Амазонка

⟩⟩⟩─────⫸

Ритмичные, выдержанные удары в барабан. Низкий гортанный звук, мало чем похожий на человеческий голос, витиеватой змеёй пробирающийся в самые дальние уголки поселения сквозь зелёные преграды. Звук силы, безудержной глубинной энергии. Звук наступления, слепой храбрости и отваги. Нарастает. Приглушается. Нарастает, приглушается. Спина не двигается, но внимание пленника абсолютно поглощено. Праздник. Тэхён почти не дышит, потому что впервые слышит песню альф. Она без спросу проскальзывает в его мрачный склеп и укутывает жизненной силой каждую клеточку измученного тела. Под закрытыми веками слёзы, хотя две ночи до этого он лежал неподвижно, напоминая по меньшей мере труп. Провалившийся побег отобрал последнее, что оставалось — надежду. А без неё, как и без воздуха, жить невозможно. В темницу заходили чаще обычного, но, кроме ощущения времени, Тэхён растерял ещё и весь свой запас страха, так что даже не дёргался в ответ на вторжение. Глаза померкли, покрылись мертвецким безразличием. Ни тебе ненависти, ни безумия, ни ярости. Ничего. Пламя укротили так резко, что не успели сохранить даже последний тлеющий уголёк, необратимо угасающий на смертном одре в виде смятых одеял. Умереть спокойно — большая привилегия. Такие подарки Создательница просто так не раздаёт, но Тэхён отчаянно верит, что заслужил напоследок хотя бы его. Он так сильно устал… Мечтал почувствовать прикосновение костлявых пальцев смерти к своей душе, протянуть ей руку и позволить увести себя подальше отсюда… От желания уйти вместе с ней замедлялось дыхание, слабело сердцебиение и стихала боль. Но в последний момент её словно отпугнули, отогнали этими могущественными мелодиями. Он практически не подавал признаков жизни, даже когда его одиночество разбавляли. Не трогали — уже хорошо. Рука оставалась в прежнем положении, а странная штуковина из коры удосужилась лишь мимолётным вниманием. Совсем не глупый Тэхён догадывался о её предназначении, понятия не имел только об одном: зачем? Песня будоражит кровь, дурманит разум, когда в тяжёлый ритм вливается противоположно лёгкий звон колокольчиков и нежное пение омеги. Тэхён в душе не чает, что именно создаёт эти новые для его неискушённого слуха звуки, но узнаёт голос Чимина. Он не убил его. Пересилил себя. Справился со слепой яростью. Он заслужил спокойную смерть. И вот сейчас снова чувствует копошение под выпирающими рёбрами. Голоса громче, звуков больше, удары барабана интенсивнее. Выворачивают душу, насильно сжимают и разжимают сердце. Заставляют дышать. Ещё один голос, схож с громким и тяжёлым шёпотом. Он вплетается незаметно, но приносит в мелодию что-то особенное, их истинное и собственное. Что-то потаённое и мистическое. Тело отзывается мелкой дрожью, пытаясь унять наваждение. Оно хочет жить вопреки всему. Такова природа диких. Вот только Тэхён сопротивляется, сам не понимая, что сопротивление — уже часть возрождения. Замок щёлкнул, дверь отворилась. Запах свежего жаренного на костре мяса не тронул. Знакомый древесный аромат — тоже. В клетке Тэхёна стоит смрад от того, что он не мылся с самого своего появления тут. — Ты ничего не ел, — зачем-то озвучивает очевидное альфа. Разум не отзывается. Даже тот самый внутренний демон мести молчит. Оказывается, он тоже умеет выбиваться из сил. Лишь бы не умер первым, потому что тогда Тэхён потеряет всё. Тарелки с едой застучали, меняясь пятый раз за день. Глупому альфе не дано понять, что смысла переводить ценный продукт нет. Ничего не изменится. Он не будет есть. Не хочет. Внутри что-то безвозвратно сломалось, и тело, уверенно переключившись на режим самоуничтожения, больше не требовало утоления голода. Один-единственный раз Тэхён подполз к маленькой глиняной посудине и сделал несколько глотков воды, как только очнулся впервые. В ней чувствовалась горечь трав, и сразу же после этого боль в руке утихла. Жаль, с душой так не прокатило. — Решил сдаться? Я думал, амазонки повыносливее будут. На первое Тэхён пожалел усмешки, но вот второе неожиданно зацепило. Но не будь амазонка выносливее, повёлся бы на провокацию. Чонгук, впрочем, быстро сдался и продолжать давить на больное не стал. Умолк, но уходить, кажется, тоже не собирался. Мелодия из вне сменялась одна за другой, переходя от мистических звучаний к весёлому и подвижному ритму. Слышались безумные и одновременно весёлые выкрики альф, ярые удары, словно все они в один момент начали с силой топтать землю. Тэхён не видел, но мог догадаться, что они все танцевали. Альфа тем временем, судя по копошению, устроился возле стены на достаточно большом расстоянии. Его присутствие портило морок Тэхёна. — В нашей общине за нанесение вреда омеге могут головы лишить в два счёта. Это я не к тому, что ты угрожал Чимину при попытке сбежать, а к тому, что можешь быть уверен: тебя здесь не тронут. Тэхён, который всё ещё лежал неподвижно и смотрел в стену из-под полуопущенных ресниц, даже бровью не повёл. Пусть с недавних пор альфа казался достойным соперником, но сейчас поражал своей глупостью. Не тронут. Как же… — Больше не тронут, — исправился спустя мгновение. На этот раз Тэхён прикрыл глаза, умоляя, чтобы альфа заткнулся. Его голос, его присутствие, его слова отгоняли вечный сон, как те самые мистические песни. По венам заструился гнев, которого, казалось бы, уже не осталось. Остался. Ещё как остался. — Нет ничего более ценного, чем жизнь и благополучие омег