В тишине школьного кабинета

— Тебе ещё много тетрадей проверять, да? — спросил географ, сидя рядом с Достоевским. — Да, достаточно. — тот с громким шелестом перевернул лист очередной тетради, внимательно вчитываясь в написанный корявым почерком текст. — Может тебе помочь как-то? Я уже всё, а тебя жалко как-то. Ещё такая огромная стопка лежит... — с сожалением сказал Николай. Оба учителя сидели в кабинете русского после тяжёлого рабочего дня и проверяли работы своих учеников, дабы не нести их все к себе домой. У Николая справиться с задачей вышло гораздо быстрее, чем у Федора, которому в свою очередь предстояло проверить гораздо больше работ, но блондин все равно остался с ним. Сегодня он хотел кое-что уяснить, будучи с ним наедине. — Да как же ты мне поможешь? Сочинения проверишь? — Могу. — Гоголь мило улыбнулся, откидываясь на спинку стула. — Да ну? — Федор с усмешкой взглянул на того. — Будешь все орфографические, пунктуационные и речевые ошибки выискивать? — Ну я же тоже в школе учился, вроде русский язык помню, ха-ха — он вновь взглянул на Достоевского. Их отношения не были официальными, и на самом деле они оба уже давно не понимали, что именно между ними происходило. Они все время были рядом, каждую свободную минуту были вместе даже за пределами школы. Им было хорошо вдвоём, но неопределённость и нежелание поговорить очень напрягали и сковывали. — Да нет, я уж как-нибудь сам справлюсь, Николай Васильевич. — Федор улыбнулся, вновь утыкаясь в тетрадь, продолжая прокручивать красную ручку между пальцев. — Может... Хотя бы просто отдохнешь? Сколько часов ты уже сидишь? — да, русоведу и впрямь стоило бы отдохнуть. Он уже слишком долго работал и заслужил перерыв. Просто он был из тех людей, что любили сделать все сразу, не разделяя на части. — Мне уже не так много осталось. — Да отдохни, ну что ты в самом деле! — Николай поднялся со своего места и подошёл ближе к темноволосому. Тот лишь повернул голову в его сторону, удивлённо смотря на него. Гоголю уже порядком надоела постоянная занятость Фёдора. Он не собирался вновь откладывать диалог на завтра. — Думаешь, что мне так сильно нужен перерыв? — Да. — географ развернул крутящееся кресло, в котором тот сидел, в свою сторону и сам придвинулся чуть ближе, ставя руки по обе сторону от него на подлокотники. — А я думаю что мне самому лучше знать. — Тебе настолько все равно, что я не первый раз уже сижу тут все это время и жду, когда ты закончишь? — он сам толком не понимал, зачем говорил так грубо. Возможно, он просто был раздражён тем, что это повторялось постоянно. Достоевский был слегка поражён таким тоном. Николаю уже очень давно хотелось перестать делать вид, будто они всё ещё просто коллеги, которых не связывает ничего кроме работы. Он прекрасно чувствовал некую химию между ним и собой. Он прекрасно знал, что нужно положить конец неопределенности. — Скажи, я тебе друг или все же твои тетрадки не могут подождать, и ты не можешь уделить мне хотя бы капельку своего времени? — голос его звучал строго, будто он разговаривал сейчас с одним из своих учеников, но в то же время так по-детски обиженно. — А если я скажу, что не друг? — сердце Коли замерло. Он ожидал сейчас только два продолжения — одно из них заставляло его сердце полыхать, а второе разбивало на части. — А кто же тогда? — он затаил дыхание, предвкушая ответа. Он ждал, он хотел услышать... — Хорошо, а если я скажу... — Фёдор аккуратно снял круглые очки, которые постоянно носил из-за плохого зрения. Все же несколько лет работы в школе сделали свое дело. — "Поцелуйте меня", то что Вы скажите, Николай Васильевич, м? — голос его чутка дрогнул, а глаза устремились прямиком в чужие, вглядываясь в разноцветные радужки и расширенные зрачки. Гоголь был рад. Такое чувство, будто именно этих слов ему и не хватало для полного счастья, чтобы убить все невзгоды в его жизни, чтобы все стало прекрасно, он понял, как на самом деле долго этого ждал. Достоевский отложил свои очки на стол, а затем впутал свои руку в блондинистые локоны на затылке, прижимая Николая ближе к себе. Да, они оба учителя, и вроде как не было бы очень хорошо иметь отношения на работе, но... Сейчас они не могли отказаться от своего желания. Гоголь сминал губы Федора, углубляя поцелуй, наполняя его страстью. Шершавый и теплый язык скользнул внутрь, начиная разгуливать по чужому рту, в конечном итоге сплетая оба языка вместе. Было так приятно, так тепло на душе. Не то чтобы они раньше никогда не задумывались об отношениях друг с другом, просто... Это вышло слишком резко и слишком спонтанно. Они даже не успели ощутить. Всё получилось слишком легко, и всё лишь благодаря тому, что Николай наконец смог взять себя в руки. Географ отстранился, тяжело выдыхая в губы другого с слегка скуляшим звуком, будто не хотел. Да, он не хотел, но задохнуться вот так в поцелуе и своих мыслях тоже было бы не очень хорошо. — Не желаешь продолжить? — тихо спросил запыхавшийся Достоевский, все ещё держа того за волосы. — Ну не здесь же... — Николай засмущался от мысли, что кто-то может их увидеть. — Почти все уже домой, закроем дверь, и если будешь потише, то... — Что? Всмысле? — он покраснел, переваривая смысл фразы "если будешь потише". Эти слова так резко ударили прямо в самое сердце. — Что? — Достоевский расплылся в ехидной ухмылке. — Наоборот не будет, даже не мечтайте, Николай Васильевич. — прошептал он, даря ещё один маленький поцелуйчик в уголок губ. — Ты же сам просил "отложить свои тетрадки", но учительский стол не должен пустовать, ты же знаешь...