The test of time

Небосвод умело регулярно менял местами небесные светила, так и проходили сутки, сменяясь неделями. Кесем и сама не заметила, как прошло три месяца с момента рождения их сына. Кемаль заметно окреп и поднабрал в весе и росте, что не могло не радовать его мать. В один из теплых сентябрьских вечеров женщина проводила время с сыном. — Смотри, Кемаль, какая лошадка. — показывала ребенку резную фигурку, в ответ на что он широко улыбался и пытался ухватиться за игрушку. Периодически Махпейкер целовала пухлые сахарные детские щечки, умиляясь его наивной реакции. — Мамочка, мы пришли пожелать тебе спокойной ночи! — ворвались в покои Эдже и Гизем, сразу же побегая и обхватывая ноги матери. — Спокойной ночи, мои сладкие. Завтра обязательно расскажете мне, как прошла ваша прогулка по лесу, а сейчас идите спать. — Мамочка, а когда мы поедем снова во дворец? — спросила Гизем, устремляя взгляд своих ярко—голубых бездонных глазок на Валиде Султан. — Не знаю, дорогая. Как только ваш папа освободится, он еще раз возьмет вас во дворец. Ладно, идите спать, уже поздно. — поцеловала дочек в макушки и направила их к Мелике. Очень жалела, что не могла сама их укладывать и часто никак не могла выделить хотя бы полдня для бесед с ними, но Кемаль забирал у нее все возможности. Ладно, если бы Кесем могла отдать сына на время кормилице, но рисковать после того раза совсем не хотелось. Сейчас как никогда раньше нуждалась в поддержке супруга, но он снова стал пропадать сутками в Топкапы. Вернулась к сыну и, покормив его, уже собиралась лечь спать, как в покои неожиданно постучали. — Султанша, Паша вернулся в особняк. Он сейчас в своих покоях. — сообщила молодая белокурая хатун, как услышала уже привычное "Войди!". Задумалась, стоит ли тревожить сейчас супруга, но понимала, что так продолжаться больше не может. Она не хочет такого продолжения. Отложила в сторону массивную расческу, поправила ночное платье, натянув сверху шелковый халат, завязывающийся бархатными лентами спереди. Покрутившись перед зеркалом, поправила свои длинные локоны, хаотично раскидав их по плечам и спине, и направилась к покоям супруга, ставшим в последнее время уже его обителью. Стучаться не стала: подобной чести оказывать не решилась, потому двери легко распахнулись под действием женских рук, а сама Султанша свободно вошла в комнату. Сразу же на пороге в нос ударил едкий запах алкоголя. — Что здесь происходит? — зарычала, увидев супруга, раскинувшегося на диване. Где-то она уже видела эту картину несколько месяцев назад... — Кесем? Почему ты не спишь? Я приехал поздно, не стал вас тре... — Замолчи! Снова ты взялся за старое?! Тебя даже рождение сына не изменило! Мне снова напоминать тебе о том, что нашим детям нужен отец, что они скучают по тебе, спрашивают о тебе у меня. Ты знаешь, что у нашего малыша есть недуг, но при этом ты просто пропадаешь во дворце, почти не интересуешься им! Что снова происходит, Кеманкеш?! Если ты остыл ко мне, то просто скажи, мы разведемся, детей ты всегда сможешь увидеть. — О чем ты вообще говоришь?! Какой развод?! — вспылил. Явно задели ее последние слова. — Кесем, прошу тебя, не дави на меня, поверь, я не по своей воле так стал задерживаться. — и она прекрасно знала, что происходит вокруг него. Знала и то, как накалились отношения мужа и сына-Повелителя, ведь продолжала встречи с Халилем Пашой и Ибрагимом Пашой, постоянно узнавая все новости из Топкапы. Решила попробовать таким способом вытащить из Кеманкеша все его переживания, хотела помочь ему, выслушать его. Видела, как супруг копит все в себе, и это значительно отяжеляло его жизнь. — Я все тебе расскажу, любимая. Скажи мне, уже достаточно прошло дней с родов? — запах алкоголя продолжал раздражать Валиде Султан, но видела его крайне подавленное состояние, потому уже не обращала на это внимание. — Да. — это слово, эти две буквы и стали стартом для мужчины. Кеманкеш стал жадно схватывать губами нежные участки кожи ее шеи. Было больно, но терпела, лишь морщась. Она видела, как ему нужно было выместить всю свою страсть вперемешку со своими переживаниями. Дерзкие сухие губы опустились на выступающие ключицы, очертили манящую упругую грудь, уделив внимание ее соскам, но не переусердствуя, все-таки учитывал ее статус кормящей матери. Резко остановился, поднимаясь к идеальному лицу возлюбленного. Женщина положила ладонь на его грубую щеку, поглаживая щетину, и заглянула в его глаза. Неконтролируемая страсть смешивалась с отчаянием. Он был словно загнан в тупик, пытался выбраться из него, но каждая его попытка заканчивалась лишь тем, что Мурад еще сильнее топил Великого Визиря. Кесем знала обо всем, поэтому сейчас хотела показать Кеманкешу, что он может ей довериться, что у него до сих пор есть человек, который всегда будет на его стороне. Возможно, снова почувствуя ее любовь, мужчина начнет черпать