Торговец цветами

Следующее утро Чу Ваньнин встречает в состоянии, близком к коматозу. Вливает в себя огромную чашку кофе без сахара и рассеянно запускает пятерню в и без того растрёпанные волосы. Вот уже пару минут он вместо созерцания прекрасных горных пейзажей хмуро пялится в сторону парковки. Мо Вэйюй всё ещё здесь. Арендованная машина стоит, и даже припорошена тонким слоем снега. Он, что, проспал?.. Впрочем, парень, скорее всего, действительно отлично высыпался, не в пример Чу Ваньнину: это ведь его работа — быть красивым. Таким, чтобы не стыдно было представить семье или показать на работе коллегам. Столь свежее лицо может быть только у кого-то, кто дрыхнет по восемь часов в сутки. А вот Чу Ваньнин извёл себя бессонницей — как будто мало ему стрессов на работе. Всю ночь не находил себе места: вертелся, путаясь ногами в слишком тёплом одеяле, раскрывался — а затем укрывался, когда вконец замерзал. Ёрзал, пытаясь избавиться от странного, навязчивого напряжения в теле — а затем и вовсе психанул, отправившись среди ночи в холл к автомату со снедью. Прямо в халате. Всё-таки выбрать Мо Вэйюя было огромной ошибкой — но ничего уже не поделаешь. Чу Ваньнин сам создал проблемную ситуацию — ему и разгребать. Находясь в поисках сопровождающего, он руководствовался совершенно нелепой идеей, что, если тот вызовет у него симпатию, его враньё будет не таким уж и… враньём. Мужчина долго листал анкеты, и почти отчаялся — потому что юноши и девушки на фото и видео, скорее, вызывали желание собрать им рюкзак в школу, и ничуть не интересовали. А вот на Мо Вэйюе он намертво залип. Рассматривал минут пятнадцать чуть сощуренные фиалковые глаза, плутоватую улыбку, обрамлённую мягкими ямочками — и думал, что, если бы такой парень подкатил к нему по-настоящему, у него бы одним махом подкосилось буквально всё. Вэйюй этот не походил на остальных ребят, работающих в эскорт-агентстве: в нём чувствовалась странная внутренняя сила, и это притягивало даже больше, чем крепкая мускулатура, проглядывающая из-под наполовину расстёгнутой рубашки. Впрочем, рельефы его тела тоже… поражали. “Его… я хочу его.” Чу Ваньнин даже не стал слушать аргументы девушки-менеджера, деликатно пытавшейся донести, что “этот орешек ему не по зубам”. Ваньнин знал, что, даже просто находясь рядом с таким вот Мо Вэйюем, будет терять голову. Разве не для этого нужен эскорт?.. Впрочем, даже если не для этого — ему всё равно. Он, тридцатилетний холостяк, никогда не состоявший в отношениях, из года в год выслушивал, как важно “найти себе кого-нибудь”. И он бы наверняка нашёл, если бы захотел — в этом сомневаться не приходилось. Пусть внешне в нём и не было ничего особенного, его банковский счёт мог убедить многих. Проблема заключалась в том, что он не желал никого убеждать. Отношения накладывали определённую ответственность, к которой он был не готов. В итоге он даже не пытался исправить ситуацию, а нежелательные знакомства мягко, но настойчиво пресекал. Ему не было одиноко, и он не стремился к приключениям на одну ночь, искренне веря, что важность секса переоценивают. У него не было ни постоянных партнёров, ни любовников: для того, чтобы жить полноценно, вполне хватало работы и нескольких хобби. Он бы и дальше продолжал в том же духе, если бы не обстоятельство, заставившее в последний момент обратиться в эскорт-агентство. Чу Ваньнин не был уверен, кого собирался найти… хватило бы кого-то, кто оказался бы неглуп — в противном случае, Хуайцзуй никогда не поверит в реальность таких отношений. Либо — о, да, Ваньнин готов был понизить планку ещё немного — пусть это был бы кто-то, кто хотя бы не вызовет совсем уж откровенного отвращения, если возьмёт его за руку, или поцелует в щеку… А