The Girl and the Ferret/ История о Девушке и Хорьке

Драко вернулся домой в оцепенении. Он сидел в глубине темного кабинета до тех пор, пока луч света не пробился сквозь щель между портьерами. Он осознавал, что все еще дышит, только потому, что все еще был в сознании, но не чувствовал, как воздух входит в его легкие. По мере того, как солнце набирало силу, луч света расширялся. И чувства, от которых он закрывал свое сознание, начали просачиваться по его краям, проникая в мозг словно тоненькие щупальца злости. Он вдохнул, затем резко, судорожно выдохнул и, согнувшись пополам в кресле, вцепился пальцами в волосы, дергая их до тех пор, пока кожа головы не стала гореть. — Чеерт! Черт, черт, черт! — Драко приглушил крики рукой, и слова стали звучать невнятно. Он сильнее вжался лицом в кашемировый рукав и закричал. Чувства, словно пламя, взвились в его груди. Он хотел содрать с себя кожу, вырвать свои чертовы глаза. Он упал вперед, ударившись коленями о паркетный пол, и остался сидеть так, сгорбившись и обхватив голову руками. Это было слишком. Он взорвется, если не использует нож.

***

— … и нам придется поговорить об аспекте крестража. — Гермиона порылась в стопке заметок. — Я понимаю, министерство считает, что эта информация должна оставаться секретной. Но мне кажется, люди должны знать, какое влияние создание и использование крестражей оказали на Тома Реддла. Конечно, я не буду публиковать само заклинание, но я хочу быть максимально правдивой. Гарри окинул ее взглядом, словно говорившим, что ей не понравится то, о чем он думает. У нее в груди все сжалось, и она протянула руку в сторону своего маленького белого принца. Пальцы слепо потянулись к стопке книг, куда она его ранее посадила. Гарри скорчил гримасу. Боги, ей придется бороться с ним за разговор о крестражах. Гермиона отступила к краю стола, стараясь не подавать вида, что ищет своего горностая. Меньше всего ей бы хотелось, чтобы Гарри и Рон подумали, что у нее сдают нервы. Ей просто нужно было найти его. Она повернулась, чтобы осмотреть гостиную. Как только она возьмет его на руки, все будет в порядке. — Вы не видели моего горностая? — В ее голосе зазвучала нотка тревоги, когда она заглянула под стол. Она была уверена, что минуту назад он был здесь. — Ты имеешь в виду хорька? — Рон прислонился к стене, скрестив руки на груди. — Наверное, убежал, ведь ты оставила окно открытым. Почему бы тебе не завести другую кошку? Или собаку, или кого-то еще. У Гермионы перехватило дыхание. Нет, он бы не ушел. Она должна была доверять его чутью. Казалось, он всегда знал, когда она нуждалась в нем. Она вцепилась в манжеты своего джемпера, судорожно скручивая пальцами вязаную ткань. — Я не хочу другого питомца, — наконец вымолвила она после того, как слишком долго смотрела в окно. Рон пристально посмотрел на нее. — Он здесь только потому, что ты его кормишь. Гермиона сжала губы. Он никогда не уходил, пока она не ложилась в кровать. Она была уверена, что он бы не ушел. Наконец она подошла к окну и высунулась наружу, осматривая тротуар, проглядывающий между идущими группами людей, и вглядываясь в островки света, отбрасываемые уличными фонарями. Руки Рона сжали ее за плечи. Затем он развернул ее к себе и прижал к груди. — Да ладно, милая. Я знаю, что тебе было нелегко, но мы ведь здесь, правда? — Я приготовлю чай, — предложил Гарри, положив руку ей на плечо. Он смотрел на нее тем обеспокоенным взглядом, который она ненавидела. — Я уверен, что он вернется. Паника охватила ее, словно завитки какого-то зловещего тумана. Гермиона оставалась совершенно неподвижной в кольце рук Рона, желая, чтобы он ее отпустил. В конце концов, он это сделал.