силы на борьбу против обстоятельств как раз из нее. Прервала зрительный контакт пылким, но вместе с тем чувственным поцелуем, на который он незамедлительно ответил. Подхватил и уложил свою единственную любовь на шелковые простыни, по-хозяйски расположив ее тело в удобной для него позе. Стал прокладывать поцелуи по щиколоткам, бедрам, доходя до ее самого сокровенного места, которое уже столько времени ожидало удовлетворения. Решил действовать сразу, поэтому совсем скоро два тела зажглись в неистовом соитии, которое столько времени было самым огромным желанием каждого. Старался быть аккуратным, но движения все равно были резкими и рваными. Не обращали внимание на испарины, выступавшие на лбах, сейчас ими руководило не только то светлое, окрыляющее чувство. Выглядели как два загнанных в ловушку хищника, пытавшихся насытиться друг другом в последний раз. Но этот раз был точно не последним, знали точно. Наконец выплеснув всю свою страсть и накопившееся за довольно долгое время желание, рухнул рядом, даже не пытаясь прикрыть свою наготу. — Что бы ни было, я всегда буду любить тебя, Мустафа. — пролепетала, задыхаясь. Спустя время, когда оба уже успокоились, поднялась и, устроившись на его широкой груди, едва коснулась его губ своими. — Я не был груб? — виновато спросил, поняв, что на эмоциях мог причинить Султанше его сердца боль. — Нет, все хорошо. Давай пойдем в наши покои, вдруг Кемаль уже проснулся. — собрала все вещи с пола и некоторые из них отдала супругу. За весь путь до покоев не обронили ни слова, лишь обнимая друг друга. — Кемаль! Мой славный львенок. — воскликнул, увидев, что сын уже проснулся. Заметив на детском личике улыбку, Кеманкеш лишь сильнее обрадовался. — Как он, Кесем? — Все хорошо. Он растет не по дням, а по часам, постоянно требует больше молока, но оно у меня быстро иссякает, а кормилице я не доверяю. — Ты спрашивала насчет этого у повитухи? — Да, она сказала, что если молока будет мало, то все-таки придется подыскать хорошую кормилицу. Кеманкеш... — положила руку на плечо супруга, от чего по мужской коже пробежались мурашки. Что только делала с ним эта женщина? — Что случилось? Пришло время рассказать мне, что происходит. — Хорошо, если ты так хочешь. Присядем? — они оба уселись на тахты, расположившиеся друг против друга около камина. — Ты уже знаешь об Ибрагиме и о доверии к нему нашего Падишаха. Так вот этот змей стал уже явно настраивать Повелителя против меня. Каждое мое решение он старается принизить перед султаном Мурадом, каким бы оно ни было. Не так давно я поднял вопрос о пополнении казны Измира, так как денег с налогов там не хватает, люди голодают. Ибрагим же предложил увеличить налоги. И знаешь что? Султан Мурад согласился, Кесем. Народ явно не доволен решениями нашего Падишаха. Не дай Аллах, может снова вспыхнуть восстание. Кесем, я уже не знаю, что делать, Повелитель мне больше не доверяет. Самое страшное — это то, что должность Великого Визиря сопровождается грузом страха за свою жизнь. Я боюсь казни из-за того, что не могу оставить тебя и своих детей. — разоткровенничался Кеманкеш, нервно потерев виски. — Я поговорю с Мурадом и попробую выяснить, что к чему, Мустафа. Никто тебя не казнит, даже не смей думать об этом! Возможно, мой сын иногда поступает не совсем обдуманно, но он не сможет отнять у меня тебя. А даже если и попытается, я обрушусь на него таким вихрем, что снесу все, что будет его окружать вплоть до него самого. Мы с тобой прошли немало испытаний, справимся и с этим, дорогой. Главное — крепко держи меня за руку и не отпускай ее, будь всегда рядом. Я сделаю все, чтобы стать твоим спасением и утешением. Если ты захочешь любви — приди ко мне, поддержки — приди ко мне, и просить помощь ты тоже можешь у меня. Я люблю тебя всем сердцем, Кеманкеш, ты — мой рай в этом мире, ты — мое спасение от всех невзгод. — села рядом с супругом, обхватив его лицо теплыми ладонями и заглядывая в его карие глаза. — Я люблю тебя, Махпейкер. — лишь промолвил, соединяя их губы нежным поцелуем. Провели вечер, наслаждаясь уютной семейной атмосферой. Она заботливо кормила своим молоком сына, сидя на мягкой подушке около камина, а он обнимал ее со спины, наблюдая за процессом и умиляясь людям, за которых он был готов обрушить весь мир на головы тех, кто положил бы глаз на их жизни. Рано утром, успев повидать дочерей, Кеманкеш спешно уехал во дворец, а Кесем сразу же направилась на уже запланированную встречу. — Халиль Паша, как я и подозревала, этот Ибрагим продолжает мне нагло врать, доставляя неверную информацию. Говоря мне, что убеждает Падишаха снизить налоги в Измире, он наоборот настаивает на их повышении. Пора начинать действовать, Халиль. — строго решила Кесем, восседая на высокой тахте. — Как прикажете, Султанша. Мне сегодня привезти ту хатун к Вам? — Нет, я сама ее навещу, только дай мне адрес той таверны.

