until death do part

Сейчас, казалось, лишь первые снежинки коснулись земли, а уже вскоре асфальт весь был покрыт белоснежными хлопьями. Люди радовались этому простому явлению, веселились- их это забавляло. В Йокогаме нечасто были снегопады, поэтому реакция прохожих вполне объяснима. Снег передавал особую атмосферу предстоящего Рождества. Разве это не волшебно: вот так, собравшись в кругу семьи за праздничным столом, поделиться теплом с близкими? Разве это не может не радовать человека? Конечно, но, явно не Дазая. Кофейный взгляд затуманен скукой. Рука ритмично выстукивает незамысловатую мелодию. Разум занят чем угодно, кроме мыслей о необходимом отчете. Сам же обладатель чарующих глаз лишь «тупил» в окно. Созерцать плавный танец падающих снежинок ведь намного приятнее, чем смотреть на стройные ряды иероглифов на бумаге, верно? Дел полно, но, кажется, безделье Осаму это не остановит. Дазаю было куда легче скинуть работу на кого-то другого и тихонько смыться в разгар рабочего дня- это вполне в его духе. Сейчас он обдумывал у себя в голове «план стратегического отступления», и чем больше проходило времени, тем больше этот план Дазаю нравился. Дверь в офис жалобно скрипнула, впуская внутрь блондина с огромной стопкой бумаг в руках, и сегодня детектив был явно особенно не в духе. Доппо, поставив документы прямо перед лицом Осаму, зло покосился на второго сквозь очки, поправляя их на переносице своим фирменным элегантным жестом. Звук хлопка стопки о твердую поверхность вывел суицидника из раздумий, и он безразлично перевел взгляд с бумаги на ворчащего Куникиду. — Если ты надумал пойти совершить очередное самоубийство, снова испортив мой график, то, боюсь, у тебя прибавилось работы, и сегодня тебе будет не до этого. — констатировал блондин. Осаму растянул губы в улыбке, а за спиной скрестил пальцы крестиком, всё так же не сводя взгляда с коллеги, фальшиво улыбаясь. — Ты чего, Куникидушка? Как ты мог обо мне такое подумать?! Я же прилежный работник, не говори так. — театрально приложив руку к груди, возмутился парень, специально выделив в своей речи слово «такое». В ответ Доппо только и оставалось, что смолчать, стиснув зубы, и, фыркнув, направиться к своему компьютеру. Обычно он бы мог сказать что-то вроде «хватит паясничать, садись за работу», но в этот раз не стал. Отчасти, конечно, он был прав, но нет. Сегодня прощаться с жизнью в планы Осаму не входило. Может, как-нибудь в другой раз. Все его попытки были ничтожны. Голос в голове так и твердил «ты бесполезен», «ты не способен даже убить себя», «ничтожество», но на него уже давно не обращалось активного внимания. Всю эту боль, накопленную годами, он скрывал под шутовской маской. Дазай уже давно запутался кто он и что он есть на самом деле. Зачем все это нужно. Его разум будто уплывал, улетучивался в дебри самокопания, вопреки привычке игнорировать мерзкий голос. Детектив-суицидник сложил руки за голову и откинулся на спинку стула, а его взгляд снова неосознанно переместился за окно. И без того узкие глаза хитро прищурены, словно кого-то выискивают на улочках. И всё же, одну занятную личность он заприметил. Едва ручка вновь дернулась, в офисе оказался белобрысый паренёк. Он огляделся в помещении, вежливо поздоровавшись с присутствующими. Ацуши загнанно выдохнул, кажется, он в спешке добирался в агентство. — Привет, Ацуши-кун! — с улыбкой и задором в голосе произнес Осаму, подрываясь со своего места, чувствуя, как ему крупно повезло. Как и чувствуя презрительный взгляд Доппо на себе, но не придавая тому значения. — Будь добр, доделай за меня отчёты! Пожалуйста, ты меня очень выручишь! - умоляюще протянул Осаму. Куникида лишь цыкнул, а Дазай продолжал строить невинный добродушный взгляд, зная, что паренёк ему точно не откажет! На его слова Накаджима лишь молча закивал, удивленным взглядом оглядывая стопки на столе. А было их не сказать, что мало. Шатен вновь посмотрел на Доппо с улыбкой и попятился снимать свой плащ с вешалки, лишь