Сосед рода человеческого

Итто любит хорошую взбучку — а как не любить? Итто думает, что сойтись в честной рукопашной — намного полезнее, чем таить обиду и точить зуб до тех пор, пока конфликт не выльется в серьёзное кровопролитие. Но что делать, когда твой соперник — щуплый, сопливый мальчишка, ростом тебе — до пупка? — Я победю тебя! — голосит мальчуган и толкает о́ни изо всех силёнок. Итто этого даже не ощущает, но замечает раскрывшиеся рты малышни — и ради приличия охает, схватившись за бок. Ну как он может подорвать авторитет сорванца, имеющего все шансы на вступление в банду Аратаки? — Надери ему зад, Хэчиро! — Давай, Хэчиро, побей главу Аратаки! — Мы в тебя верим! «Хорошие ребята», — думает Итто, когда худощавый кулак, сопровождаемый боевым кличем, прилетает ему в живот. Наверное, вот, что ощущают лепестки сакуры, когда на них осторожно садится бабочка? У Итто подкашиваются колени, и хотя он со всей серьёзностью относится к их соперничеству, с трудом удерживает уголки губ, неминуемо растягивающиеся в улыбке. Итто надеется, что получившийся оскал сойдёт за гримасу боли. — Я требую реванша! — горланит о́ни. Детвора, обступившая их кругом, орёт во все глотки. Банда Аратаки отвлекает стражников Тэнрё в другой части города, так что он может развлекать детишек так громко, как ему заблагорассудится. Осуждающие взгляды взрослых он стерпит; в конце концов, когда у тебя растут рога, с какой только реакцией не встречаешься ещё с пелёнок — от ужаса до раздражения, от отвращения — до осторожного любопытства. — Бой жуков оникабуто восстановит мою честь! Возбуждённые, счастливые до одури дети заходятся почти первобытным восторгом. Конечно, ведь сам Аратаки Итто предлагает семилетке провести бой оникабуто! Хэчиро протягивает ему тоненькую детскую ладонь, предлагая помочь подняться. Мальчонка так широко улыбается, что скоро уши уедут на затылок. Ещё один зарытый топор войны, с удовлетворением думает Итто. Вот, почему он так любит детей. Мириться с ними выходит легче, чем ссориться. Да и души у них нараспашку — прямо как у Итто. — Никакого реванша, — окатывает их ушатом холодной воды. Дети замолкают моментально. Секунда — и ребятня испаряется так мастерски, что Итто с завистью присвистывает. Он никогда так не умел. Под шумок уходили другие, потому что этот самый шумок сотворял именно он. Итто хочет обернуться так, что чуть не подпрыгивает от нетерпения. Но надо сохранить лицо. — Добрый денёчек, госпожа Кудзё Сара, — хрипло тянет он. Пока разворачивается, всё думает: ну и что на этот раз? Неужели считает, что он побил ребёнка? Или банда Аратаки прокололась и снова устроила драку всех со всеми у ларька с едой? — За мной, Аратаки, — мечет она в его сторону ледяную иглу одним только голосом. Та вонзается — удивительно даже — куда-то около сердца. Увидеть бы её глаза в этот момент: щурится? зажмурилась? А у тэнгу глаза как у людей или всё же нет? А язык? А уши? …Стража подталкивает его в спину копьями, но это — так, прикосновение волоса к коже. Не больно и почти не чувствуется. До зубовной боли морозный голос госпожи главы комиссии Тэнрё — вот, что он действительно ощущает. А ведь Итто считал себя толстокожим, каким и полагается быть о́ни.