Амазонка

Ветки хлестали по щекам безжалостно и больно, пятки ударялись об острые камни, скользили по корням и погружались в вязкое болото, но всякая мысль об прекращении погони была чужда. Ускользающий шлейф знакомого аромата побуждал двигаться лишь прытче, резче, резвее! У Тэхёна не было с собой ножа, но были когти, не было копья, но имелись зубы. Он знал, что сегодня один из них умрёт. И дарить альфе шанс на жизнь не собирался. Крупные капли дождя попадали в глаза, смешивались со злыми слезами и снижали видимость практически до нуля. Но помогало чутьё, которое обострило все инстинкты в разы. Ноги несли полностью собранное и готовое к атаке тело удивительно точно, минуя внезапные преграды и скрытые в густой листве обрывы. Ощущение боли от столкновений с колючими и жалящими растениями притупилось, оставляя главное — догнать чужака. Вырвать сердце голыми руками и разорвать на части прямо перед его собственным предсмертным взором. Тэхёну не терпелось это сделать. В каком-то смысле это стало целью его новой жизни. Ненависть подгоняла, топила рассудок в смоле зла и горя, травила сознание самыми тёмными помыслами. Чтобы не раствориться в этом омуте страшных чувств, он с отчаяньем гнался за возмездием. Джунгли стремительно погружались в полумрак. Совсем скоро оба потеряют возможность видеть хоть что-то. Тэхён не знал, имелся ли у альфы какой-то внутренний компас, благодаря которому тот мог разбирать дорогу и мчать в нужном направлении (существовало ли у животного вообще это направление?). Но у Тэхёна он точно появился. Объяснялось это только жаждой мести, иного предположения не было. Он, если понадобится, догонит убийцу с закрытыми глазами и связанными руками. Под веками существовала своя собственная вселенная, вырисовывающаяся запахами, звуками и наименьшими колебаниями воздуха. Интуиция вела вперёд, предсказывая путь. И чем темнее становилось в лесу, тем ярче светили подсказки. Это было что-то новое и запредельное, чем Тэхён пользовался с лихвой. После того, как краткие вспышки молнии остались единственным светом в густом лесу, ужалило внезапным чувством страха: а что, если не успеет? Что, если потеряет альфу? Страх этот оказался настолько велик, что лишил последней крупицы здравомыслия, полностью освобождая обезумевшего зверя внутри. Казалось, бежать быстрее больше нельзя, но он побежал. Путь не имел совершенно никакого значения, смазалось также чувство расстояния. Всё дальше и дальше от поселения, не видя ничего вокруг. Единственным ориентиром оставалась река, в сторону которой и бросился сперва альфа, но пройти которую не удалось бы ни за что. Они бежали вверх против течения, медленно приближаясь к обрывистым берегам. Поначалу за ними следовали его братья, сопутствуя в погоне — до Тэхёна долетал их клич, — но вскоре стал слабее, пока вовсе не исчез. Один на один. Тэхён сам должен его убить. В груди горело огнём от этого яростного желания. Альфа обладал хорошей скоростью — всё, как рассказывали об этих тварях. Он безнадёжно отрывался, сколько бы Тэхён не тратил на погоню энергии и сил. Вот тут и почувствовалась разница между ними. Колоссальная. Гнетущая. Но амазонки тем и страшны, что всегда идут до конца, каким бы этот конец ни был. Тэхён не давал себе шанса на провал. Он не имел права возвращаться в поселение без сердца альфы в сжатом кулаке. Не после того, как из-за него погиб Мо. Пока альфа на свободе, в опасности все амазонки, все дорогие ему люди. Внезапный выпад со стороны едва не стоил ему жизни. Спасла только молниеносная реакция и заранее учуянный сконцентрировавшийся аромат. Тэхён ожидал чего-то подобного, поэтому сориентировался вовремя и увернулся от пролетающего очень близко возле собственной шеи ножа, зажатого