в нашей общине. Их мало. Очень мало. Они сами выбирают себе пару, сами решают, хотят ли дать продолжение своему роду. Но ещё каких-то сто лет назад всё было иначе. Мир изменился, Тэхён. Альфы больше не враги вам. И последние слова, как раскалённым металлом по свежей ране. — Замолчи! Ты мой враг! — Тэхён схватился, не чувствуя себя от резко нахлынувшей злости, выпрямился на дрожащих ногах и вперил жгучий взгляд. В висках застучало, к лицу прилила кровь от напряжения. — Ты пришёл в моё племя, ты убил Мо! — Я защищался! — прервал альфа, совершенно неожиданно повысив голос в ответ. — Сколько раз тебе говорить? — и вдруг тоже поднялся на ноги, но Тэхён не содрогнулся от угрозы, а наоборот, лишь поглядел в ответ с вызовом. Воздух между ними заискрился, напряжение достигло пика. — Он пришёл меня убить, — ударяя каждым словом. Гнев лжеца только подпитал тёмные чувства. По мнению Тэхёна Чонгук не имел совершенно никакого права злиться. Не у него отобрали дорогого человека. Не его лишили родного дома и семьи. Не его, в конце концов, держат в пленниках! Будь в его теле чуть больше сил, он бы без раздумий ринулся в атаку и на этот раз завершил бы всё так, как нужно. Кровью и смертью. — Я тебя ненавижу, альфа! — выплюнул с ядом более тихо, но не менее доходчиво. — Всю жизнь буду ненавидеть и проклинать тебя и весь твой род! Гори в аду! — а вот тут уже сорвался вволю, желая от души. Внезапно в плечи впились холодные пальцы и спина вспыхнула болью, оказавшись припечатанной в стену. В глазах Чонгука разразилось пламя, в глазах Тэхёна на миг потемнело. Но что самое страшное — альфа оказался непозволительно близко, лицом к лицу. И он прикасался. Лучше убей, — хотелось повторить Тэхёну. Даже не кричать уже, и не бить кулаками… просто попросить. Может, хоть так дойдёт? — Не смей, — прорычал альфа более опасно, сверля недобрым взглядом. Его сузившиеся зрачки бегали по лицу амазонки с остерегающим блеском. Одно неверное движение, одно кривое слово, и Тэхён отправится на тот свет намного быстрее спланированного. А потому и скалится в ответ, напрашиваясь открыто. — А то что? Что ещё ты мне сделаешь? Ударишь ножом? Украдёшь из дома? Посадишь на цепь? Воспользуешься моим телом? — смелости не отнимать, но только не смелость это вовсе. Расшатанные нервы натянулись, как тетива, и резко оборвались с отдачей, вновь лишая здравого рассудка. Тэхён больше не понимал, что творит и что говорит. И за последствия уже не ручался. Самый большой его страх и рядом не стоит со смертью. Но Чонгук внезапно отпускает и отходит. Его словно ледяной водой окатили с головы до пят. Растерялся, чего Тэхён от него вообще не ожидал. Не разглядев явного проблеска вины во вражеском взгляде, Тэхён сполз по стене и обнял себя руками. Спесь немного сбил, а под ней уже и боль. Бескрайняя вязкая боль, как смертельная рана для души и тела. — Я отпущу тебя, — ответил альфа спустя бесконечность, в которой тишина повисла мёртвым грузом. Между ними ничего светлого, только сгустки ненависти, темноты и мрака. Вину Чонгука за этим всем не разглядеть. И уж точно не Тэхёну. — Я отпущу тебя, — повторил громче и увереннее, замечая, что его не услышали. Тэхён закрыл лицо руками, не жалея сломанную, чувствуя, как катятся по щекам горячие слёзы. Его опять трясло так сильно, что едва удавалось урвать вдох. — Сейчас сезон дождей, большая часть местности по пути к твоему племени затоплена. На дорогу уйдёт вдвое больше времени и сил, а опасность только возрастёт. Со сломанной рукой ты не доберёшься. Тэхён не хотел ничего чувствовать. Он так сильно устал, так сильно хотел уйти в пустоту. — Я обещаю пойти с тобой и показать дорогу обратно, но позже, когда поправишься и погода станет более благоприятной для далёкого пути. Сердце предало сбившимся ритмом. Тэхён зажмурился. Заставил себя не вестись на обман. Он говорит с альфой. С лжецом, убийцей и похитителем. — Я не хочу держать тебя здесь на привязи. Но иначе ты убежишь и обречёшь себя на гибель. Я не желаю тебе смерти. — А я тебе желаю, — сквозь зубы и с едва ощутимым акцентом. Тэхён говорил не так много, чтобы обратить на эту маленькую деталь внимание. Их языки схожи, но произношение всё же отличается. — Я знаю, — сокрушился в ответ Чонгук, глядя на пленника уже не так остро. Не хотел он опять его пугать, но не справился с собой. Ему и совести своей хватает, чтобы мучиться изо дня в день от чувства вины. Только вина эта не столько перед убитым его рукой амазонкой, сколько перед тем, кто смотрит в ответ жгучей ненавистью. Обратить бы время вспять. Что-то в мелодии изменилось. Взвыл неизвестный инструмент, скорбно загудели голосами альфы. Стих животворящий барабан. Печальная лёгкость и уставшая мольба пробрались в клетку и обволокли взбунтовавшиеся души. Они оба молчали, то ли слушая, то ли просто не желая говорить. Чонгук добровольно ел отраву, не сводя взгляда с амазонки. Больно, но нельзя не смотреть. И больше всего на свете хочется, чтобы жил. — За свою безопасность не беспокойся, — заверил напоследок, собираясь уходить. И так вдоволь задержался. — Ешь и набирайся сил, если хочешь домой. Больше я тебя не побеспокою. Тэхён всхлипнул в голос только тогда, когда дверь закрылась и он остался наедине с собой. Сорвался и разрыдался, не сдерживаясь. Вся его боль, все страдания и муки вновь выплыли на поверхность и хлынули за край. Невозможно столько уместить в себе. Ни один человек не выдержит.

