The test of time

— К...Кеманкеш?... — глаза расширились от испуга при виде супруга, который сейчас готов был лично задушить каждого присутствовавшего здесь и, судя по его взгляду, который он бросил на супругу, она не являлась исключением. — Вышли вон все до единого, предатели! Я лично разберусь с каждым из вас! — продолжал кричать, с ненавистью разглядывая каждого участника тайного собрания. — Я не ясно сказал?! — подлетел к Халилю, который ожидал приказа Султанши. Видя всю серьёзность ситуации и настороженный взгляд Кесем, поклонился и спешно вышел из особняка. — Как ты посмела?! Как ты посмела плести интриги за моей спиной?! Так ты мне доверяешь?! — не сбавлял тон, продолжая повышать голос на супругу. — А как ты мне доверяешь?! Думаешь, я буду сидеть спокойно и смотреть на твое подавленное состояние?! Вчерашнего дня мне хватило, чтобы понять, что проблемы у тебя серьезные! Ну конечно, ты же не соизволишь мне сказать об этом. Решил справляться со всем сам, хотя мог посоветоваться со мной, я бы помогла тебе, даже не влезая особо в государственные дела! Ты не скроешь от меня ничего, запомни это раз и навсегда. Я все узнаю любыми путями, и если ты думал, что в этот раз я буду наблюдать за всем, будучи в неведении, то ты меня сильно недооценил. — с каждым словом ее все больше переполнял гнев, но посмотреть в глаза мужа не решалась, потому продолжала стоять с опущенным взглядом. — Я же просил тебя не лезть в это все. Ты обещала мне, что с тайными собраниями покончено! Я со всем сам справлюсь. — начал сбавлять тон, увидев, как прозрачные капельки слез брызгнули из ясных глаз и заструились по белоснежным щекам дорогой ему женщины. — Зачем ты это сделала?! Ты же знала, что меня это разозлит! — Кеманкеш, перестань... — надрывисто пробормотала, захлебываясь переполняющими ее слезами. — Нет, подожди, ты говоришь, что я тебя недооценил, что я виноват... — Кеманкеш...— ухватилась за рукав мужского кафтана, вцепившись в плотную ткань ногтями. — Кеманкеш, мне больно. Как же больно... — прервала его гневную тираду. Не на шутку испугался, видя, как Кесем сгибается, держась за живот. — Кесем... Кесем, что с тобой?! Что, живот?! Кесем, спокойно, не паникуй, все будет хорошо. — подхватил супругу на руки, быстро вынося ее из здания. — Хаджи, скорее открой мне дверь, Султанше плохо! — прокричал евнуху у входа в карету. — Кеманкеш, что происходит? Мне же еще рано рожать, только восьмой месяц пошел. Ааай — сгибалась от боли, будучи у него на руках. Молниеносно занес ее в карету, уложив на сидение и положив ее голову к себе на колени. — Кесем, прошу тебя, не паникуй... — сам переживал не менее жены, но старался не подать виду. В конце концов должен же был кто-то быть собранным. — Кажется я чувствую, что воды отошли. Кеманкеш, мне очень больно. — уже не скрывала слез, которые градом лились из только вчера радостно сверкавших глаз. — Прошу тебя, Кесем, дыши. Все будет хорошо, только дыши. Ну скорее же едь!!! — взревел. — Это я во всем виноват, я ничего не рассказал, еще и так накричал на тебя. Прости меня, любимая, прошу. — поглаживал ее побледневшее лицо. — Кеманкеш, где наши дети? — хрипло спросила, продолжая сжимать ткань его кафтана. — Они едут в карете позади нас. Не волнуйся, с ними все хорошо. — приподнял супругу, расцеловывая ее лицо. — Кесем, все будет хорошо, слышишь? Не держи в себе: кричи, сжимай мою руку, главное держись. — взял ее ладонь, которая сразу же сжала мужскую руку до побеления костяшек. По приезде сразу же аккуратно вынес Кесем из кареты, которая так и продолжала содрогаться от боли. — Папочка, а что с мамой? — спросила Эдже, преградившая путь Кеманкешу. Гизем же лишь сверкнула своими большими глазками, якобы задавая тот же самый вопрос. — Просто у вашей мамы сильно болит живот, она что-то не то наверное съела, поэтому нам надо быстро сходить к лекарю. Мелике, забери детей. — обратился к напуганной служанке. — Где лекарь, Хаджи?! — заорал на евнуха. — Он в лазарете, Паша, несите нашу Султаншу в покои, повитуха сейчас подойдет. Аллах, не отбирай у нас Кесем Султан и ее малыша. — прошептал вслед стремительно удаляющемуся Кеманкешу. — Кесем, как ты? — спрашивал по дороге. — Мустафа, я не могу уже, что происходит...