until death do part

Где-то вдали обреченно завывал ветер. Колыхались обнаженные ветви деревьев. Кожу ласкали когти зимней стужи, пробираясь под одежду. Ветер играл иссиня-черными волосами, что опадали на лицо небрежными прядями. Достоевский, едва заметно изменившись в лице, покосился на шатена, будто тот сказал что-то непристойное. И, замешкавшись, выдавил из себя глухой смешок, прикрыв недоумение ухмылкой. – И что же ты предлагаешь? – с подозрением спросил Федор. Такая обстановка, кажется, ничуть не смущала Дазая. Это их далеко не первая встреча, особенно за последнюю неделю. Он тихо хихикнул, с прищуренным взглядом одаривая Достоевского улыбкой. Но никто не говорит, что она была искренней. – Не хочу искать сейчас какое-либо подходящее место без лишних глаз. Поэтому, осмеливаюсь пригласить тебя к себе. Да и идти не долго, думаю, ты уже об этом знаешь. В любом случае, я ещё тогда, по телефону, хотел пригласить тебя на чашечку чая, ну, или кофе, ты что предпочитаешь? В голосе Дазая слышалась едва уловимая нота насмешки. Очередной сарказм. Детектив, конечно же, пусть и решил рискнуть, но оставался настороже. Нельзя ни на секунду терять бдительность, особенно рядом с Достоевским. Этой ночью у шатена проскользнула мысль "а правильно ли я поступаю, соглашаясь помогать Федору?” Разве Дазай таким образом не нарушает собственное обещание, данное им и Оде, и самому себе? Он обещал стать хорошим человеком. Разве Осаму не похоронит свою же гордость вместе со своим другом? И, опять же, что бы сказало на это агенство? Но ведь этот план для его же блага! Сейчас Дазаю не хотелось думать о сотрудничестве с крысами, а переходить на их сторону вообще и в мыслях не было. Как можно об этом думать в здравом рассудке и сознании? В любом случае, Осаму не должен переходить за эту грань. Должен осознавать причины и следствия своих действий. Достоевский скептически изогнул бровь, осматривая оппонента с ног до головы. – Как смело с твоей стороны. Но откуда я могу знать, что это не будет ловушкой?– Федор по-птичьи склоняет голову, хитро улыбнувшись. Детектив томно выдохнул, промолчал, закатывая глаза и демонстрируя всем своим видом, что вариант Федора его вовсе не интересовал. После чего взглянул в другую сторону, куда он изначально и направлялся, указывая идти за ним. Федор в недоумении похлопал ресницами, на губах заиграла кривая ухмылка. Шатен махнул рукой, что означало "ну, как знаешь". Осаму же на месте не задерживался, будто не ждал собеседника, не проверял, идёт он за ним или нет. Достоевский ещё на мгновение завис,обдумывая свое решение. – Хорошо, идём. На тонких губах Осаму вытянулась ухмылка. Ни один из них не мог полностью доверять друг другу. Да и просто фраза "довериться врагу" звучит странно, не так ли? Дазай ничего не ответил, просто молча сунув руки в карманы, поспешил вперед Федора. Брюнет же едва успевал за ним. Шли они молча, по пути ничего не обсуждая и абсолютно ничего не спрашивая. Мысли же в этой тишине путались между собой, превращаясь в странную кашу, что забивала голову. Под ногами слышался хруст едва подтаившего снега. Погода менялась, но снежная пелена до сих пор лежала на асфальте, словно вата. Стоило признать: такой подарок природы к Рождественским праздникам был весьма неожиданным и приятным для жителей Йокогамы. Дазаю казалось, что его квартира может послужить довольно неплохим местом для их сделки. Ну не раскрывать же Федору местонахождение логова "крыс", проводя время там. Да и шатен, как думал сам, ничуть не рисковал. Федор в любом случае мог узнать его адрес, а если исходить из их диалога по телефону – то уже знал. От того, суицидника ничуть это не волновало. В компании совершенно молчаливого собеседника путь показался недолгим. Дазай был спокоен, зная, что все под