А в чаще волки воют

Прядь черных волос, как перо за ухом, все мозолила глаза Антона. Он проснулся несколько минут назад и поначалу вовсе не понял где находится. Стоило ему занести руку и наконец заправить злополучную прядь, как голубые глаза напротив распахнулись. Зрачок резко сузился. Антон, испугавшись, отдернул руку. Арсений был похож на лютого зверя. Но стоило глазу сфокусироваться, Попов расслабился и натянул улыбку, вновь прикрывая глаза. Он поежился, по-милому притягивая Антона (который все еще прикидывался напуганным каменным изваянием) в объятиях. Арсений потерся лбом о его плечо и хрипло промурчал «Утро доброе». И, кажется, снова засопел. Шастун скосился на часы, 6:30, рано еще. Осознание начало догонять юношу только сейчас. Он предполагал возможность служебного романа… с Ириной. А вышло вот как. Антон подумал, насколько это все-таки странно. Подумал только сейчас. Ни когда краснел от шепота лейтенанта, ни когда дергался от каждого его появления, ни вчера. Да, вчера… Антону определенно понравилось. Он выдохнул, сильнее прижав к себе Попова и прикрыл глаза. Какой странной бы не казалась ситуация, он уже окунулся в нее него с головой.

***

— Лейтенант Попов, разрешите обратиться? — Арсений с Антоном были на полпути в кабинет, когда кто-то окликнул их. Антон подскочил, чуть не рассыпав бумаги. Получив «Здравствуйте, рядовой, что на сей раз?», он продолжил. — Вас разыскивает командир части, просил явиться в срочном порядке! Попов нахмурился, поблагодарил и унесся в сторону корпуса, оставляя Антона наедине с бумагами (теперь двумя стопками) и рядовым. — Привет, Серег, — добродушно улыбнулся Антон доносчику. С Матвиенко они знакомы уже несколько лет. Шастун бы спокойно причислил его к кругу друзей, рядом с Кузнецовой и Арсением. Характер скверный, но иногда выдает что-то гениальное. И постоянно лезет на рожон, что противоречит принципам неуклюжести Антона. Поэтому на «тайные попойки», как Сергей их обзывает, старается не соглашаться. — Избавил я тебя от этой пиявки, — гордо заявил Матвиенко, забирая у Шастуна половину стопки. Ту, которую бросил Арсений, убегая. — Как к тебе не подойду, так он всегда вокруг вьется, достал небось своими поручениями? — Да, тяжело с ним, — не скрывая выразился Антон, продолжая тащить ношу. — Вроде только в водители тебя ставили, а теперь ишь что… — Сергей кивнул головой на бумаги. — Иногда в казарму среди ночи приходишь, мне тебя даже жаль. Антон запнулся. И мысленно и физически. — Да… документы всякие уже поперек горла, — «и кое что еще поперек горла».

***

— Проходите, — раздался голос из-за дверей и Арсений ступил в помещение. Здесь пахло краской, лаком и совсем немного какими-то свечами. За лакированным столом сидел командир в иссиня накрахмаленном костюме и постукивал пальцем по какой-то бумаге. Перед столом уже стоял особо ненавистный Арсению Станислав Шеминов. Ненавистный по причине постоянных упреков и попыток как-то поддеть и лейтенанта и всех его подчиненных. А особо ненавистным Стас стал, когда попытался «приструнить» Шастуна за оплошность. Он тогда чудом избежал двух нарядов вне очереди. А все лишь бы Арсения позлить. — На вас донос, Арсений! — лукаво улыбнулся вошедшему Станислав, потирая сложенные за спиной руки. — Позвольте мне говорить. Попов, примите мои слова с полной серьезностью. — Да, товарищ командир, — Арсений бросил взгляд на табличку на столе. Павел Алексеевич Воля, командир в/ч №7. Рядом с ней привычно лежала колода карт в голубом оформлении. Попов как-то слышал, что издание чуть ли не уникальное и вроде как подарено Павлу близким другом. Колода всегда казалась ему какой-то неестественно выделяющейся и при первом взгляде его каждый раз охватывает дежавю. — Две новости. Первая, — Воля развернул бумагу с анонимным доносом. — Здесь вас анонимно обвиняют в мужеложестве. Арсений выпучил глаза, растеряв самообладание. Он глянул сначала на Стаса, залившегося ехидным оскалом, а затем на бумагу. — Брехня! Чушь! Позор моего имени! — Попов хлопнул бумагой по столу. Руки немного тряслись, но вида он старался не подавать и надеялся, эмоции его примут за гнев. — Я очень на это надеюсь, вы же знаете, что за это есть статья? — Паша вытащил откуда-то клок бумажки, написанный тем же подчерком, что и донос. — 121 УК РСФСР от 27 октября 1960 года. Лишение свободы на срок до пяти лет. Арсений был в силах только кивнуть. Воля выдохнул. — На этот раз дело мы замнем, — он порвал бумагу, строго смотря на ошалевшего Стаса. «Замнем» повторилось еще раз, но уже для Шеминова, с нажимом. — Впредь будьте аккуратнее… с высказываниями и… ну этим. Ни Станислав, ни Арсений до конца так и не поняли, о чем именно говорит командир, но последняя строка только напрягала. Создавалось ощущение, будто Воля все знает точно и безошибочно. — Второе, — Павел достал из стола какую-то папку. — Оставить я это просто так не могу, слушок уже покатился. Поэтому поезжайте пока в Ленинград. В одиночку. Как закончите с делами, которые я вам только что передал, спешите возвращаться. — Товарищ командир, разрешите уточнить временные рамки… — По выполнению, — Воля нахмурился, подсчитывая сроки. — Могу предположить, не менее четырех месяцев.