— шептала сквозь слезы. — Лекарь, где лекарь?! — ворвался в покои. — Прошу вас, помогите моей жене. — из глаз вырвалась скупая слеза, быстро опустившаяся по мужскому лицу. — Паша, что с Султаншей? — подбежала повитуха, пока Великий Визирь осторожно укладывал Валиде Султан на кровать. — Она перенервничала, ей стало плохо, я привез ее сюда. Она постоянно повторяет, что ей больно и сказала, что почувствовала, как воды отошли. Прошу Вас, спасите ее и моего ребенка. — начал трясти повитуху за плечи. — Паша, успокойтесь, не мешайте мне делать мою работу, выйдите и подождите в коридоре. Крепитесь, Паша, Аллах — свидетель, Кесем Султан чувствует ваше состояние, и Ваша истерика на нее положительно не подействует. — поспешила успокоить мужчину, выводя его за дверь. Как только она захлопнулась, Мустафа, опершись о холодную стену, медленно опустился на пол. Секунды стремительно складывались в минуты. Наконец двери распахнулись и из них показалась пожилая женщина. — Ну что?! — подскочил с места, подлетев к повитухе. — Паша, это были ложные схватки. Кесем Султан не рожает, воды у нее тоже не отошли. Как говорится, у страха глаза велики, ей показалось это видимо из-за испуга. Еще в начале беременности я предупреждала, что с диабетом шутки плохи, вот видимо он и дал о себе знать. Сейчас жизнь ребенка и самой Султанши находятся в зоне риска: любое неправильное действие, и случится непоправимое. Родит она точно раньше срока, а вот что будет с ребенком — я не знаю. Будьте начеку, Паша, сейчас ее здоровье подорвалось, такие приступы я нормой не считаю. Роды Султанши могут начаться в любой момент. Сейчас она отдыхает, будьте рядом и постарайтесь убрать все стрессовые факторы от нее подальше. — спокойно закончив наставления, побрела в сторону лазарета. Аккуратно распахнул двери, войдя внутрь. — Любимая, как ты? — тихонько опустился на пол возле кровати, взяв ее ладонь в свою и поднеся ее к своим губам. — Все уже хорошо, Кеманкеш. — хрипло ответила, шмыгая носом. — Прости меня, умоляю... Не знаю, что на меня нашло снова, просто когда я увидел, как ты собрала этот совет... — Тшшш. — вырвала свою ладонь из его рук и приставила ее к мужским губам. — Все хорошо, мне не стоило это все устраивать, но впредь я хочу знать обо всем, что касается тебя и нашей семьи. Насчет этого Ибрагима не волнуйся, я выясню, кто он, и уберу его из Совета. — Нет, даже не смей снова вмешиваться в это все. Я больше не хочу испытывать то, что испытал только что. Я думал, я потеряю тебя и нашего ребенка... — Не потерял же. — слабо улыбнулась. — Обещаю, не буду нервничать, но можешь меня не отговаривать: я все равно во всем разберусь, ты меня знаешь. Кстати как ты узнал о собрании? Неужели Хаджи или Мелике проболтались? — Нет, из них ничего не вытащишь, просто нужно иметь свои способы. — хитро ухмыльнулся, встречаясь с ее взглядом. — Султанша, Аллах оставил Вас радовать всех нас своим светлым ликом! — радостно воскликнул вбежавший в покои Хаджи. — Госпожа, Паша, дети очень волнуются, они за дверью и просятся внутрь. — сообщил супружеской паре. — Пусть заходят, Хаджи. — кивнула Махпейкер, получив одобрение от