escalator.

«Кошмары посылает тот или то, что мы есть на самом деле, в глубине своей. «Не забывай, откуда ты родом, — говорит кошмар, — не забывай свою истинную сущность» — Дэвид Митчелл

***

      Никто не предупреждал Иту о наличии гигантского орущего младенца с кровавой аккуратно лежащей на полу пуповиной в сыром особняке Беневиенто. Дичайший, животный страх засел глубоко в душе женщины, единственным оружием которой сейчас были только ее ноги, позволяющие бежать дальше и дальше. Главное — не оборачиваться на искаженный крик «МАМА» , который, казалось, раздавался со всех сторон в освещенном тусклыми красными лампами коридоре. Три пальца левой руки крепко сжимают фонарь с убегающим вперед светом, а в правой руке — колба с Розой. Сердце ударами громогласной кувалдой стучит в голове, по коже из-за ужаса разбегаются волны мурашек.       Надо найти предохранитель и постараться быстрее подняться на верхние этажи, потому что нервы уже окончательно сдают из-за преследующего Уинтерс неестественных размеров младенца. Женщине довольно трудно дается ориентироваться в темноте подвала, к тому же фонарь начинает мигать. Ита бежит к лифту. Лишь бы успеть и не быть сожранной этой тварью, скорее всего, являющуюся обыкновенным, но слишком правдоподобным глюком, вызванным пыльцой тех желтых цветов в палисаднике у особняка. Двери предательски медленно разъезжаются в стороны, а мерзкие хлюпанья пуповины и лап раздаются все ближе и ближе. Уинтерс буквально влетает в кабину и быстро начинает тыкать на кнопку. Младенец оглушительно вопит, когда лифт начинает подниматься вверх.       — Боже Господи… — женщина, прерывисто дыша, прислоняется спиной к стене кабины. Ее продолжает колотить от страха. Руки трясутся. Но сейчас нельзя останавливаться. Лифт продолжает свое движение наверх. Складывается ощущение, что конец уже близко — осталось совсем чуть-чуть. Двойные двери разъезжаются в стороны. На картинку перед глазами, словно наложили множество фильтром, чтобы та выглядела неестественно: с приглушенными цветами, странными расплывчатыми отблесками свечей на люстре и полным отсутствием звуков, кроме отяжелевшего дыхания Иты. В нос забился аромат пыльцы горных цветов, ведь от нее голова и идет кругом. Откуда-то из-за двери рядом с лифтом слышится мерзкий смех Энджи. Уинтерс, прижав колбу к себе, идет по коридору вперед, стараясь сфокусировать зрение на предметах, окружающих ее.       Женщина осторожно толкнула дверь вперед, поскольку буквально несколько секунд назад смех куклы резко умолк, словно пластинку вытащили из аппарата. Перед Итой гостиная, но наполненная куклами, которые все смотрят на нее своими безжизненными фарфоровыми глазками. Сердце, кажется, прямо сейчас пропустило удар. Страха перед куклами никогда не преследовал Уинтерс, но сейчас с учетом обстоятельств, возможно, педиофобия скоро проявится. Женщина в панике оглядывает фарфоровую армию перед ней, закусив губу и сделав шаг назад, что уперлась спиной в дверь. Пришлось взять всю волю в кулак и двинуться вперед, к сидящей на полу Энджи. Внезапно, словно Иту выплюнуло из галлюциногенного мира, все цвета и предметы приобрели нормальные очертания, никаких кукол на столах. Перед Уинтерс стояла Донна с любимой куклой на руках.       — Не уходи… Я не пущу… — глухо звучал голос кукольницы из-под вуали. И все же Ита не хотела драться с Беневиенто. Это не леди Димитреску, которая мечет направо и налево.       — О, ты еще жива, да? — перебила владелицу Энджи, спрыгивая с рук Донны на пол. Ита осторожно приближалась к владыке, словно боясь вспугнуть ее, как редкую бабочку, присевшую на раскрывшийся разноцветный бутон пахучего цветка. Еще никогда она настолько ни была уверенна и одновременно не уверена в правильности своих действий. Уинтерс резко схватила вздрогнувшую Беневиенто за руку и потянула на себя, слыша, как пронзительно завизжала кукла, дергая фарфоровыми ручками за штанину женщины.       — Дай мне просто уйти, пожалуйста… И я не причину тебе вреда, — наклонила голову Ита, пытаясь казаться дружелюбнее. Внутри было стойкое ощущение, что договориться удастся.       — Матерь Миранда не позволит так сделать… — глухо отозвалась Донна и резко бросила в лицо женщине желтоватую пыльцу. Уинтерс, отпустив руку владыки, пару раз чихнула и протерла глаза. Но Донны уже не было в помещении. Теперь вокруг Иты кружились куклы самого разного вида, сквозь их тихий и противный хохот послышался голос Энджи, оставшейся в гостиной:       — Найди меня скорей, а то мои друзья тебя убьют! Тик-так… На кону твоя жизнь!       — Хватит с меня уже этих игр! — отмахиваясь от в миг облепивших ее кукол, злилась женщина. Когда фарфоровые создания отстали, а кукла Беневиенто полетела из комнаты, Уинтерс закричала ей вслед. — Стой!       — Попробуй найти меня, — смеялась Энджи. Ее смех доносился из глубины дома. «Вот черт!» — пронеслось в мыслях Иты, когда она, схватив увесистые острые ножницы для резки пряжи, бросилась в погоню. Теперь дом наполнился странными непонятными звуками, напоминающими крики, хихиканье и детский смех одновременно. В стенах раздавались голоса разного тембра. Было страшно. Особенно от того, что теперь на каждом углу особняка сидели куклы, мелко подрагивающие и готовые в любой удобный момент наброситься на бегущую женщину, сжимающую ножницы в руках. Зачем они ей? Самозащита? Возможно…       Энджи обнаружилась на втором этаже, в маленькой спальне. Уинтерс, пряча громоздкую колбу в широкий карман куртки, резко схватила куклу, когда та внезапно оживилась и начала болтать своими длинными нескладными конечностями:       — Зря Роза родилась. Без нее было лучше!       — Я не позволю так говорить о Розе, — рассвирепела женщина и с силой воткнула острие ножниц в голову Энджи, где у той был небольшой мышечный нарост. — Сдохни, сука!       Прятки были нечестными. Кукла всегда пряталась, а Ита должна была всегда ее искать под страхом смерти от ручонок маленьких приспешников леди Беневиенто. Злость полностью перекрыла собою страх и теперь полноправно овладела разумом Уинтерс, отчаянно желавшей выбраться из этого поганого места, да еще и забрать свое оружие. Женщина чувствовала себя больной шизофренией, голоса, разносившиеся из стен, оглушали и подавляли мысли. Желтоватый свет в окнах казался нереально ярким и режущим глаза. Начинала дико болеть голова, а кровь тяжело пульсировала внутри.       — Тебе ни за что отсюда не выбраться! — закричала Энджи на третий раз, когда Уинтерс бесцеремонно схватила ту прямо за начинающую расслаиваться голову, откуда вырастали мелкие щупальца. — Тупая дура, как смеешь ты так обращаться с моими прекрасными куколками?! — но Иту слова куклы мало интересовали. Она присела около нее и с упоением пронзала лезвием ножниц голову дико орущей от боли Энджи. На лицо попадали брызги крови, но это тоже — мало волновало сейчас. Внезапно перед глазами побелело, а шум в ушах слился с истошным визжанием куклы.       Обнаружила себя Ита сидящей на груди покрывающейся кристаллической пылью Донны. Вуаль была сдернута с лица леди Беневиенто. Ее правый глаз был поражён опухолью, что сейчас кровоточила. Женщина не решилась вытащить ножницы, которые были воткнуты в нарост, как в пластилин. Уинтерс быстро отбежала от мертвого тела подальше и, сдавленно дыша, наблюдала, как завершается кристаллизация. К груди Ита окровавленными руками прижимала колбу с частичкой Розы. Голова продолжала нестерпимо болеть. На плече вновь висела сумка со всеми вещами, чтобы были до прихода в особняк. Женщина убрала колбу в нее и вытащила на свет пистолет, с какой-то нежностью гладя оружие. Теперь безопасно.       — Так. Надо выбираться отсюда, — Фигура кукольницы рассыпалась, обнажая ее кристаллическую статую. В оранжевом свете, проникающим из окон, Уинтерс разглядела блеск среди пыли, принадлежавший серебряному ключу с эмбрионом. Теперь на руках был четырехкрылый ключ с эмбрионом, подходящий для последних ворот у алтаря. Перед тем, как уйти, Ита еле как нашла место в сумке для безжизненной Энджи и кристальной Беневиенто. За это Герцог должен много дать!       За пределами особняка уже во всю красу развернулся закат персиковыми лучами, лаская поверхности, до которых дотягивался свет заходящего за горизонт солнца. До уже доносился грохот водопада, который теперь можно было рассмотреть. Его буйные воды под игристыми лучами переливались мягкими теплыми оттенками. Женщина чувствовала, что, находясь рядом с крутым обрывом. Ее наполняет странное ощущение свободы. Вообще она не думала, что так долго провозиться у кукольницы, но, похоже, травы притупляют еще и восприятие времени. Ита жадно вдохнула свежий морозный воздух, больше не смешанный с приторным ароматом пыльцы. Она даже оборачиваться не хотела на оставшийся позади дом. «Еще две колбы. И мы будем вместе, Роза!»  — все же посмотрела назад Уинтерс, пряча руки в карманах.       Медленно волочась по саду, куда из-за густого тумана не проникал свет закатного солнца, Уинтерс наткнулась на старую хижину. Строение с разъехавшимися в разные стороны оконными ставнями состояло из досок рыхлых от влаги и покрытых облупившейся краской. Головная боль чуть ослабила обруч, но перед глазами продолжали возникать образы из сырого особняка Беневиенто. Орущий младенец, что больше женщины раза в два, множество агрессивных кукол и эфемерные круги перед глазами, как последствие от воздействия алкалоидов на организм. Ита осторожно вошла в постройку, прислушиваясь к скрипу деревянного пола под ботинками. В крыше зияла дыра, через которую улетучивались белые облака пара от дыхания. В углу на деревянном стуле стоял дробовик «W870-TAC», к нему же была прикреплена записка.        «Если ты это читаешь, то ты, вероятно, осталась жива после игр моей полоумной и помешанной на долбаных куклах сестрицы! Это тебе мой подарок… Кстати, надеюсь, ты умеешь плавать, »  — гласил аккуратно выцарапанный карандашом текст. Было не трудно догадаться, кому принадлежит и вещь, и бумага. Да и к чему тут вопрос о плавании? Уинтерс не особо любила, да и попросту не умела плавать. Вот стрелять, бегать и драться женщина хорошо умела; вот не понимала она, как держать равновесие в воде и при этом грести руками. Ита сунула записку в карман и взяла в руки громоздкий дробовик, приятно тяжеливший руки своим весом. Такой махиной можно много кого грохнуть!

9 февраля

       «Я увидела Мари в тумане… Как он здесь оказался? Нет… Он же мертв. Я сама видела, как это ублюдок Рэдфилд убил его на моих глазах! Пора бы смириться с этим. Но моё сердце никак не желает отпустить его…       Кошмары, которые я видела наяву в том доме, были созданы Донной. Но… меня тревожит мысль о том, что Мари утаил от меня что-то. Что-то важное! И теперь эту тайну уже не раскрыть… Осталось ещё две колбы. Хотя бы Розу я спасу. Клянусь»       Оставив записи в дневнике и поспешно убрав его в сумку, женщина осмотрела домик, убеждая себя, что ничего не пропустила. Она обещала себе, что будет внимательной! Ну конечно… Пропустила ключ от дома скрипичного мастера, который столь услужливо лежал на полке шкафа у двери. Легкость, с которой поставлялось оружие, нужная информация от Гейзенберг и Герцога, выводила Иту из себя. Ведь бесплатный сыр может быть только в мышеловке, в которую попасть сейчас — очень нежелательно. Сунув ключ в карман куртки, Уинтерс все же покинула домишко и двинулась по заснеженной садовой тропе, держа пистолет наготове. На всякий случай.       