⟩⟩⟩─────⫸

Чимину влетело по самое не хочу, как только он более-менее пришёл в себя и стадия жалости окружающих исчерпалась. Сначала на него набросился Намджун, потом Джин, а за ним и Хосок. Чонгук, который постоянно находился рядом, промолчал лишь потому, что под конец всех нотаций поникшего мужа стало даже жаль. Чимин понимал свою вину, прекрасно понимал, но нервы таки сдали. И как раз в тот момент, когда с нравоучениями подоспел Юнги. Что случилось — сам до конца не понял. Просто резко влупил выбесившего альфу со всей дури по груди и застыл в ужасе, смотря на того большими испуганными глазами. Юнги даже начать не успел с вот этим вот своим недовольным выражением лица, сразу умолк и застыл точно так же, скорее поражённый, чем поверженный. Тишина затянулась, и пока Юнги продолжал молча смотреть, Чимин менялся на глазах. Навалилось осознание. Моментально и конкретно, придавив неподъёмным грузом, и только сейчас дошло, что именно могло случиться и что жизнь Чимина буквально висела на волоске. Возмущение и обида перекочевали в шок. Сам Чимин побелел, как полотно, а нижняя губа задрожала. Предвидев ураган, Юнги подался вперёд и обнял на опережение, крепко прижимая к себе и усиленно успокаивая нежными поглаживаниями. Чимин завыл и задрожал, заикаясь в извинениях. В одно мгновение он растерял всего себя и полностью расклеился. Чонгук ушёл за чем-нибудь сытным, не застав момент маленького слома. Когда вернулся, Чимин только шмыгал красным носом и смотрел исподлобья виновато (на приличном от Юнги расстоянии). О празднике думать не хотелось, но истерика утихла довольно быстро и после ещё одного заключительного дневного сна Чимин таки вышел на свет уже в намного лучшем состоянии. За маленьким Минсу приглядывал Джин всё это время, так что он первым делом отправился к сыну, желая увидеть своё маленькое сокровище. Боги, а ведь правда, вчера его малыш мог лишиться папы… Обнимая неуёмного ребёнка, Чимин вновь едва сдержал слёзы. И так уж повелось, что его совесть не оставила без внимания и амазонку. Он должен был злиться, ненавидеть. Бояться по меньшей мере, по большей — опасаться. Но чувствовал всё то же — жалость. Ничему его жизнь не учит… Чонгук заверил, что дикарь больше не выберется из клетки и не причинит никому вреда, и даже не догадывался, что именно подразумевалось под вопросом Чимина. Тот ощутил некое облегчение уже только от понимания, что Тэхён цел и всё ещё здесь. Значит… значит можно ещё что-то исправить. Признаваться в своём «гора с плеч и камень с души» Чимин, конечно же, не стал. Если хоть кто-то прознает, что вопиющий случай не вставил ему мозги на место — пиши пропало. Закроют самого рядышком и не выпустят до старости. Праздник проходил мимо. Хоть Чимин и пел, в душе творилась совершенно иная атмосфера. Думая о Тэхёне, он постоянно ставил себя на его место, а потому и мрачнел при каждом упоминании. Было что-то кошмарно неправильное в том, как они все тут веселились и резвились, пока совсем рядом страдал одинокий и напуганный омега. Пусть он хищный и опасный, но уж точно не заслужил всего этого. Держать кого-то насильно в неволе — жутко неправильно. Так не должно быть. Тягостные мысли периодически развеивало пристальное внимание со стороны. Юнги как подменили: глаз с него не спускал, пока Чонгук по обычаю где-то пропадал. Вообще-то Чимин знал где, при том многое понимал, пока не придавая этому должного значения. Чонгук ни за что не обидит беззащитного. С ним Тэхён в безопасности больше, чем с кем-либо ещё. И когда тот появился в поле зрения взвинченный и отрешённый, Чимин заволновался сильнее, а его тяга влипнуть в неприятности по новой приобрела почти что материальную форму. Чонгук прошёл мимо сборища и растворился в темноте. Юнги тоже это заметил, но предпочёл караулить Чимина дальше. Что ж, хитрости последнему не отнимать, так что он тут же последовал за мужем, маскируя под этим чистым помыслом совсем иное. Поселение пришлось обойти почти по самому краю, чтобы незамеченным добраться до амазонки. Входить в темницу Чимин не планировал — не настолько он уже спятил — но подобрался максимально близко, различая тихий плач. Сердце сжалось, и приступ жалости снова надавил на совесть. Ну нельзя же так… Он не знал, что делать, но отчаянно хотел