escalator.

      «— Ах ты сука!       — Боже мой! Придется тебе положить десять центов в копилочку за плохое слово. Знаешь, как делаю я, когда меня тянет выругаться? Я говорю «чушь».       — Ты, чушка, еще раз тронешь меня, и очушуеть не успеешь, как я тебя убью, » — Дин Винчестер, Сверхъестественное

***

       «Роза должна быть здесь! Должна же!»  — нервно рассуждала Ита, осторожно передвигаясь по предательски громко звенящему под ботинками полу с шахматной выкладкой в парадном зале с гигантской хрустальной люстрой, свешивающейся с отделанным кессонами потолка. Стены, ближе к потолку, украшены торжественной каймой фестонов. Напротив, величественной закругленной лестницы из красного лакированного дерева располагался потухший камин, в низких вазах с тонкой резьбой стояли разных видов цветы, печально склонившие свои пышные бутоны. С двух сторон от него возвышались начищенные до блеска рыцарские доспехи с алебардами из кованного железа. Словом, вычурный интерьер замка, наполнял мысли Уинтерс, вызывая в ней чувство глубокого благоговения.       За спиной остались четыре белые известняковые статуи ангелов без лиц, не слышно выплывшие из пола, пока женщина висела на крюках в покоях Димитреску, как скотина на скотобойне. На каждом памятнике, освещенном мягким сиянием свечей на полу, было выдолблено какое-то послание, написанное в очередной замысловатой форме: «Ангел печали одиноко рыдает в глухом темном месте», «Ангел наслаждения любит искусство и прячется за золоченой дверью», «Ангел счастья смотрит вдаль, слова мудрости при ней» и последний «Ангел гнева бросает яростные взгляды с высока» .       — Да что здесь вообще происходит? … Чертова свора ведьм и их гигантская мамаша! — в очередной раз разбивая пузатую вазу, фыркнула Ита.       Дернув огромные двустворчатые двери в конце главного зала, закрытые с обратной стороны, Уинтерс вздохнула, пытаясь успокоиться беспокойное дыхание. Ей было страшно до чертиков. И на то были причины!       Во-первых, из-за гадских насекомых, имевших отдельный котел в личном аду женщины. Во-вторых, из-за той огромной дворянки и ее дочерей, желающих сожрать женщину живьем, но она их не слышала — и это было ужаснее в тысячу раз. Ита ненавидела неопределённость и прямо сейчас была готова обороняться в любой момент. В-третьих, она боялась за дочь, находящуюся хрен знает где. Ну и в-четвертых, Ита не знала, что с ней происходит, она много раз возвращала взгляд к побелевшим на руках шрамах, вместо которых сейчас должны были красоваться рваные кровоточащие дыры.       Однако пребывание в замке было не столь отвратительным: Уинтерс радовалась, когда в очередной разбитой вазе она находила либо мелкие деньги, либо пачку патронов, порох или реагент. «И сюда «чудик» пробрался. Что он здесь забыл вообще?  — усмехнувшись, рассуждала она, кладя в магазин «Леми» последний найденный патрон. — Пора бы уже и наверх подняться! Может, Роза там?»       На втором уровне, Уинтерс сразу же вошла в винную комнату, наполненную изящными черными бутылками и деревянными бочками с вином, однако в воздухе витал стойкий аромат крови. Ита осмотрелась и, убрав маленькую темную баночку реагента в сумку, присела за стол с раскрытой толстой книгой, чем-то напоминающую гостевую книгу в вестибюле. «Винодельческие традиции замка Димитреску зародились еще в XV веке, задолго до появления нынешних его обитателей. Альсина Димитреску использует знаменитый, но необычный метод, чтобы усилить аромат вина и придать ему насыщенный, неповторимый вкус. Ее лучшая марка — Sanguis Virginis, то есть «кровь девственницы». Ее хранят в особой бутылке, украшенной серебряными цветами,  — быстро бегала взглядом по странице женщина, а затем, пригладив волосы, обвела глазами винную комнату, ища упоминаемую бутылку. В конце комнаты располагался странный алтарь с позолоченным гербом дома Димитреску, перед которым возвышалась пустая, такая же позолоченная подставка для бутылки. Ита провела по нему подушечками пальцев — пыль еще не успела осесть на поверхности, значит, бутылка еще недавно была на месте.       