Ну или не на всякий. С деревьев сваливались живые трупы, размахивающие серпами, как усопшие дочери Димитреску. Эти оказались намного безобиднее, но их было больше, потому, чтобы в пустую не тратить патроны пистолеты, женщина оббежала их, слыша их вопли за спиной. Рожь и ветки голых кустов на тропе, ведущей в деревню, били в лицо и ощутимо замедляли. Наконец-то она выбралась! Погрязшая в крови и рычании ликанов деревня казалась сейчас тем самым желанным местом, где так и хотелось отдохнуть после атаки галлюцинаций.       — Рад видеть, что вы живы, мисс Уинтерс. Нашли колбу? — мягко поинтересовался Герцог, пока Уинтерс выкладывала перед ним весь найденный хлам. Со звоном на прилавок выпали кристаллические черепа и леди Беневиенто, драгоценные камушки, куклы в пыльных платьицах и Энджи с пустым взглядом.       — Не напоминайте мне об этом, — усмехнулась Ита. Она сейчас не очень хотела с кем-либо говорить, предпочитая проанализировать все произошедшее в тишине и одиночестве. Личными переживаниями женщина привыкла делиться только с психотерапевтом и мужем, но только до Луизианы. После событий в доме Бейкеров вера постепенно угасла, а все мысли записывались в дневник, надёжно спрятанный от посторонних. — Колбу-то я нашла…       — Это похвально! Но вас что-то встревожило, — спросил торговец, протягивая женщине вырученные деньги в мешочке. Уинтерс отрицательно помотала головой, явно утаивая истину от проницательного Герцога и убирая деньги в сумку. — Это не мое дело интересоваться вашими переживаниями, но… Что бы то ни было, не стоит зацикливаться, иначе это может помешать вам в спасении дочери.       — Не вам мне это говорить, — отвернулась от него Ита, засовывая озябшие руки в карманы. В памяти возник силуэт Мари в саду Беневиенто. Похоже, Донна нашла, чем можно морально и довольно эффективно надавить на психику женщины. Если Ита и вправду хочет спасти Розу, то нужно отпустить мертвого супруга из сердца и взяться за дело. Хочется покурить, чтобы попробовать устранить бардак в голове. Уинтерс выуживает сигарету из пачки, где осталось их осталось еще целых шестнадцать штук, и подносит огонек зажигалки к фитилю, закуривая.       — Пожалуй, вы правы, — любезно согласился торговец, наблюдая за женщиной. — Кстати, не желаете приобрести что-нибудь на дорожку, если вы сегодня пожелаете навестить Моро? Через три часа окончательно стемнеет…       — Что ж… давайте! — приподняла уголки губ Ита и морально приготовилась к подъему цен за модификации оружия и другие боеприпасы. Конечно, учитывая, сколько она получила за продажу антикварного хлама, модификация нового дробовика и пистолета, да покупка гранат, мин обошлась относительно дешево. Солнце так и спешило скорее скрыться из виду, потому Уинтерс, на этот раз попрощавшись с торговцем, направилась к последним закрытым на поляне воротам.       Через восточную часть старого поселения, покрытой странной дурно пахнущей пузырчатой субстанцией, облепившей углы домов. Чтобы запачкать обувь женщина пошла по мелководной речушке, пересекавшей деревню темно-синей волнующейся тоненькой ленточкой. В нос забрался едкий аромат тухлой рыбы и плесени. Ита спустя некоторое время оказалась перед проходом, полностью заваленным этой пахучей слизью. «Мерзко, как и этот урод Моро!»  — тихо пробормотала она, разрезая слизь ножом. Субстанция под неимоверными усилиями женщины поддалась и обрушилась к ногам, открывая проход. С каждым шагом слизи становилось все больше и больше, теперь она еще и отвратительно хлюпала под ногами.       Вскоре впереди показались возвышающиеся под всей этой мерзкой зеленоватой слизью три полуразрушенные мельницы, территория ограждена кирпичным забором, который в свою очередь огражден стеной мерзкой субстанции. Забравшись по лестнице на территорию водохранилища, Уинтерс направилась к ближайшей мельнице, где продолжали свою работу зубчатое колесо на каменной оси. Здесь было также сыро, как и снаружи. Благо, что плесени внутри не было!       