Речные лютики никогда не лгут

— Макс, ну давай! Чего ты расселся-то?! — неугомонная девчонка крутилась вокруг парня уже минут с пять. Дергала его за плечи, тянула за руки, упираясь пятками в камни напротив лавки. Макс непоколебимо воротил нос и всячески отказывался выходить с ней в центр веселья и танцевать. Всюду люди, и при том, для него многие не являются знакомыми настолько, насколько они знакомы с его бабушкой. А вдруг что насплетничают про них с Ксюшей и донесут баб Шуре? Как ей потом в глаза смотреть? Ну нет. Потому он и сидел, молча наблюдая за празднеством. Только вот девчонка, откровенно не понимая, что во всем этом такого, продолжала свои тщетные попытки по выводу мальчишки в свет. Макс терпеть не мог танцы. Некоторую часть своего детства он провел в балетном кружке, потому как, по словам родителей, имел к этому роду занятий явную предрасположенность. Ну, если быть точнее, так считали не столько его родители, сколько говорил преподаватель школьного кружка, испытывающий потребность в наборе мальчишек на осенний семестр. Однако, после некоторых усилий, оказалось, что Макс неплохо садится на шпагат и чувствует ритм в музыке. Ему даже начинало нравится. Ему, но не его одноклассникам. Дети, особенно в начальной школе, жуткие агрессоры. Плюсом шло отсутствие разговоров с родителями о том, что увлечения не должны делиться по гендерам и, на выходе мы получили бесконечные оскорбления, бойкоты и насилие. Не редкостью было возвращение Макса домой в ссадинах и жутких обширных синяках. Мальчишки без конца рвали его одежду, топили рюкзак и толкали с лестницы, крича: «Приземляйся на шпагат, как умеешь!» Долгое время он терпел, не признавался родителям, все спихивая на неаккуратность на уроках труда и физкультуры, умоляя тех не ходить к завучу, ведь все хорошо. После кружка Макс пулей несся домой, шарахаясь по кустам, лишь бы ни с кем не пересечься. Но рано или поздно правда вскрывается. Только вот лучше бы это произошло не таким способом. Во время очередного урока физкультуры, когда стартовали сдачи нормативов, среди них был что-то вроде бега с препятствиями. Вдоль стен с небольшим отступом были расставлены лавочки, конусы и разбросаны гимнастические обручи. Макс бежал где-то в середине строя, когда, пристроившиеся сзади шутники, со всей силы толкнули мальчишку, когда тот вот-вот должен был спрыгнуть с лавочки. Падение было жестким. Поскользнувшись на самом краю, Макс слетел обеими ногами с лакированного покрытия и пластом упал на острый угол лавки, который вонзился в позвоночник, затылочной же частью он приложился о крупные железные болты, чуть выступающие из древесины. Что было дальше он едва ли помнит. Всё, если можно так сказать, обошлось. Он достаточно быстро пошел на поправку, и спустя год от былых травм будто бы не была и следа (кроме, конечно, часто болящей спины даже при минимальной физической нагрузке и частичного ухудшения зрения). Но путь к гимнастике и любым видам спорта был перекрыт навсегда. Танцевать было морально больно и физически некомфортно. Казалось, что все, кто на него смотрел, знали о его детских увлечениях и высмеивали за глаза. — Давай так, — почти сдавшись, девчонка в молитве сложила ладони вместе у груди. — Десять минут со мной на подтанцовке и больше я тебя не трогаю на сегодняшний вечер. Макс недоверчиво взглянул на Ксюшу. — И… и-и ещё… и ещё я не буду каждый день караулить тебя под домом, честное слово, — она тяжело вздохнула и опустила печальный взгляд в стертые на носах балетки. — Хм-м-м, — хрипло промычал Максим, задумчиво почесывая щеку. — Обещаешь? — Обещаю, — отрешенно кивнула девчонка головой. — По рукам, — с усердием оттолкнувшись от скамьи, Макс оторвал её ладонь от груди и потащил за собой вглубь танцующей толпы. Музыка была не самая плохая, да и Ксюша не сильно доставала со своим «активнее, активнее!», поэтому Максиму было не так уж и некомфортно, особенно, если не думать, что окружающие про тебя знают всё и даже больше. Композиции сменялись одна за другой, изредка прерываясь на всякие конкурсы или выступления детей с песнями, которым в конце, будто на утреннике, выдавали сладости или плюшевых зверей. Это было достаточно мило для того, чтобы улыбаться и поддерживать их аплодисментами. Несколько раз Ксюше даже удавалось затащить Макса на сцену (только потому, что народу было много и танцевать не требовалось). Парень не заметил, как десять минут растянулись на двадцать, потом на сорок, а потом оказалось, что они неустанно бесновались уже почти с час. Макс выглядел искренне счастливым, улыбался во все тридцать два и даже пригласил Ксюшу на медленный танец под конец. Она засмущалась, но предложение приняла и позволила приобнять себя за талию. Выглядели они неказисто, но мило, в прочем, как и все остальные. Мальчишки лыбились как идиоты, а девчонки краснели и называли их «дураками». Атмосфера царила чудная. Несколько раз отскочив за бутылками с лимонадом и обычной холодной водой из родника, они всё равно возвращались обратно. Одна только деталь под конец немного омрачила настроение Макса. В толпе изредка мелькала беловолосая голова Валеры с его сестрой. Он был всё также хмур, но продолжал чуть пританцовывать с Машей, которая, казалось, была счастливее всех тут собранных. Пару раз их взгляды пересекались, после чего Макс делал вид, что вовсе не следил за ними, отворачивая голову и густо краснея. Ксюша, видимо, принимала это на свой счёт, так что вопросов не задавала. Так и прошёл остаток танцев за тем, что Макс выслеживал в толпе Валеру, который также цеплялся взглядом за него, пугался, уводил взгляд на некоторое время, а потом всё по новой. Спустя какое-то время он прекратил появляться на виду, и Макс вздохнул не то с облегчением, не то с тревогой. Когда всё подходило к долгожданному концу, Ксюшу ненадолго увлекли за собой её подружки из соседней деревни. Прежде чем убежать вместе с ними куда-то за палатки для их «девчачьих секретиков», она пообещала Максу, что через пятнадцать минут они встретятся у ворот и пойдут домой. Теперь ровно на пятнадцать минут он мог спокойно выдохнуть и медленно пойти к месту встречи, наблюдая за неспешным закрытием ярмарки. В горле саднило от долгого смеха и крика, поэтому было решено чуть задержаться у ларька с продуктами, чтобы купить пару бутылок с водой. Очередь там оказалась большой, поэтому, тяжело вздохнув, Макс встал последним и принялся ожидать, рассматривая заусенцы у ногтей больших пальцев. — И на кой хрен ты следил за мной так долго? — раздался раздраженный голос откуда-то сверху. С усилием обернувшись, он понял, что не ошибся. Ошибиться в такой ситуации было сложно. Недобро сверкая глубоко голубыми глазами, Валерий пилил его взглядом, ожидая ответа. — Ничего я не следил, — отнекивался Макс, уводя взгляд в сторону. — Не бреши, придурок, — огрызнулся белобрысый, скрипя зубами. — Пф-ф, даже если и следил, то что? — неожиданный приступ злости заставил плюнуть ядом в сторону нежданного собеседника. Макс насупился. — Вдруг ты опять решишь меня избить, просто так, откуда мне знать? — Просто так? — Валера сделал шаг ближе к Максу, тот немного поежился, но не отступил. — Ты надругался над моей сестрой, гнида. — Прибереги свою агрессию для своих родителей, — Макс приблизил лицо, намеренно впиваясь взглядом в глаза парня. Инстинкт самосохранения у него, похоже, отключился напрочь. — Сначала бы в ситуации разобрался, прежде чем культяпками своими размахивать. Валера в момент схватил Макса за грудки футболки, притягивая почти вплотную к себе. Из-за разницы в росте, мальчишка был вынужден подняться на носочки и чуть прогнуться в спине, от чего в позвоночнике нещадно хрустнуло. — Закрой свою пасть, — прорычал Валера в лицо наглому пареньку, готовый порвать его на части. — Ещё раз ты попадешься мне на глаза, я тебя урою, понял? — Ещё одна угроза и… — Максим! — раздался визг со стороны, и чьи-то крупные руки в момент разделили клубок грызущихся змей, откидывая обоих в разные стороны. — Э, вы чего тут устроили?! Немного отойдя от шока, Макс огляделся: его придерживал за плечи какой-то продавец и Ксюша, неразборчиво лепетавшая на ухо успокаивающие слова, а Валеру, скручивая руки, держали два амбала, больше похожие на охранников, которых особо никто и не видел весь вечер. — Всё, успокоились? — когда попытки вырваться и набить друг другу физиономии перестали быть такими явными, их отпустили, но всё равно стояли рядом и выжидали, будут ли ещё стычки. Поправив задравшиеся рукава футболки, Валера нерасторопно пошёл в сторону выхода, намеренно проходя мимо Макса. Склонившись над его ухом, он злобно прошипел: — Увижу тебя ещё раз в зоне своей видимости или в зоне досягаемости моей сестры, я тебе уши на жопу натяну. Усёк? — вопрос был, скорее риторическим, поэтому, не дождавшись ответа, он грубо толкнул мальчишку плечом и пошёл своей дорогой, скрываясь в сумраке сельских ворот. — У вас с ним настолько сильный… разлад? — тихо спросила Ксюша, слегка дергая за плечо Макса. — Похоже, что да, — шумно выдохнув, произнес он, глядя вслед удаляющейся темной фигуры. — Только это уже не просто разлад. Это теперь война.