***

Драко проснулся в темноте. Его предплечье пульсировало. Он подвигал рукой, чувствуя как растрескивается корка запекшейся крови. Его разум, однако, был ясен. Словно его проветрили и вытерли насухо. Он с удовольствием сделал вдох, его легкие расширились без напряжения, и в них хлынул прохладный воздух. Приняв душ и надев свежую одежду, Драко вернулся в кабинет, так и не поев. Наверное, прошло двадцать четыре часа с тех пор, как он в последний раз принимал пищу, но по прошлому опыту он знал, что не сможет ничего удержать в себе. Он сверился с календарем, затем вышел во внутренний двор, огибая парадную гостиную и пианино. Окклюменция помогла кристаллизовать вокруг его разума сферу спокойствия, позволяя тому будто бы качаться в водах бесчувствия. Но Драко следовало быть осторожным, чтобы не потревожить этот панцирь. Завтра будет четверг. В следующий понедельник в восемь утра должна состояться его еженедельная инспекция. Лежа на траве среди наперстянок и аквилегий, он держал эту мысль на расстоянии. Возможно, ему следует практиковаться и разговаривать вслух. Чтобы убедиться, что он еще не забыл, как это делать.

***

Когда аврор трангрессировал во двор, Драко ждал его на своем обычном месте, стоя у высокого застекленного окна. Однако появившийся мужчина не был Антоном Страммерсом, постоянным инспектором Драко. Аврор повернулся, чтобы окинуть коттедж оценивающим взглядом, и тщательно созданная окклюменцией сфера спокойствия задрожала. Драко размеренно вздохнул, позволяя вспышке эмоций словно проплыть мимо. Страммерс, вероятно, был болен. Это временная замена. Стандартная проверка. Этот человек никак не мог знать о кольце. — Драко Малфой, — сказал аврор, проходя через парадную дверь, даже не удосужившись постучать из вежливости. — Давайте-ка поглядим… Самый молодой официально зарегистрированный Пожиратель смерти, ставший им в шестнадцать лет. Изобрел sanguis obstructionum в двадцать лет, ставшее причиной бесчисленных смертей в последние два года войны… Это было как-то слишком для стандартной проверки. Драко наблюдал за аврором со своего места у окна и слушал список своих преступлений, ничего не комментируя. Он выдержал манипулятивных «коллег», судебную систему министерства и Темного Лорда — он привык к силовым играм. Честно говоря, учитывая события последних нескольких дней, упивающийся властью аврор был гребаным подарком. Он был моложе Страммерса. Возможно, ему было чуть за тридцать. Явно не из тех, у кого была перспективная карьера, иначе его не отправили бы на проверку людей под домашним арестом. И не ради денег, судя по потертому краю его плохо сидящего костюма. У него были мятые брюки и черные волосы, которые нуждались в стрижке. Так что, и не моральные установки тоже. Аврор сделал паузу в своем заученном перечне и прищурил глаза, когда осознал, что Драко не впечатлен его памятью. Его взгляд скользнул сверху вниз, оценивая безукоризненно сшитый костюм Драко, и его губы сжались. — Я назначен быть твоим новым инспектором, — объявил он. Драко оглядел его с ног до головы. — У вас есть письмо о назначении? Принимая во внимание багровеющее лицо мужчины, этот вопрос, кажется, привел его в ярость. Ну и ладно. Драко ждал, и каждая линия его тела выражала крайнюю скуку, когда мужчина вытащил из внутреннего кармана сложенный листок бумаги. Драко не подошел, чтобы взять документ, и аврор выпустил его из рук. Он уставился на Драко, когда листок опустился на паркетный пол. — Меня зовут Глен Уитмен, — резко сказал он. — Но ты можешь называть меня «сэр». — Вы предпочитаете взять образец моей крови сейчас или в конце осмотра? — Драко замолчал и приподняв бровь. — «Сэр». Раздражение