками. — А я вот никогда не боялся женщин, даже женщин королевских кровей, — заулыбался герцог. — Слушай, ну чего ты все время роешься в этих книгах? Ты уже составил родословную нашего дома аж со времен Венлан Благочестивой. Чей род сейчас изучаешь? — Королевский… — А, ну дело важное! — Аранмир саркастически улыбнулся. — Я вот недавно в библиотеке Королевского храма взял любопытную книгу про заклинания. Там рассказывалось о том, как определить, не находится ли кто-нибудь под действием чар «Карраиур». Это заклинание внушения. И такая вдруг забавная мне мысль в голову пришла… Если бы вдруг кто-нибудь проверил принца Ура, когда он решил ни с того ни с сего жениться на дочке герцога Лагрина… — Я тоже об этом думал. — Иэн неожиданно насторожился и решительно встал из-за стола. — По-моему, к нам кто-то пришел. Я пойду посмотрю, кто это. В холле толпилось несколько слуг. Зита, сестра Иэна и Аранмира, девушка с чуть волнистыми пышными темными волосами, тихо разговаривала о чем-то с незнакомым юношей с волосами цвета меда. В этом облегающем черном платье с красными и желтыми узорами она казалась особенно красивой и тонкой. Иэн начал спускаться по лестнице. — Зита! Сестра обернулась. — Доброе утро, Иэн, — ласково сказала она. — Это Марлон… Это Иэн, мой брат, — быстро сказала она незнакомцу и снова обернулась к брату. — Я сражался на турнире под этим именем, настоящее мое имя звучит немного иначе, — улыбнувшись, поправил ее незнакомец. Иэн спустился по лестнице и уже стоял рядом с сестрой, разглядывая гостя и его одежду. От его внимания не укрылся сверкающий серебристый медальон, какие носили обычно главы Домов, вышитый слева на белой рубахе незнакомый герб, изображающей четыре звезды над странного вида короной, на которую возложила лапу большая пятнистая дикая кошка. Вышитая золотом прямо под гербом надпись на древнейшем атлантическом наречии, которое вышло из употребления задолго до основания Чарна, гласила «Шестнадцатый Дом станет Первым». — Доброе утро, — вежливо сказал Иэн, пытаясь скрыть удивление. — Чем я могу оказаться полезен столь знатному воину? — Приветствую вас, граф. Я просто хотел попросить у вас пятьдесят золотых в долг до завтрашнего дня, — мягко сказал незнакомец. — Под залог, разумеется. Зита тем временем ушла, позвав слуг за собой. Теперь они стояли в холле одни. Иэн удивился еще больше. По внешнему виду незнакомец не походил на того, кто нуждался бы в деньгах. Но он почему-то весьма располагал к себе. — Хорошо, — сказал Иэн. — Назовите свое имя и Дом, к которому принадлежите. — Пока не могу, к сожалению. — Гость жизнерадостно улыбнулся. — Пройдет не так уж много времени, и вы сможете узнать хоть всю мою родословную… Но сейчас — нет. Иэн вздохнул. — Я и не надеялся на ответ, во всяком случае, на честный ответ, — произнес он. — Незнакомый герб, не принадлежащий ни одному из Домов гроо в Чарне, девиз — на атлантическом наречии, которым наверняка пользовались разве что предки-основатели Домов. И ведь не всякий разобрал бы эту надпись. Мне повезло, что я — Хранитель Знаний, поэтому я понял. «Шестнадцатый Дом станет Первым». Дом, которого не существует, потому что Домов всего четырнадцать. А Первым считается по праву Дом Золотого Дракона. Девиз, утверждающий, что некий неизвестный Дом вольется в королевскую династию — по меньшей мере, это фантастично, если не сказать — дерзко. — Именно. — Незнакомец внимательно смотрел на графа своими невероятными глазами. — Поэтому я дал настолько честный ответ, насколько мог. Я ненавижу ложь. — Ну, хорошо хоть это… — Завтра, — сказал гость, — или я сам, или графиня Каук, невестка герцога Зеока, вернет вам пятьдесят золотых. А вот мой залог. Граф принял из рук незнакомца перстень со странным серо-зеленым камнем. Очень прозрачный был этот камень и притягивал взор, погружая его все глубже в себя. — Этот перстень, — сказал незнакомец, — принадлежал моему