***

Уже поздним вечером они завалились в кабинет, а Арсений так и ходил чернее тучи. Шастун отбросил в сторону очередную папку и повис на шее Попова, утягивая в привычный поцелуй. Может это как то успокоит и расслабит его? Сначала Арсений отвечал, но стоило Антону докоснуться его талии, пробило как током. Он отстранил от себя разгоряченного юношу, заглядывая в омут серо-зеленых глаз. О нет. Давно Антон не наблюдал эти холодные голубые осколки. — Антон, — Попов будто собирался с мыслями. Он крепко держал Шастуна за плечи. — Я уезжаю. Не приходи завтра на перрон, я попрошу кого-то другого меня довезти. — Почему? Что случилось? Куда? — Антона начало немного потряхивать. Арсений замотал головой, он хочет сделать это мягко, но чувствует, как собственное сердце зияет трещиной. Хочется сказать «Ничего. Пошутил. Едешь со мной». В этот раз не получится. Больше не получится. — Я думаю, что не подхожу тебе. — Ты что, Арс, ты необыкновенный! Понятно. Так просто он не отпустит. Попов прикрывает светящиеся слезами глаза и отпихивает Антона к стене. — Арс..? — Ты еще не понял? — И снова этот взгляд. Самый что ни на есть волчий. Холодный мерзкий и страшный. Зияющий в глубокой черной чаще. Шастун бы все отдал, лишь бы никогда его не видеть. Этого волка. Волка, который пожирает Арсения. Его Арсения. И заодно самого Антона волк тоже пожирает. — Я боялся, что скучно будет, — вот волк надкусил хребет, чтобы жертва не чувствовала боли, пока ее ноги обгладывают до самых костей. — Но нет! — Я не понимаю… — Антон все понимает. Слезы покатились по щекам. Еще мгновение и он выскочит за дверь, стоит только волку опустить глаза. — Я использовал тебя!

***

— Говорят, ты бывший военный? — «И бывший военного» подумал Шастун про себя, но на вопрос ответил иначе. — Полгода назад ушел оттуда, — Антон затушил горечь чем-то алкогольным из стакана. — А почему именно в театральное? — Упс, еще одно больное место. — Можно сказать, знакомый любовь к театру привил, — Шастун понял, что стрелки нужно перевести, иначе пьяная компания не отстанет. — А ты, Эд, давно в Ленинграде?