Уитмена было крайне ощутимо: его ноздри раздулись, сухожилия на шее напряглись. Он сжал в кулак рукоять своей палочки, находящейся в кобуре. Драко наблюдал, полуприкрыв глаза. Любое использование этой палочки потребовало бы в документах доказательства правомерности, что стало бы элементарным способом еще больше подорвать карьеру аврора. Уитмен прошелся по комнате, не отпуская палочку. — Знаешь, я читал твое досье. Все те вещи, которые ты совершил. Чертовски мерзко. Там говорится, что ты раскаиваешься, что действовал по принуждению, принимаются во внимание действия твоей матери и так далее. — Он подошел ближе, не спуская глаз с Драко, и запах его дешевого одеколона наводнил воздух вокруг. Акцент усиливался в его речи по мере того, как рос его гнев, и он практически выплевывал нечеткие гласные в лицо Драко. — Я не верю ни одному гребаному слову из этого. — Правда? — спросил Драко, сдерживая свой гнев. — Какая досада, что ваше мнение совершенно не имеет значения. — Удивлен, что у такого чистокровного как ты, хватило духу убить ножом. Это кажется немного прозаичным. Немного маггловским. Яркое воспоминание всколыхнуло окклюменционную сферу, но Драко позволил ему проплыть мимо и задумчиво поджал губы. — Это было довольно неэстетично. Я бы не рекомендовал этого делать. Ярость исказила лицо Уитмена. — Как тебе удалось заполучить такой шикарный дом, как этот? Большой гребаный рояль и гребаные бархатные шторы. Доставка деликатесов! Кому ты заплатил, чтобы нарушить правила? Драко чувствовал, как дрожит сфера, как чувство гнева расширяется и переливается через края. Он сделал спокойный вдох, заставляя себя держать себя в руках. — Вы имеете в виду коттедж? — холодно спросил он. — Я его не заполучил, он принадлежит мне. Вместе с роялем и гребаными портьерами, как вы так красноречиво выразились. Хотя они и не бархатные, а дамасские. Еда оплачивается c моих счетов, расходы проверяются и утверждаются министерством, но готовлю я сам. Эльфам вход воспрещен, вы же понимаете. Правда, одна из услуг может вас заинтересовать — услуги прачечной. Профессиональная чистка и глажка костюмов действительно стоят того. — Драко позволил своему взгляду скользнуть по плохо сидящему одеянию Уитмена. — Если у вас есть намерение улучшить свое положение в министерстве, я бы посоветовал вам начать уделять немного больше внимания самопрезентации. Кто захочет доверить что-то важное человеку, который не может справиться с деталями собственного имиджа? Например, стоптанные туфли. Мятая рубашка. — Драко указал пальцем на провинившиеся предметы одежды. — Это небрежность. И это кричит о некомпетентности. Пока Драко перечислял его недостатки, пухлые щеки Уитмена покраснели, а глаза от ярости вылезли из орбит. — Богатенький гребаный мудак, — прорычал он, бросаясь на Драко и сильно толкая того в грудь. Драко споткнулся, но не упал, схватившись за стену. Внутри окклюменационной сферы вспыхнула ярость. Острая и раскаленная добела, она пронзила его, испаряя тонкий окклюменационный барьер и топя Драко во всех тех разрушительными эмоциях, которые он сдерживал. Он мог противостоять любым словам, но не этому. Уитмен снова толкнул его, но на этот раз Драко поймал его запястье и вывернул, а затем с яростью швырнул аврора по дуге, пока тот не врезался спиной в стену. Драко схватил аврора за горло. — Не смей, — прошипел он в лицо Уитмену. — Прикасаться ко мне. Уитмен оскалился и ткнул палочкой Драко под подбородок. — На колени, гребаный пожиратель смерти. Драко тяжело дышал. Он задавался вопросом, что потребуется этому человеку, чтобы бросить Аваду. — Иди нахер, — рявкнул он, отпуская аврора. А затем развернулся и вышел из комнаты.