затем… с ним случился Мо Жань. Уверенный в себе, решительный — но в то же время мягкий и ненавязчивый, и… слишком сексуальный, чтобы сохранять рассудок в его присутствии. С первой минуты общения Чу Ваньнин понял: он попал. Он даже не знал, что такие, как Вэйюй, существуют — сидел напротив парня и откровенно пялился, едва понимая, о чём тот его спрашивает. Подписал контракт, толком не читая: смысл отдельных слов в кои-то веки перестал складываться в предложения просто потому, что вся кровь переместилась сверху вниз. О чём он думал, когда предположил, что взять кого-то вроде Мо Вэйюя на семейное торжество — хорошая идея?.. В постель — возможно, вероятно, почти наверняка — ДА. Ему хватало одного лишь присутствия парня в соседнем номере через стенку, чтобы сходить с ума по нему всю ночь, маясь от неуместного возбуждения. Но… знакомить с родными?.. Общаться за одним столом, соприкасаясь бёдрами?.. При этом Вэйюй мастерски поддерживал разговор — словно был знаком с Хуайцзуем всю жизнь. Его глаза лучились симпатией — Ваньнин бы сам решил, что эти чувства искренние, если бы не знал лучше. В то же время, мужчина не мог не чувствовать странную злость из-за того, что парень с такой лёгкостью бросался направо и налево словами вроде “поддержка” и “забота”. Как будто он в этом хоть что-то понимал — он, смазливый мальчик-эскортник, проводящий досуг в компании клиентов за деньги!.. “Он нуждается в ком-то, кто умел бы заботиться о нём…” — разве не это он сказал о Ваньнине за ужином?.. Даже сейчас, вспоминая эту фразу, Чу испытывал желание снова подняться в номер Вэйюя — и душить его, пока тот не заберёт свои слова обратно. Он был самодостаточным человеком, который ни в ком и ни в чём не нуждался! Мог купить время Мо Жаня за деньги, если ему станет особенно мерзко и одиноко — и тогда тот будет заботиться о нём, потому что ему платят. Что за абсурд — искать кого-то, кто заботился бы о тебе задарма!.. Всё равно что заводить детей ради стакана воды в старости. — …на что смотришь, Ваньнин? — слышится мягкий вопрос из-за спины, вырывая Чу из размышлений. Мужчина цепляется пальцами за чашку, чтобы не расплескать остатки кофе на себя, а затем медленно разворачивается к Вэйюю. Парень действительно отлично выспался и даже успел привести себя в порядок: волосы его всё ещё влажные после душа, а сам он пахнет чем-то пряным и острым — вроде бы из последней линейки какого-то люкса. Тёмно-фиалковые глаза пристально следят за Ваньнином, а потому Чу насмешливо изгибает бровь: — Ты не успел уехать. Я тебе не стану платить. Он сам не знает, почему говорит всё это, но его безмерно злит, что Мо Жань намеренно решил показаться ему до отъезда. Парень словно провоцирует его — но зачем?.. — Я уже это понял, золотце, — хмыкает Вэйюй. — Но я тут подумал, что мне действительно нравится и этот отель, и твой дед тоже. И, да, я успел скопить кое-какую сумму, так что могу себе позволить отпраздновать Рождество с шиком. Прямо здесь. Ваньнин изо всех сил старается не подавать виду, но шок его настолько силён, что, видимо, его повело. — Ахахах, Ваньнин! — Мо Жань шагает к Чу ближе, и тот внезапно понимает, что на веранде сейчас кроме них никого нет. — Думаешь, имеешь право выставить меня, словно паршивого пса? Это свободная страна, и я могу жить в номере, сколько захочу, если плачу за него сам. Не ты ли сказал, что не компенсируешь мне ни копейки?.. Чу Ваньнин на это лишь молча кивает, а затем как можно равнодушней цедит: — Разумеется, можешь остаться. И разворачивается, чтобы уйти, потому что в голове творится какой-то “Сад радостей земных”. Физически он ощущает себя взведённой до предела пружиной, которая либо лопнет от напряжения, либо сорвёт весь отлаженный механизм к чёртовой