Речные лютики никогда не лгут

Родители уехали практически сразу, как только помогли перенести вещи Макса в узкую прихожую. Бабушка предлагала им задержаться ещё хотя бы минут на тридцать — чайник уже закипает, да и пирог с картошкой стынет под салфеткой, только их и ждет. Николай Саныч молча кряхтел и поглядывал на свою спругу, мол, что она скажет, то и будет, а мама только отнекивалась, обнимая баб Шуру и уверяя, что на чай они ещё обязательно приедут, а сейчас нужно ехать скорее. Там и пробки, и вылет у них ночной, и чемоданы ещё не собраны. В общем, ретировались они быстро и толком не попрощавшись. Бабуля слезно желала им спокойной дороги, а потом ещё минут двадцать бурчала, накрывая стол, что они вредные и просто не хотели ей уделять время. Но Максим знал, что она это любя. Пирог почти вмиг улетел наполовину в голодный бездонный желудок внука, сверху залитый едва теплым чаем. Разговоры долго не продлились, бабушка боялась достать внука в первый же вечер, поэтому вопросы чередовала размеренными порциями. После плотного ужина, усадив старушку перед барахлящим телевизором, Макс сам все убрал со стола, взгромоздив тяжелый звенящий фарфор на руки, и неспешно вышел во двор, к самодельному умывальнику. Лужайка тонула в закатном мареве. Опускающаяся тень от дома подмораживал босые пятки, шлепающие по бетонным поломанным плиткам, а мошкара резво пищала под ухом, мешая спокойно приводить тарелки в порядок. Над входом зажегся теплый светильник, покачиваясь из стороны в сторону. — Так посветлее будет, — улыбнулась бабуля, натягивая шаль и возвращаясь обратно в дом. Макс улыбнулся в ответ и кротко кинув её удаляющемуся силуэту. Наверное, всё-таки, это лучше, чем лежать дома в душной комнате и уныло давиться персиками? Утром следующего дня случился неожиданно ранний подъем. Мальцев планировал проспать до обеда минимум, но вскочив с постели в шесть утра, оказался неожиданно бодрым и полным сил. И это несмотря на то, что он почти до часу ночи смотрел какой-то очередной ментовской сериал, под ворчание и комментарии своей пожилой родственницы. — Магия, мать её ети, — потягиваясь, он шагнул к маленькому окошку, с трудом отворяя его ставни. В комнату струей полился свежая прохлада, принесшая с собой запахи свежескошенной травы и мягкого, почти осязаемого тумана. — Максимушка, ты уже проснулся? — послышался глухой голос откуда-то снизу. Ничего себе! А она-то во сколько проснулась? — Да, да. Уже. — Всё в порядке? Ничего не болит? — Не-е, бабуль. Просто выспался. День предстоял быть ненапряженным и абсолютно лишенным дел, поэтому было принято решение сделать добровольную вылазку до ларька за мороженным и молоком, а потом завалиться на веранду и полностью углубиться в книги до того момента, пока помощь внука не окажется особенно востребованной. Посему, снарядившись для изнурительной прогулки под палящим солнцем и натянув на себя широкие хлопковые шорты, Макс подхватил поясную сумку, перебросив ту через плечо, и двинулся в путь. Бабушка копалась в огороде почти не разгибая спины. Вся её майка, насквозь промокшая, сменила свой цвет с молочно-фисташкового до хаки. — Бабуль, погоди! — крикнул Макс на другую сторону участка. — Давай я в магазин схожу, приду и тебе помогу! Жарко слишком! Плохо ведь будет! — Ай?! — Говорю, плохо бу-дет! — крикнул он ещё громче. — Погоди, я скоро приду и помогу! — Да не, сынок, всё хорошо! Иди! Зная, насколько эта старушка упертая, Макс всё равно оставил свою помощь последним действием. Благо в прихожей осталась пустая пластиковая бутылка, а в литровом графине ещё плескалась прохладная вода из домашнего колодца. Наспех заполнив бутылку почти до краев, мальчишка неплотно закрутил её, чтобы старческие руки, и без того уставшие, смогли без лишних усердий её открыть, и побежал вприпрыжку в сторону грядок. — Держи, бабуль, — осторожно поставив заветное