Речные лютики никогда не лгут

Каковы же итоги пребывания в деревенском обществе за последнюю неделю? Трижды на жизнь Макса покушался жирный шершень (возможно, один и тот же!), вьющий себе гнездо под крышей дома; также он дважды падал с ветки яблони, помогая бабушке и, к счастью, отделался только парой крупных ссадин на локте и колене; четырежды съедал клубнику с клопом и дважды проваливался в яму с навозом на маленьком закутке заднего двора; получил фонарь под глазом — один раз, и обзавелся подругой в количестве одной штуки. — Приеду и точно напишу книгу под названием «Тяжелые деревенские приключения Максима Мушкина», — бурчал он каждый раз себе под нос, отстирывая шорты от навоза или футболку от крови. К слову, о новом знакомстве. Ксюша оказалась чрезмерно болтливой, но достаточно интересной, чтобы терпеть этот огромный маленький недостаток. Почти каждое утро, часов так-этак в десять, она уже стояла под окнами и выслеживала свою добычу в виде Максима. Ловко изображая из себя девочку-паиньку, она выхватывала несчастное создание из-под бабушкиной опеки и несла куда глаза глядят. Макс возвращался домой всегда не раньше девяти вечера, уставший, молчаливый, в пыли и репейниках, но вполне довольный. Баб Шура не задавала лишних вопросов, только усмехалась и предлагала поужинать. После таких прогулок есть хотелось зверски. Что бы кто ни думал, но их прогулки и на самом деле заключались в том, что они носились по окрестностям деревни в поиске приключений на пятую точку. Ксюша была, конечно, достаточно осторожной, но осторожность, знаете, не синоним внимательности. Несколько раз ей приходилось с обрыва падать в кусты с крапивой, обжигать ноги борщевиком и разводить привал прямо на муравейнике. — Было грустно и невкусно, — говорила она всегда после подобного рода «пикников», расчесывая бедра до одурения, пока они возвращались домой. Но время стало лететь незаметно, а вокруг оказалось столько всего интересного. Заброшенный лагерь и железнодорожная станция в глубине окрестных лесов, огромнейший луг с постоянным выпасом блестящих шоколадных лошадей. Однажды они нашли даже ещё один спуск к речке. Здесь вода была гораздо холоднее, но на то влияло тенистое расположение склона — в этом месте речка заворачивала в лес и была под защитой мощных, едва пропускающих свет, крон деревьев. Пройдя дальше пару километров, они обнаружили полуразрушенный дом с пожарным прудиком, который был густо наводнен оводами и водными клопами. Решив не испытывать судьбу на прочность, Макс и его спутница быстро оттуда ретировались, прихлопывая на руках то тут, то там озлобленных насекомых. В целом, дни проходили насыщенно и мимолетно. Понедельник новой недели стартовал вполне сносно. Макс и Ксюша лениво отлеживались на распаленном металле детской горки, находившейся неподалёку от магазина, рассматривая рассредоточенные по небу белоснежные облака. Они были размазаны от самой середины до горизонта точно подтаявшее сливочное масло на крошащейся булке свежеиспеченного хлеба. Девчонка дожевывала деревянную палочку от мороженного, щурясь и натягивая потрепанные поля соломенной шляпы почти до самого подбородка. — Боже, это самое жаркое лето за последние… года три, наверное, — отбрасывая изгрызанную палочку в сторону, Ксюша приподнялась на локтях и исподтишка поглядывала на Макса. Тот, раскачивая коленями вправо-влево, лежал внизу, у основания горки, и ковырял ссадины на локтях. — Может, на речку? — До неё идти-то… — протянул он, продолжая сосредоточенно сдирать корку на ране. — Да ещё и по такой жаре. Ксюша хмыкнула и прилегла обратно. В их планах на вечер числилась прогулка до самых дальних ворот. Каждую вторую пятницу туда приезжали городские продавцы и разбивали небольшие палатки со всякой всячиной — от сладостей до китайских безделушек для детей. Все в округе ждали этого дня с жутким нетерпением. Взрослые — из-за хороших городских продуктов и одежды, дети — из-за игрушек. Даже местные собаки прибегали раньше всех, чтобы успеть выклянчить парочку-другую свежих костей. Так что, да, спрос, на удивление, на всё это был большим. Если этот день славится огромными толпами, то значит ли это, что… — Макс присел, обхватывая колени руками. Пустой взгляд упал на кучку муравьев-работяг, снующих около его пыльных шлепанцев. — Ксюш? — М? — промычала почти дремлющая девчушка, разлепляя сонные глаза. — Слушай, насчёт Маши… Ксюша встрепенулась и настороженно вздернула одну лишь голову, прижимая подбородок к груди. — Чего? — У неё же брат есть, да? — Ну-у-у, да. Валерий, — хмыкнула она, склоняя голову в бок. — Местный, так сказать, атворитет. — Авторитет. — Ну да. Я так и говорю. Макс надменно цокнул и закатил глаза. — А что? — Да так, ничего, — парень повел плечом и вытянул ноги, нарушая