Речные лютики никогда не лгут

— Ксюша приболела, но с ней всё хорошо. Просто пока ей не надо на улицу, — с уставшей улыбкой на губах произнесла невысокая пухленькая женщина с огненно-рыжей копной волос, небрежно зачёсанной в пучок на затылке. Она вытирала руки вафельным кухонным полотенцем, которое потом перебросила через плечо. Мама Ксюши была необычайно похожа на свою дочь. Точнее, дочь на мать. Навряд ли это было чем-то удивительным, но такое сходство очень поражало несведущего в генетике. Новость для Макса показалась почему-то печальной. Вроде как, это может и к лучшему, ведь девчонка часто действовала ему на нервы своей чрезмерной активностью, но… радоваться в такой ситуации — верх нечеловечности. Сегодня был один из тех дней, когда Макс был предоставлен самому себе и своим мыслям. Бабушка уехала в город к знакомой, особо не объяснилась, по каким причинам была вынуждена так рано и срочно уехать, но сказала, что вернется завтра утром, возможно в обед. Дорога долгая и терять на неё силы ночью совсем не хочется. «А ты, Максюшка, у меня уш взрослый, сам себе приготовишь шо, та и я ещё наготовлю. Впроголодь не останешься. Только чай мамке своей не говори, нам обоим достанется», — сказала она, хитро усмехаясь. Уехала баб Шура рано, ещё восьми не было, а ложиться обратно в кровать и досыпать уже ненужные пару часов смысла не было. Даже наметанного плана на день не было, поэтому первый час Макс уныло рассиживался на террасе, прихлебывая едва тёплым чаем с лимоном и мятой. Непомерная пустота в голове постепенно наполнялась разносортным мусором в виде заевших песен, слов или мыслей ни о чем. Было тоскливо и очень не хватало рядом того, кто хоть немного бы поприседал на мозг. Ксюши сейчас не хватало как никогда. — Что ж, — пробубнил себе под нос мальчишка, откидываясь назад и ложась на теплые доски веранды, придерживая кружку у себя на животе. — Придется развлекаться самостоятельно. Магазин, мороженое, пол часа на качелях под палящим солнцем, пол часа до края деревни по пыльной дороге, пол часа обратно. Пятнадцать минут на осмотр ящериц, пригревшихся на грунтовой подъездной дороге к одному из домов, пятнадцать минут до дома. Час на телевизор, час на поспать. Плотный обед, чтение, полдник. Вот уже и пять вечера на горизонте, а какие-либо идеи по времяпрепровождению иссякли совсем. Раскрыв окна на втором этаже, Макс присел на ненадежно скрипящий подоконник, свесил ноги в душную улицу и, подперев ладонями лицо, бездумно уставился в персиковую полоску горизонта. В голове вдруг всплыл вчерашний вечер: нарядная краснеющая Ксюша с пушистыми пучками, нелепые танцы, громкий смех, поход в тир, возвращение домой под покровом ночи и… ещё раз я увижу тебя в своей зоне досягаемости… Макс встрепенулся, съежился и качнул головой. Не то. Клубничные пирожки бабушки, холодная-холодная речка и пламенно горячий песок, струящийся по пологому склону. Мокрые кеды, стая мошек, лезущая в лицо… или в зоне видимости моей сестры, я тебе уши на жопу натяну. Мальчишка аж поперхнулся, поджав пальцы на ногах. Зардев как летний закат после раскатистой грозы, он раздраженно принялся мять твердую ткань хлопковых шорт. — Ненавижу этого придурка, — протянув злобную «р», Максим подтянул колени к подбородку, балансируя на копчике, и прикрыл глаза. Шумно втягивая носом воздух на каждом вдохе и мысленно считая до пяти, нет, до десяти… до двадцати уж точно, он пытался поверить в то, что эта методика сто процентов сработает на успокоение. Но нет. Воспоминания о визите этой сволочи домой, о попытке учинить драку на ярмарке только сильнее раззадоривала и без того бушующую агрессию в душе юноши. Кадры со сверкающими от ярости глазами Валеры мельтешила в сознании мальчишки ещё добрых пять минут, пока вдруг неожиданно не исчезли. Даже если сознание хоть немного и прояснилось, то эмоции просто так не сойдут на нет. Безусловно, можно объяснить излишнюю агрессию старшего брата Маши по отношении к нему. Была бы у Макса младшая сестра, он бы также агрессировал на любого даже за малейшую грубость в её сторону, но… голова же должна быть на плечах! Всё должно быть в меру. — Конечно, он тревожится за неё. Тем более, что родителей нет, а он, вроде как, её единственная защита сейчас. Не думаю, что дворовые трусливые сверстники могут быть, ну… защитой, — неожиданно принявшись озвучивать свои переживания вслух, Макс принялся вести умопомрачительно нудную