в крепком кулаке. Однако за неудачной первой попыткой последовала незамедлительная вторая, развязывая стычку омеги с альфой. Впервые в жизни он столкнулся со своим самым жутким кошмаром. Впервые в жизни сражается не на жизнь, а на смерть, выбрав себе в противники самого опасного врага. И его оружие — только собственная ярость. Нож таки цепляет бок, простреливая секущей болью. Глубину ранения определить тяжело, поскольку тело превратилось в один сплошной механизм без чувств. Каждая мышца напряжена до предела, каждый мускул как камень. Новый удар уже готов прошить ему шею, но Тэхён успевает перехватить и крепко зажать в своих ладонях тяжёлую руку альфы. Он отплачивает сильным ударом ногой по колену и с надрывом почти перебрасывает тело через себя, выиграв короткое мгновение. Альфа, кажись, на миг теряется и позволяет себя одолеть, но только чтобы снова атаковать из нового положения, пока Тэхён готовится вцепиться ему в глотку. Учуявший опасность лес затаился, наблюдая сотнями скрытых пар глаз и ушей из укрытий. Остервенелый рык без остановки разражал густую тьму, сопровождаясь тяжёлым дыханием и глухими ударами. Тэхён не чувствует себя, раз за разом остервенело занося руки для ударов, желая расцарапать тело убийцы, и едва ли не впервые в жизни ощущает, насколько он жалок и слаб. Все его выпады блокируются или отбиваются, словно Тэхён вообще никогда в жизни не был в бою. В груди жжёт сильнее от понимания своего положения. Альфа не оставляет попыток вывернуться и убежать, что даёт малую надежду. Но Тэхёну проще свернуть шею, чем избавиться от его назойливого преследования. Амазонка готов вгрызться зубами в кожу, но только не дать убийце улизнуть. Вцепившись один в другого мёртвой хваткой, они поскальзываются и утягивают друг друга с бугра. И даже когда катятся вниз по вышибающим из лёгких воздух корням, не забывают о схватке. В темноте леса уже не разобрать, кто побеждает, а кто обречён. К беснующейся реке рукой подать, и всё же смертельная опасность не останавливает. В какой-то момент амазонка оказывается на земле, наконец обретая какую-никакую опору под телом. Но сообразить не успевает. Альфа налетает сверху и придавливает своим весом к земле, ударяя в придачу тяжёлой конечностью по лицу, дезориентируя. Руки тотчас оказываются в плену рук хищника, ноги тоже мгновенно блокируются. Сил на то, чтобы вырваться, катастрофически не хватает, и в этот момент сердце заходится с новой силой, ощущая леденящую безысходность. Это конец? Тэхён проиграл? На глазах горючие слёзы, которые никакими способами не унять, а в душе такая боль, что предстоящую смерть хочется подозвать. Пусть это случится быстро. Он закрывает глаза, когда они, привыкшие к темноте, улавливают над собой злосчастный нож. Он хочет сопротивляться, но слишком крепко зажат и обездвижен. Настолько сильно, что теряет любую веру. В последний миг обращается к небесам, чтобы успеть оплакать гибель одного из самых родных людей, потому что это единственное и самое важное, что остаётся в мире, но знает, что мизерного мгновения будет недостаточно. Ему всей жизни и бесконечной смерти будет недостаточно, чтобы искупить вину. И всё же последние мысли перед гибелью обращает умершему Мо. Мучительный промежуток перед ударом тянется невероятно долго. То, что альфа медлит, доходит не сразу. То, что Тэхён воет вслух, тоже не сразу замечается. Его колотит от напряжения и раздирает рыданиями. Перед смертью, говорят, не надышишься. И не нагорюешься. Впрочем, его изучают недолго. Рука приходит в движение так же неожиданно, и тело пронзает новая нечеловеческая боль. В этот жуткий момент раздаются голоса его братьев, и Тэхён уже не знает, в каком мире их слышит. Он всё ещё чувствует задубевшим