контролем. Поводов беспокоиться, и тем более выдавать свое состояние Федору, не было. По приходу. Осаму протяжно вздыхает, пропуская гостя в квартиру, и заходит сам. Снимает верхнюю одежду, весит ее на крючок, лениво потягивается и расшнуровывает ботинки- совершенно обычный ритуал. В квартире по-прежнему не убрано: у Осаму на это совсем не было времени, если не учитывать ещё и то, что так было даже комфортнее. Сиреневый изучающий взгляд проскальзывает по интерьеру, не успевая заметить, как сам Дазай скрылся где-то на кухне, крикнув от туда: – Верхнюю одежду можешь повесить в шкафу, а обувь оставь рядом с дверью! Федор с ухмылкой хмыкнул и последовал чужим словам. С кухни послышался глухой шум, будто что-то упало на пол, а после раздалась и недовольная брань Дазая, который, кажется, глухо прошипел от боли, так как удар пришелся не на пол, а, скорее, на ногу шатена. И обстановка уже не была такой пугающе отстраненной, пусть и нотка некоторого напряжения чувствовалась в воздухе. Зайдя на кухню, Федор мог увидеть картину как Осаму, присевший на стул, стряхивал пыль с какой-то..коробки? И, видимо, именно эта коробка и послужила источником боли и шума. Взгляд Федора сосредоточенно пытался зацепиться за предмет в руках шатена, пытаясь лучше разглядеть что же это. Про свою боль в ноге Дазай уже, кажется, успел забыть, не придавая этому значения. Отвлекшись от предмета своего изучения, взглянул на Достоевского в дверном проёме, натягивая уголки губ в дружелюбной улыбке, а саму таинственную коробочку пока оставил на том же стуле. Хозяин квартиры встал со своего места, снова подошел к шкафчикам и, обращаясь взглядом к Фёдору, что-то увлечённо искал на полках. – Может, чаю? Не бойся, я не стану тебя травить. – будто опередив чужие мысли с улыбкой произносит Осаму. – Не откажусь. Но ты, в любом случае, не сможешь ничего мне сделать. Федор садится за стол, опирается локтем о деревянную поверхность, а голову склоняет на ладонь, с хитростью во взгляде глядя на собеседника. Лицо хозяина квартиры же исказилось в недоумении. Но, решив не подавать виду, он вновь ухмыльнулся, достав со шкафчика баночку с душистым рассыпным чаем, пока взгляд ореховых глаз по прежнему был направлен на Федора. – С чего ты так решил? Брюнет, закидывая ногу на ногу, выдерживает небольшую паузу с прищуром глядя на детектива. – Тебе это не выгодно, к тому же, сейчас не в твоих принципах. Не думаю, что если тебе нужна просто конкретная информация от меня, ради этого ты станешь пачкать руки. – Что же, ты прав. Мне это не выгодно, но не думаешь ли ты, что мне нужно тебя устранять? Осаму ставит кипятиться чайник, поворачиваясь лицом к гостю, облокачиваясь о столешницу руками. Конечно, он мог бы сбить Достоевского с ног. Застать врасплох, держа нож у его горла. Взгляд неосознанно зацепляется на подставке для ножей. Но Дазай так не делал и не намеривался. По крайней мере, сейчас. Сейчас он может воспользоваться куда более гуманными методами, потому что лишать жизни Фёдора- лишиться источника информации. А еще- обещание Оде. Обещание, что ограничивало его в решениях и действиях. Достоевский кинул взгляд в сторону стула, где лежал оставленный Дазаем предмет. Заметив чужое любопытство, шатен, подходя, берет в руки коробку, кладет ее на стол. Как оказалось, это была шахматная доска. Федор удивлённо вскинул брови, направив взгляд на Осаму. – Шахматы? – риторический вопрос. – Да, я подумал, так будет даже интереснее. Предлагаю сыграть: победитель спрашивает проигравшего. Дальше просто по очереди. По рукам? Федор невольно усмехается чужим словам, после кивнув. – По рукам, я хожу за черные фигуры. – Как пожелаешь. – Осаму пожал плечами, усмехнувшись. Вода в чайнике в скором времени закипела. Заварив и процедив две чашки ароматного ромашкового