прохладное сокровище под куст, в тень его листвы, Мальцев вытер пот со лба. Припекало уже знатно. — Только аккуратнее. — Ой, спасибо тебе огромное, золотой мой, — баб Шура широко улыбнулась, даже шире вчерашнего, расправив спину и коротко чмокнув его сухими губами в солёную щеку. — Ну, всё беги. И он побежал. Пыльная дорога безмятежно тянулась и не заканчивалась даже в раскаленной дымке за холмом. До заветного ларька оставалось ещё минуты три ходу, а силы уже были на исходе. Даже в городе лето не казалось таким жарким среди жутко прогревающихся кирпичных зданий и едва ли не жидкой консистенции асфальта, как здесь, среди маленьких деревянных домов и огромных мясистых на крону деревьев. Духота заставляла лёгкие слипаться на выдохе и даже интенсивные взмахи ладонями казались только нагоняли температуру. Наконец, зайдя в холодное бетонное здание, Максим прислонился всем телом к ледяным стенам и облегченно вздохнул. Майка, промокшая до нитки, висела на нем безвольной тряпкой. — Здрасьте, теть Нин, — едва ворочая языком, поздоровался парень, помахивая ладонью перед лицом. — Кошмарная жара. — Ой, Максимка, какие люди! — Нина Валентиновна — добрейший души человек. Высокая, тонкая, словно спичка, за глаза её часто называли пальмой. Несмотря на свой возраст, для своих лет она выглядела даже слишком хорошо. Завидев у кассы парнишку, она тут же отложила свой не теряющий актуальности с годами садоводческий журнал и поправила рюшки рабочего фартука. — Так июнь, самый жаркий месяц. — Ну да, — протянул Макс, стягивая очки с переносицы и протирая щеки чуть подсохшей ладонью. — Можно молоко какое-нибудь. — Какое? Есть вот в бутылках, есть пакетированные. А, разливное ещё… — Да не знаю, теть Нин. Какое обычно баб Шура берет? — А-а-а, Александра Иванна-то. Да пакетированное вроде берет, — задумчиво подергав носом, Нина достала с полок три пачки и поставила их перед кассой. — Всё? — И мороженое. — А, это ты глянь вон, в морозилке у входа, — Нина кивнула в сторону двери, не отрываясь от калькулятора. — Так, тридцать пять плюс… Нерасторопно подойдя к магазинному ларю, над которым даже тут тянулась ввысь струйка морозной дымки, он отвел в сторону одну дверцу и принялся изучать содержимое, параллельно остужая ладони. Схватив несколько брикетов обычного пломбира, Макс направился к кассе. — Ага. Хорошо. Двести восемьдесят, — наконец, женщина подняла на него взгляд, в ожидании денег. Достав из кармана мелочь, он водрузил её на пластиковое блюдце и принялся складывать всё в пакет. — Кстати, — между делом, звеня монетами около кассы, произнесла она. — Сейчас самое время в речке плескаться. Течение в этом году, кстати, поумерилось. Одно удовольствие. Сходи обязательно. — Ага, спасибо! — благодарственно кинул он ей напоследок прежде чем попрощаться и, тяжело вздохнув, снова шагнул на улицу в объятья сухого знойного дня. Спустя пару минут Макс уже почти перешёл на бег, потому как очень переживал, что брикеты мороженого успеют превратиться в коктейль, а молоко скиснуть, если он не поторопится, однако, его взгляд зацепился за маячившей у забора детворы, которая с упоением глядела на кусты кизила, впивающегося ветками в щели между досок. — Машка, давай ты! — вопил мальчишка, указывая на самую высокую и полную сочных гроздей ягод ветку. — А я-то почему? — белобрысая девчушка, ростом едва ли с полтора пенька, бойко парировала возмущения соратников, скрестив руки на загорелой груди в воздушном комбинезоне с протертыми коленками. — Я с утра уже за яблоками лезла. Видимо, залезла она вполне удачно, а вот слезла уже с большим трудом — на её левой щеке пестрела ещё не подсохшая ранка от хлестнувшей ветки. — Ну ты так ловко лазаешь, — подлизывалась какая-то конопатая короткостриженная девчонка, порядком её выше и, наверное, старше. Она выглядела достаточно неказисто из-за легкой сутулости. — Ага, а