***

Пока закат собирал разлившиеся по небу краски, уступая место яркой россыпи мелких звезд, фигура в черном плаще мелькнула между старинными стенами, юркнув в здание. — Кто ты? — преградил путь в таверну крепкий мужчина. — Мне нужна Ирем хатун, она ведь работает у вас? — спросил хрипловатый женский голос. — Зачем тебе она?! Кто ты такая? — продолжал задавать вопросы мужчина, в ответ на что она молча протянула ему увесистый мешочек с золотом. Его вопросы сразу же прекратились, и "стражник" пропустил женщину и ее свиту внутрь. — Эй, ты не знаешь, где здесь найти Ирем хатун? — спросила у танцующей молодой девушки. — Ирем хатун - это я, а что Вам нужно? — Прекрасно, мы можем отойти, чтобы поговорить? — Хорошо, я сейчас подойду. — настороженно ответила девушка. Что-то шепнув налюдавшим за ее танцем пьяным мужчинам, она повела своих гостей в одну из комнат. — Ну так что вам от меня нужно? — Я не буду ходить вокруг для около. Ты ведь являешься объектом внимания Ибрагима Паши? — подошла ближе к девушке, от чего ты попятилась. — По какому праву я должна предоставлять вам такую информацию? — пухлые губы изогнулись в ухмылке, а женские пальцы запросто скинули с головы темный капюшон. Корона блеснула в полутьме, а глаза танцовшицы расширились. — Перед тобой сейчас стоит сама Валиде нашей империи. — поднял голос Хаджи. Девушка поняла, что от нее хотят, потому что Ибрагим всегда посвящал ее в свои дела, используя не только для любовных утех. Ему нравилось, как Ирем внимательно слушает мужчину, верит в него и оказывает колоссальную поддержку, вселяя в Пашу уверенность. — Я... Я ничего не знаю, Султанша. — голос дрогнул, что и выдало обманщицу. — Кого ты хочешь обвести вокруг пальца, хатун? Рано или поздно ты мне все расскажешь. Халиль! — невысокий мужчина спешно подошел к Госпоже. — Поместите ее в темницу в подвале моего особняка. И тихо, ни единая душа не должна знать об этом. Можете выбраться хоть через окно, мне все равно, но вас с ней никто не должен увидеть. — прошипела верному Паше. После взмаха руки Халиля двое крепких мужчин схватили хатун и заставили замолчать с помощью тряпки, небрежно потащив за Пашой. Кесем же сначала затерялась в толпе пьяниц в зале, а затем и выпорхнула из здания, укрывшись темным капюшоном. Женщина поспешила вернуться домой, понимая, что ее супруг может вот-вот вернуться. Благо, его в особняке еще не было. Кесем быстро забежала в покои, сняла плащ и капюшон на пару с довольно массивной короной, украшенной россыпью ярко-красных рубинов, и бросилась к сыну. — Все хорошо было в мое отсутствие? — поинтересовалась у Мелике, аккуратно поднимая ребёнка с колыбели. — Да, Султанша. Правда в последний час или полтора раскапризничался, но мы его успокоили. — Махпейкер, улыбаясь, вдохнула родной запах своего малыша, поцеловав в маленький лоб. — Хорошо, можешь идти. И да, приведи ко мне Гизем и Эдже. — приказала, прикладывая Кемаля к груди. Луна уже весьма долгое время повелевала небом в присутствии множества звезд, когда Кеманкеш наконец вернулся домой. Решил не злить супругу отсутствием, потому направился в их покои, да и хотелось повидать детей. Зайдя в комнату своих девочек, там их не обнаружил, сразу поняв, где они могут быть. Тихо распахнул массивные двери, переступая порог их с Кесем покоев. Внимание сразу же привлекла кровать, на которой расположились люди, которых считал смыслом своей жизни. Подошел к ложу и присел на край кровати, аккуратно проводя шершавой ладонью по гладкой щеке жены. Аллах, как же она была красива. Точеные скулы, длинные пушистые ресницы, темно-каштановые густые локоны, спадающие на соблазнительные ключицы, и часто вздымающаяся пышная грудь: все это