until death do part

Осаму знал, что не произойдет с ним ни при каких обстоятельствах. Потеря рассудка- непозволительная роскошь, и, в случае любых сомнений в добром здравии ума, он изо всех сил постарается не допустить сумасшествия. *** Дазай приветливо помахал рукой, открыв массивную дверь и едва не влетая в офис Вооруженного Детективного Агентства. – Салют! – усмехнулся Осаму. Это столь повседневное появление, словно Дазай вовсе не пропадал, пускай и на непродолжительное время. Он ловит на себе недоумевающий взгляд от присутствующих, в том числе от напарника. – Кто явился! Где ты все это время шлялся? – поинтересовался Доппо. Дазай выглядел простуженным, несмотря на то, что он старался лишний раз не подавать виду. – Дома, а что? Что-то случилось? Осаму усаживается на свое место, убирая руки за голову, как всегда, как ни в чем ни бывало. – Нет. А тебе нужно было, чтобы что-то случилось? – цыкнул Куникида. Шатен на эти слова лишь пожал плечами, что сопровождалось все таким же пронизывающим взглядом блондина, а после оглядел присутствующих. Рампо увлечено читал, вероятно, новый роман Эдгар-куна. Накаджима говорил с Джуничиро. Почти все, кто был в офисе, занимались своими делами в ожидании какого-нибудь задания, либо заполняли бумаги по просьбе Куникиды. Акико о чем-то хихикала с Харуно, которая в то же время поливала цветы. Какой беззаботный день. Возможно, и правда ничего не происходит? И Федор на самом деле затих. Но, после его слов, в это оставалось только верить. Или он солгал? Впрочем, не слишком важно. Дазай узнает об этом в любом случае, их крайняя встреча не была последней. Оба точно знали это. Осаму шмыгнул носом, после переводя взгляд с окна на Доппо, ведь он один не был особенно занят или увлечен. Но, впрочем, Дазая это не волновало, потому он поинтересовался: – А как у нас обстоят дела с нашим русским демоном? Блондин, к которому обратился парень, поднимает с ноутбука взгляд на собеседника, немного прищурившись, а после расслабленно отвечает: – Ты о Достоевском? Пока тихо. Не знаю, что из этого выйдет. – Ясно, как обычно. – потянулся Дазай. Тогда в беседу подключился Эдогава, что отвлекся от чтения, одарив коллег улыбчивым взглядом. – Думаю, он нас за нос водит. Не считаете? – предположил Рампо. Этими словами он привлек внимание других присутствующих. Практически каждый хотел что-то сказать по этому поводу. Даже Ацуши заинтересовался. – Дазай-сан, вы ведь понимаете, что нам в случае чего нужно быть готовыми к выходкам "Крыс Мертвого Дома"? Едва окликнутый детектив перевел взгляд на парнишку, разводя руками. Конечно, он понимал. Но, в любом случае, его коллеги кое-чего не знали. Хотя, вряд ли им, по мнению Дазая, нужна была эта информация. Агентство в любом случае должно защищать граждан страны, и будет готово, если Крысы принесут вред кому-либо. – Знаю-знаю. Куда они денутся? Пока этого не требуется. – Осаму делает паузу, после, хитро ухмыльнувшись, прищурил глаза и чуть тише добавил – Они дают нам время на подготовку. *** Снова прохлада. Снова этот снег, но уже более грязный, не такой, как в декабре. Погода порой менялась, что не удивительно: зима подходит к концу. Правда, не сказать, что детективу этого хотелось. Дазай иногда не понимал что конкретно он хочет, но сейчас точно не наступления весны и потепления. Все же, холодная пора ему нравились. Думать не хотелось не только о скором приходе весны, но и о причинах любви к зиме. Несмотря на свои сезонные предпочтения, шатен в конце концов сильно простудился, от чего вынужденно шагал в сторону дома, так как по