Это было "сто лет назад"...

      Двое сидели в небольшом кафе на окраине Лондона под светом вечерних фонарей. В их бокалах мерцало красное вино, но ни один не притронулся к нему, будто заказали только для вида. На фоне из колонки играл Шуберт… Мужчина и молодая женщина. Оба были невероятно красивы. Даже слишком. Настолько, что вполне могли бы стать лицом какого-нибудь модельного агентства или же, как Елена Спартанская в Илиаде, стать причиной многолетней войны. В чертах обоих было что-то общее, да и не удивительно — оба родились в Англии, только с разницей в сто пятьдесят два года… Будто это служило объяснением, но тем не менее британские манеры они пронесли сквозь века.       Наконец, девушка сделала глоток, однако вкуса, как уже давно, не ощутила, вызывая у мужчины напротив лишь горькую усмешку понимания. Примерно с час они сидели вот так, молча, время от времени смотря друг на друга, припоминая, что многое в прошлом их связывает и по сей день… Они подарили друг другу свободу, связав себя тёплыми семейными чувствами, будто бы брат и сестра, что были давно разлучены и вновь встретились. К сожалению, друг для друга. — Ты собирался покинуть их, когда я только пришла, — заговорила она, достав пачку сигарет из сумочки — А сейчас просишь меня снова с ними встретиться? Те десять лет, на которые ты задержался… В нашем нынешнем понимании — ничто, но не для меня тогдашней. Пойми, Карлайл, меня… И не осуждай… — Не мне тебя судить, Лайза. То было действительно ужасно, но я прошу не для себя лично. Ради моей семьи, — лицо мужчины казалось непроницаемым, но золотые глаза выдавали всë его отчаяние — Если ты будешь с нами, то удастся воздействовать на Вольтури. По крайней мере на одного. — Семья… Когда-то ты называл и меня своей семьёй. А когда создал клан, то даже не пригласил, — с горечью посмеялась Лайза, затягиваясь сигаретой с вишнëвым вкусом — Я никогда не любила его. Другого. Он же просто хотел очередную любовницу, пока его полуамëбная жëнушка сидит под замком. И зная это, зная, как мне нужны были поддержка и понимание, ты оставил меня. В Европе началась Первая Мировая Война, везде кровь, трупы, смерть, а ты просто исчез, оставил меня. И, если бы не он… — Скажи, что он добр к тебе. Что с тобой Деметрий другой, а не такой, каким я его запомнил, — на лице Карлайла отпечаталась многолетняя печаль, смешанная с пониманием. — Он со мной именно такой, каким я его успела полюбить… Принял меня, утешил… Нашёл, — Лайза поднялась со стула, оставив на столике несколько купюр — Я слишком долго хотела забыть Кая Вольтури, друг мой. Вышли мне на почту свой нынешний адрес. Если передумаю, то приеду…       Эта девушка, Элайза Кортни, была последней надеждой Карлайла на то, чтобы гарантировать мирные переговоры с Вольтури. В двадцать два года её, незаконную дочь герцогини Девонширской Джорджианы и политика из партии вигов Чарльза Грея, обратил для личных целей сам Кайус Вольтури, когда девушка, будучи уже замужем, посещала Италию вместе с мужем в качестве свадебного путешествия. Тогда же она «трагически пропала». Вообще, чувства Кая к Элайзе нельзя назвать любовью. Нет. Слишком здравое слово, обычное для такого случая. Скорее, это была одержимость… Ей не нравилось вспоминать тот отрезок своей жизни, единственным добрым моментом в котором стал он. Деметрий. Чёртов ищейка, ставший сначала просто другом, а после и… — Как и ожидалось? — бессмертный встретил её в их небольшой съëмной квартирке где-то на отшибе Альбиона. — Да, — только и сказала Лайза, упав в объятия любимого — Когда тебе нужно вернуться? — Я улетаю через два часа, — нехотя, Деметрий отстранился от красноглазой красавицы — Благо, закончил дела раньше и была возможность увидеться. Обязательно переезжай, как только я уеду. — Помню. А ты прими душ и постирай одежду несколько раз. Хотя, лучше сожги, — они сели на небольшой диванчик, вновь обнимая друг друга — Как бы мне хотелось, чтобы ты остался со мной насовсем. — Я пытаюсь, но пока способа, чтобы Аро не захотел взглянуть в мои воспоминания, не нашёл. А ни тебе, ни мне, не хотелось бы, чтобы о тебе вспомнили в Вольтерре, — как всегда, он был прав… Мудрее…       Когда же Деметрий оставил её, Элайза стала спешно собирать немногочисленные вещи в небольшой чемодан, невольно вспоминая свой самый первый побег. Это было давно. Будь человеком, сказала, что «уж сто лет прошло», но это не так. Прошло намного больше лет… 1814 год VOLTERRA — А она у тебя очень красивой получилась, брат, — владыка Аро внимательно рассматривал новорождённую вампиршу, стоявшую посреди зала статуей — Какие-нибудь способности имеет? Или ты просто из слабости к аристократкам? — Пока не замечал, — ëмко ответил Кай непонятно на какой из двух вопросов, отмечая, что в глазах его творения совершенно ничего нет, даже страха — Элеазар? — Позвольте, — встав на место Аро перед Элайзой, бессмертный стал внимательно смотреть в её пустые алые глаза — Вижу лишь слабые зачатки. Надо развивать. — И что же развивать? — с азартом поинтересовался Верховный. — Она сможет свести с ума любого, подавить его, — несколько уклончиво ответил Элеазар — Интересно, что из этого может получиться… Никогда не видел такого.       И только один из собравшихся в этой зале смотрел на новообращенную с сожалением. Вечный гуманист, Карлайл, был пропитан печалью от того, что вновь чья-то душа, душа Элайзы, больше не сможет попасть к Богу. Впрочем, как и его собственная… Как иронично, ведь к самому себе он лишь совсем недавно перестал испытывать отвращение от понимания того, что вынужден быть убийцей, чтобы жить. Животные стали его спасением, хотя и их ему было очень жаль.       Что же до самой Элайзы? Никому не было никакого дела до неё. Это, как ни странно, девушка уяснила практически сразу, стоило начать владыкам её рассматривать, словно она была скульптурой в музее. От этого становилось ещё горше, но заплакать она уже никогда не сможет. Осталось только держаться. Держаться и выживать, что бы с ней ни случилось.       Ей выделили относительно небольшую, но вполне комфортную комнату со всеми удобствами, обустроенную по последнему слову того времени. И, пользуясь этим, Элайза практически не покидала её, читая или же лёжа в ванне либо в кипятке, либо в настолько холодной воде, что даже кубики льда не таяли. Девушке хотелось хоть что-то чувствовать… однако внутри лишь пустота.       Сначала Он был вежлив, выждав около недели, когда новообращëнная побывает на своей первой «охоте» в главном зале, начав посещать её. Его она боялась. Боялась до одури. Так, что даже в мыслях не называла по имени. В какой-то степени это её радовало — хоть что-то она чувствует, но ей справедливо это казалось неправильным… С другой стороны, лучше хоть что-то, чем совсем ничего, да? Поначалу, Он просто приходил и смотрел, чем занимается Элайза — читала ли, музицировала ли или просто смотрела в окно. Теперь же она понимает, что глупо было не сбежать, но это сейчас, а не тогда… До того, как Он прикоснулся к её телу там, где раньше смел касаться только её муж, да и то, всего раз или два. С этого начались страдания Элайзы Кортни…