***

В течение трех недель Гермиона спала на диване, натянув одеяло до подбородка и дрожа от холода из-за открытого окна. Но он не вернулся. В последнюю субботу месяца она взяла себя в руки и во время обеденного перерыва посетила приют для животных. Рон был прав, она заведет кошку или даже собаку. Разве она не говорила это себе с самого начала? Вся эта привязанность была иррациональной. И нездоровой. Она чувствовала, что разваливается на части от беспокойства. Прошлым вечером она с трудом осилила булочку к чаю. А это означало, что последние три недели она питалась исключительно эспрессо и вспененным молоком. Женщина, работающая в приюте, провела ее внутрь. Гермионе удавалось сдерживать себя, гладя пожилого черного лабрадора и двух братьев — полосатых котиков. Но когда маленький белый котенок свернулся калачиком у нее на коленях, горе нахлынуло на нее, словно волна, и она едва успела извиниться и убежать. Ей защипало глаза, когда она пересекла дорогу и быстро зашагала по тротуару, кусая внутреннюю сторону щеки всю дорогу до книжного магазина. Гермиона подумала о том, чтобы поесть по дороге домой. Она сказала себе, что ей станет лучше, как только она найдет нового питомца. Но как она могла заменить его? Разве не было бы это скрытым способом продемонстрировать, что он абсолютно не ценен для нее? Она не могла выбросить его из головы и притвориться, что его никогда не существовало. Так же как она не могла забыть друзей, которые умерли, или ужасные вещи, которые она совершила. Гермиона стояла на лестнице, прислонившись к задней двери магазина и крепко зажмурив глаза, когда в ее кармане завибрировал телефон. Это было похоже на руку, сжимающую ее горло и крадущую ее внимание. Она выудила телефон, уже зная, от кого будет сообщение. Гарри: Эй, просто проверяю, все ли у тебя в порядке. Прошло почти три недели с тех пор, как она разговаривала с ним в последний раз. Она не ответила ни на одно из его сообщений с того ужасного вечера в пабе, когда она только и делала, что беспокоилась о своем горностае. Чем больше она пила, тем сильнее представляла его прячущимся где-то, раненым и испытывающим боль, а его идеальный белый мех залитым кровью. Ее телефон снова звякнул. Гарри: Как насчет пропустить по стаканчику сегодня вечером? Все были бы рады тебя видеть. Боги, как бы ей хотелось, чтобы он перестал давить. Гарри и Рон считали, что знают, что для нее лучше. Они сказали, что все, что ей нужно, — это выбраться куда-нибудь. Что она заперла себя в той маленькой квартирке, окруженная магглами. Это вгоняло в тоску, как любил говорить Рон. Ей следовало больше общаться с людьми, снова привыкнуть к магии. Они думали, что действуют незаметно, но она чувствовала каждую гребаную подначку, каждый пусть даже небольшой толчок, когда они говорили ей, как помочь себе. И сегодня вечером… она не смогла бы вынести этого сегодня вечером. Она сломается, черт побери. Извини, я плохо себя чувствую. Я не думаю, что смогу прийти. Она быстро напечатала ответ и нажала кнопку отправить. На экране почти сразу же появились точки, сигнализирующие о том, что Гарри печатает ответ. Но она заблокировала телефон и убрала его в карман, прежде чем Гарри успел прислать сообщение. Затем, надев трясущимися руками наушники, она начала сортировать последнюю партию книг.

***

На часах был час дня, и вовсю светило солнце. Драко валялся на лужайке во дворе. Его конечности были приятно расслаблены благодаря идеально выверенной степени опьянения, когда хлопок от трансгрессии заставил его рывком выпрямиться. Уитмен больше не возвращался для инспекции. Это были почти четыре недели полного одиночества. А сегодня была пятница. Не инспекционный день. Инспекции были по понедельникам. Это было зафиксировано в гребаном судебном постановлении. И все же этот придурок стоял в точке трансгресии, глядя прямо на Драко со злобным блеском в глазах. Драко велел себе не спешить, пока застегивал пуговицы рубашки, а затем плавно поднялся на ноги, стараясь не споткнуться. Уитмен прошел по мощеному дворику и помахал листком бумаги перед лицом Драко. — На случай, если тебе нужен документ. Это официальное разрешение на выборочные проверки из-за агрессивного поведения и неподчинения. — Он ухмыльнулся. — Так что жди, что я могу заскочить к тебе в любое время дня и ночи. Драко стиснул челюсть, его желваки заходили от ярости, но он запретил себе отвечать. — А это, — продолжил Уитмен, указывая на третий абзац. — Дает разрешение на медицинское обследование, поскольку ты отказался сдать анализ крови во время последней инспекции. Драко выхватил документ и резко вдохнул через нос, когда прочитал пункт, разрешающий при необходимости использовать волшебную палочку для обездвиживания. — Раздевайся, — приказал Уитмен. — Мне придется осмотреть тебя лично, не так ли? Драко вскинул глаза, и увидел ухмылку аврора. — Ну и что будет, Пожиратель смерти? Ты доставишь мне удовольствие? — Взгляд Уитмена метнулся к мятой рубашке Драко, и тот почувствовал, как воздух покидает его легкие. Так вот как это теперь будет. Он сложил листок вчетверо и сунул его в карман, затем, кипя от злости, расстегнул рубашку. Имело ли значение, что его заставили раздеться в саду? И разве было бы проще выдержать пристальный взгляд аврора внутри коттеджа? Пока аврор кружил вокруг него, Драко оставался неподвижным, держа руки расслабленными по бокам и не давая Уитмену удовлетворения от какой-либо реакции. Уитмен встал напротив Драко. — Вытяни руки. Драко подчинился, и все в его груди сжалось при мысли о том, что о его ранах сообщат. Уитмен осмотрел его чистые предплечья, затем посмотрел на левую руку, где темная метка выделялась на фоне вздувшихся вен, искаженная параллельными линиями розовых и серебристых шрамов и более новыми, свежими корками. Уитмен посмотрел на них и рассмеялся. — Я собираюсь оказать тебе услугу, Пожиратель смерти, — Уитмен поднял глаза на лицо Драко. — Я намереваюсь избавить тебя от необходимости психологического обследования и не упоминать в отчете о твоей маленькой проблемке с порезами. — Он ждал, склонив голову набок. — Ну и? Собираешься меня поблагодарить? — Спасибо, — процедил Драко сквозь стиснутые зубы. — Это все? — Я сейчас проверю дом. — Уитмен ухмыльнулся и приподнял воображаемую шляпу. — Было приятно встретиться, Пожиратель смерти. Если бы у Драко была волшебная палочка, он, вероятно, поджег бы сад. Вместо этого он пошел в душ и тер свою кожу, стоя под горячей водой, пока та не стала саднить.