мужа. — Гизем, Эдже, идите сюда, мои сладкие девочки. Уф, как же я уже за вами соскучилась! — крепко обняла прыгнувших на кровать дочерей, поцеловав макушку каждой из них. — Мамочка, мы очень испугались, что с тобой что-то не так. Как ты себя чувствуешь? — тихонько спросила Гизем. — Уже лучше, моя сладость. Мне уже намного лучше. Папа показал вам дворец? — Да, показал, мы даже виделись с братом-султаном. Он показывал нам свои покои. Они такие большие. — развела руками Эдже, показывая, что покои были действительно огромными. — Но мы не успели поиграть с девушками из гарема, папа сказал быстро собираться, чтобы ехать обратно. — малышка заметно погрустнела в конце. — Как не стыдно вашему папе срывать экскурсию для моих любимых девочек. Ну ничего, в следующий раз он не будет вас так дергать, не правда ли, папа? — недовольно обратилась к супругу, сидевшему рядом с ней. — Именно так, Госпожа моего сердца. — пропустил мимо ушей колкие слова Кесем, оставив поцелуй на тыльной стороне ее ладони. — Нашей маме надо отдохнуть, она сильно устала, идите поиграйте с Мелике, а я попозже подойду. Хаджи ага, отведи девочек. — дал распоряжение евнуху, которое тот сразу же принялся исполнять. Сам же Кеманкеш после того, как двери за дочерями закрылись, улегся на другой стороне кровати, укрывая и возлюбленную, и себя тонким одеялом и обнимая ее со спины. — У нас будет самый прекрасный сын или самая красивая дочь, Кесем. Я тебя очень сильно люблю. Ты — мое дыхание, моя жизнь, мой мир. — нежно поцеловал ее шею. — А я тебя люблю, Кеманкеш, очень сильно люблю. — так и отправилась в царство сна, утопая в его объятиях. Проснулась, когда вечерело, от непонятной сухости во рту и спазмов в области живота. — Кеманкеш? — мужа в покоях не обнаружила. — Кеманкеш, где ты? Кеманкеш!!! — закричала громче. — Султанша, что случилось? — залетел взволнованный Хаджи. — Где Кеманкеш, когда он мне так нужен?! Позови его, скажи, что его наследник никак не угомонится и видимо уже хочет увидеть этот мир своими глазами. — ухватилась за живот, претерпевая новую накатившую волну боли. — Султанша, Вы рожаете?... Я сейчас же позову повитуху! — Сначала Кеманкеша позови, Хаджи, я хочу, чтобы он был рядом! — прокричала вслед убегающему аге. — Кеманкеш Паша! — влетел в покои Великого Визиря, явно напугав его. — Что случилось? Что-то с Кесем?! — подскочил с места. — Паша, наша Султанша рожает, просила Вас позвать. — воскликнул евнух, уже убегая к повитухе. Спустя полчаса весь особняк уже стоял на ушах из-за волнительной новости. — Кесем, держись, я рядом! — сжимал ее ладонь, пока повитуха готовила инструменты. — Паша, Вам нужно выйти, в этот раз все серьезнее, я не хочу, чтобы Вы присутстовали. — заявила повитуха. — Да поможет нам Аллах. — прошептала, закрывая перед Кеманкешем двери. Каждый час протекал мучительно медленно. Громкие крики Кесем эхом разносились по дворцу, разрывая душу бедного Кеманкеша, который не знал, куда деваться. Он столько раз уже произнес молитву, держа в руках толстую священную книгу в кожаном переплете ручной работы. — Папа, а что опять с мамой? — испуганно спросила Эдже, только что подошедшая к покоям родителей. — Эдже? Просто твой братик или сестричка сейчас выходит из живота твоей мамы к нам, не бойся, все будет хорошо. — последней фразой скорее успокаивал не дочь, а себя. — А с мамой все будет хорошо? — подняла свои ярко-голубые глаза, наполняющиеся слезами. — Конечно, жизнь моя, с ней все будет хорошо. А где Гизем? — Она боится выходить из комнаты. — Давай тогда скорее пойдем к ней. — подхватил дочь на руки и быстро пошел в детские покои. — Гизем, ты почему плачешь? Ты испугалась? — в ответ на кивок крепко