Единственным освещением был керосиновый фонарь у спуска, уходившего на пять пролетов под землю. Ита, держа пистолет, но не снимая пока предохранитель, быстро пошла вниз. Головная боль уже прошла, а недавно выкуренная сигарета здорово так успокаивала разум. Лестница привела к ржавой от обилия влаги лифтовой кабине, которая со скрипом начала опускаться вниз сразу же, как женщина потянула за соответствующий рычаг. Ехала она вниз как-то слишком уж долго, а потом стало интересно, насколько глубоко сейчас от поверхности находится конечная остановка. Кабина наконец остановилась. Уинтерс сделала широкий шаг вперед и скривилась от отвращения. Внизу еще сильнее воняло протухшей рыбой, а пол состоял из смеси слякоти и той слизи.       Ита шла довольно быстро, чтобы не зацикливаться на запахе и хлюпающей грязи под ногами. Мерзость. Дальше подземелье напоминало шахту, на земле расположились оборванные стальные рельсы. С потолка на них падали маленькие капельки озерной воды, стены же стояли целиком и полностью из слизи. Вскоре женщина вышла в невысокую пещеру и, осторожно осматриваясь и наводя дуло пистолета на любой шум, поднялась по деревянной лестнице к какой-то облепленной неизменной жижей постройке. Протиснувшись между огромным выростом слизи и деревянной стеной, Уинтерс сразу увидела светло-желтую колбу на ящике. Но не… Ита взглянула вглубь помещения и сразу пригнулась.       — Матерь Миранда… Я готов… на все ради тебя! — Там, перед телевизором с серыми помехами, стоял блюющий Моро. «Господи… Отвратительный урод! Ладно, быстро заберу колбу и сбегу. Нахер надо!»  — думала женщина, быстро, почти бесшумно, стянула колбу с руками Розы и убрала в сумку сосуд. Только она надеялась убежать, как ее окликнули, похоже, заметив движение у стены. — Стой. Стой. Стой… Что ты делаешь с чудо-ребенком? Матерь… Хочет вернуть дочь.       — А я забираю свою! Теперь отвали от меня, уродец! — фыркнула Ита и бросилась вниз по лестнице. Перед этим она видела, что Моро порывается ей что-то сказать, остановить, но колба в сумке, а, значит, больше здесь делать нечего, если это болотное чудовище не решит помешать.       — Ты забрала колбу… Теперь все будут насмехаться! Но… если я справлюсь… лучше их всех, то… Здесь мои владения! Я тебя… не выпущу! — булькая, кричал ей в след Моро. Но женщине уже было плевать, она дернула рычаг лифта вверх, осматривая подземелье, быстро покрывающееся наростами гноя и слизи. Отчего-то дыхание вновь сбилось, хотя в душе было радостно. Осталась еще одна колба, а потом… а потом Ита наконец-то вернет свою дочь! Но рычаг не опускался! Уинтерс несколько с силой подергала его. «Да чтоб тебя!  — выругалась она. — Придется найти другой выход» .       Выход из шахты вывел женщину на небольшой утес с покосившейся разломанной хижиной и пристанью рядом. Доски громко так скрипели под ногами, словно страстно ждали провалиться. Небо почти полностью почернело, однако над водохранилищем резко зажглись мощные круговые прожекторы, освещающие близлежащие территории. Стало уже как-то не по себе. В кармане вместо ключа от дома скрипача теперь валялся ключ от моторной лодки, которую Ита никак не ожидала увидеть у пристани. Недолго думая, Уинтерс завела лодку, с диким оглушающим звуком взревел мотор. Моторная лодка, залатанная по бокам, довольно быстро двинулась вперед, через каменное ущелье, тоже покрытое слизью, изрыгаемой Моро. Женщина периодически морщилась и с отвращением стряхивала с ткани куртки капли слизи, падающие на нее с потолка.       