спускаюсь ещё лучше, — огрызнулась Маша, качая головой. — У меня ещё эти… как их…занозы в руках болят. Не полезу. — Ну Ма-а-аш, — завопили хором дети, умоляюще складывая ладони у лица. — Ну пожалуйста! Макс тихо хмыкнул и оставил их наедине со своими развлечениями, не решаясь разбираться в ситуации. Навряд ли он узнает, дом ли это их знакомых или нет. Пусть взрослые разбираются. Прибавив скорости, парень увидел на горизонте знакомые ворота. Однако в десяти шагах от участка он остановился. Около распахнутой дверцы затеялась какая-то возня. Бабушка рукоплескала и хмурилась, будто бы отчитывая незваного (но незваного ли?) гостя, примостившегося к деревянной колонне около входа. До Макса не долетала и часть их диалога, поэтому он не спешил в него вклиниться. Оседлав корявую лавочку у входа на лужайку, Мальцев взгромоздил перед собой пакет и, шаркая кончиком тряпичного кеда по колеистой дороге, принялся ждать, изредка поглядывая на участок. Спустя минут пять диалог, судя по всему, был окончен, собеседники исчерпали все доводы для его продолжения и разошлись — бабушка в дом, а незнакомец к выходу с участка. Выходя сквозь приоткрытую дверцу, юноша тревожно обернулся. Максим, сам того не желая, выдал себя: зашуршав пакетом, нечаянно задевая его коленом. — Привет, — хрипло поздоровался Макс, поправляя пластиковые ручки. Недовольно насупив конопатый нос, короткостриженый юноша дернул плечом и, засунув руки поглубже в карманы джинсовых шорт, пошел в противоположную от мальчишки сторону. — Чудной какой-то, — прищурившись, он проследил за угрюмой походкой чудика и вошёл на участок. — Ба, я вернулся! Спустя полтора брикета подтаявшего, но всё ещё приятно прохладного мороженого, Макс в полном экстазе завалился на пыльный угловой диван в углу просторной веранды, выходящей на задний двор участка, с которой открывался ещё более потрясающий вид, нежели с парадного входа. Задняя сторона участка не была огорожена забором, на границе с обмелевшей, едва текущей речкой, высились роскошные ветвистые яблони, которые взяли на себя какую-никакую роль калитки. Слева, замыкая ряд кислых плодоносцев отвоевал свои владения огромный дуб, дающий хоть какую-то тень просторному участку. Подальше от него, докуда ветки уже не дорастали, простирались грядки с коротышками всходами, в которых Максу тоже предстояло копаться в ближайшие дни. Развернув пожелтевшие страницы книги без названия на корешке, Макс поставил на подоконник пару стаканчиков с ягодами, которые ему заботливо нарвала бабушка, и сполз по спинке вниз, утыкаясь подбородком в грудь. Книга оказалась ему знакомой, поэтому чтение затянуло достаточно быстро. Раскалённый воздух, прорезаемый изредка душными потоками воздуха, тяжелым песком оседал в горле на вдохе. Далекие ветви на самой макушке деревьев едва колыхались в печеном июльском мареве, почти касаясь бездонно голубого неба. Макс сгреб в ладошку горсть блестящих от жары ягод и резво кинул те в рот, перелистывая страницу. Издалека размеренно доносились размеренные удары садового совка о пересушенную почву — бабушка выкорчевывала сорняки из-под яблонь. Неожиданно что-то поманило взор мальчишки на краю участка. Чья-то белобрысая, почти светящаяся под знойным солнцем макушка приглядывалась к обстановке, прытко лавируя между деревьев. «Где-то я её уже видел», — столкнув рывком очки на самый край переносицы, Макс сощурился и принялся активно наблюдать за маленьким варваром, который (которая?) уже пригляделся к одной из яблонь. Хмыкнув, Макс вернулся к поглощению физической и духовной пищи, решив, что если понадобится разобраться, его обязательно окликнут, хоть и всеми фибрами своей души надеялся на то, что его не потревожат. Ещё одна страница и ещё, а гость тем временем, сверкнув розовыми трусами в горошек из-под уже драного сарафана, умело перекинул тонкую лодыжку через