словам Куникиды:« Нечего разносить тут заразу, лучше сиди дома и лечись. » Блондин прав, Осаму выглядел нездорово, это заметно даже не приглядываясь. Он то часто шмыгал носом, то чихал по несколько раз подряд, то ещё что-то… сопливое. А ягодкой на торте стала вялость, Ацуши заметил это раньше всех, ещё на обеденном перерыве в кафе. Но сейчас это будто переходило все вообразимые грани. Вечерело. Осаму вымотался за сегодня и шел, устало улыбаясь. В теле чувствовалась слабость. Ему оставалось совсем немного, чтобы добраться до дома. Ощущение, словно у него жар или что-то подобное. Или так и было? Безумно хотелось спать. Кажется, Дазай может уснуть прямо посреди одной из улиц города. Добравшись до дома и остановившись прямо у него, детектив сунул руки в карманы в попытке найти ключи. Огорченно вскидывая бровями, когда эта попытка провалилась, он тяжело вздыхает, поднимая взгляд к небу. Но стоило параллельно с этим посмотреть в карманах брюк – так они тут как тут! И как он этого не заметил? Да, пускай возвращаться домой не сильно то и хотелось, но Куникида уж слишком на этом настаивал, поэтому остаться бы не вышло. Какой, однако, заботливый напарник. Или параноик. Осаму сам не знал, к какому варианту он больше склоняется. Парень поднимается на этаж к себе, открывая входную дверь. Дышать стало тяжелее. Дазай снимает обувь, верхнюю одежду, оставляет все в прихожей. Ноги были ватными. Он идёт на кухню, набирает стакан воды, беглым взглядом разыскивая аптечку. После чего, когда поиски увенчались успехом, берет обезболивающие, думая, что медикаменты хоть как-то ему помогут и утолят головную боль. А, и на всякий случай снотворное. Одну таблетку, что была от головной боли, кладет на язык, отпивая глоток воды. Может, и правда поможет? Пластинку таблеток и ещё не до конца опустошённый стакан Осаму берет с собой, направившись в сторону спальни. Парень оставляет взятое на полу у кровати, а сам усаживается с краю. Дазай прикрывает глаза, массируя пальцами виски. Еще одной, возможно, даже более сильной, головной болью была мысль: «а не предаю ли я организацию?». С этим было справиться сложнее. И у него, и у агентства есть время, дабы предотвратить последующие шаги Федора, в случае, если тот задумает что-либо снова. Так же и у Федора есть многие сведения о Дазае. Их встречи явно не прошли бесследно, результат налицо. Осаму падает на простыни, закрыв лицо руками, не желая видеть что-либо, кроме темноты. Не тьма ли наступает после смерти? Разве не она приходит вместе с обретенным покоем? Об этом трудно думать сейчас, когда голова будто совсем не варит. Закрывая глаза, он старается ни о чем не думать. Это вообще возможно? В конце концов, эти рассуждения прерываются: Дазай засыпает незаметно для себя самого. Его настигла усталость, с которой детектив уже не в силах бороться, и организм решает поддаться ей. Кажется, за последний месяц он вполне отоспался. Сон в этот раз не был беспокойным, что вполне радовало, но Осаму просыпается среди ночи от рингтона своего мобильного. В сонном состоянии тот мешкается, рыская руками по простыни в поисках телефона. Приподнявшись, тем самым принимая сидячее положение, вздыхает, и, опуская взгляд, парень находит источник звука на полу у кровати. Подняв телефон, он без раздумий, даже не посмотрев кто звонит, отвечает, поднося трубку к уху. Дазай всё ещё не до конца успел проснуться, свободной рукой он потирает сонные карие глаза. – Слушаю. – негромко начал детектив вялым голосом, сам он облокачивается об изголовье кровати, прикрыв глаза, ожидая слов