матери. При этом он всё ещё отчаянно пытается понять, как поступит, если Хуайцзуй спросит, почему Вэйюй не завтракает с ними — или почему парень не отправился с ними на зимнюю прогулку по окрестностям. Если бы он просто уехал, солгать о срочных делах не составило бы труда. Но, если он будет всё время на виду, или — того хуже — начнёт с кем-то флиртовать, или опустошать бар в холле… “Это катастрофа!” Чу Ваньнин в отчаянии пытается вспомнить контракт: разве там не было запрета исполняющей стороне портить жизнь клиенту? К сожалению, в голову приходит только пункт об интимных отношениях — и странная ухмылочка Мо Жаня после вопроса о том, что классифицируется, как “интим”. Мо Вэйюй продолжает молча наблюдать за ним. Кажется, догадывается, что Ваньнин никуда не денется — а потому выглядит расслабленно. Словно ждёт чего-то. — Чем планируешь заняться? — осторожно интересуется Чу. Его бы на данный момент устроило, если бы Вэйюй отправился в номер, закрылся там и сидел до самого отъезда, но… это слишком маловероятно. — Хочу найти себе компанию и отправиться в хаммам. — Чудесно, — Чу натянуто улыбается. Они с Хуайцзуем отправятся на пешую прогулку прямо после завтрака, ни в какой хаммам никто из них и не думал идти. И, всё же, Мо Жань сказал, что собирается найти себе компанию. Он будет делать это прямо в ресторане отеля?.. Вэйюй продолжает улыбаться: то ли предвкушает развлечения, то ли рад трепать Ваньнину нервы. Возможно, всё сразу. — Хорошего дня, — Чу Ваньнин в последний раз окидывает парня, как он надеется, осуждающим взглядом. — Уверен, что не хочешь присоединиться? Мужчина решает на это не отвечать — просто молча уходит с веранды. Ему следовало бы поторопиться, чтобы выяснить: можно ли им с Хуайцзуем поесть в номере чуть раньше. Не хотелось бы столкнуться с проклятым Мо Вэйюем, который наверняка собрался клеить кого-то на глазах у всех. *** Как выяснилось позже, завтрак уже накрыли за столиком, так что Ваньнин был вынужден признать: он в ж*пе. Если Мо Жань будет завтракать не с ними, да к тому же ещё и повадится кадрить кого-то постороннего, Хуайцзуй наверняка всё поймёт. Не то чтобы Чу опасается реакции своего дедушки — тот наверняка не скажет ни слова, и вопросов не задаст… Вот только Ваньнин затеял всё это небольшое представление как раз для того, чтобы Хуайцзуй не волновался о нём так сильно. Он действительно искренне хотел порадовать старшего родственника, показав, что у него не так уж всё ужасно на личном фронте. Что он кому-то небезразличен. Глупая затея. Есть люди, которые просто не созданы для любви, и они отлично живут одни. Пока коллеги жалуются на скандальных жён и скупых мужей, Ваньнин лишь молча улыбается, думая о том, как же здорово, что ему никто не выносит мозг. Кто сказал, что всякому человеку необходимы отношения? Но Хуацзуй переживает о том, что Чу Ваньнин слишком погружён в работу — и, очевидно, ему хотелось бы, чтобы внук завёл наконец хоть кого-то. Желательно, не робот-пылесос. Он так часто спрашивает Ваньнина, есть ли у него кто на примете — и, в конечном итоге, Чу сдаётся и лжёт, рассказывая, что ему нравится один молодой человек. Со временем история обрастает подробностями — и кажется естественным, что мужчине следует познакомить дедушку со своим молодым человеком. Вот только у него никого на самом деле нет… Что ему делать? Сказать теперь, что они внезапно расстались — прямо в канун Рождества?.. Расстроить пожилого человека, у которого и так сердце не на месте из-за непутёвого внука?.. …Чу вздыхает, садясь за столик. Эта ложь не могла закончиться ничем хорошим — почему он вообще понадеялся, что парень из эскорта решит его проблемы? Он старается не вертеть головой, чтобы у Хуайцзуя не сложилось