помочь. Такой уж уродился — не может найти себе места, когда кому-то плохо. Даже если этот кто-то недавно порывался тебя убить. — Я могу тебе чем-то помочь? — прятаться не имело смысла, Тэхён учуял его сразу, судя по тому, как резко притих. Чимин имел очень насыщенный и приятный аромат, скрыть который практически невозможно, тем более от амазонки — лучшего охотника бескрайних лесов. — Если хочешь знать, я на тебя не в обиде. Конечно, я очень испугался, но каждый раз, когда я представляю себя на твоём месте, то понимаю, что, возможно, поступил бы также. Спасибо, что… не убил. Такое себе. Но зато искренне. Тэхён не отвечал, что, впрочем, не ново. Чимин на контакт и не надеялся. Он явился сюда с целью хоть немного развеять тоску пленника. — Слышал, Намджуну пришлось вправить тебе руку, чтобы кость правильно срослась. Тебе было очень больно, да? Однажды ему уже приходилось такое проделывать. Хосок как-то умудрился повредить запястье и никому ничего не сказать. Ходил так очень долго, пока не вымотался от постоянной боли. Как он верещал… — Чимин усмехнулся, вспоминая на самом деле страшный момент. — Теперь он по наименьшему поводу обращается к Намджуну, чтобы больше такого не повторилось. Ты тоже говори, когда что-то болит. Намджун у нас потрясающий лекарь. Нигде такого больше нет. К нам даже приходят омеги с других общин. Чимин сделал паузу, пытаясь услышать хотя бы дыхание Тэхёна, а потом умостился под дверью удобнее, собираясь просидеть рядом с ним до тех пор, пока не найдут. И пусть хоть прибьют, он будет ходить сюда при каждом удобном случае. — Тебе очень плохо, верно? Ты далеко от дома, далеко от родных… Интересно было бы узнать побольше о твоём племени. Знаешь, я никогда не видел амазонок, но о вас ходит очень много разных легенд. Например… это правда, что вы… ну, убиваете своих детей, если рождаются альфы? Щекотливый вопрос, к большому сожалению Чимина, остался без ответа. — Думаю, нет. Хосок же как-то оказался здесь, — поразмыслил сам с собой. — А правда, что вы поклоняетесь божеству, которое имеет сущность женщины? Я вот даже представить себе не могу, как всё это выглядит, — и вновь попытался, но фантазия и на этот раз не поддалась. — Наверняка очень красиво. Надеюсь, ты когда-то мне расскажешь. Над головой сияли яркие созвездия, со стороны костра доносился шум опьяневших и разгулявшихся альф. Музыка звучала громче и веселее, и огромное поселение, на самом деле мизерное по сравнению с дикими джунглями, билось как живое маленькое сердце. — Ты обязательно вернёшься домой, Тэ. Никто и никогда не отберёт у тебя свободу. В нашей общине самые хорошие альфы, тебя никто не обидит. Ты только живи. Живи и продолжай бороться за каждый свой день. Чимину повезло, что он отлёживался в обмороке в тот момент и не видел, как его «самые хорошие» альфы скрутили Тэхёна всей толпой и причинили такую адскую боль, что и дышать перехотелось. Он никогда не забудет то чувство первобытного страха, когда решил, что его телом вот-вот воспользуются. Этот страх ничем теперь не затмить. — Так и знал, — послышалось грозное со стороны. Вот и подоспел самый противный из альф. — Ты в своём уме? Чимин не испугался. Даже не содрогнулся, когда перед ним появился Юнги. Здесь было слишком темно, но глаза привыкли к ночи и смогли определить силуэт даже под тусклым светом мерцающих звёзд. Ну и насыщенный от злости запах, да. — Мало было? Чимин раздражённо фыркнул. Мало было времени, проведённого здесь наедине с Тэхёном. — Я тебе сейчас покажу… — с этими словами Юнги двинулся на Чимина с намерением поднять за шкирку непослушного омегу, как внезапно из тёмной клетки в него что-то влетело, да ещё с такой силой, что испугались и отпрянули оба. Юнги не ожидал увидеть хищный взгляд так близко. Глаза амазонки предупреждающе блеснули у самых прутьев клетки, задержались на какое-то мгновение, и вновь растворились в густой темноте. Юнги опешил. Перевёл взгляд на не менее ошеломлённого Чимина, который тоже это заметил, а потом на лежащую под ногами тарелку с разлетевшейся едой. — Что это было? — вслух задал вопрос, пока на лице Чимина разгоралось самое настоящее счастье. — Выкуси, альфа, — всё ещё не веря в происходящее, нервно хохотнул Чимин. — Теперь у меня есть защитник! И сам своим словам не поверил.

