Я боюсь любить

«Чёрный жемчуг Рассыпались ночи В каждой бусине чей-то сон Я так слаб без тебя Так непрочен О тебе мой оброненный стон Слышишь крики Стеклянные птицы Сквозь смотрящие в память глаза Душных слёз Золотые синицы Расплескались, упав в небеса Сердце — камень, Брошенный в подреберье, Сажа чёрная крыльев тоски Пролечу над тобою Шорохом оперения Всколыхну волос колоски Посмотри на меня Бледным утром В сонном выдохе тающих звёзд Ты осыпь меня Перламутром. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .» Я лежу на пустой кровати. В пустой комнате. В пустой квартире. В пустом доме. В пустом районе. В пустом городе пустой страны. В пустом мире. В пустой галактике вселенной. Я слышу лишь собственные всхлипы. Умываюсь собственными слезами. Мне снился сон, что я один, но я не спал. И это был не сон. Каждый дорогой человек — мертв. А кто не мертв, тот мертв внутри. Мне больно каждой клеткой тела. Я хочу умереть, но не хочу. Я жду. Но ничего не ожидаю. Мне холодно под толстым одеялом. Меня трясет от жизни. Я потерял все смыслы и не готов искать. Мне надоело все вокруг. Но вокруг ничего нет. Есть только я. В пустой галактике вселенной. В пустом мире. В пустом городе пустой страны. В пустом районе. В пустом доме. В пустой квартире. В пустой комнате. Я лежу на пустой кровати. С полым сердцем. Тело не имеет веса. Жизнь — смысла. Меня все достало. Не греет ни единое тепло. Я начал слышать шум дождя. Он шепчет, что давно пора. Уйти за его прозрачную стену. Исчезнуть на глазах у всех. Потеряться в толпе нелепых тел. Я жду. Но ничего не происходит. Время бежит. Или стоит. Оно есть? Мои глаза. Серые как серость. Это их новый цвет. Взамен изумрудной зелени. Они лишь хотят видеть бирюзовое море. Голубое небо. Лазурный берег. Синий граненый камень. Васильковое поле. Аквамариновую бесконечность. Ледяное сердце. И все это в его глазах. Там целый мир. Я так хочу в нем побывать. В этой чудесной вселенной. В этих руках. На этих губах остаться капелькой росы. И не иссохнуть никогда. Я жду. А если зря? Если это моя больная фантазия и я не жив? Я так устал от себя. От мыслей. Больного тела. Неприятной худобы. Меня не может никто любить. Я отвратителен и мерзок. Стук в дверь. Я ждал не зря. Но у меня совсем нет сил открыть. Не заперто. Он нажал на ручку и вошел. Время растянулось до бесконечности. Каждый его шаг происходил будто раз в год. Быстрее. Пожалуйста, быстрее…  — Антон! — практически забежал в комнату Арсений. Он упал на колени возле кровати, видя белое уставшее тело перед собой. В руках плотно зажата бежевая водолазка. Не выхватить. На лице множество троп от слез. Глаза пусты. Редкий пульс. Губы синие. Ни единого движения. Ни единой реакции.  — Тоша?! — слышу я сквозь темный и густой лес. Он меня зовет, но я иду на свет. Кажется, я здесь уже бывал. Но так далеко не заходил. Кругом тихо. Прямо как я хотел. Даже нету ветра. И людей нет. Пора узнать, что там в конце. Такая мягка тропа. Я слышу голос папы. Или кажется? Не видно неба сверху. Так все густо. Но откуда такой яркий свет? И мне тепло. Мне хорошо. Впервые за столько лет. Делаю шаг за шагом. Неуверенно. А почему я здесь? Я же хотел на бирюзовое море. На лазурный берег. Я не хотел сюда. Я не могу пойти назад. Меня не слушаются ноги. Отец зовет, а я послушный. Но… Но аквамариновая бесконечность, где ты? Я так тебя и не увидел. Я слышу крик с другой стороны. Кто-то кричит мое имя. Такой знакомый голос. Я