***

Вокруг клубился пар, а обжигающая вода хлестала его по шее. Драко прижал ладони к прохладным плиткам, наклонив голову вперед. И пока вода стекала по его спине, смывая события дня, он думал о ней. Прошло две недели с тех пор, как он покинул ее. Он чертовски сильно старался не думать об этом. Каждый его день крутился вокруг дел, которые гарантировали бы, что он не будет думать об этом. Но сейчас он был чист и наг. И все барьеры, которые он воздвиг, растворялись и утекали как мыло в канализацию. Что она подумала, когда он не появился следующим вечером? Была ли она расстроена? Разочарована? Драко провел пальцами сквозь мокрые волосы, убирая их с глаз. Это было чертово сумасбродство. Он должен был верить, что с ней все будет в порядке. У нее были друзья, и, может быть, ей хватило ума завести себе кошку. Он надеялся, что так оно и было. Он надеялся, что она пошла пропустить по стаканчику с Поттером и даже с гребаным Уизелом. Ей бы не помешало выйти на улицу. И, разговаривая с ними, она была бы такой же, как раньше. Он надеялся, что она все еще пишет. Мир нуждался в ее знаниях. Он надеялся, что она все еще разгуливает по своей квартире в одном только безразмерном джемпере и поет те грустные ирландские песни. Боги, он так чертовски сильно скучал по ней. В ту ночь он часами смотрел в обшитый панелями потолок, не в силах выбросить ее из головы. Мысли неслись, затаптывая друг друга, словно в каком-то невротическом паническом бегстве. Он снова и снова представлял, как она задыхается, как ее тело отключается в очередной ужасающей панической атаке. Помог бы ей кто-то? Был ли у нее кто-нибудь? Попросит ли она вообще о помощи? Он помнил, как она рыдала, уткнувшись в его мех, и прижимала к себе его хоречье тельце, как будто он был ее единственной зацепкой в жизни. И он знал, что должен отгородиться от всего этого окклюменцией. Должен перестать проигрывать это в голове, перестать, черт возьми, терзать себя. У нее были друзья, а он только лишь питал иллюзии. Он был ей не нужен — лжец, гребаный Пожиратель смерти. Драко перекатился на живот и закричал в подушку. Звук был похож на взрыв в его голове. Он кричал, пока не охрип. А затем приподнялся, вцепившись пальцами в льняные простыни, и на мгновение опустил голову, прежде чем встать и выудить кольцо из прикроватного ящика. Он проверит, все ли с ней в порядке. Он проверит, а потом будет знать. И сможет оставить все позади.