⟩⟩⟩─────⫸

— Бросил в тебя мясом? — нахмурился Чонгук, которого сперва еле нашли, вытащили из мрачного укрытия, где он коротал время в одиночестве, справляясь с обрушившимися эмоциями, и пересказали всю историю. — Не просто бросил, — таинственно поправил Чимин. — Он меня от него защищал, — и ткнул пальцем в Юнги, довольный до невозможного. — Но я не собирался ничего тебе делать, от чего защищать? — возмутился тот. — Но ведь он этого не знал. Решил, что ты хочешь меня ударить, и зарядил в тебя тарелкой. — Невероятный поступок. Упустим то, что пару дней назад он тебя прикончить хотел. — Это не то, — застонал Чимин, закатывая глаза, пока Чонгук внимательно наблюдал за их эмоциональной перепалкой. — Меня это тоже интересует, — наконец вмешался он. — Я не запрещал тебе к нему приближаться только по той причине, потому что был уверен, что ты сам больше туда не сунешься. — Хоть ты не начинай, а? — Чимин, это не шутки, — более серьёзно зазвучал голос мужа. — Вы меня оба в могилу сведёте. Против двоих альф Чимин не имел никакого шанса, а потому поднялся со скамейки и ретировался с гордо поднятой головой, едва удержавшись от едкого ответа на «ты сам с этим прекрасно справишься» от Юнги. Ему хотелось обратно к Тэхёну, но решил больше не испытывать судьбу на прочность и двинулся к дому, где его ждал сын. Сегодня предстояло много мыслей перед бессонной ночью. И не только ему одному. Чонгук пришёл ненамного позже. Прилёг тихо рядом и обнял со спины, уткнувшись носом в затылок. В полной тишине, в темноте, где ничего не видно, под умиротворяющее сопение ребёнка и мерное дыхание друг друга… — Он отказывается от еды и постоянно расстроен. Я не знаю, как ему помочь. Пообещал отпустить, но он, кажется, не верит. Чимин перестал дышать. Он сам не поверил, но в одну секунду возрадовался так, что даже глаза в темноте засияли, и мгновенно обернулся лицом к мужу. — Отпустишь? — переспросил полушёпотом, с трудом сдерживая голос. — Когда? — Когда он поправится. И когда дожди прекратятся. — Это же замечательно, — Чимин улыбнулся, ощущая, как теплеет в груди. — Я люблю тебя, Чонгук, — он прикоснулся губами к губам и нежно поцеловал альфу. — И я никогда в тебе не сомневался. Ты самый лучший. Увидеть лицо супруга в этот момент не представлялось возможным. Радовался ли он? Грустил? Может, жалел о чём-то? Но Чимин точно был счастлив. До этого момента он понятия не имел, что будет с судьбой пленника, не догадывался даже о том, что на уме у Чонгука. Имелось несколько неутешительных предположений, но все они, к счастью, не подтвердились. Тэхёна отпустят… Вскоре всё встанет на свои места. — Ты поможешь мне вернуть его в нормальное состояние? — внезапно попросил Чонгук, на что Чимин усмехнулся и без раздумий согласился. Зря он сомневался в человечности своего альфы. — Да, но только ты должен мне довериться, — прошептал он, нежно водя ладонью по щетинистой щеке. В голове уже давным-давно построился план по спасению погибающего амазонки, который Чимин начнёт приводить в действие уже завтра.

⟩⟩⟩─────⫸

Тяжёлые тучи полностью заволокли небо, обещая хмурую погоду на целый день. Воздух стал прохладнее и свежее, ветер усилился. Где-то далеко в море, до берега которого почти что рукой подать, уже вовсю бушевала гроза, отзываясь глухим громом. Чимин с самого утра бегал туда-сюда, как заведённый. У него было много дел, которые не терпели отлагательств. Чонгук, наблюдая за ним со стороны, уже сомневался в правильности своего решения. Он переживал. Конечно же, переживал, подставляя Чимина под прямой удар. И хоть сам слабо верил, что тому будет грозить опасность от амазонки, всегда оставался тот малый процент вероятности худшего. — Воды побольше, да, — распоряжался Чимин направо и налево, действительно выглядя безумно ответственным. Казалось, он был настолько уверен в своих действиях, что даже шанса не оставлял на провал. И эта его решительность необыкновенно завораживала. — Ну всё, я к нему. — А ты так и будешь сидеть? Позволишь ему пойти туда одному? — ну да, как же без надоедливого ворчуна. Чимину нравилось, когда за него переживали и заботились, но не тогда, когда это делал Юнги. Чонгук промолчал. Он сам позволил, так что пришлось держать своё слово. — Чудно! — разозлился на это Юнги и перевёл взгляд на омегу. — Я иду с тобой. — Нет! — вскрикнул Чимин, разозлившись. — Сколько можно уже, а? Ты мне всё испортишь! Не лезь! И на долгий миг уставились друг на друга, прожигая взглядами, словно в смертельном поединке. Чимин аж раскраснелся, так сильно взбесился, но Юнги тоже не отставал, гневно играя желваками. — Пойдёшь за мной — никогда в жизни на тебя не посмотрю и не заговорю, понял? — угрожающе понизил голос. А это уже против правил. Может быть из-за того, что Чимин выглядел слишком уверенным в своих словах, Юнги на миг отступил, а Чимин, заметив это, нагло развернулся и пошагал прочь. Он знал, что делает, но это нисколечко не влияло на настырное ощущение, что он потерял такое необходимое для выживания чувство, как страх. И всё же в противовес этому внутреннее чутьё твердило, что всё будет хорошо и он на правильном пути. А ещё ему казалось, что он знает и понимает амазонку намного лучше, чем кто-либо ещё в общине. Из-за прохлады внешняя непроницаемая дверь была закрыта, так что Чимину пришлось