уже столько лет оставалось при Валиде Султан, продолжая радовать глаз ее супруга. Нет, нельзя сказать, что Кеманкеш любил Махпейкер в основном за внешность, это был лишь повод ею восхищаться. Мустафа и сам не мог объяснить, за что он полюбил супругу. Мужчина уже жить не мог без ее неугомонности, без ее пылкого нрава, который она могла умело закрыть в тиски холода, надев маску безразличия, без ее обид, при которых она выглядела крайне мило, без ее стремления знать все и всегда. Он не мог забыть, как смущалась она еще при их первых встречах, какими глазами она смотрела на него, и этот блеск в очах был заметен до сих пор при виде его. Каждая их страстная ночь, каждый нежный поцелуй, каждое ее прикосновение своими идеальными руками четко отпечатывались в его памяти, врезаясь незабываемыми воспоминаниями. Именно эти воспоминания спасали его в трудные времена, именно благодаря им мужчина вернулся тогда с похода, который султан назначил ему в качестве наказания за тайную и запретную связь с Валиде Султан. И сейчас, когда многое идет наперекосяк, Кеманкеша согревает мысль о том, что там, в их особняке, его ждут и любят. Она была его спасением, как и он ее, и именно это порождало в них уверенность в завтрашнем дне. Взгляд темных глаз цвета ветвей магнолии упал на девочек, которые мило посапывали в объятиях мамы, крепко ухватившись за ткань ее халата, который Султанша видимо забыла снять с ночного платья. В чертах лица Эдже Великий Визирь видел себя, а вот Гизем была абсолютной копией матери, разве что ее характер был гораздо спокойнее, в отличие от ее сестры, которая была, без преувеличения, неугомонна. Невесомо провел по темным успевшим запутаться волосам девочек и услышал тихое кряхтение в кроватке, которая расположилась недалеко от супружеского ложа. Тихо встал и подошел в колыбели, из которой на него смотрела пара ярко-голубых лучезарных глаз. Аккуратно взял на руки сына, который искренне улыбался, видя отца, и сел на тахту, укачивая ребенка. — Сынок мой, частичка моей души. — нежно прошептал и поцеловал маленький лоб. Борода щекотала детское личико, от чего Кемаль суетливо морщился, что еще больше умиляло Кеманкеша. Стал бережно укачивать сына, смотря то на него, то на спящих Кесем и их дочерей. Как только Кемаль уснул, Великий Визирь уложил его обратно в колыбель и стал и сам готовиться ко сну. Переодевшись в широкую белоснежную рубаху и свободные штаны, начал устраиваться около супруги и девочек, стараясь их не разбудить. — Мустафа? — сонно спросила Султанша, поворачивая голову в сторону мужа. — Да, это я. Спи, любимая, я рядом. — погладил ее щеку и удобно устроился на подушке, захватывая рукой Гизем. Усталость дала о себе знать, незамедлительно укутав Пашу в объятиях сна. Не было даже сил думать о прошедшем дне, о планах на завтра, хотелось лишь спокойно отдохнуть около своих любимых. Утро выдалось неспокойным: перед рассветом резко разбушевалась гроза. Ярко блеснувшая молния и громкий раскат грома разбудил Кемаля, от чего мальчик что есть силы раскричался. В итоге все оставшееся на сон время никто по назначению не использовал. Эдже и Гизем уже успели в первый час словить недовольства от Хаджи, а Кесем и Кеманкеш просидели около Кемаля, успокаивая его после каждого проявления мощной стихии. — Откройте двери! — скомандовала спустившаяся в подвал Махпейкер. Перед взором открылся проход, тьма которого была сразу же изгнана ярким факелом. Кесем брезгливо зашла в отворенные решетчатые двери. — Султанша? — поднялась Ирем. Все же решила не злить Госпожу, потому проявила знак уважения, несмотря на вчерашнее обращение Валиде Султан с хатун. — Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь.