escalator.

«Закон ямы: неважно, сколько времени карабкался наверх, — обратно слетишь в один миг, » — Макс Пейн

***

      — Не волнуйся, солнышко… Мама защитит тебя от страшных чудовищ из сказок твоего папы, — мягко усмехнулась Ита, с нежностью смотря на дочурку, спящую в небольшой укрытой различными хлопковыми простынками с цветочками колыбельке. Последний раз проведя рукой по редким светлым волосам Розмари, женщина еще раз внимательно осмотрела комнату, пытаясь убедить себя, что дочурка в безопасности, что все хорошо… Взгляд Уинтерс остановился на любимой игрушке девочки, обезьяне, вызывающей лишь ласковую улыбку. Женщина, осторожно положив рядом с Розой игрушку, неохотно покинула комнату и спустилась по лестнице на первый этаж довольно милого дома, который ей с мужем так любезно предоставила организация, взявшая ответственность за семью Уинтерс, как за жертв биотерроризма. Как бы это тяжело не давалось…       Даже встречи с психологами, которых тоже оплачивала организация, совершенно не помогали, лишь надавливали на старые, до сих пор заживающие раны, вновь образовывая в сознании буйный поток отвратительных и пугающих воспоминаний. Буквально на каждом шагу мерещилось мерзкое жужжание мух, чувствовался несуществующий аромат разлагающейся мертвечины, а перед глазами мелькали расплывшиеся в безумных улыбках лица Бейкеров, от которых Ита просыпалась ночью в холодном поту, до синяков сжимая руку спящего рядом Мари.       На него же события в Луизиане хоть и оказали глубокое впечатления, муж Иты постоянно избегал этой темы, говоря, что пора бы уже отпустить ситуацию и думать о будущем, думать о Розе. И это бесило женщину, которая так часто хотела обсудить все произошедшее с Мари, у которого словно отшибло память на события трехлетней давности. Ита пыталась заставить себя вновь поверить мужу, уже однажды умолчавшего о своей работе, которого она считала пропавшим без вести три года, пока не получила по почте видео сообщение от него. Лучше бы женщина послушала Мари, в видео уверявшего ее не ехать за ним в Луизиану и продолжать жизнь…       Но теперь из-за собственного упрямства она была вынуждена страдать от вечных кошмаров, нервных срывов и жизни в постоянной готовности к самообороне. Стрельбы и борьбы на курсах, на которые супруги были обязаны ходить, не хватало, потому на заднем дворике женщина даже организовала импровизированный тир, где мишенями были то пустые бутылки от пива или вина, то упаковки с просроченными продуктами, то специально купленная по низкой цене посуда со странным орнаментом, больше выводящим из себя. А вот местом постоянного хранения «Браунинга» в доме Уинтерсов был кабинет Иты, Мари же хоть и подарил его жене, приближаться, да и брать пистолет в руки не решался, хотя стрелять он умел неплохо. Показывал на боевых курсах и в Луизиане себя проявил.       Мысли о собственной беззащитности и повторении Луизианского ужаса пугали Иту.       В Румынии все стало иначе. С одной стороны лучше, с другой хуже. Теперь они на расстоянии тысячи километров от того адского плесневелого места. Как же Уинтерс хотела оградить дочь от пережитого ужаса и различных идеально белых лабораторий, куда им регулярно приходилось ездить для сдачи десятка анализов и тестов.       После рождения Розы женщина чувствовала себя преисполненной радости и всеобъемлющего счастья, она была готова полностью посвятить свою жизнь дочери, в которой и нашла новый смысл существования. Даже бессонные ночи, море запачканного детского белья, кажется, доставляли Ите лишь радость, потому что в голову постоянно лезли образы из прошлого, которые начинали меркнуть рядом с рутиной.       Но все равно что-то не то. Что-то изнутри настойчиво стучало ей по коре головного мозга, заставляя Уинтерс постоянно быть начеку. Однако женщина не знала, откуда ждать опасности и к чему вообще стоит готовиться. А дело было в Мари. Он довольно быстро освоился в Румынии, за несколько недель даже освоил румынский в совершенстве, хотя Ита часто шутила, что у того переводчик, встроенный в голове, на что мужчина лишь загадочно так улыбался. Еще одной странностью, которую не заметить было просто невозможно, было то, что Мари слишком много времени старался проводить с дочерью, порою бесцеремонно забирал девочку из материнских рук, но в отношении жены он становился скрытным, несговорчивым и вспыльчивым, чем не мог не вызвать подозрений.       — Я принес местное вино… Но если ты опять настроена хандрить весь вечер, то пить тебе явно сегодня не стоит! — мягко проговорил мужчина, взяв в руки изящную с цветочным орнаментом бутылку алкоголя, и кивнул только что спустившейся вниз женщине на два подготовленных бокала. Ита, аккуратно подхватив бокалы за ножки, последовала за мужем к деревянному столу, накрытому на двоих. Не зря она весь вечер просидела в интернете, пытаясь найти, что бы такое приготовить из местной кухни. От блюд сейчас поднимался приятный ароматный пар, заставляя голодный желудок напомнить о себе. Поставив бокалы на стол, женщина усадила мужа, быстренько забрав из его рук вино и откупорив бутылку, начала не спеша разливать алкоголь, думая о чем-то своем.       — Ты зря так сильно волнуешься, дорогая! — словно с укором произнес Мари, прерывая плавный поток мыслей жены, накрыв ее ладонь своей. Женщина старалась игнорировать мурашки по коже из-за практически ледяных пальцев мужчины, который вскоре поднялся со стула и встал рядом, чтобы легкими движениями проводить по пшеничного цвета волосам Иты, которые доставали до середины лопаток.       — Просто… Вот мы встретились в Луизиане, рождение Розы, Крис перевез нас сюда, боевые курсы! Слишком все быстро… — начала Ита, с некой печалью повернувшись к мужу и протянув ему уже наполненный бокал. Мари, хмыкнув, закатил глаза и устало выдохнул, возвращая бокал на стол.       — Ну… Зато теперь мы вместе! Ты, я, — сделал он паузу. — и Роза. И-и теперь у нас все будет…       — Серьёзно? — перебила мужа на полуслове Уинтерс, присев на стул и сделав быстрый глоток вина, оказавшегося просто потрясающим. Но времени наслаждаться вкусом алкоголя не было. — Думаешь, мы сможем взять да забыть про Луизиану?       — Все это уже в прошлом, — твёрдо ответил Мари, его взгляд оледенел, словно в глазах замерзли все былые эмоции, кроме презрения к жене, вечно пытающейся поговорить о событиях в Америке. — Просто не понимаю, — усмехнулся мужчина, отдаляясь от стола и с некой досадой разводя руками. — почему ты так…       Звук разбитого стекла. Ита вскакивает со стула, поворачиваясь в сторону звука, а затем быстро оглядывая мужа, застывшего на месте с каким-то непониманием на лице. Взгляд женщины зацепился за огромный кровавый развод, образовавшийся на плече Мари. «Боже… Это что? Кровь?» — звучит банальнейший вопрос в ее голове.       — Господи, Мари! Ложись! — успевает выдохнуть Уинтерс, когда свет в доме резко гаснет, а со всех сторон начинают свистеть пули, врезающиеся в тело мужа. — Мари! — вскрикивает женщина. На ее лице застывает тихий ужас, когда она быстро прячется под стол, удивляясь, почему мужчина продолжает стоять на ногах. Внезапно он качается на ногах и его тело с грохотом падает на пол. Ита, запинаясь, зовет лежащего на полу супруга, чувствуя, как ее постепенно начинает накрывать приступ паники от происходящего. — Мари!       Наконец-то стрельба прекращается. В ушах звенит тишина, хотя вскоре прерывается звуком тяжелых шагов, приближающихся к столу, который послужил для Иты своеобразным щитом от нападавших. Предмет интерьера резко отшвыривает в сторону и наконец-то Ита может видеть…       — Крис?! Какого хуя?! — женщина вскакивает на ноги, с ненавистью и непониманием смотря на военного. Мертвый супруг был бы явно против нецензурной брани, проскакивающей в речи жены, но по-другому она сейчас бы не смогла выразить свои эмоции. Уинтерс хотелось разрыдаться рядом с телом мужа, а потом со всей силы ударить по безэмоциональному лицу Рэдфилда.       — Прости, Ита, — коротко отзывается он, выпуская в тело Мари еще несколько пуль, вызывая у женщины лишь громкий вскрик. Она считала Криса другом семьи, надёжным человеком! А он… Убил ее мужа, даже мускул на лице не дрогнул.       — Что-что происходит?! — пытаясь отойти от шока, громко спрашивает Ита, в панике оглядывая подходящих к ней спецназовцев. Но Рэдфилд молчит. А Уинтерс пытается разглядеть в его глазах ответы, которые он пока не в состоянии дать.       Так началось падение во тьму.