предку, основателю рода, а затем каждому из герцогов нашей династии. Поэтому будьте уверенны, что я с ним ни за что не расстанусь. Иэн повертел таинственный перстень в руке и положил его в небольшой кожаный кошелек, который носил на поясе. — Я вам верю, — сказал Иэн. — Подождите здесь, я принесу вам пятьдесят золотых. Иэн вернулся и протянул кошелек гостю. Незнакомец поколебался на пороге, чувствуя, что граф продолжает его разглядывать с напряженным любопытством. — Я думаю, — тихо сказал незнакомец, — что информацию о моем гербе и девизе не нужно распространять среди Хранителей Знаний. Иэн замялся, затем ответил: — Я мог бы солгать и успокоить вас, но я скажу честно, что эта информация сильно заинтересует деву Аннуи и может оказаться полезной не только Хранителям Знаний, но и королевскому дому. — К сожалению, — сказал гость, виновато пожимая плечами, — если вы не гарантируете хранить это в тайне, мне придется наложить на вас чары забвения. Граф коротко рассмеялся. — Вы просто убиваете меня своей честностью и открытостью, — сказал он, широко улыбаясь. — Невозможно вершить темные дела и при этом быть настолько искренним. Разумеется, раз вы сами меня предупредили, я увернусь от контактного заклинания. — Правда?.. — Улыбался на этот раз незнакомец. Во мгновение ока он протянул руку, граф отскочил, но незнакомец успел схватить его и сжать руку на его плече, тихо произнеся «Карраи-ур». Иэн вздрогнул, и тотчас его сознание распахнулось навстречу незнакомцу, а голова безвольно опустилась. — Ты не запомнил меня в лицо, не помнишь мой герб и девиз, не помнишь весь наш разговор, кроме того, что я взял у тебя денег взаймы под залог и завтра верну, — вполголоса проговорил незнакомец и отпустил Иэна. * * * Иэн сидел за письменным столом, закрыв лицо руками, в ушах слегка звенело, и голова кружилась, но это ощущение уже проходило. Отняв руки от лица, он увидел склоненное над ним встревоженное лицо брата. Аранмир стоял над ним, прижив ладонь к его лбу. — Как ты себя чувствуешь? — Что…что случилось?.. — прошептал Иэн. Аранмир вздохнул и отошел, усаживаясь в кресле напортив. — Ничего особенного. Какой-то разбойник наложил на тебя заклятие «Карраиур». А теперь вспоминай, кто это сделал и почему. Иэн ошалело посмотрел на герцога. — А как ты… — Да все та же книжка, которую я случайно добыл в библиотеке храма. Я умею определять и снимать эти чары, хотя это не всем дано. У тебя на лице был туман…хотя это ощущение…скорее интуитивное. А теперь рассказывай. Я снял чары, ты должен помнить, кто и что тебе внушил. Скорее всего, тебе внушили что-то забыть. Кстати, — Аранмир серьезно посмотрел на брата, — гроо, который наложил на тебя чары внушения, обладает столь огромной магической силой, что ни я, ни ты не смогли бы с ним поспорить в магическом поединке. Создается такое впечатление, что он мог бы уничтожить весь Чарн одним взмахом руки и одним лишь словом. — Словом? — Иэн прищурился. — Ты знаешь про Слово? — Что ты имеешь в виду? Иэн озадаченно замолчал. — Я буду настойчив. — Аранмир улыбнулся. — Продолжай, если уж проговорился. Ты же знаешь, дальше меня не пойдет… Иэн вздохнул. — А знаешь, такое действительно может быть. При желании умелый маг может уничтожить весь Чарн одним взмахом руки и одним словом. Это заклинание так и называется — Слово. Мы, Хранители Знаний, помним одну легенду… Но пока неизвестно, правда ли это. Говорят, что один из домов гроо — мы не знаем, какой именно — владеет секретом Слова. Это короткое заклинание мгновенного действия, оно способно уничтожить все живое в Чарне и во всем мире — уничтожить людей и гроо, растения, животных, драконов, остановить течение реки, иссушить воду, погасить солнце… Так, что остались бы только камни… Погибли бы все, кроме того, кто это страшное заклятие произнес. — Ну что ж, — сказал герцог, — очень даже может быть, что Слово на самом деле существует. До поры заклинания Очарованного Сна тоже ведь считались легендарными? Пока не выяснилось, что Дом Лисы с успехом пользуется этим уже много тысяч лет. Пока внук герцога Лагрина не… — Ну все, хватит, — сказал Иэн. — Мы отвлеклись. — Да, конечно. Ты помнишь, как ты вышел отсюда и пошел смотреть, кто это к нам пришел? Иэн помнил. — Молодой аристократ. Я дал ему в долг пятьдесят золотых. Он стоял в холле и шептался с Зитой, потом она ушла со слугами. Герб у него необычный. И девиз. И имени своего так и не назвал… Он хотел…хотел, чтобы я забыл… Иэн схватил перо, макнул его в чернильницу и быстро нарисовал на листе бумаги таинственный герб незнакомца. Следом была воспроизведена надпись на древнеатлантическом наречии. Иэн пересказал брату все, что помнил об этой встрече. Самые важные моменты он записал на бумаге. Потом он встал. — Мне необходимо повидаться с другими Хранителями Знаний, и лучше всего — с девой Аннуи, — сказал он. — Я чувствую, что все это очень важно. Аранмир кивнул. — Ну, важно так важно… * * * Дева Аннуи встретила его в небольшой каменной часовне, прилегавшей к храму Лэна. Из часовни они прошли через потаенный ход в библиотеку и уже оттуда — в небольшое помещение, которое занимала сама жрица. И там он увидел ЕЁ — старшая дочь герцогини Аззы, Аваук из Дома Лебедя, вышивала у окна; на плече ее мирно дремал голубь. Девушка повернулась, приветствуя Иэна. На ее простом белом платье он увидел вышитой золотом герб с изображением двух лебедей, окруженных цветами лилии, и девизом «Чистота и верность — навсегда». Аваук тоже была Хранительницей Знаний. Иэн сел у камина напротив жрицы и рассказал все, что знал о своем странном госте. Ни один мускул не дрогнул на лице жрицы, зато Аваук подняла свои лазурные глаза и внимательно смотрела на Иэна. — Значит, Дом Рыси еще жив, — вздохнула дева Аннуи. — Будем надеяться, что предсказание все же не сбудется никогда… — Что за предсказание? — спросил Иэн. — И почему я никогда раньше не слышал о Доме Рыси? — В Ар прибыло не четырнадцать, а шестнадцать домов гроо, — серьезно начала Аннуи. — Пятнадцатый — Дом Зеленого Дракона, и шестнадцатый — Дом Рыси. Они были изгнаны из Чарна за то, что распространяли лживую веру и сеяли в сердцах людей семена ненависти, войны и вражды ради собственной выгоды. Ныне, насколько нам известно, Дом Зеленого Дракона смирился со своим положением изгнанников; они стали жить под землей как отдельное королевство. Но Дом Рыси до сих пор, очевидно, лелеет свои давние планы захватить Чарн. Зеленые глаза девы в печальной задумчивости были обращены на огонь в камине и отражали непрерывное движение пламени. Но Иэн смотрел не на нее — его внимание было приковано к Аваук и только к ней. Как давно и как долго он смотрел ей вслед, но она как будто не замечала его взглядов. Поговаривали, что она хочет стать жрицей. Ее длинные русые волосы почти касались пола, белоснежная ткань лежала на коленях, а в быстрых и ловких пальцах тускло посверкивала медная иголка. — Когда Ярн Желтоглазый, основатель Дома Рыси, со всем своим многочисленным семейством был изгнан за пределы новопостроенного города, ставшего залогом союза гроо и людей, он поклялся, что наступит время, когда Чарн окажется во власти его потомков. На их гербе изображена древняя корона Чарна; четыре звезды над ней символизируют четыре рода, претендовавших в то время на королевскую власть — Дом Золотого Дракона, Дом Красного Дракона, Дом Белого Дракона и Дом Рыси. А их девиз звучит «Шестнадцатый Дом станет Первым». Королева Азза, сестра Венлан Благочестивой, была великой предсказательницей, и она оставила в наследство потомком «Большую Книгу Предсказаний». В ней сказано, что спустя много столетий со дня основания Чарна в правящем доме родится король, правление которого пошатнет моральные устои королевства и что вскоре после принятия в общину Лэна законного наследника того короля в город явится мститель, который