впечатление, словно он не знает, где Мо Жань. В свою очередь, Хуайцзуй ничего не спрашивает, и только спокойно наливает себе чай к цельнозерновым тостам. — Погода сегодня обещает быть снежной… Они оба с Чу на мгновение замирают, когда к их столику вплотную подходит Мо Вэйюй. В руках у него поднос с самой разной едой: от аккуратных кубиков тофу в овощном бульоне и крошеве мелконарезанной зелени — до сладкой жидкой каши с сухофруктами. Чу Ваньнин хмуро разглядывает выставку блюд, не понимая: это такой прикол, или что?.. Да, он говорил Вэйюю о своих гастрономических предпочтениях — но с какой стати тот принёс буквально всё, чем он привык завтракать? — Доброе утро, — Мо Жань буквально сияет, словно и не было того диалога полчаса назад на зимней веранде. Улыбка, того и гляди, кого-нибудь ослепит без сварочного аппарата. — Мне кажется, я сегодня проспал. Прошу прощения. Ваньнин через силу улыбается, кивая — мол, всё в порядке. Но на самом деле ему кажется, что либо у него, либо у Мо Жаня — совершенно точно не в порядке с головой. Беседа течёт своим чередом, но сам Ваньнин в ней почти не участвует: говорят, в основном, Хуайцзуй и Мо Жань. Всякий раз, когда Вэйюй открывает рот, мужчина ожидает, что сейчас прозвучит что-нибудь особенно гадкое, но пока что всё обходится. — …Ваньнин? — внезапно зовёт его парень, и Чу приходится смириться с необходимостью корректно отвечать. — Да? — Так что насчёт хаммама? Господин Хуайцзуй говорит, в такую снежную погоду не стоит покидать пределы отеля. Мы находимся у подножья гор, здесь погоды переменчивы… — Я совсем не против, если вы отправитесь туда вдвоём, — вбивает ещё один гвоздь в крышку гроба Чу его дед. — Боюсь, я слишком стар для таких развлечений, а вечером нам предстоит застолье. Мне бы отдохнуть сегодня… — Дедушка, — Ваньнин беспомощно смотрит на пожилого мужчину, понимая, что тот прав: безусловно, ему нелегко дастся совместный ужин, даже если гостей будет от силы человек шесть, включая самого Чу… ну, или семь, если к ним присоединится Мо Жань — но Ваньнин решительно настроен избавиться от его навязчивого общества. У него впереди на это целый день. В итоге он соглашается. *** …Хаммам отчасти похож на привычную сауну, но в то же время здесь не так светло и менее душно. Влажный пар струится по стенам и полу, частично скрывая замысловатую мозаику, так что трудно разглядеть узоры. Чу Ваньнин подходит к небольшому вымощенному гладкими глянцевыми изразцами выступу и аккуратно садится на него. На нём лишь гостиничный халат и обыкновенные резиновые шлёпанцы для бассейна, так что приходится следить, чтобы ненароком не распахнулись полы. Мо Жаня, впрочем, поблизости нигде не видно. Вероятно, этому следовало бы радоваться, но Чу Ваньнин во всём уже видит какой-то злой умысел. Уровень внутренней паранойи возрастает, когда из смежного с купальней зала слышится звонкий смешок, а затем оттуда выпархивают две совсем юные девушки в открытых бикини. Ваньнин старается не думать о том, что Мо Жань наверняка тоже там — вместо этого он вытягивает ноги и лениво наблюдает, как вокруг них клубится влажный пар. Возможно, это игра воображения или результат бессонной ночи, но ему всё равно кажется, что водная взвесь затягивает всё вокруг слишком уж густо. Чу Ваньнин сам не понимает, в какой момент его начинает клонить в сон. Быть может, дело в ароматических маслах — и жаре, от которого слишком легко разомлеть, или… в бессонной ночи. Или в отсутствии Мо Вэйюя в поле зрения. Он позволяет себе расслабиться, и в какой-то момент “уплывает” в грёзы буквально на несколько минут. Впрочем, сознание тут же возвращается к нему вместе с ощущением паники: губы обжигает потоком воздуха, а затем к ним прикасается что-то влажное и мягкое. Чу