ветку и повис под самой кроной, дрожащей рукой потянувшись к заветным плодам. «А если упадет?» — Макс негодующе захлопнул книгу, приподнимаясь на одних локтях и поправляя очки, однако, предпринимать попыток к спасению что-то желания не находилось. Тем более, что уже через пару минут с другого конца участка, размахивая полотенцем, бежала его бабуля, негодующе прикрикивая. — А ну-ка слазь! Я тебе сколько раз ховорила, не лазь! Слезай, дурёха малолетняя! Девчонка только ловко кувыркнулась и с замаха оказалась уже сидящей на ветке, величественно, насколько позволял то её возраст, осклабившись. — Негодяйка мелкая! Негодяйка помотала головой, раскачивая босыми ногами и глядела вниз, хитри прищурившись. — Максимка, сынок, хоть ты ей скажи! — последующая фраза бабы Шуры его и без того хилую пылкость поумерила до отметки «ноль и ниже». — Ты же будущий педагох! Вразуми её! Педагог то педагогом, безусловно. Макс учился на учителя начальных классов уже как второй год. Проблема заключалась лишь в том, что учебу он забросил ещё в конце первого курса накануне практики в школе. А причиной стало то, что у него не просто не складывалось с детьми, он их люто ненавидел. Всё, что ему моглось при их малейшей истерике или непослушании — это орать. Хорошо хоть рукоприкладство было ему не под силу в связи с каким-никаким, а воспитанием… «Отдохнуть приехал, как же…» — уныло вздохнув, парень спустил стопы на разгоряченный дощатый пол, протискивая их в шлепки. — А что я ей скажу? — парировал едва слышным бурчанием он. — Пробелы в родительском воспитании не моя компетенция. Собрав все свои усилия и скрещивая на ходу руки на груди, поеживаясь будто бы от холода, парень встал рядом с бабушкой, задирая голову кверху. Почти над его макушкой дразняще болтались крепко загорелые ноги, с которых с раздражающей периодичностью сыпался песок и крошки мха. Мелкая воровка уже вовсю уплетала яблоки, до которых могла дотянуться. — Эй, крошка, — прислонив ладони к уголкам губ, будто в рупор прокричал Макс. — Либо ты слезаешь, либо я лезу за тобой. — Ага, — набив до отказа тонкие щеки, между надрывистым чавканьем произнесла она. — А ты попробуй. — Поверь, ты не успеешь выбросить очередной огрызок, как уже будешь внизу, — с нескрываемым раздражением чуть громче произнес мальчишка, разминая пальцы. — У тебя есть ровно пять секунд. Не успев договорить, Максим услышал глухой стук. Боль горящей волной расползлась по лбу, заискрив пятнами в глазах. — Ты что ж творишь?! — взвизгнула бабушка. А вот Макс пришел в ещё большую ярость. — Ну всё, доигралась. — Пусти меня! Пусти, дурак! — визжало дергающееся тельце в крепких мальчишеских руках, уволакиваемое за пределы участка. — Будешь выражаться, юная леди, тебе же будет хуже, — злобно поскрипывая зубами, Макс тащил белобрысую воровку на передний двор, ближе к калитке. Он с каждой минутой сил становилось всё меньше, а брыкалась девчонка всё больше. Пару раз ей почти удавалось укусить его за запястье, но в тот же самый момент Макс успевал убрать руку и отвесить ей пусть не сильный, но ощутимый щелбан. После пятого такого наказания гостья пару раз всхлипнула и театрально разрыдалась, обмякнув в его руках. Наконец добравшись до основной деревенской дороги, парень поставил её на ноги, одернул сарафан и толкнул за пределы калитки. — Ещё раз увижу тут, таких пиз… кхм, таких люлей выхватишь, долго ещё садиться не сможешь. Тебя не учили, что воровать плохо? — Да пошёл ты! — визгнула девчонка, подолом утирая щёки. — Дебил! — Да я тебе щас! Макс сделал один резкий шаг, как незнакомка подскочила и бросилась бежать. Резко затормозив на повороте в небольшой полулесок, она обернулась и закричала напоследок. — Всё Лерке расскажу! Всё-всё! — Давай, давай, — цокнул тот, разворачиваясь и шагая обратно к дому. «Тоже мне, сестрой пугать будет. Хотя… вдруг она боксом занимается?»