открыть сначала её, а потом уже и клетку. Запах несносного альфы совсем неподалёку даже не раздражал, потому что Чимин знал, что тот придёт, и мысленно смирился. Но один взгляд на сломанную душу в сырой темнице развеял все лишние мысли. Чимина опять затопили жалость и сострадание, вытолкнув всё иное. — Тэ, — позвал он тихо, быстренько уняв ненужные сейчас эмоции, рвущиеся слезами наружу. — У меня для тебя кое-что есть. Пойдёшь со мной? — на этот раз он не заходил в клетку, с терпением дожидаясь ответа. Амазонка лежал у стены так же, как и вчера, позавчера, и за день до этого. На слова и на вторжение не отреагировал. — Обещаю, тебе понравится. Юнги неподалёку молился, чтобы Чимину не стукнуло в голову войти внутрь, потому что тогда он точно свернёт ему шею, и уже никакая амазонка не остановит. — Пожалуйста, Тэхёни, — как только он уже его не называл, с каждым разом всё более нежно, словно к маленькому птенцу подбирался. Ласковый голос должен был успокоить и заверить, что опасности ожидать не стоит. — Мне будет очень обидно, если ты даже не посмотришь на меня. Спина едва заметно двигалась от дыхания, но Чимин знал, что Тэхён не спит. Он ждал. Терпеливо ждал, теряя с каждым мгновением такую ценную надежду, а потом вдруг замер, заметив шевеление. Тэхён заворочался, хоть и не сразу. Справляться со сломанной конечностью было трудно, но всё же перевернулся на другой бок лицом к посетителю и устремил на него пустой взгляд. Надо же… Чимина опять чуть не расплющило от накативших эмоций, но он подавил счастливую улыбку, получив такой желанный отклик. — Хочешь искупаться? Я нагрел для тебя воду, м? Чимин никогда и ни с кем так не осторожничал. Состояние амазонки, в том числе его худоба, пугали, но насильно заставить его поесть, а потом тащить в баню — значит безвозвратно всё испортить. Тут нужен был совершенно иной подход. — Обещаю, что мы будем только вдвоём, и никто тебе не навредит. Правильные слова как-то быстро закончились, а вид Тэхёна не подавал никаких признаков, что тот сейчас подорвётся и с радостью пошагает за Чимином хоть на край света. — Ладно, — Чимин грустно выдохнул и сдался. На его лице проявилась печаль, и сам он моментально поник, собираясь закрыть клетку обратно. — Если ты боишься, то не буду тебя заставлять. Щёлкнул замок, и Чимин медленно развернулся. — Я не боюсь, — вдруг ответил амазонка, самую малость нахмурив брови. Чимину опять пришлось подавить улыбку, потому что он хоть и надеялся, но в действительности не верил, что его маленькая хитрость сработает. — Ну, если не боишься, тогда поднимайся и пошли, — вернув себе былое грустное выражение, Чимин вернулся, чтобы открыть клетку. И в противовес своим словам Тэхён опять притих, хотя его внутренняя борьба оказалась очевидная. Немного времени ему не помешает, но и в сомнениях оставлять надолго не стоит. — Пойдём, вода остынет, — шепнул Чимин и протянул руку, находясь на приличном расстоянии. — Ты будешь в восторге. С сыном такая тактика работает безотказно, но как же удивительно, что и с безумным и бесстрашным амазонкой тоже. Тэхён, всё так же неторопливо начал подниматься, хмурясь и стискивая зубы, потянув за собой тонкое покрывало. Им точно двигал не интерес, не просьба Чимина и не хитрая детская тактика. В глазах не было ни намёка на жизнь, но вот вина… её там оказалось предостаточно. Чимину от этого стало не по себе, но хотя бы так. Нужно срочно спасать человека, приводить в порядок и искать ему другое место для временного пребывания, потому находиться в этой клетке больше нельзя. — Только ты должен выпить кое-что, — следующий аккуратный шажочек. В руках Чимина находилась небольшая кружка с новым травяным отваром. Тэхён по одному только запаху определил, что к чему, но тот и не планировал скрывать. — После этого ты почувствуешь себя более слабым и сонным — того потребовали некоторые в поселении, побаиваясь, что ты можешь вновь на меня напасть. Но я знаю, что ты не навредишь мне, — сразу же заверил, доверчиво заглядывая в глаза. И для достоверности сделал шаг вперёд, заставляя наблюдающего в стороне Юнги вытянуться, как струну. — Это было их условие, чтобы я мог тебя забрать. Чимин зря сомневался, что на этом его героические поступки закончатся, потому что Тэхён смиренно взял кружку и медленно выпил всё до дна. И вновь вместо радости накатила грусть. Он готов был сделать всё, чтобы завоевать доверие Чимина, так что тот не имел права подвести. — Держись за меня, — Чимин подал руку, но потом сам ухватил Тэхёна под плечо здоровой руки, помогая сначала укутаться, а потом опереться на себя. Первый шаг за порог клетки, и даже хмурый день заставил зажмурить глаза, так долго не видавшие полноценного дневного света. Следующие шаги Тэхён делал практически вслепую, полагаясь лишь на опору в виде омеги. Он не знал, куда его ведут и что собираются сделать. Ему было всё равно. Единственное, что осталось, — и правда, вина перед этим омегой. Но за пределами клетки опять одолел страх. Тэхён словно вышел на открытую поляну, где из-за каждого дерева выглядывал целившийся охотник. И хоть он был укутан в ткань, ощущение наготы только усиливалось. Сердце подползло к горлу и пугливо забилось. Альфы. Много альф. Много внимания, всё тех же цепких и неприятных взглядов. Тэхён опустил голову и спрятал глаза, не решаясь