хочу узнать, кто это в темноте. Но иду вперед на свет. Этот голос, этот голос. Он не умолкает сзади. Всеми силами пытаюсь обернуться, но я не чувствую тела. Я хочу обратно. Я хочу к нему. Внутри что-то сжимается. Что-то давит. Голос все громче. Почему так больно щекам? Кто-то касается моих губ. Прости, пап, я хочу обратно. Прости меня. Я тебя люблю и хочу вернуть. Но я не готов быть там, где ты. Я развернулся и побежал со всех сил. Сквозь ветки кустов, бьющих по лицу. Сквозь высокую траву. Ноги путаются. Но я добегу туда. Ведь добегу? Резкий вдох. Глубокий. Он открыл глаза.  — Антон?! Антон! — Арсений бросился обнимать парня. Тот еле двигался. Глаза плавали по комнате.  — Как ты?! Как ты себя чувствуешь?! — не унимался мужчина. Он был напуган. Он был на грани истерики.  — Арс… — слышалось лепетание бледных губ.  — Да? Что такое? — голубоглазый выполнял руками непонятные действия.  — Я… Я был в лесу, меня звал отец, Арс, — хватал ртом воздух Антон. — Я шел. Мне было хорошо, Арс. А потом я услышал твой голос, развернулся и убежал. На глазах мужчины стояли слезы. Он плакал. Рыдал. Он не выпускал парня из объятий.  — А что было? — с искренним непониманием спросил русоволосый, впервые глядя на слезы, идущие из голубых глаз.  — Просто обморок. Просто обморок, Тош, — шептал Попов, гладя шелковые волосы. Он врал. Он спас его. Сердце Антона не выдержало всего, что происходило. Оно остановилось на несколько минут. Отдохнуло. Но пошло. Ради одного человека. Антон поверил словам брюнета, приняв все за бредовый сон.  — Я тебя люблю, — неразборчиво и невнятно повторял Арсений.  — Что? — не расслышал парень и нахмурил лоб.  — Я люблю тебя… — все больше вжимал в себя Антона мужчина. Он потерял его на эти минуты. Он сделал все, чтобы вернуть его. Он бы не простил себя ни за что. Винил до конца жизни. Но жизнь бы длилась недолго. В ней более не осталось бы смысла. И она была бы закончена тут же.  — И я тебя, Арс, — наконец-то в теле парня оказалась жизнь. Он положил руки на спину мужчины и обнял его в ответ. Они молчали. Попов не мог остановить потоки рек из глаз. Невозможная боль от одной лишь мысли утраты била ножом в самое сердце.  — Ложись, Тош. Ложись, — Арсений опускал на кровать зеленоглазого, будто он сделан из хрусталя. Антон послушно опустился на подушку. Он, наверное, привык к обморокам, но этот не давал ему покоя.  — Ляжешь со мной? — Антон поднял взгляд на мужчину, который пытался вытереть руками мокрое лицо.  — Конечно. Конечно лягу, — Арсений скинул с себя куртку и суетливо опустился на кровать.  — А почему ты плачешь? — зеленоглазый придвинулся к брюнету и по своему обычаю спрятался в него, уткнув нос в грудь.  — Я не плачу, не плачу, — еле сдерживался мужчина.  — Когда-нибудь ты перестанешь врать, — размеренно и спокойно сказал Антон. На его щеки падали редкие крупицы стекла, идущие из голубых глаз. Парень моментально заснул в этом теплом комочке счастья. Только здесь он в безопасности, в уюте. Здесь он нужен и любим. Здесь нет предательства, нет осуждения. Его тут примут любым. Здесь нежные и сильные руки. Он в спокойствии навсегда. Арсений не собирался смыкать глаз. Он боялся, что все повторится. Ловил каждый вдох, чтобы убедиться, что все в порядке. Он не переставал гладить свое счастье по голове, плечам и щекам. Он больше ни на шаг не отойдет. Защитит от всего и всех. Сохранит покой. Он верный сторожевой пес, охраняющий бесценное богатство.