положит Чарн к ногам Дома Рыси. Впрочем, королева Азза могла и ошибиться в своих предсказаниях, ибо ошибки в самом деле нередки в предсказательной магии…. — И все же, — спросил Иэн, продолжая глядеть на девушку из Дома Лебедя, — что же такое предсказала королева Азза? Вздохнув, Аннуи взяла с каминной полку какую-то очень старую книгу и, раскрыв ее, прочитала: — «Бойтесь потомка Ярна Желтоглазого, ибо с ним вместе беда и ужас войдут в Чарн, и реки крови протекут по улицам, и стенать будут мирные люди. Да убоятся жрецы, и люди, и аристократы-гроо Охотника, который проложит мечом и магией дорогу своим родичам в столицу Ара. Белые люди Севера пойдут с ним, звери и птицы будут ему повиноваться, знатные женщины откроют ему ворота, и дочь Наследника примет его власть над собой. Страшитесь, вольные чарнийцы, воина, чьи локоны подобны золоту, а очи — сверкающим янтарям». — Ну, я думаю, нетрудно догадаться, что скрывается за символикой этих прозвищ, — сказал Иэн. — «Дочь Наследника» — это, скорее всего, принцесса Лера, потому что я не припоминаю знатных гроо в Чарне, чьи имена носят в себе корень со значением «наследство» — кроме имени отца Леры. А что касается «охотника» — скорее всего, его имя должно звучать как «Кнортар», «Кнортиур», если брать современный язык гроо. Но если это такой уж чтящий древние традиции род, на древнеатлантическом языке имя потомка Ярна Желтоглазого должно звучать как… — На несколько секунд Иэн задумался. — Ну, что-то вроде «Кай». — Нет! — внезапно воскликнула до сих пор молчавшая Аваук. Щеки ее залила смертельная бледность. — То есть, я хотела сказать, что это возможно, но вовсе необязательно… Может быть, значения имен здесь вовсе не причем? Кому пришло бы в голову называть ребенка древним именем «Кай»?! Ее рука судорожно дернулась, и медная игла проколола палец. Иэн вздрогнул, увидев выступившую на пальце девушки красную каплю; он поспешно подскочил к ней и протянул руку: «Рутиар!» Кровь исчезла, и девушка робко и благодарна кивнула. Жрица молчала, внимательно глядя на Аваук, которая неожиданно встала, поспешно убирая свою работу в корзину. — Куда ты? — спросила жрица. — Прошу меня простить, мне нужно срочно идти. Иэну показалось, что она сильно торопится; руки ее дрожали. — Могу я проводить тебя? — тихо спросил он. Она печально улыбнулась: — В этом нет необходимости. Но спасибо, Иэн. Она поспешно вышла из комнаты, такая тонкая и изящная в своем простом платье из белого льна. — Извините, Аннуи, — тихо сказал граф, — мне тоже уже нужно идти. — Понимаю, — ответила дева. — До встречи, граф! Те рисунки, которые вы оставили на столе — пришлите их сегодня письмом в Дом Единорога! Граф едва кивнул в ответ и вышел. — Как жаль, — вздохнула Аннуи, глядя ему вслед, — что он не стал истинным Хранителем Знаний. …Аваук почти летела через двор, ускоряя шаг. «Лети к нему», — прошептала она, прикоснувшись к перьям все еще дремавшей на ее плече птицы. Проснувшийся голубь вспорхнул с ее плеча. Идущего следом Иэна она не замечала — впрочем, его трудно было заметить, потому что он шел чуть поодаль и на приличном расстоянии от девушки. Она прошла все внутренние дворы, принадлежавшие королевскому храму Лэна, школе для жрецов, мужским и женским жреческим общинам. По заброшенной, почти заросшей травой дороге она устремилась в направлении заброшенной гавани, но, не дойдя до нее, быстро прошла через украшенный цепями и изображениями диковинных животных Одинокий мост через речку Зиман, опоясывавшую Чарн, и вступила наконец в Ласгард — ныне заброшенный сад, принадлежавший ранее Дому Лисы. Иэн сильно удивился, и любопытство жгло его все сильнее и, хоть ему казалось более правильным окликнуть девушку и спросить, куда она так торопится, ему сильно хотелось следовать за ней тайком. Иэн остался за деревьями в небольших зарослях, когда девушка наконец остановилась перед большим заросшим фонтаном с