телом влажную землю, всё ещё дышит воздухом джунглей, но тела на себе больше не ощущает. Плечо. Альфа вонзил нож в плечо. Тэхён дышит. Пытается отдышаться и обрести ясность мысли. Он жив. Всё ещё жив. Тварь промахнулась. Промахнулась? Его всё ещё трясёт, но он заставляет себя двигаться и с трудом встать на ноги. Через миг понимает, что крик братьев наяву. Вернее, их боевой зов. Они догнали их, сбили альфу с толку. А это значит, что у Тэхёна есть ещё шанс. Он стряхивает с себя оцепенение, рывком выдёргивает застрявший в плече нож и бросается в погоню, обещая в этот раз сделать всё правильно. Боль исчезает, уступая место жажде крови. Где-то в этих краях остаётся ещё одно дорогое сердцу ожерелье, подаренное в глубоком детстве родными людьми и безжалостно разодранное в сражении. Прыткость всё ещё на его стороне, скорость тоже. И нож. Кровь в венах бушует, бурлит, вскипает от потребности возобновить погоню. Альфа недалеко, и Тэхён следует по тому же шлейфу вдоль реки, возвращая силы. Та шумит, пенится, вскидывает руки-брызги, словно пытается утянуть за собой. Одно неверное движение, и путь заказан. Братья рядом, и это одушевляет. Они с детства все вместе, они никогда не бросят Тэхёна, что бы тот ни натворил. Альфа близко. Его не видно, но движение веток ведёт по верному пути. У Тэхёна есть оружие, поддержка и второе дыхание. А ещё эта ночь, которая, несомненно, самая тяжёлая и страшная в его жизни. Новая стычка начинается сразу же, как только Тэхён видит спину альфы. Он набрасывается на него, вложив в последний рывок всю силу, но всадить нож в шею не успевает — тот мгновенно реагирует и отталкивается ногами вбок. Они опять оба заваливаются в опасной близости от пропасти с пожирающей стихии, и альфа снова пытается взять верх. В этот раз Тэхён не боится, потому что знает, что чужаку в любом случае конец. Он слышит голос Хоноу и Каири, свист Хинто и возгласы ещё пятерых братьев. Они приближаются стремительно, чтобы отомстить за Мо, и в предчувствии этого Тэхён ощущает разливающуюся внутри силу. У альфы получается отобрать нож, но ударять вновь не собирается. Вместо этого опять прикладывает Тэхёна о землю, чтобы утихомирить, а затем тянет за собой, вскакивая. Тэхёну кажется, что он уже ничего не чувствует и удары проходят мимо него. Он не сразу понимает, что задумал альфа, пока не оказывается крепко прижат спиной к телу этого зверя, ощущая на своей шее заострённый конец кости. Но ему не страшно. Наоборот, во всём этом водовороте хаоса он позволяет себе улыбнуться безумной кровавой улыбкой, ощущая превосходство. А через миг уже содрогаться в беззвучном хохоте. Амазонки, в том числе и Тэхён, очень сильно недооценили этого альфу. Его действия кажутся разумными, продуманными, ведь таким образом он собирается защититься от стрел? Со всех сторон колышутся ветви — тёмная гуща уже кишит амазонками. Те не спешат высовываться, завидев Тэхёна в западне. Альфа, который до этого судорожно оглядывался, шарпая за собой заложника, притихает и словно внюхивается в окружающий лес. Но толку? Он уже проиграл. Тэхён чувствует, как замедляет движение его крепкая грудная клетка, как тяжелеет дыхание, обдавая шею горячим воздухом прямо там, где острие. Тот абсолютно полностью прикрывается телом Тэхёна, крепко-накрепко прижав к своему так, что даже его бесноватое сердце отдаётся в лопатки. Боится… Что-то во всём этом заставляет на миг вернуться в реальность. Воспользоваться малой передышкой и придумать, как действовать дальше, чтобы никто из его близких больше не пострадал. Но на самом деле Тэхён уже всё решил, и лишние раздумья ни к чему. Его бок порезан, в плече опасная глубокая рана. Скорее всего, он скоро умрёт. Его пугающая улыбка сходит с лица, являя