Я просто выражал свою любовь

На часах привычные шесть утра и все такой же противный звук будильника. Но в этот раз Арсений спит, вряд ли его что-то разбудит после такой пьянки. Да и в субботу вставать в шарагу не каждый хочет. Первым не выдержал Сергей. — Блять, Арс, выруби эту мозгодробилку, я спать хочу, — тряся друга за плечо, ещё не проснувшимся голосом пробормотал Матвиенко. Его состояние, кстати, было ни чуть не лучше состояния Попова. — Ох, ёпт, что же так больно-то, — послышался еле живой Арсений с другой стороны дивана. Он неуклюже отключил будильник, который уже звонил повторно. Оба так и уснули обратно, вообще не желая двигаться в этот день. Знали бы они, что ждёт их дальше.

***

— Ладно, я погнал. Отлично бухнули, надо будет повторить! — дверь за Сергеем закрылась, а Арсений решил попытаться приготовить себе так называемый полдник. В это время на часах было около четырёх часов, облачный Питер полностью описывал настроение парня. Учитывая то, что встали они пол третьего дня, состояние не улучшилось, а только наоборот. После такого количества сна голова раскалывалась на мелкие кусочки, как после пьянки, но так как пьянка у них тоже была, головная боль теперь больше в два раза. Арсений за все без малого два дня так и не вспомнил про свой телефон, впрочем, и сейчас ему было не до него — первым, самым важным делом было быстро найти таблетку аспирина в своей старой аптечке, которая всегда доставалась именно по этому поводу. Следом, закинуть в себя что-нибудь съедобное, и только потом посмотреть новые посты в инстаграм. В холодильнике ничего не нашлось, скатерть-самобранка не сработала. Арсений достал два куринных яйца из холодильника и принял решение приготовить импровизированную яичницу. Вот уже два нерастекшихся желтка красуются на масленной сковородке, как в дверь начинают звонить и долбить. «Серёжа, только не говори, что ты решил продолжить», — с ужасом пронеслось в голове парня, хотя он уже с утра поклялся больше никогда не пить, ну или как минимум в этом месяце. Дверь он всё же решил открыть.