напитка, шатен протягивает одну из них собеседнику, что как раз в этот момент расставлял фигуры на шахматной доске. Отвлекшись от этого занятия, Федор с неким недоверием взглянул на предложенный чай, присматриваясь ко дну емкости и пытаясь словно углядеть там то, чего в традиционном рецепте чая быть не должно. Его оппонент протянул сахарницу, которой Достоевский не воспользоваться, а Дазай с забавой наблюдал за тем, как тот с опаской заглядывает в свою чашку. С губ сорвался смешок, шатен ставит стул прямо напротив Федора, усаживаясь перед ним. Брюнет в этот момент успел закончить расставлять шахматные фигуры с ожиданием смотря в чужие глаза. Белые ходят первыми. Ход Дазая. Немного подумав на своим выбором, он выдвигает ''пешку" на две клетки вперёд. Ещё только начало, можно не переживать. "Пешки" - слабейшие, но самые многочисленные фигуры, посему жертва одной в начале игры на размен не будет фатальной. Достоевский молчаливо окинул Осаму изучающим взглядом, будто хотел предугать его дальнейшие действия. Федор, в свою очередь, так же обдумывая и учитывая все детали, делает ход "конем". Это вызывает легкую улыбку на лице соперника- вечная шахматная классика, но брюнет в свою очередь не подал виду. Кажется, что ни один из них не желал проигрывать. Каждый вожделел победы. Складывалось ощущение, будто ставкой в этой партии была гордость. Ни один не хотел пасть в глазах другого. Осаму относился ко всему проще и поверхностнее, но лишь на первый взгляд. Глотнув чай, Дазай делает новый ход. Он не отставал от Достоевского в анализе «поля боя». С каждым ходом и каждым движением ситуация на шахматной доске становилась все напряженней. Каждый новый ход заставлял задуматься. Спустя непродолжительное время одна из белых "пешек" была "съедена" "ладьей", что в скором времени тоже покинула доску. Достоевский прикусывает губы, а позже не заметил как стал покусывать и фалангу указательного пальца. Сейчас ходили черные, а по всей доске уже давно скользили "слоны", "кони". Некоторые фигуры уже выбыли, в основном это были и черные и белые "пешки", "ладья" и один "конь". Дазай задумчиво постукивает ногтями по деревянной поверхности стола, отбивая ему одному ведомый ритм и раздумывая как стоит сходить в этот раз. Одна из "пешек" Федора, дойдя до конца доски, выбывает, а на ее место становится ранее выбывшая "ладья". Достоевский играл рискованно, постоянно жертвуя численностью «армии» пешек ради сохранения «командования» - старших фигур. Казалось бы, малейшая оплошность, незначительный просчет, и Достоевский вполне мог бы поставить детективу «шах» и «мат». Но шатен оказался куда внимательней, сбивая тем же королём его "ладью". Глупо? Возможно. Со стороны Федора послышался смешок. А тем временем, фигур на доске становилось все меньше. По количеству фигур вел Осаму, но Достоевский не подавал виду, по прежнему хладнокровно сражаясь и уповая на качество, даже не смотря на то, что ему уже было практически нечем отбиваться. Его оставшийся в живых «ферзь» просто перемещался по клеткам, "съедая" фигуры, что попадались на пути. Или, наоборот, когда Осаму грозился поставить ему "мат", перемещался в защиту. Но играть одним лишь «ферзем» и «королем» было куда сложнее. В конце концов, игра подходила к своему завершению. Дазай загоняет "короля" оппонента в угол доски «ладьей» и «конем», прикрывая от «ферзя»… пешкой. Чистая, безоговорочная победа шатена. Он самодовольно усмехнулся, произнеся: – Шах и мат. – Ты выиграл – констатировал очевидное Достоевский. – Уже придумал вопрос? От этих слов Дазай заулыбался, будто эта партия решала что-то вселенски важное, никак не очередность задавать вопрос. Откинувшись на спинку и покачнувшись на стуле, детектив устремил взгляд карих глаз в потолок. Стоило задать вопрос, который бы