то истинное, что уже сгорело и теперь рассыпается пеплом у самых ног. У него есть сердце, есть душа и совесть, которая больше не чистая. По крайней мере, были. На нём лежит один из самых страшных грехов, который даже кровью не смыть. Иного пути попросту не существует. И пока альфа уверен, что это он схватил Тэхёна, то сюрприз должен получиться неожиданно приятным. Позади рокочет река, впереди выжидают подходящего момента амазонки, за спиной готовится к неравному бою альфа, который сам погибнет, но несколько жизней за собой унесёт точно. Так пусть это сделает Тэхён. Перед решающим моментом, как назло, встречается со скрытыми в тенях глазами Хоноу: разозлёнными, холодными, но беспокойными. И это почти способно остановить от рокового шага. Именно поэтому веки смыкаются. Тэхён сильный, смелый, отважный. Он — амазонка. Резкий рывок назад. Альфа к такому оказывается абсолютно не готов. Что есть мочи к реке с обрыва. Расстояние очень маленькое, и сообразить не успевает никто. Твёрдость под ногами исчезает слишком внезапно, слишком внезапно приближается смерть и хватает ледяной рукой за горло. Одновременно с этим в самой глубине души пробивается какое-то жуткое удовлетворение, за которое Тэхён успевает уцепиться изо всех сил, чтобы не ощущать тот смертельный страх. Удавка на шее крепнет от порыва альфы ухватиться хоть за что-нибудь, спастись. Но тщетно. Он тоже в каком-то роде недооценил. Безумная улыбка возвращается, но в этот раз с праведными слезами на глазах. Ничтожное и одновременно бесконечно долгое мгновение в невесомости. И следующее, где их поглощает голодная хищная река.

⟩⟩⟩─────⫸

Вечное небо яснело чистотой и безграничным спокойствием: ни единого облачка, ни единого намёка на вчерашнюю непогоду. В центре притихшей, словно вымершей поляне на позорном столбе висела маска с устрашающей трещиной. Реликвии никогда не обманывают. В них вложено слишком много силы и энергии, чтобы игнорировать подобные сигналы. Одной жизни не стало. Другую унесла река. В размеренное и мирное существование амазонок пришла великая беда. Сникшие фигуры возвращались медленно, нехотя, не веря, волоча за собой оружие. И даже с их приходом живее в поселении не стало. Наоборот, непривычная тишина душила. Пугающая. Мёртвая. Старейшина склонился над похолодевшим телом брата, надрывно взвыл, разрезая молчаливую мглу болезненной песней. Смерть одного из них — самое страшное, что может случиться. Они так давно не слышали скорбного плача, что опрометчиво забыли о смерти. И она пришла, когда никто не ждал. Двукратная. Хоноу не уходил от реки, всё выжидая и до последнего надеясь, что найдёт брата. Хотя бы тело, чтобы похоронить. Рядом с ним остался Ивари, но уже без веры, просто сопровождая и сопереживая. Мир рухнул, пал. Печалью покрылась родная земля, их души. И вдруг стало так пусто-пусто… И необычайно страшно. Никто из них не мог понять до конца, что случилось непоправимое. Никто не хотел признавать трагедию. И в ясное небо никто не решался заглянуть, чтобы ненароком не увидеть там родную душу. Все они верили в загробную жизнь, в бессмертие души и существование тёмной и светлой энергии. Смерти не боялись. Своей — точно. Яркое солнце покрывало дикие земли теплом и ласковыми лучами. День оказался несправедливо хорош, чтобы хоронить двух амазонок. Хоноу всё ещё вглядывался в неспокойную реку, проклиная её на чём свет стоит. Он злился. Так безумно злился… Не на неё. Но родных нужно прощать. Хоноу не уверен, что когда-нибудь сможет, но всё же поднял взгляд в небеса и послал Создательнице молитву за брата, чувствуя, как содрогается душа и сердце, вспоминая тот последний взгляд. Вымолил, чтобы ему было хорошо там… И там Тэхёну точно бы понравилось больше.