Что-то внутри подсказывало, что нужно спуститься вниз и еще раз все перепроверить. Так она и сделала. Вновь оказавшись в парадной зале, Уинтерс направилась к еще одной ранее незамеченной двустворчатой двери, которую достаточно легко удалось открыть, даже без отмычки — просто надо было повернуть щеколду. И voila! Стараясь действовать как можно тише, Ита выглянула за дверь. Она тут уже была. Этот коридор вел к проходу от вестибюля, через который женщина и попала сюда. Обернувшись в надежде не увидеть никого за спиной, Уинтерс шмыгнула в дверной проем и направилась в сторону вестибюля.       Там она зашла в заброшенное помещение, тоже незамеченное с первого раза. И Ита, покусывая губы и крепко сжимая в руке пистолет, даже корила себя за подобную невнимательность. «Комната» полностью состояла из камня, хотя дыры в полу были скупо накрыты несколькими прогнувшимися досками, неаккуратно наложенными друг на друга. Серый свет, проникавший в помещение через замыленные решетчатые окна, резко контрастировал с огнем, таящимся в керосиновом фонаре на большом сколоченном ящике. Рядом – лифт с чугунными дверьми, забытый досками.       — Безрезультатно, — как-то странно для себя усмехнулась Уинтерс, наивно тыкая на кнопку включения. Было удивительно, что для каменного подсобного помещения не предназначалось ни одной двери! Однако сюда гостям соваться точно не стоило.       Выйдя в коридор, Ита направилась в залу со статуями ангелов. Она там тоже видела дверь, но не успела туда заглянуть, потому что дочери Димитреску бессовестно уволокли ее по полу к матери в комнату. Пока есть возможность «глотнуть свободы» надо исследовать замок для нахождения укрытия в случае погони. Отворив дверь, Уинтерс резко вздрогнула, услышав мягкий смех Герцога, неизвестно как оказавшегося в маленькой комнатушке с изумрудными стенами. В комнате витал пряный запах еды и табака, дымившегося на кончике толстой торговца.       — Мы снова встретились! — продолжая смеяться, произнес он.       — Герцог? Зачем вы здесь? — Ита с опаской вошла в комнату, прикрыв за собой дверь, и осмотрелась. Здесь было тепло и уютно, создавалось ощущение, что она находится не в кровавом замке вековой вампирши, а у себя дома, на кухне и занимается приготовлением ужина для Мари.       — Тут можно подзаработать! — беспечно улыбнулся торговец, делая затяжку. — Удалось ли вам найти свою дочь?       — Нет, — после этого Уинтерс только открыла рот, чтобы добавить какой-нибудь вопрос, но резко замолкла, отводя взгляд. Роза… Женщина совсем забыла о дочурке, ради которой сюда и пришла. На первый план как-то незаметно выплыл страх за свою жизнь, а не боязнь за жизнь дочери! Ите даже стало стыдно перед собой. Ей казалось, что она слишком много думает о себе, а не несется сломя голову, чтобы спасти Розмари.       — Если малышка Роза и впрямь тут, хозяйка замка, наверняка, держит ее в личных покоях? Логично? — наклонившись вперед, спросил Герцог, стряхивая пепел в стоящую на столе аккуратную стальную пепельницу.       — Димитреску? — оживилась Ита.       — Она самая. Попробуйте поискать ее там. Вдруг повезет! — торговец откинулся к стене, выпуская изо рта серое облачко дыма. — Да и кстати…. Купите что-нибудь?       — О да-да, - резко закивала Уинтерс и принялась рыться в сумке, а затем, приподняв уголки губ, произнесла. — У меня есть кое-что и для вас, Герцог.       — Давайте же посмотрим! — благосклонно кивнул торговец. Женщина вытащила из сумки алмаз и алый бокал, найденные в замке — за них она получила пять с половиной тысяч лей. Чем не замечательный день?! К тому же получилось повысить урон пистолета, с которым, осознавая его невысокую эффективность, Ита расставаться не желала. Герцог, подсчитывая леи, склонил голову. — Что-то еще?       — Да… — спустя несколько секунд раздумий спросила Уинтерс, как-то виновато опустив голову. — Сигареты и зажигалку, пожалуйста.       — Что ж… — кивнул он и принялся рыться в вещах. — Я обычный торговец, однако… — Герцог выудил пачку сигарет и маленькую газовую зажигалку. Ита подала ему несколько леи и, взяв товар, присела спиной к стене, чтобы аккуратно раскурить сигареты. — Не боитесь ли вы, мисс Уинтерс, что это повлияет в будущем на вашу дочь или вас, если покупки табака окажутся не одноразовыми?       Ита, медленно потягивая сигарету, его не слушала, выпуская изо рта сизые облака табачного дыма. Голова кружилась от никотина, а в раздраженное горло словно насыпали порцию красного перца. Герцог молодец, что дал женщине не самые крепкие сигареты, иначе Уинтерс отрубилась бы прямо сейчас, на полу. Организм ее не был рад курению на голодный желудок, которому нескольких кусочков яблока явно было мало. Прошли долгие, как Ите показалось, пять минут, пока она пыталась докурить сигарету, через силу дотягиваясь до стола, чтобы стряхнуть сизый пепел.       Положив докуренный бычок в пепельницу, Уинтерс предприняла попытку подняться, но не смогла, потому что перед глазами все поплыло. Пришлось ухватиться за выступающий угол, чтобы удержаться на ногах. Женщина тряхнула головой, прикладывая холодную — отрезвляющую, как нашатырный спирт, — ладонь ко лбу.       — Вы в порядке? — взволнованно поинтересовался Герцог, наблюдая за Итой. — Выглядите нехорошо. Уверены, что в состоянии идти дальше?       — Да, да, да… Все замечательно, — отмахнулась от его вопросов Уинтерс, начиная есть яблоки, чтобы хоть чуть-чуть ослабить эффект никотина на организм. Видимо, что это подействовало. Постепенно головокружение и вялость во всем теле исчезли. Курила она только в старшей школе, а после университета занялась здоровьем, потому что работа программиста предполагает сидячий образ жизни, для которого Ита была слишком активной. На время задумавшись, женщина случайно наткнулась взглядом на шрам на руке. Она уже и забыла, что хотела расспросить об этом у торговца.       — Герцог, — позвала она его, доев яблоко. Ей было боязно рассказывать об случае в личных покоях Димитреску.       — Да, миссис Уинтерс? — заинтересованно приподнял брови торговец.       — Я… Я хотела спросить, — неуверенно начала Ита, вытаскивая из сумки баночку реагента. — А из чего делается эта жидкость?       — А… — задумчиво протянул Герцог, рассматривая баночку в руках женщины, тем временем закурив еще одну сигару. — Что ж… В ее состав входит местная трава и раствор на спиртовой основе. Все просто, мисс Уинтерс.       — Звучит и правда просто… — усмехнулась Ита, убирая баночку обратно, а затем показала шрамы на ладонях. –Дочери этой суки подвесили меня на крюки… мне удалось убежать! Но так ведь не бывает, да?! — с отчаянием посмотрел она на задумчивого Герцога. — Рука… Она должна была на две части развалиться!       — Это интересный эффект, — спустя несколько секунд молчания произнес торговец, стряхивая пепел. — Никогда не замечал за этим продуктом таких мощных регенерирующих свойств. Я надеюсь, вам поможет это быстрее спасти свою дочь!       — Да, — сдавленно ответила Ита, еще раз осматривая ладони, но потом уверенно улыбнулась, направляясь к выходу из комнаты. — Думаю, вы правы.       Прикрыв дверь, Уинтерс быстрым шагом направилась к лестнице, ведущей на второй уровень. Теперь надо было свернуть в правую сторону так как в левой стороне — тупик и ни одной двери! Ботинки тихо шаркали по ковру, устилающим пол. В правом крыле обнаружилась закрытая дверь с каменным горельефом цвета слоновой кости, изображающим скорбящую деву в клобуке с двумя ангелочками, обнимающими ее за шею. Ей не доставало одного глаза, который, — как бы забавно то ни было, — завалялся в недрах сумки Уинтерс, поспешившей вставить его на месте.       Замок щелкнул — дверь отворилась внутрь. Как только женщина зашла, громкое жужжание раздалось в длинном коридоре со множеством позолоченной лепнины и белых громоздких пузатых ваз. Мухи были буквально повсюду. Они лезли под одежду, в нос, в рот, глаза.       — Давненько же я девиц не вскрывала! — Сквозь мерзкое жужжание Ита, старательно отмахиваясь от насекомых, услышала смех одной из сестер. Стряхнув с себя последних мух, Уинтерс бросилась бежать прямо по коридору, спиной чувствуя, что за ней гонятся. Страх окутывал тело. К сожалению, сеансы с психиатром, посвященные инсектофобии женщины, не имели никакого успеха даже, когда ради практики доктор посоветовал завести муравьиную ферму, чтобы страх перед насекомыми снизился. Ничего не помогало. Ита не могла даже смотреть на них, потому что начинала дрожать, а мозг заставлял думать, что по ее коже передвигается множество маленьких ножек, что насекомые лезут под кожу… В итоге Уинтерс сожгла злосчастную ферму в огромной жестяной бочке во дворе, за тиром.       — Я тебя повешу, вскрою глотку и буду смотреть, как твоя сладкая кровь вытекает из твоего жалкого тельца! — продолжала девушка, следуя за плутающей в коридоре женщиной буквально по пятам. «Господи, господи, господи…» — только к Богу сейчас могла обратить мысли Ита, иногда отмахиваясь от догнавших ее мух. — Взять тебя живой или мертвой?! Сама-то что выберешь?       — Отвали! — через силу заорала ей Уинтерс, забегая в открытую комнату — мухи за ней. В комнате не было ничего примечательного, кроме заколоченного досками прохода в стене, куда и рванулась Ита. Не задумываясь, что может всадить заносы в руки, женщина со всей силой дернула хлипкую конструкцию на себя, отрывая доски от стены.       — Куда ты собралась?! — со злобным смехом спрашивала ее ведьма, пока Уинтерс не бросилась в проход с каменными стенами. В полу Ита увидела большое отверстие, края которого обклеены желтой изолентой. Долгие размышления сейчас были бы очень уж не кстати, потому женщина резво прыгнула вниз, услышав за собой яростный крик девушки, упустившей добычу!       Падение, хоть и с большой высоты, длилось недолго. Уинтерс приземлилась с кувырком, чтобы отдача на ноги была не такая сильная. В нос сразу же забилась пыль, от которой Ита, осматриваясь, довольно громко чихнула. Помещение, в котором она оказалась, напоминало погреб, освещенный лишь одним керосиновым фонарем. Тут лежали вязанки дров, корзина с желтыми ягодами, напомнившими облепиху по вкусу, швабры и огромная деревянная бадья для мытья. Внимание женщины привлекла маленькая стопка пожелтевшей бумаги, лежавшая на деревянной полке полуразвалившегося стола. Ита взяла бумаги в руки и присела у фонаря. Написанное на ней напоминало Уинтерс дневниковые записи, которые та и сама вела.