собеседника. – Здравствуй, Осаму. – послышался холодный голос в динамике. Гадать кому этот голос принадлежит ему не пришлось, ведь узнать его отнюдь не сложно даже в таком состоянии. Осаму переводит взгляд на часы, щурясь, пытается разглядеть циферблат. Но в итоге, узнал время, посмотрев в телефон. – Где это ты моду взял звонить мне на ночь глядя, Фёдор? В ответ послышался тихий смешок в трубку. – Извини уж за беспокойство в такое время… – не успел договорить Фёдор. – Тебя и правда будто подменили. – хмыкнул детектив, перебивая его. – Надо же… Так сильно сменилась моя модель поведения? – Федор выдержал небольшую паузу, а после, не дав собеседнику и слова вставить, продолжил – Я жду тебя под твоим домом. Будь добр, не задерживайся и не заставляй меня ждать. Дазай вначале будто не придал значения, а в ответ на последующие слова округляет глаза, покосившись в сторону окна, пересиливая желание проверить. Хотя, вряд ли Достоевский станет так глупо шутить. – Что ты там забыл?– Вопрошает Осаму, поднимаясь со своего места и на ватных ногах подходя к окну. Но не успел второй ответить, как он добавил – С каких это пор враги стали меня под окнами караулить? А у меня больничный, между прочим. В окне Дазай видит следующую картину: Федор правда ждет его, но на него едва попадает свет, так что во тьме силуэт едва различим. Осаму на это издал смешок, приподняв от удивления брови. – Меня это не слишком волнует. – до чего же спокойно отвечает Достоевский. – Какие мы грубые. "Меня это не волнует, бла-бла-бла" – Тихо рассмеялся Осаму, передразнивая. – Сколько у меня времени? – Две минуты. – Почему так мало? И с чего бы я вообще должен выходить к тебе? На эти вопросы он не получает ответа, так как собеседник сбрасывает трубку. Дазай измученно вздыхает. «Ну почему с тобой всегда так?» – пронеслось у него в мыслях. И он стал собираться, сунув мобильный в карман и абсолютно не понимая, почему вообще согласился на всё это. По возвращении парень не переодевался, потому быстро спохватившись с места, Осаму ринулся в коридор, быстро надевая верхнюю одежду и обуваясь. Он кидает взгляд на тумбочку. Пачка сигарет и тот потрепанный шарф. После сна юноша чувствовал себя немного, но лучше. Почему бы и не покурить: он забирает с полки и то, и другое. Практически опустошённую упаковку с никотином он автоматически бросает в карман своего плаща, даже не задумываясь о том, укладывается ли по времени. Точнее, Дазая это мало волновало. Быстро повязав на шее шарф, что придавал Осаму более небрежный вид, он его немного поправляет. Ощупав карманы, в одном он находит телефон, а уже в другом ключи. Убеждаясь, что ничего не забыл, покидает квартиру, думая, к чему это все затеял русский демон. *** Детектив, выйдя на улицу, попадает в объятия прохлады и ловит на себе цепкий взгляд. Однако, он уже заболел, шарф его не спасет. Тем не менее, он натягивает его на лицо чуть выше. Осаму неспешно подходит к Достоевскому, ступая по слякоти и грязному снегу. Эта погода не нравилась. Дазай даже в какой-то степени находил ее мерзкой. Осаму устало зевает (кажется, не до конца проснулся), прикрывая при этом рот ладонью. Он останавливается недалёко от парня, сохраняя дистанцию. Почему-то в голове всплыла картина с тем мимолетным поцелуем. И однако, он понимал, что Федор тогда лишь дразнился, сделав это, чтобы отвлечь Дазая. Наверняка он сам уже забыл об этом, и Осаму стоило бы сделать то же самое. – Ну и к чему меня было вытаскивать в такую погоду? Я простужен, вообще-то. – уточнил Осаму. – Ничего, ты не сахарный, не растаешь. Прогуляемся? На это Дазай