действительно интересовал. И кажется, что их было много, но в тоже время абсолютно ни одного- как же сложно определиться. – Хорошо... Почему ты решил согласиться на мое предложение? Не сказать, что Дазая сильно волновал этот вопрос, но для начала вполне подойдёт. И едва он его задал, повисло молчание. Брюнет же, в свою очередь, ядовито ухмыльнулся, прикрыв глаза. Эта улыбка была ядовитей цианида- настолько едкой она показалась. – Из всех интересующих вопросов ты решил задать именно этот? – изогнул бровь Федор. – А ты думал, что здесь будут вопросы по квантовой физике? Дазай ответил вопросом на вопрос, уже не глядя на Достоевского, просто в сторону, будто не обращая особого внимания на гостя. – Сомневаюсь, что ты хорошо ее знаешь. – Так вот какого ты обо мне мнения?– с досадой вздохнул Дазай. – Но отвечать на вопрос тебе все равно придется, дерзай. Он с любопытством чего-то выжидая заглянул в глаза напротив. Взгляд аметистовых глаз был холоден и, кажется, что вовсе стеклянный, не выражающий эмоций. Федор помедлил, что-то обдумывая, словно не хотел сказать лишнего. – Ты уже спрашивал об этом. Ночью. Но решил переспросить. Думаешь, я солгал тебе? – Догадываюсь. – прищурив глаза отвечает Осаму. – Тогда, ты считаешь что сейчас я расскажу тебе правду? Собеседник промолчал в свою очередь, тогда Достоевский продолжил: – Мне не составит труда ответить. Как говорят, обрывочные знания могут быть опаснее незнания. Так почему не подтвердить их? Мне интересно, Дазай, что ты за человек. – Это и есть твой вопрос? – усмехается шатен. Федор в ответ пожимает плечами, словно и сам не знал на это ответ. Осаму склоняет голову набок, глядя на Достоевского неотрывным взглядом. – Тогда не думаю, что стану раскрывать все карты, ты и сам в скором времени получишь ответ на свой вопрос. Достоевский цыкнул, после медленно улыбнувшись. И он понимал, что Дазай играет не совсем по правилам. И понимал, что такое его мало устраивало, несмотря на свое игнорирование вопроса. Время пролетело совсем незаметно. Задавались вопросы, а ответы были или уж сильно расплывчаты, или дотошно точны, зависело от вопроса. Вот только если отвечать загадками, их встреча и договор бессмысленны. Оба старались отвечать правдиво и настолько полно, насколько позволяло доверие. Узнавали друг друга с новой стороны, но открытые факты почти даже не удивляли, словно казались до ужаса очевидными. Странно, но они не общались на тему дальнейших планов их организаций. За диалогом время проходило увлекательно. Разговаривать друг с другом было приятно, несмотря на осознание бредовости ситуации, они ведь враги. Это стоит учитывать. И кажется, что просто задавать вопросы врагу, не касаемые чего-то кроме его самого, было даже интересно, любопытно. – Я пойду, не стану задерживаться. – произносит Фёдор, вставая с места. Осаму недоуменно округлил глаза. А к предложенному чаю Достоевский так и не притронулся… Этот факт позабавил. Он, в любом случае, был осторожен. – Так скоро? Как жаль, я думал, мы ещё поговорим с тобой. – якобы опечаленно ответил шатен. – Спасибо за информацию, Дазай. Мы ещё увидимся в скором времени. На лице брюнета виднелась ухмылка. Вся эта обстановка…атмосфера…Ощущалась такой тягучей и странной. Еще страннее, чем в предыдущие встречи. Как будто с каждым разом ситуация всё усугублялась. И Фёдор ушел. Дазай остался наедине со своими мыслями. Как и сказал Достоевский, они встретились уже на следующей неделе. Фёдор теперь предупреждал о каждой их встрече, пусть и терялась вся интрига с ними связанная. Они проводили буквально все время за этими простыми разговорами, и их это совершенно не смущало. Они не знали к чему это приведет. Будто делали это из детского любопытства, не зная исхода. Так разве не в этом ли кроется вся интрига и великолепие?