Ваньнин пытается отшатнуться, но в итоге больно бьётся спиной об выложенную мозаикой стену. Кто-то крепко удерживает его руки, не оставляя попыток проникнуть языком в рот. До Чу Ваньнина доходит, что его пытаются поцеловать. Притом весьма настойчиво. Он распахивает глаза — и упирается взглядом в лицо Мо Вэйюя, которое почему-то находится теперь совсем близко. Парень прикрыл веки, щеки его разрумянены от теплого пара, затянувшего всё вокруг. Он снова придвигается к Чу, забираясь на лавку коленями, легонько покусывая его нижнюю губу. Чу Ваньнин буквально вжимается в стену всей спиной, но он больше не уверен, что хочет всё это прекратить. Понятия не имеет, как реагировать, однако шальная мысль притвориться спящим и посмотреть, что Мо Жань станет делать дальше, заставляет кровь громко застучать в ушах. Никогда прежде поцелуи не казались ему настолько приятными — скорее, вызывали брезгливое отвращение. Но с Мо Жанем почему-то всё иначе. Он перестаёт сопротивляться и приоткрывает губы, думая, что примерно так может вести себя спящий человек. Парня дважды просить не нужно: он буквально завладевает его ртом, действуя теперь куда смелее. Отпускает запястье мужчины и перемещается ниже, сжимая обнажившееся из-под распахнутого халата бедро — а затем снова поднимается — к кромке плотно сидящих шорт для бассейна. Чу Ваньнин едва держится, чтобы ничем себя не выдать. Он уже смирился с тем, что дышит чаще, чем следует — но надеется, что Вэйюй слишком увлечён, чтобы это заметить. Впрочем, когда ладонь парня проходится по его напрягшемуся члену, а затем отправляется за резинку шортов, он начинает всерьёз паниковать. Настолько, что резко отстраняется, делая упор свободной рукой Вэйюю в грудь. Ох, чёрт!.. Мо Жань практически полностью обнажён, лишь бёдра закрыты плотными чёрными плавками — и Чу Ваньнин замечает это только сейчас. Его пальцы жжёт разгорячённая кожа груди, и он готов поклясться, что слышит бешеный стук сердца юноши за клетью рёбер. Он смотрит на парня, понимая, что попался. Наверняка в его глазах сейчас читается отчаянная паника человека, внезапно выброшенного за борт в ночной океан — но что он может поделать, если буквально не умеет плавать?.. Губы Мо Жаня изгибаются в понимающей улыбке, и он перехватывает руку Чу, забрасывая её себе на плечо. Расстояние между ними стремительно сокращается, и Чу Ваньнин понимает, что прямо сейчас пойдёт на дно. Нужно спасаться. — Нас увидят… — Тшшш… — Вэйюй касается пальцами его рта, призывая молчать, и Чу Ваньнин мысленно отвешивает себе затрещину за такой дурацкий выбор предлога — боги! — конечно же, он знает, что это лишь предлог, потому что с самого начала именно он не остановил Мо Жаня. Теперь уже слишком поздно изображать недотрогу. И Мо Жань это знает. Ваньнин видит это в его глазах: желание, готовое испепелить их обоих. Густой молочно-белый пар и ароматы масел смешиваются с острым пряным запахом возбуждения, и у мужчины немного кружится голова. Он неосознанно тянется к пальцам Вэйюя губами, когда тот хочет их убрать — и тепло этого прикосновения просачиватся куда-то внутрь, капля за каплей подтачивая привычный холод. Мо Жань обхватывает ладонями мужчину под бёдра, приподнимая — а затем Чу оказывается буквально у него поверх коленей. Его ноги теперь широко разведены — и, хотя они оба всё ещё в белье, их тела находятся слишком близко друг к другу. Тесно — так, что Чу Ваньнин ощущает пульсирующее возбуждение в чужом естестве. Плавки Мо Жаня растянуты так сильно, что невольно притягивают взгляд к длине его члена — и Ваньнин на секунду всерьёз залипает. Даже тянет ладонь, пытаясь сопоставить — но его кисть кажется несоизмеримо меньше. Вэйюй перехватывает его пальцы и подтягивает