⟩⟩⟩─────⫸

Сначала пришла боль. Резкая, всепоглощающая, сводящая с ума. После — жажда. Но уже не крови, а самая обычная, с ума сводящая не меньше. Сухое горло першило, душило и горело. Горело и в груди, и в спине, и где только можно. Боли было настолько много, что она выходила за пределы тела, попросту не умещаясь. Из-за неё он не мог сдвинуться. Из-за неё и чего-нибудь ещё… Тело отказывалось подчиняться, голова отказывалась соображать. С необыкновенным усилием удалось открыть глаза и долго-долго дожидаться, чтобы перед взором хоть немного прояснилось. От необычайно яркого и раздражающего дневного света слезились глаза. Всё плыло и кружилось, но он понял, что уже не в воде. И тем не менее, река была недалеко — шум слышался совсем рядом. Неужели его вынесло на берег, и он таким образом спасся? Тэхён бы очень сильно возрадовался, если бы не эта невыносимая боль и слабость. И всё же руки не слушались. Их завернуло где-то за спину, где они благополучно затекли под неудобным углом до полного онемения. Но уже через мгновение пришлось притихнуть и замереть в подступающей панике, когда всё же осознал: он связан. Тэхён похолодел. Остаточный адреналин приударил в голову и заставил разомкнуть веки полностью, больше не опасаясь острых солнечных лучей. Судорожно огляделся и обнаружил себя сидя на небольшом берегу, действительно связанного возле дерева. Руки изобретательно завели за нетолстый ствол и немилосердно перетянули чем-то крепким. Ноги тоже обмотали тонкой, но прочной лианой. В голую спину упивалась шершавая кора, под ногами вился утоптанный ковёр из низкорослых растений и мелких опавших веток, а к воде рукой подать. Тэхён ещё не знал, какому именно хищнику попался в лапы, но одно предположение имел. Вот только альфы не видать по близости, и запах учуять невозможно. Связал и оставил умирать? Почему не убил? Имел ведь не одну такую возможность. Но с выводами пришлось повременить. Из волнующейся воды возле самого берега вынырнула шершавая верхушка крокодильей головы с двумя желтющими глазами, среагировавшей на тонкий звук копошения и привкус крови в воде. Тэхёна заметил сразу, но глазам своим не поверил. Он не отошёл от первоначального шока, чтобы так быстро окунуться в новый. Сердце рухнуло куда-то в пятки, задев спусковой крючок. Тэхён что есть мочи начал вырываться, вновь ощущая прилив сумасшедшего страха, и задёргался пуще, остервенело пытаясь высвободиться. Хищник медленно приближался к лёгкой добыче, не сводя острых зрачков. У Тэхёна опять напрочь отбило чувство боли, только пульсирующее до безумия желание вырваться из пут, благодаря которым он полностью беззащитен и уязвим. Обманчиво медлительное животное подплыло ближе, ткнулось носом в небольшой вымытый обрыв, притихло. А потом оттолкнулось громадным хвостом и в мгновение ока бросилось вперёд. Тэхён не успел даже вскрикнуть. Лишь выпустил из лёгких весь воздух и сжался, крепко-накрепко зажмурив глаза. И даже попрощался перед тем, как его кости затрещат в зубах чудовища. Но этого не произошло. Слух резанул только резкий и короткий чавкающий звук. Он, кажется, потерял на миг сознание от шока, а разум вспыхнул фантомной болью, которая так и не наступила. Когда мало-помалу пришёл в себя, боязно размыкая веки, немного заторможено проморгался, видя перед собой альфу с всаженным в хищника деревянным копьём. Зубастый убийца был намертво остановлен буквально в шаге от его стоп. Тэхён не мог вспомнить, как дышать. Он весь взмок от пота и позорно выступивших слёз. Бесстрашный и безумный. Напуганный до смерти. Силищи у альфы хватило, чтобы вытащить копьё одним резким рывком. Животное медленно сомкнуло пасть, но глазами уставилось на несостоявшийся обед, который в свою очередь уже не знал, кого опасаться больше. Другое животное — с двумя руками и ногами — бросило на Тэхёна