Как только лодочка оказалась в просторном водохранилище, за спиной осталась дамба, вода разошлась буйной рябью и из нее выскочило огромное рыбоподобное существо, плюхнувшееся обратно всем своим весом. Ита даже испугалась, что ее за барьер выкинут волны. Но, сориентировавшись, Уинтерс, движимая адреналином, направила лодку в противоположное ущелье, где была низенькая деревянная лесенка, ведущая к странному шатру. Мари когда-то научил женщину управлять моторной лодкой, чтобы выезжать на рыбалку. Хоть где-то пригодилось! Ита вылезла из лодки и, вытащив пистолет, аккуратно пошла вперед, не зная даже, чего ожидать. Шатер казался жилым, в нем горел свет. Подойдя ближе и не услышав никаких посторонних звуков, Уинтерс дернула штору в сторону и прошла внутрь.       — Что это? — искренно удивилась она, осматриваясь. Это было похоже на передвижную лабораторию. На столе стояли микроскоп, выключенный ноутбук и какая-то странная двигающаяся хрень в горшке. — Что за херню тут делают? — Внезапно ее схватили, а руки скрутили за спиной. Ита успела только выкрикнуть. — Эй! Отвали от меня! — Конечно, ей было не под силу одолеть здорового вооруженного мужика, но с размаху ударить в голень, в отличии от колен, незащищенную, было вполне реально. «Махинация» дала фору Уинтерс в несколько секунд, за которые она смогла отойти от нападавшего и прижаться спиной к стене.       — Ита… — и этот голос женщина узнала бы буквально везде. Рэдфилд стоял, скрестив руки на груди и прислонившись к стене. — Я удивлён, что ты еще жива. Будет жаль, если что-то случится прямо сейчас…       — Да, Крис? А что? — отозвалась Уинтерс, скрещивая руки на груди и переводя напряженный взгляд с Рэдфилда на нападавшего со спины солдата. Никто не делал больше попыток как-то завалить ее на пол или скрутить. Набравшись мизерной уверенности в себе, Ита продолжила. — Ты убил моего мужа и даже не потрудился объяснить! Что тебе мешает убить меня здесь и сейчас? Делов-то…       — Эй, кэп, — перебил женщину вошедший солдат, держащий в руках автомат. — Датчик движения засек мощную активность в водохранилище. Пора бы валить. Какие будут дальнейшие указания?       — Что за активность? — Крис отвернулся от Уинтерс. Она не могла видеть эмоции на его лице, даже по голосу его было сложно понять. То ли он расстроен, то ли ему все равно… Вдалеке разнесся глухой рев. — Кто у нас?       — Не видно, но мы явно засиделись. Миранда знает.       — Эй, эй! — позвала их женщина, осторожно приближаясь к мужчинам. Если они что-то о ней узнали, женщине тоже нужно знать, потому что придется сражаться с этой сукой. Рано или поздно. — Ты сказал «Миранда»? А вы тут при чем вообще?       — Просто забудь, Ита, это больше тебя! — заткнул ее Рэдфилд и вновь повернулся к солдату. — Что по анализу образца? — Дальше Уинтерс стало уже неинтересно слушать, она мрачно опустила голову. Почему все утаивают от нее столько важных вещей? Разве она не заслуживать знать о Миранде? Рэдфилд обязан знать, что именно эта сука и забрала маленькую Розу, а теперь женщина собирает колбы с частями дочери! Вода рядом с шатром пошла мощными волнами, пол шатнулся под ногами. Огромное подводное чудовище явно нашло то, что искало, и теперь на всей скорости двигалось на шатер.       — Не суйся в наши дела, Ита! — успел выкрикнуть Крис толкая ее дальше от прохода, который снесла рыба. Женщина, отшатываясь, спросила: «Какие дела?», но Рэдфилд не ответил на вопрос. — Назад!       Рыба во второй раз налетела на шатер, Уинтерс, не удержавшись на ногах, упала в воду, как и все оборудование переносной лаборатории, и пожалела о том, что не умеет плавать. Вода, смешанная с тиной, кусками слизи и гноя, в озере оказалась невероятно холодной, обжигающей кожу. В нос и в рот сразу же попала вода с мелкой живностью и водорослями, поднявшимися со дна водохранилища, а ноги свело судорогой. Ита бултыхалась в воде, как маленький ребенок, пыталась двигать руками, чтобы всплыть. Легкие сжались настолько сильно, что даже если бы была возможность сделать вдох, женщина бы не смогла этого сделать из-за боли. Она тонула, но отчаянно боролась за жизнь. Столь просто и позорно нельзя умереть! На поверхности плавали доски и деревянные ящики, за них так и хотелось ухватиться, но сумка, наполненная оружием, тянула вниз.       