беседу с самим собой. — И вообще, срывать агрессию на дргуих из-за своей неудавшейся жизни — это низко! Сосед, выкашивающий свой участок, как-то неоднозначно глянул в сторону паренька, беседовавшего с небом и жестко артикулируя руками в процессе разговора. Он почесал затылок, оперся о черенок косы и, продолжая дымить, с прищуром наблюдал за ситуацией. Когда Максим это заметил, было уже слишком поздно. Коротко кивнув в сторону усмехающегося, не то от тревожности за психику пацаненка, не то от абсурдности ситуации, Макс поникшей тряпочкой сполз с оконной рамы и сел подле неё, переводя дыхание. Такого стыда он не испытывал уже давно. От тревожного перебора оправданий себя в своей голове его отвлек громкий звон стационарного телефона где-то в районе кухни, от чего мальчишка вздрогнул и подскочил на месте. С громким топотом, едва не падая, Макс сбежал вниз по лестнице и примчался на кухню и, переводя дыхание в ограниченные три секунды, поднял трубку, хрипло выдавливая в неё: — Алло? — Максюшка! — А, ба, привет. Ты как? Всё хорошо? — успокоившись, мальчишка присел на треногую табуретку, тревожно покачнувшуюся под его весом. — Та я то шо, ты там как? Усё хорошо? Кушал? Там к чаю есть ешчо печенье, конфетки. Ты не стесняйся, сынок. Алло! — Алло-алло, да, бабуль, я понял. Я кушал, всё хорошо, не переживай. Ты как, скоро домой? — Ох, Максюш, задержусь, наверное. Завтра вечером приеду. Якщо що ты звони сразу, номер Любы же знаешь? Я его если шо написала, листок на телевизоре лежит. Сосед наш, Лёшка, если что тоже поможет. — Да, хорошо, хорошо, бабуль. — Ну всё, всё, Максюшка, я побежала. Сладких снов, золото моё. Целую! — Спокойной ночи, бабуль! Короткие гудки нарушили шипящую связь, и Макс положил трубку. Он был рад услышать родной голос в трубке хоть и на такое короткое время. Тяжело вздохнув, мальчишка обернулся, приподнимая кружевную занавеску на окне, и глянул на горизонт. На нежно-розовом небе проступили первые сияющие жемчужины звезд, слегка трепещущие, ещё не столь заметные. Пряный от запаха душистых яблок, отмокающих в тазу, и кучке цветов под окнами, воздух заметно остужался от приближающейся ночи. Шебурша в сухой траве, около одного из сливовых деревьев, бойко размахивая пушистым хвостом, к нему стремительно топала чья-то кошка. Она была в меру упитанная, со здоровым блеском в глазах. — Привет, — присаживаясь на корточки, Макс поманил животное к себе раскрытой ладонью. — Ты откуда такая взялась? — Мяу! — Ясненько, — почесывая мягкие бока, Макс улыбнулся. — Собеседник из тебя так себе. Навязчивое желание провести остаток дня на речке уж слишком манило, поэтому, наспех собравшись, Макс проверил входную дверь, правильно ли он ту запер, и неспешно выдвинулся в путь. Мохнатая спутница, периодически помявкивая, усердно старалась не отставать от него, изредка бестолково путаясь под ногами. Устроившись на берегу, Макс стянул с себя майку и шлепки, оставшись в шортах, и моментально нырнул в ещё чуть теплую воду, уходя с головой почти на самое дно. Пушистый некоторое время наблюдал за рябью на воде, а после, зевнув, вытянулся на рюкзаке мальчишки и сладко прикорнул. Вынырнув и протерев глаза от затекшей воды, Макс плавно направился к берегу в лягушачьей манере. Зачесав пальцами волосы назад, юноша уселся на майку и принялся отжимать с шорт воду, скручивая ткань в районе строчки, по бокам. К моменту, как волосы начали просыхать, а с одежды уже не капала вода, начало смеркаться. Макс лежал на спине, подложив ладони под затылок, а кот, переместившись в его ноги, калачиком свернулся между колен. Тёмно-серый окрас животного в темноте превратился почти в черный. В воздухе пахло жженной древесиной, илом и свежескошенной травой. В камышах, неподалёку от берега, возились и громко переговаривались лягушки, в высокой траве, почти у самой дороги, громко трещали свои однотонные симфонии кузнечики. От знойной дневной жары уже не осталось и следа, поэтому Макса начало чуть подмораживать на мокром песке. Небо было глубоко синим, почти черным. Тонкий полумесяц одиноко висел на небосводе вперемешку со сверкающими звездами, которые то и дело поблескивали точно стразы на дорогом вечернем платье на показе мод. Про такие рассказывала его мама отцу за ужином. Когда-то давно-давно она училась на дизайнера, потом устроилась работать по профессии, и даже несколько раз её работы участвовали в каком-то закрытом показе. Но что там