прижал к себе дочь. — Не бойтесь, все обязательно будет хорошо, надо только немного потерпеть. К утру Мустафа смог уложить детей спать, а сам направился к их с женой покоям. — Ну что, Хаджи? — спросил, услышав крики возлюбленной. — Паша, не хочу нагнетать, но крики Султанши лишь усилились, возня за дверями так и не прекратилась, я слышал, что повитуха взволнованна почему-то. — Аллах, помоги. — в очередной раз начал шептать молитву, ходя около покоев. Вздрогнул на одном из самых громких криков Махпейкер. — Нет, я не могу так! Хаджи, присмотри за девочками. — хотел уже открыть двери, как его остановила рука евнуха. — Паша, не входите, не нужно, давайте подождем здесь. — Хаджи, я так не могу. Сейчас за этой дверью рожает моя жена, я не могу просто стоять и слушать эти крики, будучи в неведении. — ага понимающе посмотрел на Пашу, охваченного паникой. — Увы, я не понимаю Вас до конца и не пойму, но я переживаю за нашу Султаншу и ее дитя не меньше Вас. Знаю, только Вы сейчас способны облегчить ее муки, выпавшие на долю женщин, будьте рядом и сообщите мне потом, как она. Пожалуйста. — отпустил руку Великого Визиря. — Ты первым все узнаешь, Хаджи. — речь евнуха весьма тронула Кеманкеша. Похлопав его по плечу, Великий Визирь распахнул двери и вошел внутрь. — Паша, Вам нельзя сюда! — вскрикнула одна из помощниц повитухи, но Кеманкеш ее уже не слышал. Его взгляд приковала куча тряпок, которыми была обложена измучанная Султанша. — Кесем... — Кеманкеш? Любимый, не уходи. — хрипло прошептала, протянув ему свою руку, которую он, словно спасатель утопающего, крепко ухватил. — Ну что? — обратился к повитухе, которая ничего не стала говорить в ответ на вторжение мужчины в покои. — Ребенок крупный, матка никак не может его вытолкнуть, Паша, а у Султанши уже заканчиваются силы. Я пытаюсь аккуратно помочь ей и извлечь ребенка, но пока плохо получается. Шейка матки очень медленно открывается. — взволнованно отчиталась. — Султанша, сейчас начните еще тужиться, Вы сможете. — с надеждой посмотрела на Валиде Султан. Крепко сжав руку супруга, Кесем стала тужиться, что есть силы, издав громкий крик. Спустя пару минут устало упала на подушки. Быстро смочив тряпку в тазе с холодной водой, приложил ее к потному лбу, заранее убрав с него прилипшие мокрые пряди. — Кеманкеш, я умираю... — тихо обратилась к супругу. — Нет, Кесем, скоро все закончится! Потерпи еще немного. Я с тобой, наши славные дочки с тобой. — гладил дрожащей ладонью взмокшее бледное лицо. Казалось, что вот-вот Госпожа отдаст душу Аллаху. — Султанша, ребенок сейчас уже покажется, еще разок надо собраться с силами, осталось совсем чуть-чуть. — радостно проговорила повитуха. Кеманкеш лишь продолжал крепко сжимать ладонь супруги, с надеждой смотря то на ее лицо, то на повитуху. Вместе с криком Кесем освободил душу и крик Паши. Взревев, сжал ее руку, будто он сейчас был на месте Махпейкер. А дальше тишина... Повитуха аккуратно вытаскивала ребенка, но не было слышно ничего, кроме учащенного громкого дыхания Валиде Султан. — Что такое, хатун? — взволнованно ответил Кеманкеш, переводя все внимание на пожилую женщину, но ответа не последовало. Дальше все происходило будто не с ним: уши заложило, словно он находился в вакууме, а сам мужчина просто смотрел на повитуху, которая пыталась заставить дитя издать признаки жизни. Переведя взгляд на Кесем, увидел ее в таком же состоянии. Женщина смотрела на хатун глазами, полными прозрачных слез. Хотела закричать, но сил не хватало, потому лишь шепотом спрашивала, что происходит. Но чудо не заставило себя долго ждать. Услышав крик своего ребенка, Кеманкеш шумно выдохнул, а из глаз вырвалась слеза, которую он даже не