короткий взгляд и, схватив добычу за хвост, потащило куда-то за спину в чащу джунглей. Тэхён опять нервно задёргался, пытаясь обернуться и проследить за альфой, но из-за слишком ограниченного положения ему это не удалось. К тому же, руки и рёбра прострелило такой дикой болью, что даже в глазах потемнело. Он попытался успокоиться, потому что паника только мешала, став перед глазами непроглядной пеленой. Внезапно появившиеся силы так же стремительно начали таять, так что стоило их приберечь, чтобы сосредоточиться на своём теле и среде, где оказался. Проблема в том, что он всё ещё находился возле реки, в которой крокодилы, к сожалению, живут не по одиночке, а значит опасность всё ещё сохранялась. Река казалась незнакомой: разлилась, отодвинув другой берег почти к горизонту, выровнялась и угомонилась. Каменистые склоны сменились песчаными берегами и поредевшими деревьями. Как далеко их унесло? Тэхён ещё раз сдуру дёрнулся в оковах и очень сильно об этом пожалел. Вернувшаяся чувствительность наградила просто умопомрачительными ощущениями. Но кое-что насторожило сильнее: на месте ран, которые смог разглядеть, теперь красовались ожоги, коих прежде не было. К тому же… обработанные? Тэхён уставился на них, не зная, что думать. Факт, что альфа позаботился о нём, а не оставил на корм речным тварям, пугал даже больше. Тем временем из-за спины повеяло дымом от костра, но Тэхён почти не ощутил запаха, лишь увидел. Забитый от воды и удара нос вообще практически ничего не улавливал, усугубляя и без того беззащитное положение. Он откинул голову к стволу дерева и прикрыл глаза, уступая безысходности. Силы иссякли, боль наступила на горло. Сейчас он мало что мог сделать. В какой-то момент даже начал неконтролируемо проваливаться в сон, но нарисовавшийся альфа не дал продыху. Тэхён уже даже не испугался его непонятных действий, настолько сильно клонило в мир сновидений. Он даже не заметил, что всё-таки уснул на некоторое время и как сильно солнце изменило наклон. Не заметил, что к запаху дыма прибавился запах жаренного мяса, не заметил хмурого взгляда, направленного на себя и свои раны. Альфа отцепил вялого Тэхёна от дерева, но руки связал за спиной обратно. После этого подхватил под плечи и потащил вглубь леса, совсем как недавно убитую рептилию. Странное отрешённое ощущение окутало с ног до головы, словно вся боль, страх и ясность мысли сошли на нет разом. Вместо этого стало холодно, зябко. Тэхён всё ещё соображал, когда ему в губы ткнулся кусок стужённого мяса, и едва нашёл в себе силы посмотреть в удивлении на альфу. Тот усадил его точно так к дереву, оперев спиной к стволу, но заново привязывать к нему не стал. Он тоже был весь в ссадинах и царапинах, с глубокой прожжённой раной на груди, с большими синяками на коже, но при всём этом двигался совсем как невредимый. — Ешь. Если не хочешь тут подохнуть. У Тэхёна челюсть отвисла. — Так ты… ты умеешь говорить?! — ошеломление отразилось на лице во всех красках. Воспользовавшись случаем, альфа сунул ему за зубы еду. Тэхёна захлестнуло волной возмущения, и втолкнутое в рот мясо тотчас полетело на землю. — И ты всё это время меня понимал? — он не знал, чего хочет сильнее: наброситься и разбить этому альфе лицо или просто расплакаться от непонятного разочарования (то ли от какого-то странного чувства предательства). Альфа молчал, бездушно наблюдая за покрасневшими глазами. Тэхён разозлился и растерялся одновременно, опустил взгляд, беспорядочно забегал им по земле, часто задышал. Он прокрутил всё от начала до конца и больше смотреть на альфу не смог. Крепко зажмурился и уронил голову, поджав колени к себе. Ни говорить, ни смотреть, ни слышать. Ничего не хотел. — Подыхай, — бросил альфа и отодвинулся, принимаясь за обед. Холоден и безэмоционален, он знал, что ему необходимы силы, чтобы