На кончиках пальцев

Один! Снова один! Снова окружён тишиной, гнетущим безмолвием. Как страшно не слышать единственного человека, который последние несколько часов привязывал к жизни. Как боязно водить ищущими пальцами по холодной простыне и не находить ничего, кроме пустоты. Снейп задрожал всем телом. Чувствуя, что лоб покрылся испариной, он начал бестрепетно считать секунды по биению своего сердца. В этот раз припадок был ужасен. Его мышцы свело судорогой. Бледный, в поту он скорчился и зарычал. Когда Снейп почти бесчувственный вытянулся на постели и стал недвижим, как камень, он услышал шаги. Её шаги. Удивительно, но он научился распознавать их довольно быстро. У Гертруды, как и у любой другой медсестры, походка была тяжёлой, шаркающей; у мисс Грейнджер — торопливой, но тем не менее очень лёгкой. Кровать рядом с ним прогнулась. В тусклом свете зарождающегося утра, проникавшем в окошко его палаты, смутно угадывались женские черты. Она была размытым пятном, совокупностью игры мягких линий и грубой тени. Но даже так… Снейп был готов рассматривать её целый час — так много нового в ней открывал его каждый взгляд. Зельевар был уверен, что тепло её невероятно тонких рук теперь осталось лишь в его воспоминаниях, но снова почувствовав его кончиками своих пальцев, испытал такое облегчение, что вцепился в её руку с такой силой, словно боялся вновь потерять эту тонкую нить, соединяющую его с этим миром. По мере того как вид перед ним становился всё более отчётливым, как предметы, окружавшие его всё это время, наконец-то начинали принимать свои привычные для глаз очертания и краски, Снейп безраздельно отдался своему счастью. «На тебе… голубое платье», — снова обретая прежнюю ясность ума, прошептал зельевар. — Верно, — коротко ответила мисс Грейнджер, слегка массируя затёкшую шею другой рукой. Она всю ночь проспала в кресле, которое трансфигурировала из складного зеркальца. Это было плохой идеей. — Вам лучше? Девушка почувствовала, как её руку сжали ещё сильнее, словно Снейп забеспокоился, что получив положительный ответ, она снова оставит его в одиночестве. Всё же грубоватая внешность бывает обманчива (Гермиона уже знала об этом, подружившись с Хагридом), и нередко за нею скрываются сентиментальность и нежность. — Герти сказала, что вы обо мне спрашивали? — начала Гермиона. Её голос был ровным, бесстрастным. Она всё ещё сердилась на него, и имела на это полное право. — Разве в нашу прошлую встречу вы не дали ясно понять, что предпочитаете уединение обществу такого посредственного и ничтожного собеседника, как я. «Я… — Снейпу было трудно признаться в том, каким целительным для него было её присутствие, — мог бы вам помочь.» — Вы? — она не смогла сдержать усмешку. — И помочь? «Я знаю, что вы бы никогда не обратились ко мне, потому что я…» — Мерзавец? — помогла девушка. «Мужчина», — помедлив, неуверенно поправил её Снейп. — О чём вы? — спросила Гермиона, хотя у неё уже была одна смутная догадка. И да, он был абсолютно прав — говорить с ним на эту тему ей хотелось меньше всего на свете. «Вам наверняка известно, что Нарцисса Малфой долгие годы не могла заберемень…» — Я не хочу об этом говорить, — мисс Грейнджер машинально отвела голову в сторону. Её рука выскользнула из его руки. С замирающим сердцем Снейп слушал, как она методично собирала свои вещи с намерением уйти. «Зелье подействует безотказно, однако…» Повисла тишина. Мужчина знал, что Гермиона всё ещё здесь и она слушала. Гордость и упрямство понукали её уйти, и только надежда заставила её остаться. «Его можно принять только один раз», — закончил зельевар. Теперь мисс Грейнджер поняла, почему Драко Малфой был единственным ребёнком в семье. — Это должно быть… очень сложное зелье, — тихо произнесла Гермиона, щипая в нервном порыве пальцы. «Да.» — И