ближе, сжимая. Беззвучно выдыхает, при этом лицо его пылает жаром: — Продолжай. Не стесняйся… Халат Ваньнина давно уже сброшен на пол. Они сидят друг напротив друга, лицом к лицу, словно отражения в совершенно неправдивом зеркале. Оба сокрушены желанием и бессильны остановиться. Оба задыхаются от возбуждения в бесконечном туманном жарком мареве. Мо Жань снова оттягивает резинку шортов Чу вниз, проходясь пальцами по изящной длине его достоинства — и мужчина шумно хватает ртом воздух, растворяясь в непривычном ощущении. Ладонь Вэйюя намного шире и крупнее, так что парень в какой-то момент с лёгкостью перехватывает оба члена и начинает плавно двигаться, всякий раз подаваясь бёдрами. Чу Ваньнин теряет голову на каждом толчке, подаваясь вперёд в ответ. В какой-то момент его так сильно ведёт, что он вынужден прокусить губу до крови — лишь бы только не застонать. Острая секундная боль смешивается с удовольствием, и он запрокидывает голову назад, позволяя экстазу затмить рассудок. Его бёдра мелко дрожат, и, если бы не стена прямо за спиной, он бы упал. На лбу мужчины проступила испарина, волосы окончательно сбились в беспорядке, частично перекрывая обзор. Мо Жань теперь уже буквально вжимает его спиной в стену, его движения становятся яростнее и жёстче. Их тела трутся друг об друга в безумном нарастающем ритме, от которого всё внутри коротит, а вокруг танцуют искры. — Мо Жань… — всхлипывает Чу Ваньнин, не выдерживая такой бури. Он не знает, насколько тихо и сладостно зовёт, но по спине его проносится озноб от предвкушения удовольствия, которое вот-вот перельётся через край. — Да, золотце. Мо Вэйюй захватывает его губы своими, и они неумело сплетаются языками, заглушая рвущиеся стоны. Они оба кончают, падая в секундную тьму забытья… *** …Чу Ваньнин приходит в себя, смутно осознавая, что остался один. К счастью, вокруг слишком густой водяной пар, так что никто не видит его совершенно плачевное состояние: шорты для бассейна спущены на бёдра и безнадёжно испорчены, сам он — растрёпанный и грязный. Он не знает, как долго пробыл в хаммаме — потерял счёт времени ещё с того момента, как задремал. Ещё больший ужас вызывает то, что он только что пережил — у него ведь буквально несколько минут назад был первый в жизни секс! И с кем? С Мо Жанем!.. На задворках сознания здравый смысл подсказывает, что произошедшее совершенно недопустимо. Тут же на ум приходит пункт о запрете интимных отношений, и, вслед за ним — понимание, что всё это абсолютно неправильно. Он ни в коем случае не должен был позволять себе такую вольность, даже если мечтал об этом буквально с первой секунды. Даже если, всякий раз, стоило ему взглянуть на парня, его член устраивал бойкий стенд-ап. Он ведь — Чу Ваньнин!.. Человек, отличающийся твёрдой дисциплиной. Из тех, кто не начинает ехать на жёлтый, приходит на встречи заранее, и всегда знает, как следует поступить в самой запутанной ситуации. И — он только что трахался в общественном месте с парнем из эскорта… Если бы кто-нибудь рассказал ему пару дней назад, что так произойдёт, он бы назвал этого человека умалишённым. Но… кажется, единственный сумасшедший здесь — он сам. Кое-как мужчина собирается с силами. Кутается в халат и на сгибающихся ногах бредёт к купальне. Ему требуется не меньше получаса, чтобы прийти в чувства, но прохладная вода помогает освежиться. В конце концов — думает он — всё уже случилось. Что ему остаётся, кроме как смириться с неизбежным? Да, он только что переспал с парнем из эскорта — но разве не все так делают?.. Только почему же ему так не по себе?.. Ваньнин всё ещё мысленно распинает себя за беспросветную глупость, когда поднимается в номер — и лишь затем понимает, что до рождественского ужина остался всего час…