негромко рассмеялся, стараясь подавить смех в кулак- безуспешно. – Хочешь сказать, что ради этого вытащил меня среди ночи на улицу? – Практически. Хотел обсудить наше с тобой условие. – Хорошо, давай обсудим. – ухмыльнулся Осаму. *** Звёзды окутывали своим слабым светом ночной город. Не впервые удавалось заметить: ночная Йокогама воистину прекрасна, несмотря на талый снег. Осаму предложил пройтись к мосту, на что второй сразу согласился. Однако, планы совсем немного изменились. Федор спускается вслед за Дазаем под практически главный мост города. Попутно они, как ни в чем ни бывало, разговаривали. За всё время их встреч Осаму думал: «что будет, если коллеги заметят их?». Однако, в этот раз подобных мыслей не возникало. Странно ли это? Взор карих глаз устремлён на воду, а сам детектив молчит, как и Федор. Это нависшее уже обыденное молчание разрушает сам Дазай через какое-то время. – Я вот подумал, для чего я вообще нужен тебе? Конкретно ради информации и из-за того, что я "полезен"? – Можно и так сказать. Однако, в тот вечер ты сказал, что подумаешь. Почему просто не отказался, а предложил вместо этого обмен информацией? Федор снова замолк. И Осаму за этот краткий диалог даже не взглянул на него. Вода в реке явно холодная, но завораживает. А в ответ на слова Федора с губ сорвался смешок. – Могу назвать нашу сделку игрой. По крайней мере, мне она это напоминает. Не отказался, потому что посчитал, что мне в какой-то степени это интересно. А вот если бы я согласился, но после использовал собранную информацию против тебя, что бы было? – Будто по-детски интересуется Осаму. – Возможно, в свою очередь поступил бы приблизительно так же. Но, думаю, в таком случае, моей следующей целью стало бы детективное агентство. – А они-то здесь при чем? Отвечать шантажем на шантаж? – усмехнулся он. – Пожалуй, это не в твоём стиле. Больно очевидно. Ты не стал бы так поступать. – Ты ведь хочешь найти для себя место, не так ли, Дазай? Не поэтому ли ты на самом деле не отказался? – как бы уходит от ответа Фёдор. – Думаешь, что я посчитал тебя запасным вариантом в случае чего? Я не собираюсь становиться одним из ваших. – последнее слово было произнесено явно с каким-то пренебрежением и не утаилось от чужого внимания. – Тебя не терзает ощущение, словно ты предатель среди них? И совершенно лишний? – Словно посыпав соль на рану, продолжил Достоевский. Дазай думал о подобном. О том, что, возможно, он лишний. И, кажется, его обещание подумать- это лишь надежда, которую Осаму и правда питал, а потому ощущал, что этим предает их, а так же друга, которому дал обещание. Добро и зло для него были чем-то размытым. Хотя, и сам он до конца совершенно ничего не понимал: ни того, почему сказал, что подумает, ни того, что продолжает общаться с Федором. Хотя, последнее ему даже нравилось. Без этих встреч пропадала оживленность, будто они стали привычкой. Просто разговаривать с Ним, отвечая на вопросы- весьма занятно. Парень оборачивается к Достоевскому, прищурившись, вглядываясь в лицо напротив. Снова почему-то ощутился жар и он шмыгнул носом, что казалось, позабавило Фёдора. – Тебе ли думать о том, что меня терзает? – негромко ответил детектив. – Значит всё-таки в яблочко? – Именно. Осаму вздыхает. Словно он признался в чем-то слишком сокровенном. Будто рассказал о совершенном преступлении. Дазай подходит к Федору ближе, убирая руки в карманы. Казалось, что он искал в чужих глазах совета, или даже прощения. Как грешник, явившийся покаяться о грехах. – Возможно, я и правда хотел бы найти место. – Так же в пол тона