«9 ИЮНЯ 1958 Г.

      Отработав первый день в замке. Я была поражена, увидев, что здесь работают исключительно женщины! Мне строго-настрого наказали никогда не злить госпожу и ее дочерей. Весьма неожиданно.

23 ИЮНЯ 1958 Г.

      Прошло две недели с тех пор, как я начала работать в замке, и мне… боязно. Горничная Адела допустила ошибку и мисс Даниэла полоснула ее ножом по лицу! А по ночам… я слышу вой, будто призраки бродят по коридору. Хочу домой…

8 ИЮЛЯ 1958 Г.

      Ума не приложу, что делать. За обедом юные дамы жаловались на жару и спертый воздух, тогда я слегка приоткрыла окно. Они заорали: «ЗАКРОЙ! ЗАКРОЙ СЕЙЧАС ЖЕ!» Я боюсь, что меня отправят в подвал, откуда не возвращаются. Ума не приложу, что делать. Просто ума не приложу. »        «Бедные девушки, »  — с сочувствием отметила женщина, перечитывая записи горничной, а потом убрала их в сумку на всякий случай. Ите показалось, что она поняла, как можно справиться с дочерьми Димитреску. Поднявшись с места, Уинтерс, продолжая ощущать сковывающий страх во всем теле, зашла в узкий каменный коридор. Но это все ради дочки! Ита здесь только ради нее. Если же эти чудовища не согласятся возвратить Розмари, то она собственноручно, как выразилась одна из ведем, подвесит их всех, вскроет глотки и будет ждать, пока они не скажут, где держат Розу. Эти мысли превращались в решительную злость, затмевающую страх тяжелым занавесом.       Уинтерс на локтях пробирается по влажному каменному туннелю, тяжело дыша. Перед ней секунду назад пробежала толстая крыса, взглянувшая на женщину своими маленькими красными глазками. Ита тогда затаила дыхание. Про себя она считала это стереотипным женским страхом, да и не причисляла себя к имеющим подобную неприязнь. Что есть обычная крыса, когда в мире существуют плесневелые монстры? Да это просто ничто!       Приблизившись к отверстию, женщина замерла: в круглом обложенном камнем помещении возвышалась леди Димитреску, держа в руках бутылку Sanguis Virginis, и о чем-то сама с собой разговаривала, не подозревая, что к ее речи внимательно прислушиваются. Выражение лица аристократки ясно давало понять, что она чем-то раздражена.       — И зачем эта невоспитанная… — она глубоко вздохнула, прикрывая глаза, стараясь удержаться от бранных слов даже в полном одиночестве. Истинная леди. — Мало того, что она бесцеремонно ввалилась ко мне? Сидела бы у себя, в железном противном сарае… Так она еще умудрилась упустить матерь ребенка, а Миранда ей еще потакает! — видно, что дворянка злилась и едва сдерживалась от того, чтобы топнуть ногой. Для нее подобное детское повеленье было достойно только ее младшей названой сестры.        «В замке теперь есть кто-то еще!  — обреченно подумала Ита и вылезла из укрытия, дождавшись, когда Димитреску, согнувшись, покинет комнату. Комната была обставлена непочатыми бутылками вина и потухшими подсвечниками. Свет в помещении давали лишь факелы на стенах. На столе из мореного дуба лежала мятая салатового цвета ткань, на которой стояла обыкновенная стеклянная ваза с засохшими цветами. Видимо, леди Димитреску была права, говоря, что в зимний период в замке не хватает прислуги. Некому было ухаживать за великолепными цветами в доме. — Надо найти Розу быстрее, чем они посмеют прикоснуться к ней своими мерзкими когтями!»       Когда отдых завершен, а в уравнении появляется еще одна переменная — надо спешить, чтобы проблемы не начали сливаться огромный снежный ком, что в скором времени обязательно снесет бедную Уинтерс, так отчаянно желающую спасти дочь.