Последние секунды. Сознание уже покрывается белой пеленой от недостатка кислорода, а кровь медленно застывает в венах. Сердце вытанцовывает свои последние кульбиты, а изо рта вырываются мелкие пузырьки воздуха. Но сумка благодаря странным импульсам, противоречащим физике, начинает тянуть почти отключившуюся Уинтерс наверх. Только успела женщина ухватиться руками за деревянный причал и выкарабкаться на ватных конечностях, отхаркав все, что накопилось и в горле, и в легких, начала жадно вдыхать земной воздух, перевернувшись на спину, чтобы чувствовать живой. Выжила… Немного придя в себя, Ита села, вытянув ноги, потому что их продолжала атаковать противная судорога.       — Что ж… Плавать ты не умеешь, но ты же не надеялась откинуться здесь? — послышался саркастичный голос со спины. Уинтерс медленно обернулась, чтобы увидеть стоящую поодаль Гейзенберг, скрестившую руки на груди. В темноте, хоть и нарушаемой светом прожекторов, сложно разглядеть лицо владыки. Женщина только хотела что-то сказать, как рядом, на другой конец пристани, вылез Моро с огромными красноватыми волдырями на спине, меж которых высовывались длинные белые отростки, напоминающие глистов. Ита сразу отползла ближе к Гейзенберг, а затем резко вскочила на ноги, хоть они и продолжали побаливать. Сейчас уже не кажется такой бредовой идея находиться рядом с четвертой владыкой, монстром в человеческом обличие. Но это намного лучше, чем приближаться к Моро, начавшему блевать гноем. Но Гейзенберг он, похоже, ни капельки не напрягал. — Слышь, блюющая ебань, отвали от моей добычи…       — Она… не твоя, — булькнул Моро, приближаясь к женщинам. Иту сильно задело, что Гейзенберг называет ее добычей, да и рыбный урод тоже воспринимает ее как вещь. Чем-то сцена напоминала то семейное собрание в полуразрушенной церквушке. — Матерь Миранда… полюбит меня, если я буду лучше сестер! Она уже подготовила церемонию… — обращался он уже явно к выставившей дробовик Уинтерс. — Ты… поздно.       — Она послала тебя, чтобы отвлечь меня, — фыркнула Ита, убирая предохранитель. Пора уже покончить с этим уродом. — Жалкий ублюдок!       — Не издевайся, — жалобно булькнул Моро, подавив очередной рвотный позыв. — Нечестно! С ней должен быть я. А не ты! — Женщины успели отойти в сторону, как из глотки урода полилась очередная порция слизи. Моро попятился к краю пристани, не переставая блевать. — Боже. Мама, почему… Почему?!       — Так, — командным тоном начала Гейзенберг, поворачиваясь к Уинтерс и подходя ближе, сразу после того, как Моро упал в воду, захлебываясь в своей блевотине. Ита уже не так сильно ее опасалась, но все равно ее тело предприняло попытку отстраниться от владыки. — Слушай меня внимательно. Ты обязана запустить три генератора на электростанциях, я пойду к пульту управления. Как только электричество возобновится, я спущу нахуй воду из болота этого лизоблюда и тогда… Короче, дело останется за тобой! — Уинтерс стояла в замешательстве, обдумывая сказанные владыкой слова. Гейзенберг, цокнув, подтолкнула Иту к деревянному мосту, проходившему над водой, где металась порыкивающая рыба. — Что стоишь, как истукан? Давай! Иди… Или тебя подтолкнуть?       — Да отвали ты! — огрызнулась Уинтерс и уже добровольно достаточно быстрым шагом направилась к ближайшей мельнице, осторожно ступая по покосившимся деревянным мостикам и судорожно отскакивая от их края, если рядом проплывал Моро. «Ну и славненько!» — улыбнулась владыка, убирая руки в карманы и направляясь к небольшому каменному строению у дамбы. Ита лишь раз обернулась, чтобы проводить ту взглядом, стоя на довольно большом расстоянии от берега. — Теперь мне всю что ли грязную работу тут выполнять?       Сейчас главное не стать кормом для ворчащей рыбы с множеством глазенок, иначе Розу уже не спасти.