посмотреть дальше своей босой стопы. Он чувствовал, что не справляется, и голова от того закружилась вдвойне сильнее. Следующий шаг куда-то пропал, и колено вдруг подогнулось. Тэхён бы упал, но его придержал Чимин, медленно присев вместе с ним. — Не надо, не подходите! — вдруг громче крикнул он, напугав резкой сменой тона. Тэхён даже плывущим взглядом успел заметить, как замерли со всех сторон альфы. Страх не уходил, а только крепчал. И воздуха стало словно не хватать. — Только без паники. Посмотри на меня, — уже мягче и участливее. Чимин мигом обхватил ладонями его лицо и направил на себя. — Смотри на меня, — приказал более требовательно, когда Тэхён опять попытался ускользнуть. — Мы уже почти пришли. Видишь тот дом? — и указал куда-то рукой. Тэхёну потребовалось время, чтобы понять что к чему и проследить взглядом по указанному пути. — Нам туда. Совсем близко, да? Тэхён не знал, что ответить. Всё вокруг стало выглядеть совсем не таким, как обычно. Словно сон. — Сейчас успокоишься, переведёшь дыхание, и мы пойдём дальше. Только ты и я, как и договаривались, помнишь? Тэхён кивнул, наклонив голову. Слабость не от трав, а от всего того, что с ним произошло. И от голода тоже. Мерзкое чувство. Словно одной ногой уже на том свете, но при этом невыносимо плохо. Они так и сидели в центре, не обращая внимания на излишнее любопытство. Другие из общины видели Тэхёна не так-то и часто, так что сейчас имели прекрасную возможность насладиться зрелищем. Но зрелище, на самом деле, такое себе. Даже Джин, который голосовал против удержания здесь амазонки, находил его печальным. И Юнги, следовавший по пятам, а затем остановившийся буквально в пяти шагах. Он тоже испытывал некую долю неправильности происходящего и хотел было помочь (Чимину), пока тот не остановил. Больно было смотреть на всё это. И чего уж там про Чонгука говорить? Тот держался подальше ото всех, выполняя своё обещание. Зато детишки резвились и веселились, разбавляя непривычно устоявшуюся вдруг тишину. Тэхён глубоко дышал, пока Чимин всячески отвлекал его, гладя по щекам, шее, волосам. Ему не было противно от вида Тэхёна, но он отчаянно хотел смыть с него всю эту грязь. С горем пополам они вместе поднялись и продолжили путь. Небольшой домик являл собой купальню, где обычно мыли детей и изредка купались омеги, когда погода была холодная. Ничего необычного: печка, бочонок, больше похожий на большую тарелку с водой, разные сушёные веники и даже деревянные игрушки. Но Тэхён видел такое впервые. И пока он всё рассматривал, борясь со слабостью и не ушедшим головокружением, Чимин уже стянул с него покрывало и принялся внаглую стаскивать то последнее, что держалось на добром слове. — Готов? — улыбка Чимина и его добрые глаза вконец разогнали страх. В закрытом помещении стало гораздо проще и легче. Здесь было тепло и влажно, и Тэхёна разморило ещё больше. Он соскучился по комфортной для себя температуре и постепенно начал расслабляться. А когда его подтолкнули к тарелке и он опустил ногу в подогретую воду, то вообще чуть не уплыл от блаженства. Далее подталкивать не пришлось, сам полез и полностью сел, оставляя на виду лишь грудь и коленки, притянутые к себе. — Ну, как тебе? — Чимин присел рядом на удобный бортик, помогая ему определить сюда же пострадавшую руку, чтобы не намочить кору. — Нравится? — на что получил лёгкий кивок. Тэхён выглядел заворожённым, сначала неуверенно, а потом более смело водя здоровой рукой по воде. Чимин достал небольшое ведёрко, черпнул воду и под пристальным вниманием аккуратно полил на плечи. Кожа Тэхёна покрылась мурашками, и Чимин понадеялся, что это от удовольствия. — Я же обещал, что тебе понравится. Тэхён посветлел, и, хоть всего лишь на миг, Чимин уже испытал большое облегчение. Он повторил действие несколько раз, постепенно поднимаясь всё выше и поливая уже спутанные грязные волосы, а затем вылил на ладонь непонятную для Тэхёна жижу и попытался поднести к волосам, но тот хмуро отодвинулся, с подозрением смотря на содержимое в ладони. — Что это? — Мы наносим это на волосы, чтобы они были более гладкие и приятно пахли. Но информации оказалось мало. — Это смесь трав и ароматических масел, — наблюдая, как Тэхён принюхивается, а затем и вовсе тянет руку Чимина к себе и вдыхает полной грудью, объяснил Чимин. — Нравится запах, да? — и усмехнулся, наблюдая за любопытством дикой амазонки. Приятно смотреть на Тэхёна, когда он не забитый в углу и не дрожит от страха (ну и не кидается на тебя с ножницами). — А это что? — вездесущие пальцы перехватили плотный мешочек из ткани, который Чимин успел мокнуть в другой густой отвар. — Это чтобы легче смывалась грязь. Вот так, — он отобрал мешочек и провёл по плечам, показывая, стараясь не сильно задевать синяки, коих на теле Тэхёна оказалось предостаточно. Больше всего ему не нравилась старая рана на плече, которая вроде бы не загноилась, но и по виду не улучшалась. Следующая непосильная задача — уговорить Тэхёна показаться Намджуну. — Тоже пахнет. Что это? Синга? — Точно. — И шалфей? — Угадал. Поможет быстрее залечить раны. — Очень насыщенный запах… Как ты это делаешь? — Это не я, это Донги. Он у нас мастер по этому делу. Это всё его работы, — Чимин указал на странные для Тэхёна пузырьки, выстроившиеся на полочке неподалёку. — Он обожает собирать