изображением девы-Посланника с крыльями и мечом. Вода в большой каменной чаше, куда некогда низвергались воды фонтана, заросла, стала зеленовато-мутной, листья и цветы кувшинки зеленели, желтели и белели на ее поверхности. Со всех сторон фонтан был окружен густыми зарослями. Аваук замерла над фонтаном и вдруг тихо спросила: «Ты здесь?» Иэн вздрогнул — ему показалось, что вопрос обращен к нему. Но неожиданно с противоположной стороны фонтана навстречу девушке выскользнула фигура мужчины в темном плаще с капюшоном. «Какой же я глупый, — с тоской подумал Иэн. — Ну конечно! Это всего лишь свидание с мужчиной! И что я здесь делаю?..» Он хотел повернуться и бесшумно уйти, но тут мужчина, вышедший к Аваук, откинул капюшон, и длинные его локоны сверкнули золотом на солнце. Болезненная догадка сжала сердце графа с невыразимой силой. «Вот теперь-то я никуда не уйду», — решительно подумал он. Он мог спокойно слышать и видеть их, находясь в своем укрытии. — Иэн тебя опознал, — сказала Аваук. — И герб, и девиз — все он прекрасно запомнил. И рассказал деве Аннуи, а она ему рассказала все остальное. Ты понимаешь, чем это грозит? Ради Лэна, уходи из Чарна и больше не возвращайся, это так опасно! — Ты и вправду думаешь, что я способен что-то сделать или не сделать ради вашего божества? — поинтересовался ее собеседник. — Уходить из Чарна и больше не возвращаться?.. Гонишь меня, что ли? Девушка поймала его за руку. — Нет же, Кай! Пойми, я очень люблю тебя, правда! Поэтому я так переживаю за тебя! Он задумчиво посмотрел на те заросли, в которых прятался Иэн — и Иэн узнал его в лицо. Конечно же, это был тот самый гость, который приходил к ним, и конечно — тот, о ком в предсказании было сказано: «Да убоятся жрецы, и люди, и аристократы-гроо Охотника». — Тебя здесь убьют… — с тоской прошептала Аваук. — Это не так-то просто сделать… — И это предсказание… Оно настораживает меня. «Белые люди Севера пойдут с ним» — значит, ты все же собрал армию? — Собрал. Пятидесяти золотых не хватало, я их сегодня взял… у графа Иэна. Аваук чуть опустила голову, и ветер всколыхнул ее длинные русые волосы. — Как же я боюсь… — шептала она. — Мне так нехорошо, так плохо… — Почему же? — весело ответил он. — Жизнь так прекрасна. И так удивительна… Он погладил ее по волосам, от чего как будто молния ударила в сердце Иэна. Аваук поймала руку Кая и быстро поцеловала в ладонь, после чего поспешно отстранилась. — Тебя я тоже боюсь, — сказала она. — Наш девиз — «Чистота и верность — навсегда». Но невозможно быть верной тебе, не рискуя чистотой, и невозможно быть чистой, храня верность тебе. Невозможно быть верной моей королеве — это значило бы предать тебя, любимый. Но храня верность твоему Дому и твоим интересам, я предаю мою королеву… О, почему же… О, Лэн! Почему, Кай, ты не можешь прийти в Чарн с миром? Ты присягнул бы нашей королеве, и она бы приняла тебя и всю твою мятежную семью. Ты принял бы Лэна в сердце своем, и все Его заповеди. Ты просил бы моей руки у моих родителей, и мы могли бы честно пожениться… — Тот, кого ты описала — кто угодно, но только не я. Дети Рыси не встают на колени ни перед королями, ни перед богами, а перед Единым — тем более. И браки у нас также не приняты, это пустая формальность — не более. Аваук вздохнула. — Ну хорошо, пусть все будет так, как ты хочешь, Кай. Я предупредила тебя: Иэн знает, Аннуи тоже знает. — Ну, пусть. Так даже интереснее. — Пойми же только наконец, — она снова вздохнула, — говорю тебе как дева, воспитанная жрицами, и как Хранительница Знаний: проблемы твоего рода не решаются грубой силой. Надо прийти на поклон к королеве Айвэн. — Никогда, — сказал Кай. — А если проблема не решается грубой силой, значит, грубой силы было приложено недостаточно. — Ты неисправим. — Она улыбалась. — Спасибо, что предупредила, — сказал Кай. — А сейчас мне пора. Он повернулся, она удержала его за руку. — Кай, — сказала