***

— Шастун? К вам там посетитель, я сказала, что вы в 213, — Консьержка остановила юношу при входе в общежитие. Кого там опять принесло? У Шастуна и так завал из-за мартовских пьес, а так хочется насладиться весной. Если это Матвиенко, Антон его пришибет. Тот тоже ушел из части и теперь на постоянной основе наведывается. Отъезд Арсения по началу вызвал у них с Сережей диаметрально противоположные эмоции. Шастун места себе не находил еще с месяц, а друг его переживаний не понимал. А затем Антон как по волшебству перенял настрой Матвиенко. Даже поддерживал его ворчливые воспоминания и жалобы на лейтенанта. В такие моменты Шастун чувствовал себя брошенной девушкой, а Сережу — лучшей подругой с карманами сплетен. Он даже раз вскользь сказал, что Попов на пидераста был похож. С этой шутки Шастун сыпался еще несколько дней. Мысленно, конечно. На подоконнике напротив 213 сидела женская фигура, весело болтая ногами. Антон остановился на крайней ступени лестницы, не веря глазам. — Ира! — Хмурое настроение юноши как рукой сняло, он подлетел к девушке сомневаясь в ее подлинности. — Правда ты?! Ирина соскочила с подоконника, падая в дружеские объятия. Она похорошела, отрастила волосы и они забавно кучерявились на концах. — Я так соскучилась! Будто вечность не виделись! — Кузнецова словно сияла изнутри. Негоже на пороге стоять, так что Шастун увел девушку в комнату, усадив за стол. Общажные комнаты здесь большие и Антон выкупал ее в одиночку, поэтому и плита и другие удобства присутствовали прямо в комнате. За чаем Ира рассказала о делах в части и службе, о повышении звания и курсантах. — Я написала увольнительную, — на этом предложении девушка запнулась, потирая горячую кружку. Антон заметил, как она немного смутилась, но улыбка стала только шире. — Я замуж выхожу. Шастун предусмотрительно отставил кружку. Он удивленно открыл рот со звуком «Что-о-о-о?!» и крепко сжал девушку в объятиях. — Ауч-ауч! Ха-ха, ты выглядишь так, будто это у тебя свадьба! — Кузнецова, умеешь удивлять! — А я теперь Попова. Улыбка Шастуна рухнула. Обвалилась хрустальной стеной. Он еще пытался поднять уголки, чтобы не выдавать истинных эмоций. Выходило плохо. — Как..? За Арсения… Сергеевича? — Антон не чувствовал себя так с их разрыва. Руки сами опускались, а на глазах выступали слезы. К счастью, Ира была слишком увлечена рассказом отношений, чтобы заметить Антоновское горе. В памяти пронеслись совместные поездки. Сказанные слова. Проведенные вместе вечера. И глаза. Что вообще Антон о нем знает? Да ничего! Не знает его прошлого, ничего о его семье. Даже любимый цвет, жанр музыки. Совсем ничего… Ноль. Zero. Null. Nought. Может всё, сказанное напоследок, правда? Арсений его использовал, боялся скуки и развлекался как мог? Антон сжал губы. Он вспомнил все, что говорил Сережа о лейтенанте. Все чернющие сплетни о его прошлом, настоящем и будущем. И горе по щелчку сменилось на презрение. На гнев и боль. -… так что? Мы будем ждать тебя, — Кузнецова Попова протянула Антону белый бархатистый конверт. На мягком узоре тиснением выбито «Приглашение». — Конечно, — Шастун натянул страдальческую улыбку. Подруга должна быть счастлива, а он как-нибудь разберется. — Конечно, Ир. Уходя, она прощебетала, что должна еще успеть найти Матвиенко. Закрыв за девушкой дверь, Шастун наконец смог выдохнуть. Через минуту одна из кружек вдребезги разлетелась о стену.