***

 — А что здесь происходит? — услышал Арсений сквозь сон. Он узнал этот голос. Сопоставил все факты в секунду. Он вскочил с кровати ежемоментно проверив, что с Антоном все в порядке. В дверях стояла Ирина. Она увидела картину, которую не следовало видеть. Попов направился к ней и положив руку на спину, вывел девушку из спальни, закрыв за собой дверь.  — Что вы тут делаете? Что происходит?! — не успокаивалась Ирина. Она грубо отмахивалась от рук Арсения.  — Тише! Ти-ше… — пытался сдержать нервозность Попов.  — Что вы делаете в нашем доме? Что вообще происходит?! — не слушалась девушка.  — Давай поговорим в гостиной, пожалуйста. Антону нужен отдых, — настойчиво продолжал мужчина вести девушку в нужном направлении. Ирина села на диван. В ее голове было миллиард вопросов. Что здесь делает Арсений Сергеевич? Почему он вообще оказался в их доме? В их кровати?  — Объясните мне, что происходит?! — сбавила тон голоса Ирина, но эмоции перекрывали разум.  — Давай разберемся по порядку, Ир, — Попов сел рядом с девушкой.  — Ну, давайте попробуем! — жестикулировала та.  — Мы с Антоном, — в половину голоса разговаривал Арсений, — Мы вместе работаем. Он об этом рассказывал? — голубоглазый пытался отвлечь Ирину.  — Нет… — будто это очевидно, сказала собеседница.  — Ну, это не так важно. Просто так случайно сложилось, что мы вместе попали в актерский состав. Совершенно случайно, — брюнет боялся, что девушка побежит устраивать разборки с Антоном, которого сейчас вообще нельзя было беспокоить.  — Почему он мне это не сказал? — продолжала агрессивные речи Ирина.  — Потому что это не так важно, — врал Арсений. Он не собирался все ей рассказывать.  — А как вы вообще тут оказались?  — Антон мне позвонил вчера вечером и попросил приехать. Ему было плохо, я его успокоил.  — А почему он не позвонил мне?  — Ну, вы вроде поругались? — тыкал пальцем в небо Попов.  — Вы всех так успокаиваете? — вспомнила увиденное девушка.  — Да я просто заснул так! И Антон, наверное, машинально так лег, — начинал злиться мужчина. Ирина пристально смотрела ему в глаза. Она видела ложь. Слишком странным было поведение Арсения Сергеевича. Четыре года назад он постоянно ошивался у Антона в больнице. Он там ночевал, хотя отрицал подобный факт. Он чересчур заботился о нем. Он ощутимо недолюбливал Ирину.  — Вы гей? — выпалила девушка на эмоциях.  — Кто? Я?  — Да.  — Что за глупости? — злость Попова сменилась неловкостью. Девушка не должна была знать правду. Ни в коем случае.  — Я вам не верю, Арсений Сергеевич, — продолжала давить собеседница, глядя исподлобья. Попов это почувствовал и понял, что нужно давать отпор, иначе выбраться будет нельзя.  — Почему, если я просто забочусь о человеке, то я сразу педик? — мужчина решил показать свое пренебрежение, чтобы врать максимально убедительно.  — Почему именно об Антоне?  — Почему именно об Антоне? Я такой человек. Я — врач, если ты не забыла. У меня высокий уровень эмпатии. У Антона тяжелый случай. И я не могу знать об этом и ничего не делать.  — Но все это время вы же ничего не делали. Вы исчезли сразу после того, как Антон пришел тогда в себя. Хотя до этого чуть ли не каждый день сидели с ним, — не отступала девушка.  — Я был вынужден уехать в другой город. По работе… — уже сам начал путаться в показаниях Попов. — Если бы я был геем и что-то испытывал к Антону, я бы уехал? Логично, что — нет! В глазах девушки промелькнула капля сомнения в собственных обвинениях. Но все было слишком странно, чтобы поверить Арсению Сергеевичу полностью.  — Сейчас с ним все нормально? — перевела тему Ирина.  — Ему нужно отдохнуть. Как минимум неделю. Без любых стрессов. Он должен находиться в покое. Без минимальных скандалов, — намекал мужчина.  — Я вас поняла, вы можете идти. Я присмотрю за ним, — было начала вставать с дивана девушка. Арсений нервно сглотнул. Ему нельзя уходить. Ни в коем случае нельзя.  — Ему нужен врачебный надзор, — выпалил брюнет.  — Что за бред? — нахмурилась Ирина. — Если он просто устал, то зачем ему врачебный надзор?  — Я же говорю, что это тяжелый случай! — занервничал голубоглазый.  — И что вы предлагаете? — уперла руки в бока собеседница.  — Я заберу его к себе домой, — ответил Арсений, зная дальнейшую реакцию.  — Может он у вас еще жить будет, тогда? — выходила из шаткого равновесия девушка.  — Это сейчас необходимо! — вступал в ответный спор Попов.  — А может он сам решит? Может у него спросить, чего он хочет? — Ирина уже было направилась в сторону спальни, но мужчина остановил ее, схватив за руку.  — Я могу спросить.  — А почему я не могу? Вы ему — никто. А мы с ним уже много лет вместе. И он любит меня! — слова были то ли смешными, то ли колкими. Голубоглазый так и не понял, как он к этому относится. Аргумент был весомым и сложно оспоримым.  — Я — врач, Ирина. И я знаю, как спросить все аккуратно и без эмоций.  — Хорошо. Ладно! Только я хочу слышать его ответ.  — Ладно, — еле держался мужчина, — Постой за дверью, пожалуйста. Девушка закатила глаза. Но ей уже было просто интересно услышать ответ Антона. Арсений знал наперед то, что скажет парень. Они аккуратно направились в сторону спальни. Ирина осталась в коридоре. Попов зашел внутрь. Шастун проснулся от того, что брюнет присел на кровать. Он сладко потянулся и был рад увидеть рядом Попова. Глаза были заспанными и уставшими, но счастливыми.  — Доброе утро, Арс, — сказал парень, слегка улыбаясь.  — Доброе утро, Антон, — Попов не знал, как адаптировать свою речь под ситуацию. — Знаешь, тебе нужен отдых от всего. На недельку. Это я тебе как врач говорю. Антон нахмурился. Партнер говорил с ним по-особенному и это было странным.  — А работа?  — Не переживай, я договорюсь. Тебе нужен отдых под присмотром врача, Антон. И… У меня такой вопрос. Ты можешь остаться здесь или пожить у меня. Как ты хочешь?  — А что я скажу Ире? — заволновался парень, выводя игру Арсения из-под контроля. Здесь мужчину посетил ступор. Он знал, что девушка все слышит и боялся, что Антон скажет что-то лишнее. Он не хотел, чтобы Шастну снова переживал.  — Антон, мы с ней уже поговорили. Я сказал, что тебе ночью было плохо. Что я приехал тебя успокоить. Сказал, что тебе нужен отдых. Она не против, просто мы хотим знать, где ты хочешь побыть, — Попов нелепо кривлялся. Он подмигивал парню, пытаясь показать движениями, что их слышат. Тот все понял. Он начал подыгрывать.  — Знаешь, я бы остался здесь, но не хочу делать из себя обузу. Да и ей будет некомфортно, если ты будешь часто здесь. Поэтому давай я поживу у тебя немного, если это так необходимо. Попов выдохнул. Все получилось неплохо. Можно сказать, что даже хорошо.  — Хорошо, Антон. Это будет правильное решение. Мы с Сергеем тебя быстро на ноги поставим, — это Арсений сказал специально громче.  — Спасибо, Арс, — парень указал жестом, что хочет сказать собеседнику нечто на ушко. Попов послушно наклонился.  — Я не хочу здесь оставаться, Арс. Давай прямо сейчас уедем, пожалуйста, — еле шептал Шастун. Мужчина показал жестами знак согласия. Все это походило на детский сад. Антону бы следовало уже все рассказать своей девушке, но лишние нервы были совершенно ни к чему. Это понимал и брюнет. Сейчас он оберегал парня от любых негативных эмоций. Лишь бы не повторилось то, что было сегодня ночью. Попов вышел из комнаты. Девушки не оказалось в коридоре. Он заметил ее на кухне.  — Я думаю, ты все слышала, — негромко говорил Арсений. — Ему нужен отдых, Ир. Просто отдых. Иначе все может стать намного хуже. Девушка молча кивала, сидя на кухонном диване. Ее обида на Антона не исчезла. Знала бы она, через что он прошел за все эти дни.  — Ну, он же будет приезжать? Или я к нему? — расстроено спрашивала она.  — Посмотрим. Посмотрим. Сейчас нам нужно собрать нужные ему вещи и я отвезу его к себе. Девушка согласилась без лишних слов и начала оглядываться вокруг в поиске необходимого. Но ее сомнение не ушло до конца. Все еще события сходились странным образом. Все было нескладно. Вещи были собраны. Антон и Ира успели пересечься лишь взглядом. Парень не знал, как найти в себе смелость сказать ей обо всем. И сейчас совершенно ни на что не было сил. Тем более девушка была в обиде. И сама не могла пойти на контакт первая. Они с Арсением ехали домой. Именно так Шастун хотел называть это место. Он начал обожать ездить в машине с Поповым. Это так успокаивало и умиротворяло. Мужчина водил плавно и убаюкивающе. Москва сегодня была приятно-пасмурной. Все вставало на свои места. Антон чувствовал, что больше не вернется в ту квартиру. Он все скажет, все придумает, но не вернется. Парень даже не знал, что случилось с ним сегодня ночью. И не хотел знать. Его сознание наконец-то ушло в покой и переваривало все, что случилось недавно. Шастун чувствовал себя в безопасности. И в настоящей любви. По приезде домой, Арсений помог парню разложить все вещи. Он делал это с трепетом и долей счастья. Он чувствовал, что они больше не будут жить отдельно. Никогда.  — А Серега не будет против? — Шастун ставил свою зубную щетку в стакан в ванной.  — Не думай об этом, мы договоримся, — брал на себя всю ответственность Попов. Он влюбленным взглядом провожал каждое действие Антона. И не мог поверить в то, что происходит.  — Иди, ложись, — поторапливал мужчина зеленоглазого, беспокоясь за его здоровье.  — Да, иду, — послушался Антон и ушел в спальню. Сегодня у них выходной. Это написал Стас в общем чате. Сергей, по всей видимости, опять находился у своей новой женщины. Но так было только лучше. Каждый был счастлив. Попов ушел в комнату Сергея, чтобы позвонить Шеминову. После долгих гудков мужчина взял трубку.  — Да?  — Алло, Стас, привет, — немного нервничал Арсений.  — Привет-привет, Арс. Что-то случилось?  — Нет. Тебе удобно говорить? — брюнет мерил комнату шагами.  — Да, удобно.  — В общем, тут такой вопрос. Ты, возможно, не знаешь, но я врач по образованию.  — Тааак… — напрягся Стас.  — У Антона произошел нервный срыв. Очень серьезный. И сейчас ему минимум неделю нужно отдохнуть.  — Арс, ты же понимаешь, что у нас техничка на носу. Вместе со съемками. Нам нельзя сейчас расслабляться.  — Я понимаю, да.  — А почему он сам не позвонит? Почему ты звонишь? — недоумевал Шеминов.  — Стас, — Попов понял, что придется рассказать часть правды.  — Да?  — У него отец умер, понимаешь. Небольшая пауза.  — Твою мать…  — И так случилось, что он узнал об этом на моих глазах. Это очень серьезный удар.  — Что он мне-то не сказал об этом?  — Он никому не хочет об этом говорить. И я его прекрасно понимаю. И будет здорово, если мы сделаем вид, будто я тебе об этом тоже не рассказывал.  — Ладно, я тебя понял, Арс. Это ужасно. Просто ужасно. Присмотри за ним.  — Уже в процессе.  — Давай, тогда.  — До встречи, — Попов сбросил вызов. Он вернулся в свою комнату. Антон послушно лежал в постели, думая о чем-то своем. Мужчина присел рядом, положив руку на грудь парня.  — Теперь ты можешь неделю ни о чем не думать, — глядя в глаза, говорил мужчина.  — Как ты это сделал? — удивлялся Шастун.  — А вот не скажу, — улыбался Попов.  — Спасибо, Арс. Я не знаю, как бы я был без тебя, — Антон положил свою руку на руку брюнета. Арсений тяжело вздохнул, вспомнив сегодняшнюю ночь. Он невольно уснул под утро и совершенно не выспался.  — Что хочешь на обед? — пытался скрыть свои эмоции Арсений.  — Все что угодно, если это сделаешь ты.  — Хорошо, тогда я пойду сейчас в магазин. А ты отдыхай. Можешь телек посмотреть, — вставал с кровати мужчина. Антон неглядя нащупал пульт на прикроватной тумбочке и включил телевизор.  — Арс, — тихо сказал парень.  — Да? — обернулся тот.  — Можно тебя на секунду. Голубоглазый непонимающе вернулся к постели.  — Наклонись. Арсений послушно выполнил просьбу. Шастун слегка приподнялся и нежно поцеловал его. Попов был приятно смущен. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что они вместе. Могут целовать и трогать друг друга. Вообще делать все, что захотят. Это было так непривычно и странно. Но приносило счастье и душевное спокойствие.  — Как думаешь, она заметила? — будто опомнился Шастун.  — Ты о чем?  — Об этом, — Антон нежно провел по своей шее, указывая на многочисленные пятна.  — У меня — точно нет. Я этот бадлон еще неизвестно, когда сниму. А, если бы она заметила у тебя, то мы бы об этом сразу узнали.  — Ну да, наверное. Мне не дает покоя то, что я с ней так поступил. Это же измена.  — Все мы иногда совершаем плохие поступки, Тош. Но это не клеймит нас как плохих людей.  — Я не знаю, как ей сказать, Арс.  — Мы что-нибудь придумаем. Обязательно, — сквозь зубы сказал Попов. Брюнет вышел на улицу. Воздух был таким легким и прохладным, что хотелось дышать все чаще. Пахло осенью, несмотря на то, что даже август еще не наступил. Он впервые за все время чувствовал себя уверенно. Его любят, он нужен. И он любит. Такое забытое старое чувство — любовь. За эти дни его посетило множество подобных ощущений. Будто многолетняя зима внутри закончилась. Наступила весна, все начало распускаться и жить. Он решил позвонить Сергею и обсудить последний незакрытый вопрос. — Да, дорогой? — слышалось на том конце провода. — Привет, Серж. Ты где? — с долей радости спрашивал Попов. — А вот где-то! — шутил Матвиенко. — Я понял тебя. Удобно разговаривать? — Да, конечно, — голос Сергея был довольно веселым. — Тут такое дело… В общем, Антон немного поживет у нас. Ты не против? — Ууу… — протянул собеседник. — Вот это новости, Арс. — Ты не поверишь, но мы теперь вместе, — Попов не видел смысла скрывать это от друга. — Афигеть, Арс! — смеялся Сергей. — Расскажешь потом? — не надеялся на положительный ответ мужчина. — Да, расскажу. Все расскажу, — ответ Арсения был неожиданным. — Я вообще не против, знаешь. У тебя все по голосу слышно. Капец, я так рад за тебя! Да и дома я буду появляться очень редко. — У вас все серьезно? — пытался спрятать смущение Попов. — Пока что не понятно. Но я не ожидал, что все так пойдет. — Отлично. Спасибо, Серж. — Давай, Арс. Удачи там. Когда поеду домой — напишу, — Матвиенко положил трубку. Попов остался крайне доволен этим разговором. Он вспомнил, что когда-то совершенно не считал Сергея другом. Но сейчас он лучший друг. Самый лучший, какого только можно представить. «Слышно по голосу?» — вспоминал обрывки фраз мужчина. «Неужели это так заметно?» Он шел с четким чувством, что жизнь налаживается. Идет в нужное русло. Сейчас все будет по-другому. «Твоя любовь издавала звуки, похожие на шум океана. Твоя любовь подавала руки, чтобы залечивать ими раны. Твоя любовь прижимала к сердцу, так тихо-тихо и не отпускала. Твоя любовь возвращала в детство. Дарила всё, чего не хватало.»