муравьиный строй. — А он тоже на пятничный рынок придет? — Вообще, должен. Обычно Машу на такие мероприятия он одну не пускает. А что? Макс фыркнул. Конечно, лазить по чужим участкам — это пожалуйста, а вечерком поглазеть на новые игрушки — щ-щас, только в сопровождении взрослого. Удивительно! От слегка накатившей злости, Максим поежился и встал с горки, отряхивая задние карманы шорт от прилипшего песка. — Ты там что-то про речку говорила… Вечер подкрался незаметно. Макс ещё раза три передумывал идти с Ксюшей на ярмарку, но она умело подкупала его приглашением в гости на сборку Лего и чтение нескольких книг из его любимого цикла, которые пылились на её чердаке уже года два. Что-то подсказывало, что с последним его точно прокатят, но набор Лего он видел собственными глазами, так что даже это его устраивало. Бабушка погладила ему белоснежное поло с вышитым на груди маленьким якорем и подготовила чистые сандалии, которые передала ему мама по почте. Родители собирались заехать к ним на этих выходных, но у отца неожиданно нарисовалось срочное ночное дежурство в субботу, а маме в воскресенье нужно было уже готовиться к новой рабочей неделе. Макс немного расстроился, так как хотел попросить привезти ему некоторые вещи из дома, но ничего не поделаешь, пришлось смириться и ждать следующей недели, когда у них начнется отпуск. Хоть Макс и сопротивлялся в такой доскональной помощи по сборке к, казалось бы, обычной вечерней прогулке, баб Шура была непреклонна. — Ты, — говорит. — На свидание с девушкой идешь, Максим! Одумайсе! Ты шож, как драньё будешь выглядеть? Ну-ш нет, — причитала она, качая головой, пока мальчишка сидел на диване и стыдливо глядел на то, как бабушка гнет спину над гладильной доской. — Ба, это просто прогулка. — Дак и шо-ш с того? Спорить с ней было бесполезно, поэтому Макс уставился в покрытый серой рябью помех экран, по которому без конца крутили какие-то шаблонные первоканальные сериалы. К пяти часам он уже сидел на крыльце перед домом Ксюши и разглядывал грязный пластырь на колене, который так и манил его содрать. Девчонка вышла спустя десять долгих минут, румяная, в коротком выцветшем платье в цветок. Оно было тёмно-синего цвета, на тонких шитых-перешитых лямках, но всё равно ей порядком шло, подчеркивая тонкие ключицы и здоровую припухлость в бедрах. Короткие рыжие копны волос были подобраны в пушащиеся пучки на затылке, а блестящие глаза тонули в огненной волне веснушек, казавшихся ещё более яркими на открытом лице. — Привет, — неожиданно робко выдавил из себя Макс, мягко улыбаясь. — Тебе платья, оказывается, так… идут. Ксюша нервно поправила пучок и опустила взгляд в ноги. Столь же нежная тень улыбки коснулась и её губ. Она едва слышно пролепетала: «Эм-м, спасибо большое». — Ну… это… что ж, идём? — скомандовал парень, пропуская её вперед, к скрипящей лестнице, и, сунув руки в карманы отглаженных шорт, Макс тоже проследовал вниз к дорожке, ведущей к краю деревни. Чуть позже, где-то в середине пути, ребята, наконец, разговорились и начали даже шутить и заливисто смеяться, вытирая слёзы с уголков глаз. Вдалеке начали мерцать гирлянды и цветастые шапки палаток. Из дешевых колонок доносилось шуршание вперемешку с громкой музыкой, а около ворот скапливалась крайне шумная толпа. — Ого! Что-то рано все собираться начали, — подметила спутница сегодняшней прогулки, скрещивая руки на груди и останавливаясь за пару метров от еле-еле движущейся очереди. Действительно, людей была просто тьма. Немного переждав, столпотворение, наконец, рассосалось и разбрелось по территории. Теперь можно было немного спокойнее оценить обстановку и осмотреть окружающую территорию. Вдоль пыльной дороги, до самого закутка перед лесом, вытянулись в ряд разноцветные палатки с массивными деревянными столами, на легкой скатерти которых была выложена всякая всячина. На металлических решётках, установленных близ некоторых палаток, на пластиковых вешалках висели невзрачные футболки, пушистые халаты, треники, шорты и тому подобное. В конце одного из рядов, замыкая торговый цикл, дежурил маленький грузовик с раскрытыми дверцами и небольшой полосатой палаткой, в которой под навесом жарили лепешки с рубленным мясом и овощами. Запах был потрясный, от чего у Макса чуть потянуло в желудке. Всё-таки, смятение, одолевавшее его несколько часов до этого, порядком препятствовало приему пищи. В конце, на небольшом пустыре, была сооружена небольшая сцена. Тому поспособствовал, видимо, сельский магазин, который добродушно отдал организаторам кучу деревянных поддонов. Именно оттуда доносилась музыка и ярче всех горели фонари вперемешку с пёстрыми гирляндами. Ксюша протянула Макса по всей ярмарке вдоль и поперек. Они умудрились найти даже что-то вроде тира в конце