выжить, поэтому жевал жёсткое несолёное мясо и думал над тем, как и куда двигаться дальше. Ему повезло наткнуться на это место и дотащить сюда омегу. Давно заброшенное поселение людоедов не было хорошим убежищем для привала, но здесь Чонгук обнаружил такую необходимую сейчас верёвку, обрезанные доски, хилый и ненадёжный, но всё же кров над головой, и ещё несколько полезных и явно украденных когда-то вещей. Ночью температура воздуха в джунглях падает ощутимо, так что и трухлые лоскуты ткани обязательно понадобятся. Он ни на миг не расслаблялся и не отдыхал. После того, как поел, затушил огонь, оттащил тушу крокодила подальше от убежища и закопал. Этого мяса могло хватить на неделю, но на запах сползались ядовитые твари, рядом с которыми попросту не выжить. Сегодня они переночуют здесь, а завтра Чонгук наловит рыбы и займётся строением плота. У него уже было достаточно материала для этого, оставалось лишь срезать немного бамбука вдобавок и смастерить что-то из примитивного оружия. Нож из кости хорошо выручал в быту, но в бою с ним тяжело, как показала практика. По возвращении в убежище Чонгук обнаружил Тэхёна спящим, но что-то в его выражении лица и бледности кожи насторожило. Коснувшись щеки, понял, что тот горит. Омега даже не отреагировал на касание, что тоже не было здорово. Чонгук вздохнул. Он больше не мог тащить его за собой. При таком раскладе шансы остаться в живых урезались вдвое. Но и бросить не мог. Пока что. Поразмыслив немного, принял решение избавить омегу от мучений одним точным движением клинка, если до завтрашнего дня его состояние не улучшится. Раны на худощавом, но крепком теле всё ещё оставались тяжёлыми. Хоть Чонгук и остановил кровь уже проверенным способом и попытался обработать теми немногочисленными лечебными травами, которые нашёл, но этого оказалось недостаточно. До захода солнца оставалось ещё время, так что он перетащил омегу под хилое накрытие, избавил от верёвок, уложив ровно на спину, укрыл тем всем, что было под рукой, и дал немного воды. Тэхён страдал от боли и жара, так что идея прекратить его мучения гуманным способом только укрепилась в голове. А пока решил попытать удачу и поискать ещё чего-нибудь полезного и лечебного в окрестностях. Ночью, разведя новый костёр, попробует сделать травяной отвар. Чем чёрт не шутит, вдруг поможет? Заодно и себя подлатает.

⟩⟩⟩─────⫸

Поднявшееся из-за горизонта солнце разбудило птиц и разогнало первыми лучами холод. Новый день обещал благоприятную погоду для далёкого путешествия, так что терять времени зря не стоило. Несмотря на дикую усталость, Чонгук поднялся с рассветом, чтобы успеть сделать всё то, что запланировал. Над рекой гладким шлейфом вздымался утренний туман, водную гладь тревожили скользящие под самой поверхностью рыбы. Умиротворённая тишина после стольких дней сумасшествия казалась невероятным подарком судьбы. Но испытаний впереди предстояло ещё достаточно. Чонгук размял мышцы и зашёл в реку по пояс, не опасаясь хищников. Умылся, ополоснул тело и волосы чистой прохладной водой, смыл с кожи грязь и остатки засохшей крови. Эта река настолько сильно его поколотила, что выбраться живым из неё он уже даже не мечтал. Сколько раз за этот короткий промежуток времени Чонгук успел мысленно попрощаться с жизнью? В то, что он до сих пор дышит, верилось с трудом. Сооружение плота заняло немало времени. Чонгук провозился до самого полудня, таская и скрепляя доски между собой. А когда поднявшееся высоко над головой солнце начало припекать, вспомнил про голод и жажду. С помощью заострённого бамбука удалось поймать несколько крупных рыб, которые тут же выпотрошил и бросил костёр, разведённый из припрятанного в пепле тлеющего уголька. Место для ночлега оказалось надёжным и безопасным, поскольку ни один хищник за всю ночь не потревожил их сон — защитные ловушки, расставленные ещё со вчерашнего вечера, до сих пор оставались нетронуты. Чонгук проверял их постоянно, оставаясь начеку практически всегда. Проверить Тэхёна он пошёл сразу после того, как набрал в дряхлую деревянную пиалу питьевой воды, и, признаться честно, не ожидал увидеть омегу ещё живым. Положение и состояние того не изменились, не считая взмокшего лба и мелкой дрожи. Чонгук убрал «одеяла», чтобы осмотреть раны, но улучшений не заметил. От лёгкого прикосновения холодными пальцами к воспалённой коже Тэхён едва слышно застонал. Чонгук достал нож. Лучше сделать это сейчас, чем раздумывать и медлить. Ему тоже непросто. Жаль столько потраченных усилий ради спасения этого омеги. Амазонки — дорогая вещь во всех смыслах, и терять одного из таких — непозволительная роскошь. Но Чонгуку дороже собственная жизнь, и рисковать ради того, кто может не дожить до вечера, неразумное решение. Однажды он таким способом облегчил страдания приручённого в детстве ястреба, который поранился и изнывал в ожидании смерти. Убийство — большой грех, но чего стоят эти слова, если только таким способом можно срезать остаток жизни, в котором одни лишь мучения. Чонгук не успеет даже от берега оттолкнуться, как на беззащитное тело наползут черви и муравьи и начнут поедать плоть заживо. Заострённая кость холодит ладонь, словно металл. Его мысли и помыслы тоже холодные, но не жестокие. Благородные, наверное, — невесело усмехается про себя Чонгук. И всё же он думал, будет легче. Убивать полностью уязвимого амазонку намного сложнее, чем того, кто явился убить тебя. Взгляд скользит по обманчиво хрупкой талии, нешироким плечам, тонким конечностям. Когда ещё ему выпадет шанс разглядывать вблизи настолько редкое существо? Свободная рука тянется к лицу, слегка обхватывает подбородок и большой палец проходится по тёмной полоске вниз от губы, исследуя рисунок. Кроме него больше никаких на лице омеги не осталось, всё смыла река. Амазонки и вправду божественно красивые, словно внеземные существа, стоит убрать им отталкивающе-жуткий раскрас и маски (ну и сумасшедший нрав). Этот ещё совсем молодой, что стало очевидно ещё в плену. Юный и глупый, иначе бы не доверился и не оказался здесь, не получил бы такую нелепую смерть. Хорошо, что его глаза закрыты, а то поднять нож оказалось бы намного сложнее. Чонгук прикладывает остриё к шее, прямиком в ямку меж ключиц. Рука тяжёлая, сердце тоже. Он ещё долго будет вспоминать этот момент и, возможно, сожалеть. Дыхание замирает, мелкая дрожь уходит, и Чонгук видит, как вслед за всеми этими изменениями омега сглатывает, чем себя выдает окончательно. Это удивляет достаточно, чтобы передумать добивать его прямо сейчас. — Ну же, — не выдерживает Тэхён под изучающим взглядом, когда нож длительное время не протыкает шею. Едва-едва разомкнув веки, он направляет плывущий взгляд на палача и хрипит: — Давай, — никаких сил не хватает ожидать решающего момента. Этой самой костью альфа убил Мо, и Тэхёну нестерпимо осознавать данный факт. — Сделай это, — смелеет он, но опять начинает дрожать. — Как сделал это с ним. Чонгук сразу понимает, о ком речь. Но вместо того, чтобы ответить, полностью убирает нож. — Твоё стремление к смерти просто поражает. И желание казаться смелым, когда страх проступает сквозь кожу. Вместо оружия в руках теперь треснувшая глиняная тарелка с вчерашним отваром, и Чонгук помогает омеге приподнять голову, чтобы тот отпил немного. Только из-за безумной жажды Тэхён делает глоток за глотком, теряя на миг от облегчения рассудок. У него нет сил отпираться, нет сил говорить и даже моргать, нет сил ненавидеть в достаточной мере. Он так сильно устал… Планы меняются. Чонгуку придётся укрепить плот, чтобы там поместились двое. И это в каком-то роде придаёт сил. Потому что он тоже не любит убивать.