она. — Я твоя единственная, правда? — Тебе правду? — Кай робко улыбнулся. — Да, да! — Ну… Тогда я скажу: нет, ты — не единственная. Она вспыхнула и отстранилась от него. — И в каком из Четырнадцати Домов Чарна у тебя еще?.. — В каждом. «Значит, и в Доме Оленя», — со злостью подумал Иэн. — И тебе не стыдно мне такое говорить в глаза?! Кай пожал плечами: — Я просто честно ответил на твой вопрос. — Он осторожно разжал пальцы девушки. — Я тороплюсь, Аваук. Она посмотрела на него с невыразимой печалью. — Кай…приходи после заката. Но только… — Ты же знаешь. Я почти никогда не сплю с девушками целомудренно. — В Доме Лебедя главные ценности — чистота и верность. — А в Доме Рыси — свобода, радость, сила и разум. Она выпустила его руку и опустила глаза, покраснев. — Приходи. Я согласна. — Приду. Рука Иэна легла на рукоять кинжала, который висел у него за поясом. Ничего не хотелось ему сейчас так сильно как выскочить и зарезать Кая, потому что магии — он почему-то был в этом уверен — будет недостаточно. Но он знал, что под плащом у Кая две острые сабли и вряд ли можно сделать что-то с одним кинжалом против них. Умереть на глазах любимой девушки, к которой он теперь испытывал отвращение, от руки ее будущего любовника — что может быть глупее и унизительнее? Но положить конец этому безобразию было все же возможно. Иэн вышел из своего укрытия и предстал перед ними прежде, чем Кай успел уйти. Аваук тихо вскрикнула. — Потомок Ярна Желтоглазого, герцог Кай, глава Дома Рыси, я вызываю тебя на поединок! — громко воскликнул Иэн. — За оскорбление, нанесенное Дому Оленя и всем другим домам Чарна, за коварные планы по захвату Чарна ты заплатишь кровью, мятежник! Кай посмотрел на Иэна, и в его золотых глазах заиграли веселые огоньки. — Когда? — спросил он. — Где? — Завтра на рассвете на этом же месте. Я приду с кем-нибудь из моих родичей из Дома Оленя, путь кто-нибудь из детей Рыси тоже придет. Выбор оружия за вами, сударь. — Сабли, — сказал Кай. — Две. Вы хоть владеете этим оружием, граф? Он лукаво прищурился. — Вполне, — ответил Иэн не совсем искренне. — Предпочитаете поединок до первой крови или… — До смертельного исхода, — сказал Иэн. — Один из нас должен завтра умереть. Аваук вскрикнула. Иэн бросил на нее взгляд, полный презрения. Кай смотрел на Иэна со снисходительностью и доброжелательностью, что еще сильнее раздражало графа. — Я приду, — сказал герцог. Иэн кивнул и еще раз взглянул на Аваук. — Желаете, чтобы я проводил вас домой или желаете остаться с этим господином? — спросил он ее. Аваук испуганно молчала. — Не беспокойтесь, — сказал Кай, смеясь. — Я уже ухожу. Иэн еще раз коротко кивнул и пошел прочь. * * * Иэн вернулся домой очень усталый. Сразу же по возвращении он собрал семейный совет в большом зале и рассказал Аранмиру и остальным членам семьи о всех происшествиях сегодняшнего дня. Последний большой семейный совет в Доме Оленя был собран пятьдесят лет назад, когда Солиен, дядя Иэна, тогдашний герцог и глава Дома, передал герцогскую власть своему юному племяннику Аранмиру. В ту пору Солиен получил важный государственный пост при королевском дворе, и дела королевства стали отнимать слишком много времени и сил; к тому же Солиен порядком устал от домашних хлопот. Первоначально он хотел передать власть своему сыну Солгрину, лучшему воину в Доме Оленя, но его сестра Ава, мать Иэна и Аранмира, убедила брата, что ее юный сын Ранми отличается куда большей мудростью и проницательностью. Какое-то время они еще немного спорили по этому вопросу, но на семейном совете выяснилось, что Солгрин вовсе даже не хочет герцогской диадемы, и поэтому за Аранмира проголосовали единогласно. — Ты хоть понимаешь, что это неблагоразумно, — сказал Аранмир после долгой тишины, которая зависла в воздухе после речей графа Иэна. — Я даже не помню, когда в последний раз ты брал в руки саблю и брал ли вообще. Было бы более правильным