***

— Попов! Ты совсем страх потерял?! — С порога накидывается Шастун. Именно сейчас его только и не хватало. — Не понял? — Арсений действительно не понял, у него голова ещё не варит, а тут сразу с предъявами залетает преподаватель, которому свой адрес он даже не говорил. — А ты хоть когда‐нибудь что-то понимаешь? Скажи мне! Вообще никого не слушаешь, не замечаешь. Лучше б я вас тогда на доро… — Бляха муха! — Прервал Арсений, когда уже чуть ли не заметил широко раскрытыми в удивления ноздрями дым с кухни, однако запах он не чувствовал после того, как в его нос ударили духи преподавателя. И он не признается даже себе, что он ему настолько понравился, что хотелось дышать только им одним. — Арсений! Это уже ни в какие ворота, — Шастун отправился за ним на кухню и увидел картину: Арсений переворачивает горелую яичницу на сковороде и немного обжигается, — не лезет… Сейчас Попов был благодарен тому, что этот философ, иными словами — нравоучитель, хоть на несколько минут прервал свою тираду. Справившись с горелыми яйцами, а именно, вполне хорошей яичницей, с которой немного соскоблил ту часть, которая подгорела, он все-таки решил полюбопытствовать, с какой целью здесь его преподаватель (а также мужчина мечты, но об этом потом). — Ладно, ну, во-первых, что я опять сделал не так? Во-вторых, как вы здесь оказались?! — Чуть повысив тон на последнем вопросе. Но ответили ему совсем не тихо. — Серьёзно, что ты сделал не так?! Да ты, Попов Арсений, всё делаешь не так, как надо. Кто же сначала огрызается, спорит, под колеса бросается, бухает, на звонки не отвечает, на сообщения, в конце концов, про задание последнее вообще молчу, а теперь стоит передо мной весь такой невинный с кошачьими глазами, «что я не так сделал», ути-пути! — сделав голос пописклявее на последней фразе, выдохнул Шастун и, видимо, закончил. — На второй вопрос не ответили, — всё также спокойным голосом ещё держится студент. — Добровольский сказал адрес, — уже более тихо произнёс Антон. Насчёт этого у Арсения больше вопросов не возникло: Павел действительно знал его квартиру — они соседи, и как-то раз преподаватель заносил конспекты, пока студент болел. — Ну тогда теперь послушайте меня. Общаюсь я нормально, только если со мной тоже так. Да, возможно, и начал первый, но вы могли бы не продолжать. А вот спор, Антон Андреевич, это была ваша идея, между прочим. Ни под какие колеса я не бросался, вообще не понимаю о чем речь. Моя личная жизнь в свободное время от учёбы вас не касается, как могу, так и отдыхаю. А про последнее задание впервые слышу! Телефон сел, до сих пор не дышит, — всё по полочкам разложил Арсений, прям как вещи в его шкафу. Строго, педантично, со вкусом — в стиле Попова. В глазах ураган у каждого, буря чувств, эмоций, в их случае: от ненависти до любви — один шаг. — Я сегодня должен был вывесить на стенде плакат, который задал тебе вчера! Ты думаешь, я не видел вас с Сергеем с пакетами пива наперевес? Если бы я чуть левее не повернул вовремя, вы бы от выпивки точно отказались. А сейчас смотрю и думаю, надо было не поворачивать! — хоть и орёт, мысленно осознаёт, что не серьёзно это всё, однако мало ли чего на эмоциях человек сказать может. — И про телефон не ври, кто мне вчера ночью в любви признавался, при этом лыка не вязал? — Вот это от Шастуна слышать было действительно неожиданно. Следом, добавил менее уверенно — А… а потом ещё телефон отключил. — Стоп, что? Я-я-я не мог, нет… боже, дурак, — Арсений бил ладошкой по лбу, понимал, что возможно правда любит, но абсолютно не помнил этого звонка, — я не звонил, не помню. Подождите! А давайте проверим!!! — Попов быстро побежал за телефоном, который чудом поставил на зарядку, но ещё не включал. — Я не звонил вам! У меня нет исходящих за тот день и ночь, смотрите сами, — студент пролистал книгу вызовов и отдал телефон в руки преподавателя, совсем забыв, как тот у него подписан. — А вы и в правду лох, Попов. Шастун пытался не заржать: он всё ещё злился, но ему надо было донести ещё одну важную информацию до Арсения. — Да вы бы лучше не врали, Антон Андреевич, — Попов был очень разозлён: его развели, как дворового мальчишку. — Смотрю, ты не особо то удивился, значит, вполне возможно, что ты мог позвонить, — Шастун, кажется, читает Арсения как открытую книгу с большими буквами «ИДИОТ». И речь даже не о Достоевском. — Да, кстати, совсем забыл про наказание, — красивая ложь философа, но точно не во благо Попову. — Какое ещё наказание? Вы написали в час ночи, а если и видели нас, должны были понимать, что не прочитаю. Это не честно! — У Арсюши болит голова, он не поел, еще больше его раздражает то, что все это не правильно, не справедливо и вообще какого хрена чёртов препод орёт в его квартире?! — Так вот и всё, это же не мои проблемы, прочитал-не прочитал. Ты теперь у меня по струночке две недели ходить будешь! — У Шастуна улыбка до ушей, он всё рассчитал и уже отмечает победу. — А вы не оборзели, Антон Андреевич?! — Арсений резко перешёл на повышенные тона. — Это уже переходит все границы! — Попов! Выражения выбирай. — Да это я ещё выбираю! Могу поласковей сказать, хотите? — Нет, спасибо. Вон лучше ужином угости. Считай, первое наказание. — Шастун показал пальцем с огромным кольцом на остывший полдник. — Пожалуйста, горелое не забудьте поесть, сами для себя постарались, —студент швырнул полотенцем в преподавателя. — Кушайте, не обляпайтесь. — Благодарю! — полотенце прилетело почти в лицо, но Антон сдаваться не собирается. — Как поедите, дверь сами знаете где. До свидания! — Попов ушёл в зал, оставляя Шастуна одного. Антон знает, переборщил. Арсений понимает, вляпался. — Арсюш, ты прости… ай, сука! — из коридора послышался голос, а следом грохот. Арсений выбежал посмотреть не убился ли его любимейший преподаватель. Даже, возможно, позлорадствовать немного, но это так, совсем капельку. — Хах, ну это вам месть! Забыл предупредить, пол мраморный, скользкий, а вы, — Попов указал взглядом на ноги философа, — ещё и в носках. Не сильно ушиблись? — Нет, всё нормально, — Шастун поднялся с пола: сила тяжести, конечно, хорошо сработала, особенно на копчик. Но сейчас он больше хотел испытать силу притяжения между ним и студентом. — Ну, вот и хорошо. А теперь, прошу вас на выход из моей квартиры, я вам не рад! — Арсений направил руку на входную дверь. Преподователь быстро накинул на себя куртку и вышел. — Я не договорил, прости, если сильно обидел, — совесть дала о себе знать, только слишком поздно. — Уходите, — отчётливо вслед услышал Антон, — Кстати, Арсюша — лучше, чем «Попов… Арсений». Парень захлопнул дверь. Последние слова были сказаны искренне, и Арсению уже было абсолютно наплевать. Он был очень раздражён и зол, но это чувство всё больше порождало в нём другое — влюблённость.