добавив: — Извини, что порчу твой график, но мне снова пора! И нет, я не буду убивать себя, спасибо, что переживаешь! Он часто рано уходил с работы зимой. Ему попросту не нравилось оставаться до темноты, с учётом того, что в декабре сумерки наступали значительно раньше. Дазай не любил затемно возвращаться домой, да и просто зачастую убегал от нудных детективных обязанностей, а потом получал выговор от Куникиды. Тот, видимо, уже давно привык к его выходкам. Дазай демонстративно махнул рукой на прощание, захлопнув за собой дверь. После этого глухого звука Доппо что-то зачеркнул в своём блокноте, озлобленно стиснув ручку в кулаке. — Вот же засранец, как обычно! — прошипел тот, понимая, что его планы и составляемый им график разрушен. Дазай с удовлетворенным лицом выбежал на улицу, словно дитё радуясь зимней погоде. Снежинки падали на волнистые волосы и создавали белоснежную «шапку», а касаясь кончика носа, сразу же таяли на нем. Царила такая совершенно простая, греющая душу атмосфера. Совсем обычная, но в то же время превдкушающая, чарующая. Осаму давно не ощущал ее. А можно ли сказать, что никогда? Но, тем не менее, в груди разливалось странное чувство, схожее с умиротворением, абсолютным спокойствием. Взгляд детектива заметался по зимним улочкам. На Дазае был лишь тот кофейный потрепанный жизнью плащ, но, казалось, юноше было абсолютно все равно на температуру. Как бы ещё не простудиться! Но он не чувствовал холода, не чувствовал, что замерзает, откровенно говоря–ему было плевать. Важно лишь то заполнившее собой истлевающий от скуки разум чувство. Могла ли это быть эйфория? Предвкушение? Осаму прислонился к холодным кирпичам здания, а взгляд заприметил до боли знакомую фигуру, которую он увидел ещё из окна агенства. При виде его всё нутро будто съежилось. Не ожидал он встретить этого человека посреди бело дня в людном месте, так ещё и ошивающегося рядом с агентством! С ним точно всё в порядке? А с Дазаем, что сбежал из офиса лишь ради подтверждения догадки? Тогда он подумал, что обознался, просто ошибся, но как бы ни так! Вопреки удивлению, его накрывал интерес, и словно тянуло к этому человеку, что просто стоял буквально через дорогу и разглядывал асфальт, покрытый снегом, будто интереснее в мире ничего не происходит и произойти не может. Как магнитом, совершенно непроизвольно, ноги сами понесли детектива уверенно через дорогу. На губах растянулась ухмылка, будто Осаму встретил давнего друга, а не злейшего врага. И поведение было таким же шутовским даже рядом с ним. — Здравствуй, Фёдор! — улыбчиво произносит Осаму. Достоевский чуть вздрогнул, поправляя на голове излюбленную ушанку, с которой, казалось, он никогда не расставался, даже во сне, что, разумеется, было неправдой. Аметистовый взор чужих глаз проскользил по Дазаю, изучая его, будто сканируя. Федор не был готов к диалогу, но, из вежливости (даже по отношению к врагу), не поздороваться не позволяло воспитание. Он поднимает голову кверху, совершенно не глядя на Осаму, будто ему и дела до него нет, подставляет лицо под белоснежные холодные хлопья снега. — Здравствуй. Тихим голосом произносит тот, сразу переставая обращать внимание на детектива. Его голос затмевает гул машин, детские радостные крики, чужие голоса и прочий предпраздничный гомон. Дазай явно услышал его, но, ради забавы, переспросил, в комичном жесте поднеся руку к уху. Долго подшучивать таким образом над Федором он не стал, повисло молчание, а сотрясать воздух банальным «Как дела?» оба сочли ниже своего достоинства. Нужно признать, им обоим нравилось взаимодействовать друг с другом. Кому будет не интересно с человеком, у которого практически идентичный твоему склад ума? Конечно, если не брать в расчет то, когда Осаму вновь вёл себя как клоун и был совершенно несерьёзен. – Давненько не виделись! Что, по такому случаю даже на чашку чая не позовешь? — ехидно воскликнул вдруг Дазай, нарушая дискомфортное молчание старых знакомых. — Даже не боишься, что он