выставить на поединке вместе себя Солгрина. Ведь это правда, что наш кузен — лучший воин в Доме Оленя. Светловолосый Солгрин поднялся и подошел к Аранмиру. — Я рад, — сказал он, — что ты даешь мне столь высокую оценку, мой кузен и мой сеньор. Я с радостью выступлю за честь Дома Оленя в завтрашнем поединке. — Нет, — сказал Иэн, — это будет как-то не совсем честно и даст повод Каю к насмешкам. — Будет куда обиднее, если он тебя убьет, — тихо произнес Аранмир. — Хоть раз в жизни послушайся Ранми, сынок, — сказала Иэну мать. — Пусть ты и Хранитель Знаний, в некоторых вещах Ранми куда мудрее. Иэн вздохнул. — Завтра на рассвете, — сказал он, — все решится. Это я вызвал Кая на поединок, мне и держать за это ответ. Но если Кай убьет меня, я не портив, если Солгрин бросит ему вызов. И каждый из Дома Оленя один за другим пусть бросают ему вызов, покуда Кай наконец не будет убит. — А о нас с отцом ты подумал? — спросила мать Иэна. Отец молчал, печально глядя на своего старшего сына. Иэн снова вздохнул. — Что бы там ни было, я должен сначала выполнить одно обещание, данное мной деве Аннуи, — сказал он. — На моем столе лежат письма и рисунки, я должен отправить их в Дом Единорога. Это касается Дома Рыси. — На твоем столе ничего нет, — сказала Танаук, сестра Солгрина. — Я недавно заходила в твой кабинет: там только горстка пепла, как будто ты что-то сжег. Иэн удивился, затем задумался. Он обвел взглядов своих многочисленных братьев, сестер, кузенов, кузин и других родственников. Взгляд его остановился на Зите, которая стояла в углу зала, нервно теребя свои коралловые бусы. — Зита, — сказал он. — Это ты сожгла мои письма и документы? — Да. — Ты помогаешь Дому Рыси? — Да. — Почему, Зита? Что тебя не устраивает в современном Чарне? Или тебе не нравится, что наша королева — человек? Чем тебя подкупили? Вряд ли золотом! У тебя есть все, что нужно знатной девушке из хорошей семьи. Что посулил тебе Дом Рыси? Кай обещал научить тебя запрещенной магии? Вряд ли тебе это интересно. — Да, — сказала Зита. — Вряд ли мне это интересно… Она встала, собираясь уйти. В ее движениях чувствовалось плохо скрываемое раздражение. Взоры всех детей Оленя были устремлены в это время на нее. — Зита, а ведь ты — любовница Кая, — произнес Иэн. Его фраза прозвучала не вопросительно, а утвердительно. — Надо же было этому проходимцу как-то и благородный Дом Оленя тоже к рукам прибрать. А тут как раз такая славная дурочка живет, которая всегда рада свою семью опозорить. Почему бы не войти, если тебе открывают ворота? — Да! — Зита в ярости обернулась. — Я любовница Кая, и я этим горжусь! А какую судьбу готовили мне вы с Аранмиром с отцом и с Аранмиром, и вы все, все?! Чтоб я вышла замуж за какого-нибудь скучного дурака, родила бы кучу детишек и никогда бы в жизни не знала настоящего счастья?! — Она гордо выпрямилась, обводя взглядов своих родичей, которые изумленно смотрели на нее. — Ни за что! — Она взмахнула рукой: — Сейтур!!! — Одно из зеркал зала разлетелось вдребезги, чуть не поранив Венлан, ее младшую сестру, люстра опасно закачалась. — Я не позволю никому указывать мне! Запрете меня — я хоть босиком, хоть по снегу найду дорогу в Алайат! Я люблю радость, я люблю свободу, я люблю ветер в лицо и полеты над головокружительной высотой! Я люблю воздух, люблю пламя, люблю необузданную мощь водопадов! Я люблю грозных драконов, повинующихся моей воле, и гул землятресений в горах, и горное эхо, и вой хищных зверей по ночам! И я люблю Дом Рыси за огонь, который струится в их жилах, за свободу, которая живет в их сердцах! И я люблю моего любовника, пахнущего кожей и металлом, и люблю лобзать ему ноги. И сердце мое радостно замирает в предвкушении великой битвы, которая скоро потрясет весь Чарн! Гордо подняв голову, Зита вышла и хлопнула дверями с такой силой, что по залу прошло эхо. — Завтра, — тихо сказал отец Иэна. — Завтра все решится….