вы сможете его приготовить? — её вопрос был скорее риторическим. Она уже знала ответ. «На это уйдёт… два года, но… да… я смогу…» — Два года?! — воскликнула в изумлении Гермиона. «Зелье индивидуальное, — добавил Снейп. — Для создания его основы потребуются… двое, поэтому когда вы будете уверены в выборе отца, просто… дайте мне знать и я начну приготовления.» — У меня… никого нет, — тихо ответила волшебница. Она вдруг пожалела о том, что уже убрала своё складное зеркальце. За неимением ничего лучшего, она снова села на край больничной койки. «Так… будет не всегда», — Снейп удивился, что ему вообще нашлось, что ответить. — Почему-то мне кажется, профессор, что мы оба принадлежим к тому редкому типу людей, которые влюбляются лишь однажды и проносят свою любовь сквозь года, — горько вздохнула девушка, слабо улыбаясь своим словам. Зельевар лежал на кровати с остановившимся взглядом и искаженным лицом, неподвижный и безмолвный, как статуя. Они оба молчали, разделяя тишину. Снейпа не удивило то, что мисс Грейнджер знала о его прошлом. Его скорее удивило то, как сильно они были похожи. «И что вы нашли в этом Уизли?» — вдруг спросил мужчина. — А что вы нашли в Лили Эванс? — парировала Гермиона. Она теперь внимательно следила за каждым движением его бровей, каждой складкой в углах губ. — Быть может, — начала волшебница, почувствовав, что, сама того не желая, задела не заживающую рану, — нам просто обоим нравятся рыжие. Уголки его губ дрогнули, Снейп хмыкнул и улыбнулся одной из тех редких искренних улыбок, которую Гермиона никогда бы за ним не заметила, если бы не осталась. Затем он впал в глубокую задумчивость, словно какая-то неотступная мысль занимала его ум. «Мисс Грейнджер, — тихо начал зельевар, прикрыв глаза. Теперь в его памяти блуждали мысли о прошлом. — Я… сожалею о многих вещах, — она не знала, что именно послужило причиной его исповеди, но верила, что это было чем-то неотъемлемо важным в те моменты, когда человеку было сложнее всего. — Мэри Макдональд… Вместе с Мальсибером я проклял её на пятом курсе… Она погибла во время первой войны.» Судорога оборвала его речь. Но на этот раз приступ длился недолго. Когда дыхание мужчины выровнялось, он продолжил. «Чарити Бербидж… Он убил её у меня на глазах. Я… не мог ей помочь… Дамблдор…» — Почему? — в каком-то отчаянии пролепетала Гермиона. Её голос дрожал. — Почему вы стали Пожирателем смерти, если в вас природой заложено отвращение к насилию, если убийство претит вам? «Потому что… мне больше некуда было пойти, — его голос был слабым, словно это признание стоило ему последних сил. — Я нигде был не нужен.» — Вы были нужны Ордену, — возразила мисс Грейнджер. «Я понял это слишком поздно… Только когда потерял всё, на что, как мне тогда казалось, имел право», — сказал зельевар, дрожа всем телом, как будто он только что вышел из холодной воды. — И вот теперь вы здесь, — подытожила девушка. «Теперь я здесь.» Гермиона заметила, что после этой неожиданной исповеди Снейп стал кротче. Выражение глубокой покорности легло на его лицо. — Не обязательно быть хорошим человеком, чтобы поступать правильно, — наконец прервала их молчание волшебница. — Вы совершили множество ошибок, профессор, но у вас ещё есть возможность повернуть вашу жизнь к лучшему. Выздоравливайте и… воспользуйтесь ею. Девушка похлопала зельевара по коленке и встала. «Вы… придёте ещё раз?» — спросил Снейп, слегка приподнимаясь на локтях. Гермиона замерла в удивлении. Он никогда не был с ней ни вежлив, ни учтив, ни даже снисходителен, а тут… — Как насчёт вторника? — спросила девушка, улыбаясь. «Думаю, я свободен во вторник». Гермиона расхохоталась, а Снейп тем временем незаметно выдохнул с облегчением. Скоро он остался один. Хорошее настроение решительно изнежило, истомило его. Он наконец-то уснул.