может оказаться отравленным? — Как бы в шутку ответил тот, ухмыляясь. — Не думаю, что у тебя такие скучные методы. Мне казалось ты куда способнее. — Делая акцент в конце предложения, произносит Осаму. — Ты меня явно плохо знаешь. Сухим голосом произнес Достоевский, явно собравшийся оборвать диалог. — Уже уходишь? Я надеялся, мы ещё поболтаем. Тон шатена абсолютно беззаботен, и в ответ он получил лишь молчание, но не стал на это как-либо реагировать. Сопроводив «короля крыс» слабой ухмылкой вслед, он и сам не стал долго стоять на месте и мерзнуть. И всё же, эта неожиданная встреча слишком быстро оборвалась. До чего это было странно и нелепо. По сути, Осаму, ради этой встречи, дабы просто убедиться в своей догадке, выбежал на улицу. Ещё даже не смеркалось, идти домой детектив не спешил. Не то чтобы у него был выбор, да и планов на вечер не было, поэтому, развернувшись на каблуках начищенных ботинок, что совершенно не подходили по погоде, направился обратно в агентство. Он, казалось бы, ещё вполне энергичен для середины дня. Детектив поспешил вернуться. Не нужно быть гением, чтобы понять: Куникида будет не рад шатанию туда сюда, в любом случае. Но и умалчивать о встрече с лидером вражеской организации он не собирался, так как лишнюю лекцию выслушивать желания не было. Причины, по которой Достоевский вежливо удалился, он не знал, что лишь больше настораживало. Посему предупредить остальных определённо стоило. Осаму быстро вбегает обратно, чуть ли не сбивая всё и вся на своем пути. Поднявшись едва не бегом в офис, шатен мог застать такую картину: Эдогава, поедая мармеладных червячков, о чем-то увлеченно спорил с Ацуши. Каждый из оппонентов явно не был готов проигрывать в дискуссии. Доппо сложил бумаги в аккуратную стопку на столе, встал с рабочего места, сверяясь с временем на наручных часах. Услышав громкий звук хлопнувшей двери, присутствующие, коих было немного, обернулись ко входу. — Дазай-сан? Разве у вас не было неотложных дел? — Вскинув бровями воскликнул Ацуши. На его слова Осаму лишь отрицательно мотнул головой, натягивая на уста улыбку, и направился к своему месту. — Что, заиграла совесть и решил вернуться к обязанностям, которые свалил на мальчугана? — Цокнул Куникида, одарив недобрым взглядом Дазая. — Нет же, Куникида! Ты ведь сам говорил: совести у меня нет, а Ацуши-кун сам согласился мне помочь, ведь так? — переводя взгляд на юношу, произносит Осаму, после чего, не дожидаясь реакции мальчика и будто потеряв к нему интерес, продолжил: –Между прочим, у меня есть занятная новость. Доппо недоверчиво и несколько натянуто улыбнулся, после чего, тяжко вздохнув, направил взгляд из-под очков на Осаму, поправляя их к переносице и ожидая его слов. — Я тут рядом с агентством интересную личность встретил, подумал, вам будет интересна такая информация - издалека начал Дазай заговорщицким тоном, пускай даже и напоминал ребенка, которому не терпится поведать о том, что он только что узнал. — Да хватит тянуть! И так весь мой график сбит, и это твоя заслуга! — стиснув зубы прошипел Куникида. Едва вошедшие в офис Джуничиро и Наоми переглянулись друг с другом, тихо подошли к Ацуши и стали еле слышно перешептываться, дабы понять что произошло. — Нет, ну вы видели? Сам кричит на меня и жалуется еще, ко всему прочему! — как-то капризно возмутился Дазай, глядя на коллег. — Да что же вы ведете себя, как старые супруги? Вечно поделить что-то не можете. — хитро ухмыльнувшись, подмечает Рампо. — Давай уже, не тяни, нам тоже интересно! — Да Достоевского я видел! Никакой с вами интриги! Даже рассказать нормально не даёте. — обиженно фыркнул Дазай. Демонстративно сложив руки на груди, шатен отворачивается к окну, продолжив бубнить что-то себе под нос. В офисе все затихли на мгновение. Даже перешептывающихся ребят слышно не было. Доппо с непритворным удивлением уставился на Дазая, подбирая слова. — Достоевского? Рядом с агентством? О чем ты? Что он мог тут делать? — А мне-то откуда знать? Просто