ряда, в котором они по очереди выбили себе по брелоку. Он был неказистый и дешевый, но веселье от времяпрепровождения всецело окупало его дешевизну, тёплым воспоминанием отпечатываясь на нём. Потом был фургончик с лепешками и сладким лимонадом из стеклянных бутылок, потом ларёк с футболками, потом игрушки. От окружающего беспокойного веселья спустя время стала кружиться голова, поэтому, решив немного отдохнуть, Макс оставил Ксюшу на попечительство продавца канцелярии и удалился на лавочки, поближе к лесной прохладе. Положив рядом с собой набедренную сумку, мальчишка устало выдохнул и откинулся на спинку, поднимая глаза к небу. Иссиня-голубой небосвод начал покрываться россыпью жемчужных звезд, затмевая собой разгоряченное марево от скрывающегося на горизонте солнца. Лёгкий ночной ветерок, толкая парня в спину, мягко взъерошил чуть мокрые волосы и стек по груди на колени, гоня за собой волну мурашек. Макс вздрогнул и скрестил руки на груди, стараясь удержать тепло уходящего дня в горячих ладонях. Музыка продолжала басить где-то вдали. Макс рассматривал толпу, которая раз за разом нападала то на одну палатку, то на другую. Вот уже вышел ведущий, объявляя небольшую танцевальную паузу, и предложил подходить всем к сцене, на которой уже во всю готовились юные артисты со своими выступлениями. В толпе, рядом со сценой, Макс еле-еле разглядел чуть беспокойную Ксюшу, недоуменно разглядывающую окружающие лица. Она явно искала своего кавалера, который из последних сил собирался с мыслями на финальную часть вечера. И вот уже, подбирая сумку и остатки своей галантности, Макс содрогнулся и осел обратно. Холодная испарина крупными каплями выступила на лбу. Около рядом стоящей палатки, под тенью раскидистого дуба, стоял кто-то очень знакомый. Молодой человек вяло чиркал зажигалкой около своего рта, пытаясь поджечь сигарету, и устало хмурил брови. Наконец, справившись со своей задачей, тот выпустил клубок дыма ввысь и приткнулся плечом к грубой коре дерева. Парень был рослый, жилистый, но худощавый. Потертая джинсовка была переброшена через плечо, а черная безразмерная футболка и вытянутые на коленях серые спортивки в темноте особенно подчеркивали излишний недобор веса. Беловолосый ежик на его голове давал понять, что они уже пересекались. Макс затаил дыхание, стараясь слиться с лавочкой в единое целое, но взгляд никак не отрывался от агрессивной фигуры под деревом, что совсем не играло ему на руку. Собравшись уже потихоньку удирать обратно к Ксюше, Макс неожиданно услышал безэмоциональный вздох. — Так это ты, — фигура шелохнулась и вопросительно вздернула бровь, прикусив фильтр сигареты в уголке губ. — Н-нет, — тошнотный комок, подскочивший к горлу, заставил мальчишку испуганно запнуться и замолчать, готовясь к очередной атаке. Но парень молчал. Бездвижно стоял, жевал сигарету и молчал, не отрывая полуприкрытого взгляда от мальчишки. Казалось, прошла вечность в этом напряженном молчании, пока вдруг, откуда не возьмись, раздался громкий возглас со стороны сцены. — Максим! Вот ты где! Я тебя обыскалась! — запыханная и потерянная, Ксюша в момент оказалась рядом с мальчишкой, бесцеремонно хватая того за плечо. — Ты все это время был тут? — Лера-а-а! — тонкий визгливый голосок раздался в районе грозного дуба и был явно направлен в сторону скрытой в тени фигуры с тлеющей сигаретой. Вся четверка, собравшаяся в узком закутке закулисья ярмарки, уставилась друг на друга в немом недопонимании. Макс смотрел то на Машку, мелкую бандитку в белом платье до колен и двумя лохматыми жидкими косичками, ниспадающими на её худые белые плечи, то на её брата, подавляя позывы агрессивной тошноты. Ксюша тоже играла с ней в переглядки, периодически смещая внимание на бледного, как лунный свет, Макса. Только Валерий скудно и неотрывно смотрел в глаза мальчишке, обжигая губы пеплом и не торопясь развязать диалог в затянувшейся паузе. — А-а-а, эм-м-м, привет, Маш, — начала Ксюша и схватила Макса за запястье. — Вы то-оже тут, как здорово. — Ага, очень, — огрызнулась мелкая и гордо вскинула нос. — Лера-а, пойдем, там сейчас будут танцы! — Нам тоже пора, — подметил блеющий Макс, сжимая руки в кулаках и двигаясь на ватных ногах вслед за Ксюшей. — До встречи. Не дожидаясь ответа ни от одного, ни от другой, ребята на мягких лапах проскочили мимо них, ныряя в узкую щель между палатками, и вскоре оказались прямо напротив оживленной сцены. — Я надеялась их не встретить, — сквозь зубы процедила Ксюша, зачесывая пальцами растрепанные локоны на затылке. Ревущая толпа местных детей и подростков уже во всю веселились рядом с колонками, скача как сумасшедшие друг перед другом. — Вечер обещает быть запоминающимся, — шепнул Максим, теребя в руках брелок, выигранный около часа назад в тире.