произнес Дазай. Федор с любопытством наблюдает за ним, вскинув брови в ответ на то, что оказался прав. Он так же делает шаг навстречу, пытаясь в таком мраке разглядеть лицо Дазая и эмоции, что оно излучало. Ноги снова ватные, казалось, стоять стало труднее. Зря, наверное, он согласился. «Мог бы и день подождать или просто обсудить по телефону, так нет же!» – крутилось в голове у Осаму. А сам он устал не только физически, но и морально, будто вот-вот готов вывернуть свою душу, дабы излить ее врагу. Хотя, сейчас Дазай его таковым не считал. За всё время детектив и в правду моментами был откровенен, как, кажется, и сам Достоевский. И оба друг друга понимали, не осуждая. Как говорят: «Демон видит демонов в других» Осаму вдруг вспомнил о чужих губах на устах. А сейчас этот человек стоял напротив, совсем рядом, но в это же время так далеко. От неясного чувства хотелось вновь испытать то мимолётное ощущение. Или, скорее, Дазай понял это чувство: желание заглушить тьму и пустоту внутри себя. И это желание было выше здравого рассудка, который так и кричал: «Зачем? Думаешь, тебе станет легче? А станет ли легче ему?». Последний вопрос будто въелся в голову. Но, в предыдущий раз, Федор отстранился слишком быстро. Не дал насладиться. Да чего же вообще хочет этот Достоевский? Их лица не так далеко друг от друга. Ощущалось, как у обоих все быстрее бьётся сердце. Федор хотел сделать шаг от детектива, но забинтованная рука ухватывает за воротник, на что Достоевский по-лисьи ухмыляется. Однако, эта ухмылка сползает с уст, стоит только их накрыть чужими. Губы Дазая показались Достоевскому тёплыми, он ошарашенно округлил глаза. Кажется, уже заигрались, но Осаму отстраняться не желал. И всё равно на ветер, и что они на улице, и что их могут увидеть. Стало проще. Дазай сминает чуть покусанные губы Фёдора в поцелуе. В поцелуе, в котором он нуждался. А возможно и в самом Фёдоре? Сложно сказать, когда мысли смешались. Сам же Демон замирает, будто до сих пор не отошёл от удивления, просто позволяя целовать себя, не отстраняясь. Кажется, он, так же как и Дазай, не понимал, хотел ли этого на самом деле. Волосы развевает ветер, а Осаму прижимается к Феде ближе, то ли в надежде скрыться от холода, то ли от пустоты и некой печали. Однако, подобное было в душах обоих. Но, в любом случае, равнодушие рано или поздно погубит сердце. Пальцы Фёдора смыкаются на чужом плаще, сминая ткань. Теперь они оба играли с другом, но по-прежнему находили в этом успокоение. И наплевать на то, что вокруг: вдыхать чужой аромат- головокружительно. Осаму отстраняется от него, взглянув прямо в глаза. Он убирает руку с чужого воротника и делает шаг назад, тогда и Федор его отпускает, а после слышит в свой адрес: – Ну как, помогло? Детектив замер от этих слов. Федор действительно понимал, что это не из-за чувств. А даже если чувства и были, то, вероятно, не романтические. Достоевского, вроде как, это даже не злило, словно он совсем ничего по этому поводу не испытывал. А взгляд аметистовых глаз наоборот показался Дазаю… Снисходительным? В ответ же Федор получает кивок, на что хмыкает. – Да, кажется. В этот раз я оказался быстрее. – как бы невзначай подметил Дазай. Осаму ощутил, что после произошедшего еще сильнее накатила усталость, из-за чего он лишь рвано вздохнул, отводя взгляд в сторону. Жар чувствовался до сих пор, но, несмотря на это, он, наконец, смог почувствовать себя немного лучше. Хоть и в другом плане. Казалось, каждый из них думал о фразе: «Если ты мне уступишь в нашем маленьком вечном сражении, то что ты проиграешь?»