травы и добывать из них разные масла, а потом всё это смешивать. — Он тоже омега? — Нет, альфа. Но очень добрый и мудрый. Я тебя с ним познакомлю, если хочешь. — Нет, — тут же отрезал Тэхён, потеряв интерес ко всему. Лицо его нахмурилось, и он опустил голову. Чимин лишь поджал губы и продолжил размеренно обтирать кожу Тэхёна. Спустя недолгое время угасший интерес напомнил об усталости, так что амазонка начал заметно слабеть и клевать носом. Чимин подлил ещё тёплой воды и уже более смело занялся мытьём, решая быстрее закончить с этим делом и уложить его спать. Ополаскивая длинные волосы, он опять напоролся на невыносимо тоскливый взгляд, устремлённый куда-то сквозь воду. Тэхён казался таким уязвимым в этот момент, таким хрупким, измученным и разбитым, что невыносимо было смотреть. Он напряжённо обнимал острые коленки рукой, подсознательно защищаясь даже сейчас, когда опасность абсолютно не грозила, и горбился так, словно на его плечах собралась вся тяжесть мира. Чимину хотелось повторять вновь и вновь, что он в безопасности и что всё будет хорошо, но понимал бесполезность слов. Уж лучше пусть покажут его действия. Пришлось Тэхёна растормошить, чтобы он выбрался из воды и было удобнее его обтереть. На маленьком столе уже ждала новая чистая одежда, являющая собой штаны из лёгкой светлой ткани и кофту с длинным рукавом. Нижнее бельё тоже имелось, вызвав у дикаря полнейшее замешательство. — Поверь, это намного удобнее ваших повязок-перевязок-юбок. Чимин, конечно же, не ожидал восторга от одежды, на шитьё которой потратил уйму времени, но кислое лицо уж точно не хотел бы получить в знак признательности за заботу. — Слишком много, — щипая длинный рукав, полностью покрывший больную руку, капризничал Тэхён. О штанах придерживался того же мнения. — Это чтобы всякие ползучие и летучие твари не кусались. И чтобы не мёрз, — заговорил, как родитель. — Не придирайся. Потом что-нибудь придумаем. Но кислое лицо так и осталось на месте. — Идём. Тэхён вдруг замер и заметно побледнел на лице. Раздражающая одежда как-то резко перестала волновать, и он неосознанно отступил на шаг. Выходить на улицу и вновь видеть себя в окружении сотен сильнейших альф? Что-то ему вновь поплохело. — Эй, тише, — заметил перемену Чимин и снизил обороты. — Не беспокойся, обратно в клетку ты больше не пойдёшь, — расценив беспокойство амазонки по-своему. — Поспишь пока у меня, в моём доме, а потом решим, куда можно будет тебя поселить, пока будешь здесь. Тэхён сглотнул, не сводя взгляда с двери, которая словно в самую пропасть вела. — Нечего бояться. Я буду рядом с тобой всё это время. За всё время пребывания здесь сырая темница стала чем-то вроде собственной территории и дарила эфемерное ощущение безопасности. И как бы там ни было, менять что-то даже в лучшую сторону оказалось страшно. Чимин тем временем уже накинул на его шею странный кусок ткани, словно это украшение, а потом взял повреждённую руку и просунул в петлю. — Так тебе будет удобнее. Можешь снимать перед сном, а утром опять надевать. Позже попрошу Мингю сшить тебе обувь, — осмотрев босые ступни. Всё такое странное, непонятное. Тэхён слишком устал, чтобы оценивать. И соображал уже слишком плохо, едва запоминая новые имена, слова и наставления. Постоянный страх истощал, пожирал силы, как хищный зверь. — Можно я здесь останусь? — Тэхён поднял проникновенно тревожный взгляд. Чимин удивлённо вскинул бровь: — Здесь? Но тут душно и нет кровати… — Пожалуйста. Слишком много нового, чтобы поспевать. Тэхёну бы придержать время, потому что, кажется, его самого не хватит на всё это. Ещё одно новое место — новая опасность, и Тэхён боится что-то упустить, где-нибудь просчитаться. Он сейчас в слишком плохом состоянии, чтобы мыслить разумно и трезво. Ну а Чимин опешил, не ожидая услышать от дикого амазонки слов вежливости. Наверное, именно это (и общий потерянный вид того) заставили сдаться и подумать, как бы тут всё устроить. В принципе, не так сложно. Немного одеял, подушек — и готово. Всё это поручил принести Юнги, который верным псом стерёг под дверью. Укладываясь, Тэхён вдруг обхватил здоровой рукой пальцы Чимина, боясь засыпать в новом месте, не имея сил противостоять слабости. — Не уходи. Чимина безумно тронула такая просьба, и он тепло улыбнулся, глядя в слипающиеся глаза. — Не уходи, когда я усну… — Я обещаю, — используя своё самое сильное слово, заверил Чимин. Тэхён свернулся комочком прямо на полу под бочкой, ощущая тепло дерева. Места мало, удобства тоже (с точки зрения Чимина), но зато на сердце спокойнее. Его необратимо утягивало в сон, но он боролся до последнего, раз за разом открывая глаза и проверяя, не бросили ли его, а Чимин в свою очередь держал за руку и нежно поглаживал по волосам, пододвинувшись практически вплотную. Он не собирался уходить ни при каких обстоятельствах, преданно охраняя сон дикаря, обволакивая таким необходимым чувством защиты. По крыше забарабанил дождь, постепенно превращаясь в ливень. Чимин оторвал взгляд от окна, по которому ручейками заструилась вода, и взглянул на уже расслабленное лицо спящего, которое после купания и при лучшем освещении превратилось в совсем юное. Боги, сколько ему? Совсем ещё ребёнок… От неутешительных мыслей Чимина спасло одно: планы на завтрашний день. Грандиозные, как всегда.