попытался вытереть. Кесем, лишь улыбнувшись, отключилась, погружаясь во тьму. — Кесем? — увидев состояние супруги, перевел обеспокоенный взгляд на рядом стоящих девушек. — Хатун, быстрее приведите Султаншу в чувства, нельзя, чтобы она сейчас теряла контроль над своим организмом! — крикнула повитуха, передавая ребенка в руки помощницы. — Поздравляю, Паша, у Вас сын. — радостно обратилась к Кеманкешу. — Сын... У меня сын... — не давало ему в полной мере радоваться лишь состояние жены, которую никак не удавалось привести в чувства. — Валиде Султан, Вам нужно взять себя в руки, не закрывайте глаза. — обеспокоенно лепетала одна из девушек только очнувшейся Махпейкер. — Что с ним... — тихо повторяла вопрос, пытаясь разобрать, что происходит. — Кесем, любимая, ты подарила мне сына. — начал беспрестанно расцеловывать ее руки, периодически смотря на женское изнеможденное лицо. — Сын? Кеманкеш, у нас правда сын? — несмотря на жуткую усталость позволила себе искренне порадоваться. — Да, Кесем, ты снова осчастливила меня, я готов подарить тебе весь мир. — Паша, Вам нужно ненадолго выйти. — сообщила одна из хатун. Кеманкеш не стал противиться и послушно вышел на балкон, оперевшись горячими ладонями о холодные мраморные перила. Улыбка не сходила с лица, пока он жадно хватал свежий воздух, вытирая со своего лба выступившие капельки пота. Зайдя через некоторое время в покои, сразу же расположился около ложа супруги. — Кесем, как ты? — убрал каштановую прядку с ее бледного лица. — Ты рядом и мне намного лучше. — устало улыбнулась. — Дайте мне нашего сына. — обратился к повитухе, которая принесла уже чистого младенца. Женщина, отдав ребенка, решила не портить этот радостный для супругов момент, поэтому молча потупила взгляд в пол. — Как мы назовем нашего ангелочка? — обратился к жене, которая уже успела непроизвольно уронить несколько жгучих слез радости. — Пусть будет Кемаль. — предложила, завороженно смотря на крохотное личико тихонько кряхтевшего сына. — Да, красивое имя. — согласился, улыбаясь этой милой картине. Прошептав молитву над ухом новорожденного и назвав его, бережно передал его матери. — У него такая же горбинка на носу, как у тебя. — не верила своему счастью, смотря на ребенка. — Ну и почему ты плачешь? — трепетно вытер рукой слезу с ее белоснежной щеки. — Я не могу поверить, Кеманкеш... Я думала, что не вынесу этих родов, а когда я поняла, что наш сын не закричал...— слезы градом полились из ясных глаз. Кеманкеш забрал Кемаля из рук супруги и отдал его девушкам. — Сообщите Хаджи аге о рождении моего наследника, пусть он раздаст деньги служанкам и отправит гонца в Главный дворец. — дал распоряжение, прижимая супругу к себе. Девушки вышли из покоев вместе с повитухой, уложив ребенка в колыбель. — Кесем, успокойся, все прошло. — нежно поглаживал ее мокрые локоны, расцеловывая ее пушистую макушку. — Сейчас тебе нужно отдохнуть, ложись. — бережно уложил возлюбленную на подушки. — Кеманкеш, я не могу насмотреться на нашего сыночка, принеси его сюда. — мило улыбнулась, когда женский взгляд упал на колыбель. Аккуратно поднес новорожденного, прилег рядом, уложив ребенка между ним и Кесем. Медленно поглаживала пальчиком пухленькую щечку малыша, который уже успел уснуть. — Спасибо тебе за это счастье, Мустафа. — прошептала, одаривая мужа тёплым и нежным взглядом. — Это тебе спасибо. Ты подарила мне уже троих детей, Кесем, трижды осчастливив. — улыбнулся, заправляя за ухо ее темный локон. — Как сейчас чувствует себя Султанша? — окрыленный счастливой новостью несся по коридору Хаджи ага. — С ней все уже хорошо, но... — повитуха остановилась, это же сделал и евнух, вопросительно посмотрев на женщину.