произошло и почему ей пришлось сменить сферу деятельности, Макс не знал. Да и не особо хотел вдаваться в подробности. Повернувшись на бок, мальчишка устремил взгляд в кусты, сквозь которые еле-еле пробивались огоньки из окон домов где-то неподалеку. Кот потянулся, хорошенько вылизался и демонстративно потрогал мягкой лапой бедро Макса, привлекая его внимание. — Мяу! — Да, да, собираемся уже. Дорога домой заняла чуть больше времени, чем обычно. Парень не сильно торопился домой, так как спать не так уж и хотелось. Глаза немного устали и слипались, но усталости в теле не было. Деревня, всё-таки, не город, где все вечно куда-то торопятся, а под покровом ночи происходят страшные вещи и расправы над людьми, поэтому, как и животные, люди пытаются укрыться в своих домах до наступления ночи. Здесь же всё относительно стабильно и спокойно. По крайней мере, мимо тех домов, что шёл Макс, ходить было не страшно. С этими соседями бабушка отмечает каждый Новый год за одним столом. Однако в темноте и легкой полудреме, мальчишка умудрился чуть отклониться от курса и круто завернуть на другую дорогу. Когда он это понял, это не слишком его испугало, ведь отсюда до дома идти минуты три максимум, а вот те пару домов, где ещё мерцал свет в окнах, он знал отлично. Тут жила Ксюша и две сестры, подруги девчушки с другой деревни, приехавшие к своей не то тётке, не то бабке погостить, с которыми она всё ещё сохраняла какой-никакой контакт. Только один дом с покосившейся крышей и почти разобранным на куски сараем наводил на него лёгкую тревожность, которая перерастала в настоящую панику, когда он услышал оттуда мужские крики, детский плачь и битье посуды, отлетавшей осколками в раскрытое окно. Он пытался судорожно сообразить, кто здесь живет, пока жилец сам не вышел на крыльцо, разъяренно бросая кому-то позади себя: — Да пошёл ты нахуй, хрен старый! — громко хлопнув дверью, от чего одна из балок козырька жалобно скрипнула, чуть надломившись где-то над дверью. Трясущимися от гнева руками, высокая тёмная фигура соседа в огромной клетчатой рубашке безрезультатно чиркала зажигалкой над проклятой сигаретой. — Да сука! Когда, наконец, кончик затлел и озарил его лицо, Макс нервно сглотнул. Валера смотрел на него абсолютно хищным взглядом. — Блять, да почему как только в жизни случается какое-то дерьмо, так ты тут?! — прорычал он, глядя на Максима исподлобья. — Я… я не… я просто иду д… — Да пошёл нахуй отсюда! — рявкнул Валерий, готовясь в прыжке долбануть его первым попавшимся под руку предметом. — Катись отсюда, пока я тебя прямо тут не грохнул, полудурок! Макс втопил что есть мочи. Грязная брань, летевшая ему в спину, только придавала сил для того, чтобы врубить последнюю передачу и мчаться к дому, преодолевая, кажется, скорость света. Шлепки, привязанные к рюкзаку, болтались на шнурках, прихлопывая мальчишку по локтям, а пятки нестерпимо жгло от острых камней, раскиданных по дороге, на которые он то и дело нарывался. Спустя полторы минуты парень уже сидел на кухонной табуретке, за закрытой на все замки и щеколды дверью, уставившись на ошалевшего кота, сидевшего прямо перед ним, в проеме двери, ведущем в комнату на первом этаже. — Ты… — Мяу! — Понятно. Спорить он не стал. Пусть остается. С живым существом на одной территории и в такой ситуации будет не так страшно. Может, как собеседник он и дурак дураком, но если его кинуть в незваного гостя, то, наверное, глаз выдрать этот точно сумеет. — Мяу! — Что? — Мяу, мя-ау! — Есть, что ли, хочешь? Кот замолчал, завороженно глядя на Макса. — Ох, ну, ладно… — Мяу! Мяу! — пушистый, громко топоча лапами, забежал на кухню, принявшись тереться о ноги мальчишки. — Боже, помолчи. Что разорался на ночь глядя? Накормив скотинку курицей, оставленной бабушкой как ужин на сегодняшний день, парень омыл кровоточащие ступни в прохладной воде из чайника, обработал перекисью, найденной в серванте, и, едва перебирая ногами, вошёл в бабушкину комнату, устало плюхаясь на её кровать и подкладывая под голову тяжелую перьевую подушку. Сил идти на второй этаж не было, да и ба приедет только к вечеру. Разве она будет ругаться, что Макс уснул в её постели? Навряд ли. Спустя пару минут, тихо муркнув, на кровать взгромоздилась и пушистая шкурка, принявшаяся вылизывать нос мальчишки. — И что теперь? — Мяу! — Понятно, — шумно выдохнул Макс, поглаживая кота по макушке меж ушей. — Раз так, будешь теперь Дымком. Понял?