***

— Горько! Горько! Горько! — раздавалось из каждого угла зала. Антон прикладывался губами к бокалу, но не пил. Сослуживцы часто подходили, чтобы выпить с ним, но тот только делал вид. «Много нельзя, врач таблетки назначил!» — вторил он каждый раз, а сам взгляда с молодожен не спускал. К концу вечера Ирина уже еле стояла на ногах, как и большая часть гостей. А вот жених каким-то чудом выглядел трезво. Но ни разу даже не скосил взгляд на Антона. Будто специально избегая эту зону зала. А может Антон надумал. Нужно покурить. Не впервые за вечер. Антон выскочил на один из балконов. Ночная прохлада тут же забралась за шиворот костюма. Он закурил папиросу и даже успел сделать пару тяжек, как дверь отворилась. Юноша спокойно повернулся, ожидая увидеть одного из сослуживцев. В темноте светились голубые глаза. — Угостишь? Шастун поперхнулся. «Как-то клишировано получается, нет?» — подумал Антон, протягивая пачку и спички. Попов оперся на балюстраду, глядя поверх куда-то в лес. В своей среде. — Прости, что так вышло, — Очень тихо прошептал жених. Антон вздрогнул. Он сделал еще одну тяжку, глубокую. Задержал дым в легких и сбросил папиросу вниз, предвосхищая разговор: — В чаще волки воют, Попов, — сквозь зубы, чуть ли не рыча. Арсений развернулся корпусом. Его папироса полетела следом. Он дотронулся до руки Шастуна и медленно ее сжал. Аккуратно, нежно, как раньше. Антон хотел дернуться, но тело замерло. Он забегал глазами по лицу Арсения и резко схватил того за запястье. Но не отстранял, удерживал, сдавливал. Попов прошипел от боли и только сильнее сжал зубы. — Ты двуличная мразь! Я то ладно. Я переживу. Но Иру ты зачем втянул в это? Тоже говоришь, что любишь ее?! Отвечай, сука! — Антон зрел в корень. А Попов, немного приоткрыв рот, терпел. И смотрел как раньше. Мягко, выжидающе. Антон был уверен, что дважды в одну ловушку не попадет. В итоге загнал сам себя. Перестал кричать и ослабил хватку. Попов переплел их пальцы, заставляя Антона жалобно скосить взгляд, — И что ты делаешь? Это твоя свадьба, блять! Если ты прямо сейчас не расскажешь мне все от и до, я уйду. Я знаю, что позвать меня было твоим желанием. Ира не написала мне ни весточки с того момента, как я покинул часть. — Ты прав. Нужно было не обрывать все так. Я дурак. Я был напуган, — Арсений впервые за долгое время говорил от сердца. — Чем? Тебя что напугали «отношения с мальчиком»? Не ожидали сами от себя, товарищ лейте… — холодная искра заставила Шастуна замолчать. Он уже пожалел о сказанном. — Написали донос. Командир не захотел портить мою репутацию, но ты… ты же был просто рядовым. Им бы не составило проблем написать и на тебя. Сам знаешь, там долгих разговоров не будет. Антон отстранился. Попов позволил ему отойти. — А с Ирой что? Любишь ее? Арсений промолчал. Он лишь немного дернул головой, будто от нервов. Антон рванулся, сжал костюм на его плечах и силой ударил о стену. Локоть уперся в горло. Попов больно приложился затылком. Он вцепился в Антона, сминая рубашку под пальцами. — Какая же русская свадьба без драки, да, лейтенант? Бедная девочка, она ничего не знает. Ни того, что у тебя в голове, ни что дальше. Что ты планируешь с этим всем делать? Что дальше? — грустно прошептал Антон, просовывая колено между его ног. — Ты… — прохрипел Арсений. — Я люблю тебя. Антон убрал локоть, моментально перемещая обе ладони на щеки. Он вцепился в губы Арсения, будто тот мимолетное видение. Словно оно исчезнет, словно это решит все проблемы. Шастун кусал его губы, желая оставить след. На теле, на душе, на мире. Арсений же отвечал до одури плавно, элегантно. Как в первый раз. Антону вспомнилась квартира Попова. Он скрутил галстук вокруг руки, а второй сжал талию, впечатывая тело Арсения в себя. За эти полгода Шастун знатно рванул в росте и теперь ему нужно было склонять голову, чтобы коснуться лейтенанта. — Блядь… — послышалось со стороны входа. Шастуна пробрала дрожь. Действительно, блядь. Он лишь успел уловить силуэт сбегающего Матвиенко и уже рванул вслед за ним, когда услышал тихое, брошенное вслед: «Ты будешь крестным!». Полный смысл этой фразы дойдет до юноши много позже.

***

Антон преследовал Матвиенко через весь зал и по лестницам. Тот уверенной походкой шел на выход. Как он так быстро передвигается с таким-то ростом? Выйдя на улицу, Сережа огляделся и зашел за ближайший угол. Стоило Шастуну показаться, как Матвиенко тут же набросился. Он ударил его кулаком в живот, а затем со всей дури зарядил в лицо. Да так, что, кажется, разбил Антону нос. Кровь не заставила себя долго ждать и юноша уже облокотился на стену. Он ожидал криков, лекций и чего-то подобного. Но как мы помним, Матвиенко всегда отличался своей импульсивностью. Последующие его слова ввели Антона в еще больший шок: — За то, что ничего не говорил, — Озлобленно бросил Сережа, помогая Шасту подняться. — Н-да, я сам виноват, — пробубнил юноша, зажимая нос рукой. Манжет рубахи уже окропился алыми разводами. — Ты хоть можешь себе представить, что я думал? И что я сделал? Блять, — Антон недоумевающе перевел взгляд на друга, который теперь расхаживал кругами, хватаясь за волосы. — Я думал он издевается над тобой! Я видел, как он иногда хватал тебя за руки и… колени и… ну ты понял. Он особо не скрывался, и в общем я… — Что ты сделал? — Антон расширил глаза. Знал бы он, как выглядит со стороны и чьи повадки перенимает. Стекающая по рукам и лицу кровь делала его более угрожающим. Ученик превзошел учителя. — Написал анонимный донос. Антон ударил Матвиенко в ответ, проезжаясь костяшками по челюсти. Тот, чуть не потеряв равновесие, завалился на стену. Шастуну почему-то стало до невозможного смешно. Ебучая шутка вселенной. Он закатился хриплым смехом. — Блять, вот ты… мудак, — Антон помог другу встать. — Знал бы, что натворил…идём, надо найти что-нибудь холодное. Кроме Арсения их никто не хватился. Тот был как на иголках и чуть не упал в обморок, увидев Антона залитого кровью. Шастун сначала вернулся один, с жуткой улыбкой на все лицо. И Попов уже сотню вариантов успел перебрать. К счастью, через несколько минут в залу вошел и второй пострадавший с пакетом льда.