видел и всё. На длительный разговор он был явно не настроен, поэтому он, как и я, надолго там не задержался. — Только не говори, что ты с ним ещё пытался мило поболтать…– потирая переносицу, начал Куникида – Ты в своем уме вообще? — Да ничего я не делал! Что ж вы взьелись так? Доппо промолчал, прикрыв глаза и обрабатывая информацию, после вновь шумно вздохнул. — Ладно, я на обеденный перерыв, а ты, обидчивый наш, потрудись написать отчёт, в кои-то веки, в этот раз не сваливая на других. — Даже с собой не позовешь? — откликается шатен. — Работай, Дазай. Блондин выпрямляется в спине, а к нему подбегает Накаджима, попросившийся пойти с Доппо, на что второй в конце концов соглашается. Осаму тоже хотелось бы пойти, да вот только работа, поэтому с некой «правдивой» обидой усаживается удобнее на стуле, отведя взгляд в сторону. В любом случае, дело сделано. Предупредить он предупредил, а сам кажется нехило влип. У него появилась работа, которую стоило бы закончить до темноты, но он и сам понимал, что сумерки наступят раньше. Презрительно оглядев стопку бумаг на столе, Дазай вздыхает, понимая, что тут надолго попал. Времени он терять не стал, и, сразу придвинувшись на стуле ближе к столу, взялся за работу. Хоть по нему не скажешь, что он был трудолюбивым, но и безответственным, конечно, он тоже не был. Спустя пару часов начало смеркаться, что не могло укрыться от удрученных карих омутов. Ребята уже успели вернуться с перерыва, в офисе было абсолютно спокойно. Даже Осаму был уж больно молчалив, может, не оставлял надежду уйти пораньше, а может быть даже и пойти в бар, развеяться. Эта мысль умиротворяла. За работой пролетел еще час. За этот час успело окончательно стемнеть. Последние 60 минут окончательно «добили» шатена, оставаться дальше он не видел смысла. С натянутой улыбкой «работник года» протянул, пусть и не совсем аккуратным почерком, но все же заполненные отчеты Куникиде. Доппо же, смерив того взглядом, в благодарность кивнул. — Ладнушки, всем до завтра! Я пошел, вы звоните, если что. — потянувшись, сказал Осаму. — Уже уходишь? — невзначай интересуется Рампо, опасно покачнувшись на стуле. Дазай лишь кивает, бросив тихое «ага»и добродушно улыбаясь. Накинув плащ, он ещё раз со всеми прощается, улыбчиво помахав рукой, и скрывается в дверях. Заснеженная улица встречает его сильным ветром, что пробирается под одежду, от чего холод и дрожь пробегают по телу. Парень сильнее кутается в плащ, вздыхает и закрывает глаза. Из его уст выходит пар. Он мог бы пойти домой, но можно ли назвать место, где он только ночевал — домом? Место, где его не ждут. Вот только его нигде не ждали. Не было места, где бы он почувствовал себя нужным, «в своей тарелке». С этой мыслью, глядя себе под ноги, тот устало плелся по вечерним улицам. То, что он был измотан, мягко сказано. Конечно, у детектива всё ещё был вариант пойти выпить, но он почему-то вызывал определенные сомнения. Где-то позади слышится жалобное мяуканье. Шатен поворачивается и обнаруживает позади себя черного кота, трущегося о его ноги. Осаму удивлённо вскидывает брови, после чего улыбается и садится на корточки, чтобы погладить «зверя». Мельчайшие снежинки едва ощутимо падали на волосы юноши и кошачью шерсть. Некоторые сразу таяли, другие же наоборот. Уже замёрзшие, слегка красные, руки проводят по черной шерстке, поглаживая пушистика. Вдруг настороженный взгляд перемещается с кота в иную сторону. Улыбка сошла с губ Дазая, а сам он замер на месте, пытаясь вглядеться в силуэт напротив. Неужели он вновь обознался? Нет, не может быть. Второй раз за день? В этом явно было что-то не чисто. И эта худощавая фигура напротив явно была в этом замешана. Царила тишина, нарушаемая завываниями ветра и метели. Осаму прикрывает лицо рукой от снега. Вглядывается в силуэт. Это он. Это Федор. — Добрый вечер, Дазай Осаму. — тихий, молодой голос Достоевского растворяется в полумраке, а в приглушенном свете фонарей едва можно было различить ухмылку на его лице.